Прекрасная скоропостижная жизнь!

Игнат: "Этот абонент звонил вам 26 раз..." Никита: "Этот абонент звонил вам 19 раз..." Хатунцев К. Б.: "Этот абонент звонил..." Савва бросил телефон на кровать. Когда-то в прошлой жизни он мог бы попытаться ответить на сообщения, перезвонить кому-то, хотя бы просмотреть всё, что накопилось за три дня без связи. Сейчас ему казалось, что пропущено было так много, что даже начинать навёрстывать не стоило. Да и что он мог сказать? Извини, что не пришёл домой? Извини, что игнорировал, что не ходил в школу, извини, что разбил тебе сердце, извини, извини, я был под маркой и ничего не понимал, а потом был под эйфоретиком и ничего не помнил, а потом был на скорости и ничего не чувствовал, я честно сдам всю домашку и помою позавчерашнюю посуду, простите меня, пожалуйста. Это надо было сказать? Да насрать, думал Савва, раздеваясь. Где он был и что делал, вообще никого не должно волновать. Займитесь своей жизнью, которая вам так нравится. Сходите переночевать к своим бойфрендам, постойте под окнами у девчонок, которые вам не дают, уложите волосы, попейте кофе и почитайте книжку. И даже не смейте смотреть в мою сторону. Живите, ради Бога, как всегда жили, не обращая на меня внимания, колупаясь в своих делах. И у всех всё будет нормально. Урсегов дрожал от озноба и боролся с тошнотой по пути в ванную. Нужно было помыться и что-то съесть, попытаться поспать, как-то прийти в себя и пережить хотя бы этот день. Он пошевелил языком во рту: все губы изнутри были сожжены кислотой и изжёваны, но больно пока не было. Завтра заболит, подумал Савва, и шагнул под горячий душ. Тело, всё задеревеневшее и измотанное, под водой размякло. Снова стала скользкой, будто свежая, чужая слюна, которой была покрыта, кажется, вся Саввина кожа. Он даже будто ощутил её запах. Стало так гадко за себя, что он не удержался и издал не то всхлип, не то стон, по-детски скривил губы и на несколько секунд оказался на пороге плача. Но зареветь не получилось. Поэтому Савва просто хорошенько намылил всё тело и дважды помыл волосы. Он усердно вычистил зубы и язык, затолкал все свои вещи в стиральную машину, насухо вытерся и переоделся в мягкую домашнюю одежду. Он съел целую упаковку крабовых палочек с майонезом и два огромных бутерброда с колбасой, запил всё сладким чаем и даже помыл за собой посуду. Но ощущение чистоты, комфорта сытости не пришло. Савва всё ещё чувствовал себя голым, потным, раскоряченным перед взрослым мужиком, грязным, мерзким, одиноким и очень, очень несчастным. Эта несчастность плавала и переворачивалась в животе, как холодная медуза, не давая Савве ощутить себя в безопасности своего дома. Он забрался под одеяло и принялся в который раз прокручивать в голове все дни, какие мог вспомнить, пытаясь найти хорошие. Когда у него последний раз был действительно хороший день? Вот, например, день последнего экзамена ГИА. Математика, Савва расщёлкал все задачки, как тыквенные семечки, и горд собой. Игнат забирает их с Никитой и Сашей на машине, и они едут сквозь жару под кондиционером есть пиццу. Они веселятся и шумят, уплетают пепперони за обе щеки. Никита, радуясь, что удалось решить чуть больше половины задач, смачно целует Савву в щёку в благодарность за все их дополнительные занятия. Вишня смотрит на него, розовея лицом, и предлагает пойти на выпускной. "Я помню, что мы не собирались, но просто вдруг будет прикольно? Давайте сходим, хоть поедим..." - и Никита шумно соглашается, пихает друга локтем. Савва смотрит на них, счастливых, и соглашается тоже, одним кивком. Никита снова целует его в щёку, всасывая кожу, как пылесос. На ней остаётся красный след. Вот и сама вечеринка, которая Савве не нравится, потому что на ней дети прикидываются взрослыми, нарядившись