Тридцатилетний снегопад

— Аланур, это ты? Этот вопрос заставил женщину впасть в секундный ступор. В ушах зазвенело, она слышала отчетливый писк и не могла избавиться от него. К лицу прилила кровь, да так, что под скрывающей кружевной маской, виднелись алые щеки. Это какой-то глупый бред. Спустя столько лет услышать этот голос? Госпожа Аланур пристально посмотрела в глаза незнакомцу. Откуда он взялся тут? Она, определенно, не знала его и сюда не приглашала. А может быть знала настолько хорошо и именно от этого у нее сейчас так сильно подкашивались ноги. Ужас, женщина узнала эти карие темные глаза и легкую ухмылку уголков губ, но сейчас больше думалось, что ей просто показалось, ведь она уже настолько начала сходить с ума от вечных мыслей о прошедшей любви. Аланур снова смотрит прямиком в глаза мужчине и резко понимает, что ей совсем не показалась. Она узнает его из тысячи, ведь любила его до сих пор. Хотя, он очень изменился. Темную шевелюру сменил слегка седоватый волос, опущенная борода также подверглась времени. Он был совсем другим, нежели тем, с которым она попрощалась в тот самый день, но только он так смотрел на нее. Именно поэтому госпожа Аланур все поняла, быстро разгадав загадку, кто перед ней стоит. — Зия? — дрожащем голосом прошептала женщина, продолжая изучать его с ног до головы. Господин Карлы находился в таком же оцепенении, как и его бывшая любимая. Не нашел лучшего пути, как тихой украдкой сжать ее руку и найти укромное место для личного разговора. Благо, госпожа Сехер была отвлечены на разговор со старой знакомой. Была бы жена тут, вряд ли бы он позволил задаться даже вопросом в сторону хозяйки выставки, не то чтобы прятаться на разговор. Ноги Аланур сами спешно перебирают за ним, она даже не сопротивляется. То ли находясь в полном трансе от происходящего, толи от желания наконец-то узнать причину тридцатилетней разлуки. Господин Карлы обходит выставочный зал, скрывается в темном коридоре вместе с ней, проходит его в томном молчании, все также, держа ее за руку, так крепко, что возможность синяков на бледной коже женщины более чем реальна. Он находит слегка освещенный угол возле уборной. Здесь ему кажется более чем безопасно, темно, чтобы никто не увидел их, но небольшой тусклый свет позволит смотреть на нее и дрожать от этой неожиданной встречи, как юный мальчишка. Прижимает ее к холодной стене легким движением, отпускает ее мокрую от волнения ладонь, грузно вздыхает. Видит, как грудь женщины также тяжело вздымается от возбуждения и непонимания происходящего. Сейчас у обоих то самое чувство — дежавю. Тридцать лет просто думать, воображать, мечтать, а теперь можно вдохнуть и заговорить. Заводит свои руки ей за голову, снимает черную кружевную маску и замирает взглядом на ее лице. Это была она. Его любимая Аланур. Женщина, тоска по которой, стала основной в его жизни. Женщина, образ которой он по крупицам собирает в своем сознании уже такое количество лет. Ему всегда было интересно, как она взрослела, как становилась женщиной, какие морщинки появлялись на ее прекрасном лице. Сейчас, Зия со стопроцентной уверенностью мог сказать себе, что она была все также обворожительна. В бездонных глазах все та же таинственная, завораживающая его с каждой секундой глубина. Бледное белесое лицо украшает, казалось бы, юный румянец, все также, как тридцать лет назад. Темные каштановые волосы блестят и отливают даже при тусклом свете коридорных ламп, а ее пухлые розовые губы все такие же — медовые и вкусные. — Как ты появился здесь, господин Карлы? — с видимым волнением говорит она. — Аланур, я не могу поверить, что спустя столько лет вижу тебя, — шептал почти ей в губы мужчина. — Лучше бы еще столько лет я не видела тебя, Зия! — обижается, невооруженным взглядом понятно, что больно. — Не говори так, Аланур, — тягуче выдыхает воздух с сожалением, — я столько лет тоскую по тебе. Столько лет живу с мыслями о тебе, это настолько тяжело, что порой мне становиться тошно. Он приближается к ее лицу, берет его в свои холодные ладони, обжигает их жаром с ее щек. Любуется, гладит, касается нежной кожи, прикасается шершавыми пальцами к пухлым губам, немеет перед ней. Чуть ли не плачет от бессилия, от осознания утерянных тридцати лет без всего этого. Делает глубокий вдох, наполняет легкие ароматом с ее шеи, волос, ключиц. Дрожит от