Благословение небожителей: правдивая история почти Непревзойдённого демона

-Доброго дня, дядюшка Чжу. Заслышав, что его зовут, мясник поспешил к прилавку, походя вытирая о фартук окровавленные руки. Такую прыть суровый хряк строго дозировал, предпочитая грубить окружающим, если им было нужно ещё что-то, кроме товара. Всего четверо могли удостоиться доброжелательного отношения сурового демона: Градоначальник и его супруг, старший дядюшка Се, и семья Ци. Чжу-лан был одним из первых, кто поселился в Призрачном городе. Он был одним из немногих, кто помнил юного демона в зелёных одеждах, который однажды спустился с гор, вместе с двумя маленькими демонятами и эрху за спиной, и устроил концерт, распевая забавные песни, явно собственного сочинения, пока Градоначальник Хуа не явился, и не выгнал всех троих взашей, даже не дав им собрать полученные за представление деньги. И он не заметил, в какой момент улыбчивый уличный музыкант превратился в озлобленного отчаявшегося "почти Непревзойдённого", презираемого даже теми, кто застал его демоном Ци Жуном, а не Лазурным Фонарём, блуждающим в ночи. Разумеется, хозяин мясной лавки не любил проклятое Бедствие. То, во что превратился юный демон, сложно было даже хоть немного уважать. Но он, в отличие от прочих, не смеялся над ним. Даже позволял иногда отсиживаться у себя, пока свита Хуа Чэна пыталась разыскать мерзкого зелёного гоблина, чтобы, в очередной раз, вышвырнуть из города к чертям собачьим. В отличие от прочих, суровый хряк понимал: сам себя до такого отчаянного состояния Ци Жун, при всём желании, довести не мог. -Здравствуй, Цзы-гэ. Снова идёшь в гости к Лань Чан? Суровый демон растянул рот в хищной улыбке, демонстрируя загнутые клыки, и окинул взглядом мальчишку в зелёном, опирающегося на посох, на конце которого висел бумажный фонарь с призрачным огоньком внутри. Младший Ци, приёмный сын чёртова лазурного демона, нечасто посещал его лавку, но разговаривал всегда вежливо, и этим к себе располагал. Много кто не понимал, с какой стати безумный Лазурный Фонарь вдруг взялся таскать с собой маленького ребёнка. Где это вообще видано, чтоб нормальные, честные демоны нянчились с потенциальной едой. Но Ци Жун, как раз, был не совсем нормальным. В конце концов, его самыми верными прислужниками были двое детей. -Не сегодня.- большеглазый мальчишка покачал головой.- Я к тебе. По делу. Продай мне чего-нибудь посвежее. Глаза мясника округлились. -Ты что же? Эй, парень, я, конечно, всё понимаю, но ты б ещё водки попросил! Гуцзы непонимающе уставился на всполошившегося демона, а потом зафыркал, зажимая рот ладонью. -Ух, ёпт... Дядь Чжу, я не себе! Это для папы. Хряк непонимающе наклонил голову. Коротко оглянувшись по сторонам, Гуцзы полез в рукав, и показал демону краешек золочёного тубуса. -Совсем скоро я его верну.- прошептал он, пряча ценный свиток обратно.- Только тсс! Если сюда заявится Лан-сюн, не говори ему ничего, а то с него станется прибить папу. Он же упрямый, как пень, на котором Се Лянь попрыгал, носится со своей обидой, и нихера слушать не желает... Демон понимающе кивнул. -Знаешь, я хочу рассказать тебе кое-что.- начал он, кивком приглашая мальчика за собой, в подсобное помещение, где разделывал товар.- Примерно десять лет назад, под самое утро, ко мне завалился твой отец. Перепачканный землёй, без своего обожаемого фонарика, и с таким лицом, будто только что похоронил родную мать. А когда я собрался вышвырнуть его из лавки, он сказал: "Чжу-лан, сегодня я встретил ребёнка, у которого умерла мать, похоронил её, избил его отца-алкаша, и два часа сидел рядом с этой мелочью, ожидая пока он заснёт. Если ты сейчас хоть что-то ляпнешь, я спалю к херам не только твою шарагу, но и весь этот вшивый клоповник". Всё, готово, десять монет с тебя. Гуцзы молча отсчитал необходимую сумму, даже не пытаясь хоть немного поторговаться, хотя обычно не упускал возможность выбить себе хоть какую-то скидку, чтоб немного сэкономить- привычка, приобретённая ещё с тех пор, когда им с отцом удалось наконец сбежать от Се Ляня. Рассказ мясника напомнил ему о давней встрече со странным человеком в зелёных одеждах и с фонариком в руках, на которого он наткнулся, когда пытался достучаться до соседей, в попытках позвать на помощь если не матери, которая слегла с болезнью и больше не приходила в себя, то, хотя бы, отцу, который снова пришёл пьяный. Только сейчас ему удалось связать воедино образ того странного гэгэ и образ красивого демона, который хотел его сожрать, и которого Хуа Чэн утопил в котле. Получается... -Папа, блин, чего ты меня тогда не забрал?!- возмутился он, хватаясь за фонарик.