в не по годам откровенные или попросту тёткинские платья и в рубашки, делающие из пацанят карикатуру на офис-менеджеров. Три курса трапезы уже позади, клоунски-ярко накрашенная ведущая заставляет всех участвовать в убогих конкурсах, звучит очень плохая музыка. Савве хочется домой и во вчерашний день. Вот появляется Сарычев в светло-сером костюме. Появляется и больше не пропадает. Совсем. Вот Савва пишет ему сообщение в соцсети, смущаясь, благодарит его за подарок. И Олег отвечает, что ему было приятно хоть на минутку увидеть блеск в Саввиных глазах. "Я готов попытаться снова. Увидимся, Несмеяна". Проходит выпускной, проходит июнь, начинается худшее лето в Саввиной жизни. Никита уезжает в лагерь, куда они прежде ездили все втроём, а Савва и Саша остаются одни в летнем Мурманске: ей уже шестнадцать, ему вот-вот стукнет, и для них социальные путёвки не предусмотрены. Вишня зовёт его гулять почти каждый день и всякий раз просит за ней зайти; она густо красит глаза, распускает волосы в самую жару и отказывается подолгу гулять и кататься на великах - мешают короткие юбки и неудобная обувь. Саша хочет, чтобы Савва покупал ей прохладительные напитки, злится, если он не открывает для неё двери, невпопад шутит и слишком громко смеётся. Игнат начинает ходить на свидания со своим огромным ОМОНовцем, даже приводит его домой познакомиться. Всё родное и знакомое меняется и исчезает так внезапно, Савва не поспевает за событиями. Он начинает чувствовать, будто он, как в первый год после смерти родителей, совсем один, и над ним собирается рой Плохих Вещей. Ему не нравится быть отделённым от друга, не нравятся перемены в подруге детства, не нравится, как эти двое переписываются и перезваниваются между собой в разлуке, будто стали друг другу ближе, чем Савва - к ним обоим. А Бойфренд брата - это вообще полный атас. Неслыханно и уму непостижимо, чтоб у Игната появился кто-то настолько важный, чтобы из-за него не прийти ночевать, и даже притащить его в их с Саввой крепость - дом, где ни о каких шурах-мурах никогда даже речи не было. Ни единого намёка! Савва не любил ту коробку с воспоминаниями, где хранился июль 2011, не совался в то, как он поступал и что чувствовал тогда. Он морщился, отгоняя назойливые картинки: двор, вокзал, свои горящие содранные об асфальт ладони, непослушные детские слёзы от обиды, строгие брови брата, удивлённое Никитино лицо, румяное Сашино. Всё это было сто лет назад. Их дружба, их первые, глупые теперь попытки влюбляться друг в друга были сто лет назад. И все хорошие Саввины дни остались там, до окончания девятого класса, с которым будто бы кончилось детство. В июле 2011 всю Саввину жизнь, как огромная белая змея, окончательно проглотил Олег Сарычев. Он не понимал, как это допустил и почему не смог остановиться. Где был момент, когда стоило себя одёрнуть? Все поворотные точки в их истории были прямо перед ним, но Савва не мог понять, на каком из этих поворотов оказался так далёк от своей привычной жизни и всего, что было для него важно, что уже не мог ничего этого разглядеть, обернувшись назад. Вот их первая личная встреча, кофейня с гирляндами на больших окнах, где Савве душно и неуютно, но он упрямо пьёт горький чёрный кофе, взрослится, хмыкает. Олег пригласил Савву задним числом отметить его шестнадцатилетие и теперь сидит перед ним в футболке, как свой, и рассказывает истории совсем по-дружески. В них много интересных персонажей, его знакомых и друзей, с которыми Савва вдруг начинает хотеть познакомиться. Позже вечером Сарычев напишет, что это было лучшее свидание в его жизни, а потом "исправится": не прямо свидание, а встреча и вообще дружеская беседа, но если Савва не против, однажды может быть и свидание, ведь с Саввой так здорово. Можно