наслаждения, перехватывает ладонь на шею, прижимает, крепко целует в губы и получает гневный отказ. — Что ты творишь? — кричит женщина от бессилия. — Ты думаешь, что можешь вот так объявиться спустя столько лет и целовать меня? После всего того, что ты сделал с нами? — крупицы слез безжалостно спадают с ее черных ресниц. Она вырывается, отталкивает его от себя, насколько ей хватило сил. Конечно, сейчас она бы мечтала остаться в его объятьях, прижаться еще сильней и крепче, но слишком горда, чтобы позволить ему такую выходку. — Постой, Аланур, — пытается ухватиться за нее, словно за маленького угасающего мотылька в темноте, но тщетно, женщина вырывается вперед и спешно уходит. Он остаётся один в темном коридоре с полным непониманием, что сейчас произошло. Черт, он хотел просто поговорить, но не сдержался перед невыносимой жаждой по ней. Только сейчас осознавая, как неправильно он поступил со своей бывшей возлюбленной. Обдумывает, вспоминает и останавливается. Почему она винит его в этой разлуке? Ведь это она решила за них двоих, оставив его совсем одного, наедине с прощальным письмом. — Бесчестный! — выругалась женщина, спешно шагая по коридору и смахивая град соленых слез со своего лица. В ее мире главным злодеем был Зия. Ее бесконечная любовь и болючая ненависть. В образ ее картинки не помещалась понимание как он может себя так вести. Безжалостно оставить ее с ребенком в утробе столько лет назад, а сейчас заявиться к ней сюда, да еще и с женой. Как он мог позволить себе такую боль для нее? Отвратительно. В эту минуту, она как будто возненавидела его на еще одну крупицу больше. Если так продолжиться и дальше, то ненависть в ее сердце превысит любовь к господину Карлы. Она спешно выходит в зал, осматривается, там все также тихо и спокойно. А в ее душе бушевал нескончаемый пожар, в ушах звенело, сердце билось от тревоги как бешеное. Госпожа Аланур пытается успокоиться, делает несколько вдохов и выдохов, восстанавливает ритм сердца активным дыханием и багровый румянец спадает с ее щек. Сейчас ей нужно прийти в себя и как ни в чем не бывало закончить свой дебют, ведь она не позволит своему бывшему возлюбленному испортить и его. — Госпожа Аланур, мы вас потеряли, — к женщине подошел господин Селим, тот, что пригласил сюда чету Карлы, тот, что был близким другом для хозяйки выставки. — Селим, дорогой, — попыталась натянуть улыбку она, — извини, что заставила ждать, мне нужно было уладить организационные моменты, — врала, очень сильно врала. — Готов ждать тебя вечность, моя госпожа, — с короткой улыбкой прошептал Селим на ухо, когда прижался к Аланур за приветственным поцелуем в щеку. — Не здесь, Селим, — отдернула его женщина, — встретимся после. Как можно было понять, отношения госпожи Аланур и господина Селима были не просто в рамках «близкие друзья», несмотря на то, что именно так они друг друга и называли. Конечно, это можно было бы считать дружбой, если бы мужчина не снимал самый дорогой номер в местном отеле для встречи с ней. Если бы они не просыпались после бурной опьяняющей ночи в одной постели. Но для всех они были просто друзьями и партнерами, а тем более для своих мужа и жены. Конечно, Аланур не переставала думать о господине Зие, но делать это всю жизнь невозможно, так можно и с ума сойти. В конце концов, душевная боль и теплая близость с приятным для нее мужчиной — это разное. Она умела четко разграничивать такие моменты, никакой любви, просто ночь, просто время вместе. В этом ее никто не мог остановить, да, у нее был собственный муж, который, казалось бы, в этой истории вообще лишний. Ведь его не было нигде, ни в душе госпожи как Зия, ни в ее постели как Селим. Муж был, и изрядно напрягал женщину, но хотела ли она когда-то развода? Вряд ли. Да, в молодости такая мысль поселялась в ее взбудораженной голове, но спустя пять минут покидала женщину. Она четко понимала, что любовь для себя она похоронила еще тридцать лет назад и разводиться в поисках этого чувства не видела никакого смысла. С Селимом было просто хорошо, без обязательств, с ноткой адреналина, но не больше. Хотя порой ей казалось, что у мужчины все совсем наоборот и однажды, он обязательно поговорит с ней о взаимном разводе. — Аланур, как рада тебя видеть, — прощебетала подошедшая жена Селима. — Диляра, добро пожаловать, дорогая, — с максимально наигранной