- Это не честно! Зараза! Огонёк возмущённо замигал, будто пытаясь сказать что-то вроде "слышь, мелочь, радуйся, что я тебя вообще хоть когда-то забрал". Конечно, Гуцзы отлично понимал, что его претензии отцу, как дракону варёная картошка. Прежний лазурный демон ни за что добровольно не взвалил бы на себя такую ответственность, как пяти (пардон, тогда ещё четырёх) летний ребёнок. Но всё равно, немного обидно. Он, может быть, был бы не против, что его отцом станет самое пиздатое Бедствие. Он уже укладывал мясо в мешок, как вдруг услышал за спиной удивлённый голос: -Гуцзы? Вздрогнув, маленький заклинатель выпрямился, вытянувшись в струнку, и сжал зубы. Он был бы счастлив не слышать этот голос вообще больше никогда. У, сук, почему. Ещё в такой важный день! Кому там надо молиться, чтобы чёрная неудача проклятого мусорного божества не испортила его планы?! Нет, надо взять себя в руки... -А. Дядюшка Лянь. Доброго здоровья. Он спрятал руки в рукава, развернулся, и подошёл к молодому монаху в белых одеждах и шляпе доули. Се Лянь, с которым они не виделись добрые восемь лет, поражённо смотрел на подростка в зелёных одеждах, держащего в руках окровавленный мешок и посох с бумажным фонариком, в котором горел зелёный огонёк. За эти годы малыш Гуцзы, которого он запомнил большеглазым плаксой с нездоровой привязанностью к лазурному демону, сильно изменился. Он вытянулся, а его поведение и манера одеваться напомнили ему молодого Ци Жуна... в спокойном состоянии. Даже в слишком спокойном. От юноши веяло мрачной невозмутимостью, словно он непрерывно держал невидимую оборону, готовый разорвать всякого, кто посмеет сказать ему что-то поперёк. Если бы наследный принц хоть немного интересовался судьбой мальчика, он бы давно знал и про отношение к нему других людей, и про его неустанные поиски ритуала для возвращения души, но, переехав в Призрачный город, он начисто забыл о Гуцзы, решив, что Лан Цяньцю с ним как-нибудь справится. Поэтому, Се Лянь, как обычно, решил, что скверный характер его демонического брата оказал на мальчика слишком большое влияние, и теперь перед ним мини-копия Ци Жуна, которая вместо площадной брани окатывает всех презрением. -Почему ты зовёшь меня дядей?- спросил он, когда пауза начала затягиваться. -Отец сказал, что технически мы родня. Или я настолько плох, что Его Высочество наследный принц не желает быть моим дядюшкой? На губах маленького заклинателя играла кривая улыбка, которую часто натягивал Ци Жун, когда хотел побольнее уколоть брата. Се Лянь понимал, что Гуцзы делает это неосознанно, но всё равно, находиться рядом с мальчишкой было сложно. Весь его вид буквально кричал: "я не доверяю тебе, Ваше Высочество". -Зачем тебе человеческое мясо?- Се Лянь поспешил перевести тему.- Неужели ты правда так хочешь быть похожим на... -За потому что.- Гуцзы поудобнее перехватил мешок, и дёрнул плечом, чтобы посох с фонариком не накренился. Разговор с тем, по чьей вине его отец сгорел заживо, вызывал в душе такую бурю эмоций, что ему было сложно не то что отвечать на все эти дурацкие вопросы, а просто смотреть на небожителя.- Мне надо идти. Он коротко поклонился, и пошёл вниз по улице. Се Лянь долго смотрел вслед зелёной фигурке, на плече которой покачивался бумажный фонарик, пока её окончательно не скрыла толпа. Потом потёр точку между бровей, и тоже пошёл домой. Гуцзы буквально кипел, вышагивая по дороге, ведущей к посёлку, в котором, как ему удалось вызнать, сохранился чудом уцелевший храм бога войны Сяньле. Он не знал, почему идёт именно туда, ведь именно Се Лянь всегда доставлял им с отцом кучу проблем. Возможно потому, что этого требовала инструкция. А возможно, и потому, что, пустившись в очередной раз в откровения, лазурный демон проговорился, что какое-то время после смерти скрывался в храме царственного брата, то ли по привычке, то ли всё ещё надеясь на то, что тот может его как-то защитить. В любом случае, ему необходимо уединённое место, где можно без спешки подготовить и провести описанный в свитке ритуал. Раздражённый уже, казалось бы, наизусть выученными обвинениями в том, что лазурное Бедствие не видел в нём ничего кроме помеси слуги и потенциального перекуса, он отказался от идеи лететь до храма на мече, пытаясь хоть немного выпустить пар пешей прогулкой. -Блядство, блядство, блядство!- бурчал он, пиная подворачивающиеся под ноги мелкие камушки.