болтать часами напролёт и обо всём на свете, не уставая. Олег, конечно, такого волшебного собеседника никогда прежде не встречал. Невозможно, напишет он, не очароваться. Савва ссорится с Вишней и, кажется, здорово обижает её. Возвращается Лисин, но он не едет встречать его на вокзале. Саша встречает Никиту одна, и они, кажется, часто видятся; Никита зовёт и Савву, но тот не соглашается из неловкости и злости то ли на них, то ли на себя. Они с Олегом видятся снова. Много, много раз. Всё происходит так быстро. В сентябре Савва впервые едет к Олегу в гости после школы. Они пьют чай и переходят на "ты", разглядывая Сарычевскую домашнюю библиотеку. Савва просит одолжить Гюго и возвращается с ним через неделю, чтобы взять новую книжку. И снова, и ещё раз, и ещё. Так проходит осень. По ночам они переписываются в "аське", и все разговоры начинаются под предлогом обсуждения прочитанного и заканчиваются флиртом разной степени тяжести. Однажды, прощаясь на остановке, Савва решается обнять Олега и упирается лицом в его шею - совершенно случайно. Ночью Олег пишет: "Мне показалось или ты на прощание поцеловал меня в шею?". Вспыхнув, Савва поспешно наклацывает на телефоне: "Так нечаянно вышло из-за разницы в росте". И получает в ответ: "Жаль!" К Новому году по их перепискам можно снимать лёгкую эротику. Савва приходит в гости и теперь остаётся на весь день, читая вместе с Олегом книжки на маленьком диванчике, больше похожем на большое кресло, где они с трудом помещаются вдвоём. Иногда они дремлют, или притворяются, что дремлют, почти дыша друг другу в рот. Эти странные не-поцелуи сводят Савву с ума своей близостью, тайностью и исключительностью. Он чувствует, как высоко поднимается над романтическими копошениями своих сверстников, как далёк становится от всех их неловких признаний, держаний за ручки, поллюций, поцелуев за гаражами и семейных положений ВКонтакте. Всегдашний Саввин товарищ по всем в жизни достижениям Никита и отдалившаяся теперь, строящая из себя обиженку Саша с её чокерами и колготками в сетку кажутся ему слепыми котятами по сравнению с ним самим. Взрослый, холёный, интересный Олег касается своим носом его щеки, и Савва чувствует себя королём. В апреле Савва пропускает вторую годовщину смерти Никитиного деда, потому что целуется с Олегом на угловом диване в гостиной. Савва целует Олега сам. Тот захотел первым, но Урсегов ломался, отворачивал лицо, краснел. "Какой же ты всё-таки, - шепчет учитель. - "Хороший мальчик". Что-то против этих слов поднимается в Савве и заставляет пойти поперёк стеснения. Хорошие мальчики сейчас учат дома уроки. Хорошие мальчики слушают, что говорит им уважаемый старший брат. Они не курят вонючие сигареты, не игнорируют сообщения от лучших друзей, не дрочат под одеялом на интимные переписки со своими учителями и уж явно, явно! не целуют их взасос на вот этом коричневом диване в полутёмной комнате под приглушённую музыку. Это их первый поцелуй, и он длится шесть часов. На следующий день Никита пытается от обиды не разговаривать с Саввой, но не выдерживает и снова болтает, как ни в чём не бывало, уже к обеду. Савва чувствует прохладную откреплённость от его болтовни, его мысли совсем не здесь. Он думает только о следующей встрече, о том, как устроено его молодое тело и что с ним сделают чужие руки и губы уже в эти выходные. Саша обедает за отдельным столом. Никита зовёт друга поиграть на старенькой "Сеге" после уроков, но звенит звонок, и Савва уходит молча, ничего не ответив. Первого мая Савва глазами провожает машину Игната из двора и бежит вниз по ступеням на улицу, как только та исчезает из вида. Под футболкой лопатка чешется: знакомый Олега, татуировщик, набил Савве сочный чёрный рисунок, какой-то символ, что-то там