улыбкой поприветствовала подругу женщина. Госпожа Йылдыз была знакома с семьей Оздемир уже несколько лет. До тошноты обычная ячейка общества, в браке у них появилось два сына, наследника для состояния своего отца. Почему до тошноты обычная? Потому что такая же, как у всех, муж изменял своей жене, а она толи в силу глупости не хотела понимать этого, толи в силу своей любви отвергла очевидное. Диляра была прекрасной женщиной, искренней и в меру положительной. Светловолосая, статная, но без искорки. С ней было настолько скучно, что обычный нормальный человек не выдержит даже более получаса. Возможно поэтому, ее драгоценный муж, господин Селим каждую ночь пятницы проводил на «работе» в постеле с Аланур. — Душа моя, ты проделала огромную работу, — продолжала щебетать Диляра, — эта выставка — однозначное великолепие! — Спасибо, дорогая, — учтиво поблагодарила госпожа Йылдыз, — извините, но я оставлю вас. Еще минуту, и женщина в красном скрылась в толпе обожателей искусства. — Я надеюсь, после этого мероприятия мы вместе вернемся домой, — проговорила Диляра с ноткой досады и надежды. — Милая, ты же знаешь, что по пятницам я разбираюсь с отчетностью за неделю, — нагло врал любимый муж, — если я не буду этого делать, то в один миг в этой компании все развалиться и твой шопинг в Милане закончится. — Конечно, я все понимаю, — ожидаемо, но все также обидно, ей так надоело засыпать в холодной постели. Вечер подходил к концу, когда на часах почти пробило двенадцать. Все мероприятие Зия и Аланур передавали друг другу палящие взгляды. Он ей — умоляющие и тоскующие, она ему — короткие и гневные. Сегодня госпожа Йылдыз впервые увидела свою соперницу, на которую ее так бесчестно променял любимый. Аланур была женщиной с повышенным вниманием и любовью к себе. Она считала себя неотразимой и безумно привлекательной в свои сорок лет. Именно поэтому, бросая взор на Сехер, то и дело, время от времени, убивалась в непонимании. Скромная, без страсти в глазах, тускло одетая женщина, внушала в голову госпожи Аланур мысли о том, как же ее Зия, любящий в ней все противоположное, смог прожить с этой женщиной столько лет. Господин Карлы не терял надежду на разговор, продолжая весь вечер молча умолять бывшую возлюбленную об уединении, но та была непреклонна. Сейчас она мечтала скинуть свою неудобную обувь, открыть бутылку хорошего вина, выйти на свою просторную террасу и потягивая глоток за глотком, думать, что ей делать дальше. Ведь теперь, когда Зия случайно объявился в ее жизни, покоя для женщины уже не будет. — Слава богу этот вечер закончился, — уставшая, садиться в машину к любимому водителю и откидывается на сиденье уже сняв туфли, — я так устала, Мелих, только быть знал. — Госпожа, включить вашу любимую песню? Он был ее верным другом. Он знал, как успокоить и расслабить ее после тяжелого дня. Именно это и можно было назвать настоящей дружбой, невинное соприкосновение душ. Никто из них никогда не думал о большем. Мелих просто был в жизни своей хозяйки. Он появился лет пятнадцать назад и с того момента всегда был рядом. Любил ли он ее тайно и почти шепотом? Возможно. Скажет или признается сам себе об этом когда-либо? Конечно же нет. …я судьбу променял на любовь без любви, сам себя потерял, сам позволил уйти, и оставшись один — умирал от тоски… Под слова любимой композиции Аланур приоткрыла окно своего дорого авто, в лицо подул приятный прохладный поток воздуха. Она шумно вдохнула его и на секунду задержала дыхание, огни ночного Стамбула время от времени поблескивали и привлекали к себе ее внимание. Оказавшись дома, женщина приняла горячий расслабляющий душ и укуталась в шелковый ночной халат. Как и мечтала, выбрала бутылку французского полусухого вина из коллекции, взяв одинокий бокал, отправилась на террасу, по пути ухватив теплый плед. Зазвонил телефон. — Аланур, не разбудил тебя? — на конце того провода был муж. — Нет, Метин, я только зашла домой, — уставший голос раздался в трубке у мужчины. — Как прошла выставка? Я уверен, что все было на высоте! — Все прошло идеально, по-другому быть просто не могло, — продолжила Аланур, делая глоток красного вина, немного сморщившись от первой горечи на языке. — Я рад, — подитожил мужчина и в трубке поселилась тишина, — я задерживаюсь в командировке, пока не скажу насколько. — Ничего, я привыкла, — отрезала она, немного