- Ну почему именно сегодня?! Столько лет не видел его благостную рожу, ну почему сейчас! Почему не через неделю?! У, сук! Нет, я не позволю этому чёрному лотосу испортить нашу задумку, да, папа? Надо успокоиться. Сегодня ты наконец вернёшься, и мы будем жить как нормальная семья... Ха, как же хорошо нам будет! А о Се Ляне и его паршивой псине больше даже вспоминать не будем, правда? Он принялся перечислять все те вещи, которые они с отцом наконец-то смогут сделать, и вскоре вся злость в его душе рассеялась, как туман под солнечными лучами. В самом деле, ему сейчас нужна холодная голова, а не кипящая от ярости на глупого монаха в шляпе доули. Ещё чего, он не достоин того, чтобы тратить на его персону такое ценное время и нервы. Поглощённый своим занятием, мальчик не заметил, как добрался до посёлка. Оставалось самое волнительное, и одновременно сложное. Взобраться на гору, и сделать всё без ошибок. -Ну, поехали. Покрепче сжав в руке посох с фонариком, он не торопясь пошёл по освещённой фонарями улочке. *** По дороге неторопливо шёл юный заклинатель в зелёных одеждах. Его длинные волосы были стянуты шёлковой изумрудной лентой, а в руках он держал мешок, выпачканный, предположительно, в свекольном соке, и посох, на котором покачивался бумажный фонарик с призрачным огоньком внутри. Завидев его, редкие прохожие сперва вздрагивали, принимая его за то самое чокнутое лазурное Бедствие, а потом, разглядев, что это обычный человек, старались спешно уйти подальше. Несмотря на то, что прошло столько лет, многим на земле была известна семейка бродячих заклинателей: Жун Санжэнь, даочжан Ци, и его ребёнок. Ходили слухи, что сам даочжан погиб во время пожара на Небесах, и его сын взялся продолжать семейное дело. Кто-то даже утверждал, что под личиной даочжана Ци скрывался тот самый Ци Жун, Лазурный Фонарь в ночи, но таких сразу затыкали, дабы злые языки не очерняли светлую память зеленоглазого заклинателя. Знали бы они, насколько близки к истине их догадки... Всякий раз, замечая эти испуганные взгляды, Гуцзы еле заметно кривил губы. Ему не привыкать к подобному, но как же это всё бесит... Жалкие тупые людишки, не желающие хоть немного думать головой. Может, поесть надо, чтобы меньше злиться? Он, вроде как, даже толком не позавтракал. Разыскав чайную, он заказал несколько фэнлису и чай. Потом подумал, и попросил упаковать с собой ещё пирожных и ебаных булок маньтоу. Чёрт знает, сколько времени займёт воскрешение папы Жуна, надо иметь с собой хоть какой-то запас. Жуя пирожное, он печально смотрел в окно, свободной рукой обнимая фонарик с душой отца. "Сутками носится с этим фонариком, благовония для него жжёт, разговаривает с ним, можете только подумать?" "Этот ублюдок чудом его не угробил, а он плачется по нему, как по родному папаше!" "Ци Жуну было всё равно, дать ему погибнуть или защитить, он бы всё равно умер, это ничего не значит..." "Постоянно просит меня научить его, как воскресить разбитую душу. Как будто не понимает, сколько это принесёт проблем!" "Во всём подражает этому проклятому демону... Лишь бы людей есть не начал..." Сам того не желая, он стал вспоминать всё то, что говорили про него небесные чмошники. А потом перед его мысленным взором встало лицо молодого монаха в шляпе доули за плечами. "Гуцзы. То, что Ци Жун, возможно, проникся к тебе каким-то чувством, это хорошо, но пойми: он свирепый демон, безумец, убивший много людей, в нём никогда не было ничего, кроме злобы. Тебе не нужно так по нему убиваться. Сколько раз ты был на краю гибели, пока был у него? Тебе пора забыть этот кошмар, и жить дальше". Разумеется, Гуцзы уже давно не маленький и не тупой. Он знает, каков был Лазурный Фонарь в ночи- больной на голову ублюдок, жрущий людей и вешающий их вниз головой на деревьях, который восемь сотен лет творил кровавые бесчинства. Это было, и это бессмысленно отрицать. Но демон Ци Жун оказался тем единственным, кто, в силу своих немногих познаний, заботился о маленьком ребёнке, которого сдуру посадил себе на шею. Гуцзы видел, как он менялся под его влиянием, и как пытался доказать царственному брату, что может быть не только одним из Бедствий. Что может быть нормальным. Он отлично помнил, как Ци Жун пытался хоть немного растормошить Се Ляня, чтобы вызвать у него искреннюю улыбку, а не приклеенную, которую Его Высочество носил большую часть времени, и даже иногда готовил простые но вкусные угощения, когда успевал добраться до продуктов. Со временем, в его взгляде вместо "анепошёлбыты..." стало проскакивать: "Ну почему ты такой. Почему ты всё так же не замечаешь меня? Почему не хочешь увидеть, что я могу быть лучше, что я могу быть другим?" Но Се Лянь не хотел и не пытался увидеть. Слушал, кивал, улыбался, жрал приготовленное. Но не видел в Лазурном Фонаре Ци Жуна. И тот, понимая, что его попытки не имеют никакого эффекта, а царственный брат не смотрит ни на кого, кроме обожаемого Сань Лана, однажды, после глупой ссоры из-за дурацкого Фансиня, перестал. Гуцзы на всю жизнь запомнил потухший взгляд отца и тихое "ну и пожалуйста", которое не расслышал никто, кроме него. Тогда малыш не понимал, почему Се Лянь так упрямится, но когда подрос, понял. Ему было просто-напросто наплевать на брата. Было удобнее считать, что Ци Жун не может измениться. Что он просто притворяется. Что он всё ещё тот эгоистичный и злой ребёнок, которым был при жизни. Глупый Лянь-гэгэ, который не хочет смотреть дальше собственного носа. Даже Жое была гораздо умнее. Почуяв его настроение, огонёк прижался к стенке фонарика, в том месте, где его придерживала ладонь мальчишки. Ощутив тепло, Гуцзы слабо улыбнулся. -Не волнуйся, отец, у нас всё получится. Мы им всем ещё носы утрём, хе. Напившись чаю, он расплатился, забрал отложенное, и пошёл к горе, прикупив по пути ещё немного еды. Одними булками ебаными сыт не будешь. Состояние храма его мало волновало. Главное, чтоб стены и крыша были целы, и дождя не случилось. Он предполагал, что Ци Жун узнает это место, но, увидев, куда его притащили, огонёк запаниковал. Гуцзы не понял, что такого страшного случилось, а потом заметил в щелях между разбитыми плитками пола следы крови. Очень-очень старые, но, тем не менее, хорошо видные даже под многолетним слоем пыли и мусора. Похоже, причина, по которой отцу и его прислужникам пришлось покинуть храм царственного брата, была куда страшнее, чем он рассказывал. -Что же здесь произошло?.. Пытаясь успокоить распереживавшийся огонёк, мальчишка погладил бок фонарика. -Не переживай, я с тобой. Что бы здесь ни случилось, это место подходит лучше всего. В свитке сказано, что шанс на возрождение души выше в той обстановке, которая вызывает у неё самую сильную связь с тем, что было при жизни. Я знаю, что тебе здесь неприятно... Огонёк послушно притих, и разгорелся ярче, освещая то, что осталось от прежде роскошного убранства храма. Гуцзы поморщился. Его такое великолепие всегда раздражало. Он, как и Лан Цяньцю, роскошеств не любил. А храмы Его Высочества Сяньле, похоже, всю дорогу были роскошные и богато украшенные. Даже перестроенный монастырь Водных каштанов стал куда богаче выглядеть, о храме Тысячи фонарей, куда однажды затащила его А-Линг, и вовсе говорить не хочется. Противно. Прежний крохотный холодный домик, по сравнению с нынешним, теперь казался ему куда более родным и уютным. Сплюнув на пол, мальчик засучил рукава, подколов их у плеч, чтоб не мешали, и развёл бурную деятельность. Достал киноварь и кисть для печати, мешочек с прахом лазурного демона, особые благовония, свечи, и маленькую курильницу. Вынул из тубуса драгоценный свиток, и, сверяясь с инструкциями, нарисовал на более-менее ровном участке пола необходимые символы. Проверил десяток раз, всё ли верно, поставил в центре печати фонарик, зажёг свечи и благовония, добавил к киноварным узорам ещё несколько, уже своей кровью, смешанной с небольшой частицей праха, понаблюдал, как вспыхнувшее на киновари пламя скрыло за собой фонарик, и, наконец, выдохнул. Он сделал всё верно. Оставалось только ждать. Способов возвращения отца, за эти годы, он перебрал целую кучу, от простого ожидания, пока душа демона не наберёт достаточно сил, чтобы вернуться, как сделал это Хуа Чэн, до ловли разной могучей нечисти, чтобы скармливать их души призрачному огоньку, подпитывая его. Но на это ушло бы гораздо больше времени, чем на то, что хранил в себе золотой тубус, который отдала ему Линвэнь. Затянула, конечно, с этим, просто пиздец... С другой стороны, поначалу Лан-сюн был просто в ярости, ещё и ребёнок с проклятым фонариком на его голову свалились, а потом Гуцзы бы и сам себе подобной тайны не доверил. Уж больно сложный период настал в его жизни. Теперь же в его мыслях наконец-то наступил относительный баланс. Он был уже достаточно взрослый и развитой, чтобы не зависеть от своего наставника, и, в случае необходимости, бродяжничать вместе с Ци Жуном, скрываясь от бесконечной дебильной мести Хуа-Хуа. Ничего, не привыкать. Они оба весьма живучие мразоты. Зевая, маленький заклинатель свернулся калачиком рядом с печатью, подложив под голову руку. Он долго смотрел на огонь, слушая его мирный треск, пока глаза не начали слипаться. На душе, в кои-то веки, было по-настоящему спокойно и хорошо. Мирную тишину храма нарушает звук шагов. Тихий, мягкий- от тряпочных сапог, и звенящий, чёткий- от кожаных сапог с каблуками. В такт им тихонько звякают подвески в виде серебряных бабочек. Гуцзы спит, свернувшись калачиком в ногах полуразрушенной статуи бога Сяньле, прижимая к груди фонарик. Призрачный огонёк в нём тоже спит, поэтому светит тускло, и почти не греет. Экономит энергию. Над ними склоняются двое: человек в белом монашеском халате и соломенной шляпе доули, и одноглазый демон в красных одеждах. -Однако, Сань Лан, откуда ты знал, что они будут именно здесь?