грубо, просто потому, что слышала это не в первый раз. — Не обижайся, — умоляя сказал Метин, но услышал в телефоне гудки брошенной трубки. Она приняла это как должное. Для нее это стало уже совсем обыденным — постоянно быть одной. Вокруг нее крутилось столько мужчин, но она всегда оставалась одинока. Зия, который был любовью всей ее жизни, теплился лишь в воспоминаниях, потому что бросил ее ради какой-то, по ее мнению, простушки. Селим, который вроде как был полностью одурманен ей, как сумасшедший, но оставался как подлый шакал подле своей обманутой жены. Даже законный муж пренебрегал Аланур в пользу работы, а может быть и каких-то связей, непонятно, с этим женщина уж точно не хотела разбираться. Что было с ней не так? Она часто задавала себе этот вопрос, но никак не могла найти ответа. Возможно, ей просто нужно было быть такой же услужливой овечкой как ее соперницы — Сехер и Диляра, но это точно было не про темперамент Аланур. Если в ее душе не горел пожар — это значило, что сегодня, она просто заболела. Раздался стук в дверь. Госпожа Йылдыз была дома одна, поэтому поспешила открыть дверь сама. — Селим? — в интонации женщины был один сплошной вопрос, ведь обычно он появлялся по звонку. — Сбежал от жены и сразу к тебе, душа моя, — шепчет и набрасывается на Аланур, — женщина моя, опьяняющая красавица, — он спешно целовал ее щеки, губы, шею и ключицы. — Прекрати, — с пренебрежением оттолкнула его от себя, — если хотел прийти, сначала должен был позвонить. Если бы Метин был дома? Или еще хуже, Аслы? Бесте? — Аланур, не мог ждать, очень хотел увидеть тебя, — с надеждой на близость проговорил он, — какой прекрасной ты была сегодня на выставке! Конечно, иногда мне кажется, что все эти напыщенные снобы появляются на этой выставке лишь бы посмотреть на хозяйку, а не на ее картины. — Не говори ерунды, — злостно прошипела женщина. — Не буду, дорогая. В конце концов, я самый счастливый раб Аллаха. Ведь они просто смотрят, а я прикасаюсь, наслаждаюсь, целую, — буквально одержимо говорил Селим. — Сегодня без этого, господин Оздемир, я устала, — сказала, как отрезала и выпроводила любовника за дверь. Как она устала. Осточертело и надоело. Сегодня ночью она точно хочет побыть одна, ведь каждую минуту из головы не выходит тот, кто потревожил ее покой спустя столько лет. Тем временем в доме семьи Карлы все было как обычно. Дети и прислуга разбрелись по комнатам, готовясь ко сну. Госпожа Сехер тихо ждала в холодной постели любимого мужа, хотя шанс его прихода был равен почти нулю. А он, кого так долго ждала верная жена, как обычно практически ночевал в своем кабинете. Открыв ящик в темном дубовом столе, Зия провернул тайный замочек, достал все, что осталось с тех лет. Книгу стихов, подаренную любимой, то самое несчастное письмо и снимок, где два влюбленных юнца смотрели на него счастливыми любящими глазами. Такие свободные, не обремененные обстоятельствами, разлукой и скорбью по друг другу. Опять воспоминания, ведь это все, что есть у него. — Любимая, сегодня я буду разговаривать с родителями, — юноша взял в свои руки ладони девушки и продолжил, — приедем свататься как можно раньше, не хочу, чтобы еще хоть что-то разделяло нас. — Любимый мой, как же прекрасно, — из ее глаз побежали небольшие слезы радости. — Не плачь, родная моя, — вытер большим пальцем слезу с ее щеки, мягко улыбнувшись, — хотя плачь, но всегда только от радости, — и затянул ее в крепкий поцелуй. Как же тяжело Зия, как же тяжело жить с этим грузом неудачной любви. А теперь, когда увидел ее спустя столько лет, стало еще тяжелее. Почему она, будучи такой счастливой, решила все прекратить? Почему ты так и не спросил у нее, Зия? Ни тогда, ни сейчас. Ты живешь с этим уже такое количество времени, этот вопрос душит тебя изнутри, а ты так и не нашел ее, так и не спросил. Руки господина Зии потянулись к телефону, рано или поздно он должен получить ответ. Иначе, даже на смертном одре его душа не успокоится и будет скитаться по улицам Стамбула. — Алло, Фарух, — уже очень поздний звонок, но он должен был позвонить, — извини, брат, я возможно разбудил тебя, но это очень важно. — Говори, брат Зия, для тебя у меня всегда будет время, — раздался голос близкого друга на том конце телефона. — Мне нужна вся информация по одному человеку, — на минуту замялся, но продолжил, — Аланур Йылдыз.