- тихо спрашивает Се Лянь, с тревогой вглядываясь в нахмуренное лицо ребёнка. -Эта бесполезная дрянь какое-то время пряталась тут...- лицо Непревзойдённого демона кривится от отвращения.- Не бери в голову, гэгэ. Ты точно уверен, что сможешь сделать это? Се Лянь кивает, и протягивает руки к фонарю. -Я вынужден. Возвращение Ци Жуна принесёт всем много проблем. В первую очередь, Гуцзы... Он осторожно вытаскивает фонарик из рук мальчика. Ощутив сквозь сон, что его лишили того единственно ценного, что у него было, Гуцзы подскочил, дико таращась на взрослых, и протирая глаза. -Лянь-гэгэ?! Хуа?! Что вы тут делаете?! Отдайте мне папу!!! -Гуцзы, это всё ради твоего же блага.- улыбка Его Высочества всё такая же мягкая, но в глазах застыло что-то такое, чего испуганный мальчишка Ци опознать не может и не хочет. Сейчас Се Лянь кажется ему таким же страшным, как Безликий Владыка Цзюнь У. Рука с красным бантиком на пальце без колебаний мнёт и разрывает хрупкую оболочку. Душа лазурного демона вспыхивает и, лишившись своей защиты, рассеивается, не оставляя после себя ничего. Порванный и уже бесполезный фонарик летит на пол. -Нет... НЕЕЕЕЕЕЕТ!!! Гуцзы с криком падает на колени, протягивая руки к фонарику, как тогда, на пепелище, безуспешно пытаясь разыскать хоть один крохотный осколок души того, кто, пусть и по чистой случайности, стал ему папой. Кто-то ласково гладит его по плечу. -Ну, что ты. Так будет лучше. Так- правильно... Кому лучше?! Кому правильно?! Паршивой псине Хуа, которая, наконец, насытится своей блядской местью? Его ублюдскому Высочеству, который избавится от последних напоминаний о своём постылом кузене? Или Цяньцю, который все эти годы жил мыслями о мести лазурному Бедствию? Или всем этим небесным чмошникам? КОМУ, БЛЯТЬ?! Рыдания душат его, он падает на пол, прижимая к себе останки фонарика, и воя от горя, пока двое взрослых- один в красном, а второй в белом- не глядя на рыдающего ребёнка, удаляются от него... Гуцзы подскочил на жёстком каменном полу. Сердце колотилось как бешеное. Обычно ему снились безобидные сны, которых он почти не запоминал, но бывали и такие как этот. В кошмарах они с отцом всё время оказывались в опасности. В такие ночи он больше не спал. А потом он понял, что его поддерживают за плечи. Не в силах унять дрожь в теле, он повернул голову, и увидел мертвенно-бледного черноволосого остроухого юношу, всего на несколько лет старше него. Красотой юноша походил на Его Высочество наследного принца, но овал лица и разлёт бровей был иным, нос более острым, а глаза зелёными, с хитрым прищуром. Если физиономия Се Ляня излучала покой и умиротворение, то в этой было что-то демоническое. Юноша открыл рот, сверкнув острыми клычками, нервно облизнул губы, и хрипло спросил: -Гуцзы? Сынок, это ты? Глаза маленького заклинателя мигом наполнились слезами. -ПАПА!!! Он развернулся, схватил демона в объятья и зарыдал в голос. Ци Жун, который едва оправился от возрождения, лишь тихо посмеивался, с силой хлопая свою дражайшую обузу по вздрагивающей спине. -Ой, всё!- голос лазурного демона, девять с половиной лет назад жутко испугавший малютку Гуцзы, звучал раздражённо, но довольно ласково.- Ой, ой, завёлся, крикучка этакая, такой большой, а ревёшь, будто тебе пять годиков! Ну, тихо, тихо, огонёк, я с тобой, папка с тобой, никому не отдам моего сынулю, теперь больше никогда... Какое-то время отец и сын Ци сидели, вцепившись друг в друга. Потом, когда Гуцзы кое-как сумел успокоиться, демон отстранился и внимательно уставился на мальчика. -Ну-ка, дай гляну. Ебануться, был ребёнок размером с шишку, а вымахал в такого красавца! Ещё чуть-чуть, и девки табунами бегать будут, хе! Ох... Ци Жун вдруг тихо охнул, и распластался на полу, мелко дрожа. Силы внезапно оставили его. Только сейчас Гуцзы заметил, что он совершенно голый, и стал спешно доставать из мешочка цянкунь одежду, которую уже давно припас. Он понятия не имел, какой размер был у князя демонов, поэтому просто отнёс швее один из халатов Се Ляня, помня, что по росту и фигуре оба кузена были практически одинаковы. Одев отца в новое богатое зелёное ханьфу с медным поясом, расшитое золотыми нитями, плащ с меховым воротником на пару оттенков темнее, и узорчатые сапоги, он усадил его спиной к алтарю, и стал разводить костёр. -Потерпи немного, сейчас я сделаю тебе поесть. -Вссё нннормально.- несмотря на то, что теперь ему стало теплее, лазурного демона бил озноб.- Нне ттторопись... Гуцзы вытащил из мешка несколько ломтей мяса (он уже забыл, с какой части тела), нацепил на веточки, которые не пригодились в костёр, и пристроил их жариться. -Купил в Призрачном городе.- улыбнулся он на немой вопрос отца.- Ты же знаешь, я не стану убивать без веской причины. Хочешь пока маньтоу или яйцо? -Дддавай всё, вввсё равно не наемся... Пока Ци Жун оформлял в себя десяток варёных яиц и все булочки, которые дожили до его воскрешения, Гуцзы сходил за водой, и поставил кипятиться чай, а вскоре дожарилось и мясо. Лишь прожевав огромный кусок человечины, демон перестал дрожать, и облегчённо выдохнул. Потом выплюнул крупный зелёный огонёк, и послал его под потолок, чтобы добавить побольше света. -Ну, рассказывай, что происходило, пока меня не было.- велел он, поудобнее устраиваясь на каменном полу. Его физиономия, прежде бледная и немного потерянная, снова лучилась самоуверенностью и типично цижуновой безюминкой. Гуцзы сморгнул навернувшиеся на глаза слёзы, разлил по пиалам чай, и начал рассказывать. Он обстоятельно пересказал все новости Небесной столицы, которым не был свидетелем, упомянув о том, что реконструкция после пожара велась по большей части на деньги Хуа Чэна. В процессе лазурный демон подавал изумлённые реплики типа "в смысле, Повелителя вод убили? В смысле, Повелитель земли, божок-пустослов и Сяо Хэ это один и тот же человек? В смысле, Повелительницу ветров низвергли? В СМЫСЛЕ, ОНА ЭТО А-СЮАНЬ?!" -Ещё я встретил Се Ляня, пока покупал еду в Призрачном городе. Он... кажется, я не оправдал его ожидания. Он вздохнул, и отхлебнул чая. -Наверное, ты был прав, когда говорил, что ему на меня плевать. За все эти годы он даже не поинтересовался, живой ли я вообще. -Не расстраивайся. Этот никчёмыш и меня воспринимал как излишне назойливую муху, а ведь я так любил его! Всё делал, чтобы царственный брат обратил на меня внимание. Тоже был маленький и тупой... -Не говори так. Ты не виноват в том, что он такой... какой есть. У тебя есть я. -Хех. И то верно. Мы сами по себе, а он как хочет. Чего ты ржёшь? -Когда мы встретились, я назвал его дядюшкой Лянем. -И? Правильно назвал, я твой отец, он мой кузен, стало быть, тебе приходится двоюродным дядей по отцовской линии, что не так-то? -Видел бы ты, как его перекосило!- Гуцзы поджал губы, вздёрнув вверх правую бровь, и выпучив глаза.- Похоже, в гробу он видал такого племянника. -Да видел я, и слышал.- хмыкнул Ци Жун, наливая себе ещё чаю.- Думаешь, я все эти годы был слепой-глухой? Неее, сынок, папка Жун всё видел, всё слышал, только сказать ничего не мог. Ты молодец, хорошо держишься, достойный потомок рода Сяньле, за такого сына и перед мамой и перед тёткой не стыдно. Гуцзы вздрогнул. -Не хочу я принадлежать к роду Сяньле, пап.- попросил он.- моя фамилия Ци, а не Се. Ты мой отец, не нужно мне этого... величия. -Ладно, ладно, как скажешь, Цзы-Цзы, как скажешь, только не разревись опять, деточка. Гуцзы доел оставшиеся со вчера пирожные, и они некоторое время сидели обнявшись, и смотрели на огонь. Потом Ци Жун что-то вспомнил, и спросил: -А эта паршивая псина Хуа? Мой братец всё ещё с ним, или наконец взялся за ум? -Нуууу... Как бы тебе поцензурнее сказать... Короче, неспроста наш паршивый пёс в красном ходит. Лазурный демон воспринял эту информацию неожиданно спокойно. -Значит, они всё-таки поженились... Теперь ясно, почему ты меня тогда с собой не взял. Ну... И как это было? Гуцзы потёр глаза. -Тебе честно? -Ну естественно! Ещё будешь врать своему отцу, паршивец ты эдакий? Я не посмотрю, что ты вырос, положу на коленки, спущу штаны, и так всыплю, что мало не покажется! Или откушу что-нибудь, чтоб неповадно было, плакса! Гуцзы снова начал всхлипывать. Он так сильно соскучился по отцу и его ругательствам, что не мог сдержать эмоций, и снова разревелся, уткнувшись Ци Жуну в плечо. -Эх ты, горе моё.- вздохнул лазурный демон, баюкая свою изрядно подросшую дражайшую обузу.- Ну, всё, всё. Успокаивайся давай. А то щас забредёт кто-нибудь на гору, и решит что в храме нечистая сила... Ты так воешь, что я б на его месте точно обосрался. Видя, что уговоры не действуют, он, по привычке, набрал в лёгкие воздуха, и тоже завыл дурным голосом, вместе с Гуцзы. Тот от неожиданности успокоился, и теперь хихикал сквозь всхлипывания, и икал. -Всегда срабатывает.- удовлетворённо сказал Ци Жун, вытирая сыну слёзы рукавом.- Ну, давай рассказывай уже, пока море не наплакал. Как прошла свадьба моего бесстыжего братца? Гуцзы высморкался, отхлебнул чая, и коротко ответил: -Блядский цирк. -О как? -Генерал Пэй весь вечер увивался за дамочками, Фэн Синь с Му Цином опять устроили драку потому что потому, Сюань-гэгэ, как обычно, из тарелки не вылазил, дедушка Мэй и А-Сюань напились и устроили концерт по заявкам, потом Ветерок вспомнил брата и опять расплакался, Се Лянь и его Хуа-Хуа вообще никого кроме друг друга не замечали, а Циин предложил Лан-сюну помериться силой, и сломал ему все пальцы на левой руке. Одной сестрице Цзе хорошо, она после первой чарки на диване уснула... Вспомнив Линвэнь оба тихо вздохнули. После ситуации с божеством парчовых одежд небожительницу заключили под стражу, но, промучившись с документооборотом, вернули её обратно. Бедная женщина, которая и так никогда не высыпалась, теперь и вовсе лишилась сна, удивительно, что ничего не путала. -Кстати, получается, что Хуа Чэн нам теперь тоже родственник? Ци Жун моментально вспыхнул, став похожим на зелёный человекообразный факел, и яростно расплевался. -Тьфу, тьфу, тьфу! Упаси меня от таких родственничков, лучше я снова сдохну! Вот же псом ты вылюбленный Се Лянь, теперь точно вылюбленный, мать твою через дворцовую стену с тремя переворотами, подгадил родственничка, нечего сказать! У, сук! Гуцзы, недавно ливший слёзы, теперь покатывался со смеху. Он уже забыл, как бурно отец реагирует на отношения Хуа Чэна и Се Ляня, и теперь валялся на полу, держась за живот. -Кстати, до этого у них ничего не было, если не считать, что они целовались.- выдохнул он, когда смог немного успокоиться.- Так что ты немного поторопился... -Но я знал, что так будет!- упрямо выкрикнул лазурный демон.- Я БЛЯТЬ ЗНАЛ ЧТО ТАК БУДЕТ!!! Гуцзы замолк, раздумывая, стоит ли говорить отцу одну вещь. Он подслушал её ещё давно, от дедушки Мэя, и не знал, как лазурный демон на неё отреагирует. Видя, что его дражайшая обуза чем-то озабочена, Ци Жун легонько толкнул его в плечо. -О чём задумался, мелкий? -Да так... Я тут узнал одну штуку, но не знаю, как ты на неё отреагируешь. -Если это не новость о том, что мой дражайший брат родит мне племяху, то рассказывай. Уж абсурднее этого выдумать трудно. -Ну, короче...- он глубоко вдохнул, набираясь храбрости.- Помнишь, ты всё рассказывал про то, как Се Лянь во время шествия спас какого-то маленького бродяжку с перебинтованным лицом? -Ну? -И, в общем... Только ты громко не ори! И не ругайся! -Ну, что, спас он, знаю, поигрался в благодетеля, дальше что? -Ты обещал не орать! -ЦИ ЛЮГУАН!!! Гуцзы вздрогнул. Это был первый раз, когда отец назвал его полным именем, и звучало это реально жутко. Он уже пожалел о своей затее, но надо было договаривать. В их семье не было принято отступать на середине. -Ну... В общем... Этот бродяжка... и есть... Хуа Чэн... и... Глаза Ци Жуна расширились, заняв половину лица. Ощутив, что вот-вот грянет буря, Гуцзы зачастил: -Вот, короче, дедушка Мэй мне сказал, и я сначала ничего не понял, а потом понял, и всё думал, говорить тебе, или нет, и не знал, что ты скажешь, а ты всегда так переживал, что хуже Хуа, Черновода и Бабайки, и обязательно должен стать Непревзойдённым, и получается, что ты Хуа Чэну уже навалял, ещё даже когда он не был демоном, и гора Тунлу же больше никогда не откроется, потому что Безликого убили, и может, если ты будешь это знать, то не будешь больше гнаться за славой, и мы наконец будем жить как семья?! ПАПОЧКА, ТЫ ОБЕЩАЛ НЕ ОРАТЬ!!! Ци Жун молчал, прижав ладони к лицу. Гуцзы уже успел несколько раз умереть от ужаса, и столько же раз воскреснуть обратно, а он всё молчал. -Мой брат спит с парнем на семь лет младше него.- наконец выдавил демон, который всё не мог уложить в голове, что то мелкое ничтожество в бинтах, и грозный генерал Хуа, это одно и то же. Зато запоздало объяснилось то, почему Хуа Чэн всё это время усиленно его изводил. Месть, значит. Ну-ну. Потом он осознал, что действительно нагнул самого Собирателя цветов под кровавым дождём, пусть даже до того, как он им стал, и вся злость куда-то пропала. Теперь его буквально распирало от гордости. -Ха! Этот демон всегда знал, что самый невъебенный! У, сук! Ха-ха-ха! Сосни хуйца, паршивая псина! Юхууу! Гуцзы невольно вспомнил, как отец периодически включал подростка, и чем это всегда заканчивалось (как правило, ничем хорошим) и потряс демона за плечо. -Пап, не улетай, ты опять начинаешь! -Утухни! Цзы-Цзы, ёптвоюмать, моему телу вечные семнадцать, а мозгам вообще не больше пятнадцати, чего ты от меня хочешь? Можно сказать, с тобой я был сама серьёзность. Дай порадоваться. Он убрал за ухо растрёпанные волосы, и, машинально, попробовал скрутить на затылке пучок. Это напомнило Гуцзы о подарке отца, который тот успел отдать ему в день своей гибели. -Папа... -Да, гадость моя, что? Порозовев, Гуцзы вытащил из рукава золотую заколку с красными и белыми камушками. Ту самую заколку Се Ляня, которую Ци Жун честно выкупил у старьёвщика, и что добавляло ей ценности. Обычно князь демонов не утруждал себя покупкой вещей, если их можно было украсть. Увидев, что его ребёнок все эти годы бережно хранил его подарок, демон прослезился. -Мой огонёк уже совсем взрослый.- с нежностью вздохнул он, садясь позади сына, и заново собирая ему волосы в пучок.- Будет тяжело привыкнуть к тому, что я больше не смогу таскать тебя на руках. Ничего, через плечо перекину, и понесу, хех! Ну всё, готово. Несколько минут Гуцзы изучал своё отражение в боку медного чайника, пытаясь вывернуть голову так, чтобы рассмотреть украшение со всех сторон, и остался страшно доволен результатом, даже с учётом того, что заколка совершенно не сочеталась с его одеждой. Ведь это был подарок его отца. Ну, и охота посмотреть на лицо Се Ляня, когда он её увидит. Ради того, чтобы вновь увидеть перекошенную физиономию двоюродного дяди, Гуцзы даже был готов целенаправленно нанести ему визит в Призрачном городе. -Надеюсь, мы не собираемся торчать здесь всю оставшуюся вечность.- прервал его размышления Ци Жун.- Пошли. Мне этот вшивый храм ещё восемьсот лет назад осточертел, пора домой. Хочу увидеть рожу Лан Цяньцю. Спорю на что угодно, его просто разорвёт от злости, что убийца его семьи опять воскрес. -Хорошо! Пока Гуцзы собирал вещи и выливал остатки воды из чайника, он попытался подняться, но потерял равновесие, и опёрся об алтарь. Несмотря на то, что он более-менее восстановил силы, ноги лазурного демона почему-то не держали. Это напомнило ему свои первые часы после перерождения, и он заскрипел зубами от злости. Снова эта отвратительная слабость! Ещё и в таком месте! Эти стены видели непозволительно много. Но сейчас он, хотя бы, не один. -Да чтоб... Гуцзы подошёл к нему, и помог встать. -Слушай, ребёнок, куда ты всё растёшь?- удивился князь демонов, опираясь на плечо сына, который был почти одного с ним роста.- Кто тебе разрешил вымахать таким дылдой? Скоро потолок заколкой процарапаешь. Он взял посох с фонариком, вдохнул в него зелёный огонёк, уже обычный, которым можно освещать дорогу, и, поддерживая друг друга, отец и сын Ци медленно побрели вниз с горы. Видя, что невдалеке показались огни и жилые строения, Ци Жун выпрямился, отпустил плечо мальчика, и покрепче сжал в руке посох. -Папа, ты уверен, что сможешь идти?- испугался Гуцзы.- Я могу понести тебя на спине, если тебе станет плохо. Ты не смотри так, Лан-сюн хорошо меня тренировал, я сильный! -Обойдусь.- отрезал лазурный демон.- Меня и без того считают посмешищем, если вообще не забыли. Он сделал шаг, и вцепился в посох обеими руками, пытаясь восстановить равновесие. -Угх, твою мать... -Я им забыть не давал.- Гуцзы взял его под руку.- Так лучше? -Да. Идём. Горожане, которые прежде пугались одного Гуцзы, в темноте словили натуральный инфаркт жопы. Если мальчишку-заклинателя можно было принять за Лазурного Фонаря лишь на первый взгляд, и после облегчённо выдохнуть, то того, кто шёл рядом с ним, было сложно назвать человеком даже с большой натяжкой. Они медленно шли по улице, не обращая внимания на взгляды и испуганные лица людей. Но когда они уже завернули за угол, направляясь к выходу из посёлка, их догнал пожилой человек в одежде крестьянина. -Ты!- выкрикнул он, тыча в Ци Жуна пальцем.- Госпожа Юйши же сказала, что ты сдох! Гуцзы сжал кулаки. -Дохнут псины под забором.- рявкнул он.- А мой отец умер как герой! -Спокойнее, Цзы-эр, тебе не надо оправдываться перед невежественной чернью.- оборвал его Ци Жун.- Не стоит опускаться до его уровня. Крестьянин подавился воздухом. -Ты... Тыыы!- простонал он, грозя демону кулаком.- Ты не узнаёшь меня?! -Эм... Нет? А, погоди! Ты один из тех олухов, которых спас мой двоюродный брат, когда разорил мой дом у горы Юйцзюнь? Лицо крестьянина покраснело так сильно, что Гуцзы испугался, что с ним случится удар. -Ты посмел похитить меня и моих товарищей у Повелительницы дождя, и затащить в этот ужасный мёртвый город! Если бы не мальчишка, я бы не понял, что ты тот самый презренный Лазурный Фонарь! Ци Жун вгляделся в крестьянина, но так ничего и не вспомнил, и пожал плечами. А мужчина накинулся на Гуцзы. -А ты! Весь в своего папашу! Тебе по гроб жизни должно быть стыдно за то, что он вытворял, а ты ходишь по земле, ещё и вырядился как этот проклятый демонюга, ни стыда ни совести! Некоторое время семейка Ци молча слушала его вопли, потом переглянулась, и, обогнув крестьянина, который едва не подпрыгивал от злости, пошла дальше, не обращая внимания на его выкрики. -Некоторые люди совершенно не умеют вести себя в обществе.- наконец сказал Ци Жун, который раньше позволял себе выходки и похлеще. -И не говори. Он вообще радоваться должен, что живой.