обозначающий по идее Олега. То ли связь, то ли любовь, Савва не понял. На улице жарко, он почти бежит, внутренне стесняясь этой спешки и своего желания поскорее оказаться в прохладной полутёмной гостиной. С порога Олег целует его, гладит под футболкой, щекочет, прижимает к себе. Савва особенный. Только его на всём белом вот так ласкают, только с ним так болтают о мелочах и читают рядышком, только его Олег так нежно опекает, обожает, восхищается. Савва спешит. Его разрывает от желания, чтобы его любили всего и изо всех сил, чтобы приняли и огладили полностью, чтобы на него смотрели, как на самую большую в жизни ценность и никогда, никогда не отворачивались. Он говорит: - Будешь? Моим первым? И Олег набрасывается на него с резкостью, которой Савва прежде нигде не видел и не ожидал. Сарычев раздевает его, сам оставаясь в одежде. Он опускается перед Саввой на колени и хищно хватает за бёдра, больно впиваясь пальцами. Это не похоже ни на что из того, что Савва себе представлял, когда думал о сексе - между мужчинами и в принципе. Не похоже на то, что у него бывало раньше. Не похоже на Олега... Савва растерянно пятится, упирается спиной во входную дверь. Неужели прямо здесь?.. Он видит в зеркале их отражение в профиль. - Смотри, - тихо говорит снизу Олег. - Как это красиво. Савва смотрит. Ему не красиво. Ему страшно, страшно, страшно! Олег ласкает Савву ртом. Тот издаёт стон, но не от удовольствия, а от испуга, смешанного с нежеланием обидеть учителя - Савва подозревает, что ему сейчас оказывают какую-то большую интимного характера услугу. Но это не приятно. Вскоре Сарычев отодвигается, встаёт и тянет Савву за собой в гостиную. Перешагивая через свои спущенные штаны и шлёпая босыми ногами по полу, Савва чувствует себя совсем маленьким мальчиком. Он слабо представляет, что сейчас будет, и ему не по себе от приходящих на ум сценариев. Он твердит себе, что готов, что сам хочет, что это приятно, и что все это делают. Олег подталкивает его к нерасправленному дивану, ставит на колени, раздвигает его ягодицы и мажет между ними слюной. Просто слюной. - Сначала будет больно, нужно потерпеть, - он спускает штаны. - Скажи, что ты меня любишь, - жалобно вдруг просит Савва. - Мне будет проще. - Я люблю тебя, - отвечает Олег без единой эмоции, и Савва рад, что не видит его лица. Больно - очень. Больно, стыдно и ещё больно. Когда всё заканчивается, Савва ложится на бугристую ткань дивана, пытаясь расслабиться и отдышаться. Он смотрит на свой вялый член, который даже не привстал ни разу с момента, как высвободился из штанов, и из всех эмоций испытывает вину - за то, что ему не понравилось. В одну секунду между ними исчезла вся тайна, Савва понимает это по звуку журчащей воды из ванной и запаху пота во влажном спёртом воздухе и винит в этом себя. Будто он задолжал Олегу своё удовольствие, подвёл его, выдал плохой перфоманс, опозорился, как детсадовец. Сарычев жарит блины. Савва съедает один. Засыпает. Просыпается через двадцать минут, не больше, совсем вспотевший, липкий и обезвоженный. - Нам нужно закрепить результат, - говорит Олег. - Потерпишь сегодня, а потом будет уже не больно. Ты втянешься. И всё начинается снова. Вечером Олег впервые вызывает для Саввы такси до дома. Он уродливо плачет на заднем сидении. За всю ночь от Олега не приходит ни одного сообщения. Савва вертит телефон в руках; ему страшно хочется написать кому-то и пожаловаться, выщелкать по кнопкам всё своё одиночество и вину, отвращение, боль, жалость к себе. Но кому о таком можно рассказать? Под утро измученный Савва выбрасывает телефон в окно и ложится спать, не снимая одежды, поверх покрывала. В июле Савве исполняется семнадцать лет. Курьер привозит ему подарочную коробку, внутри - новый блестящий телефон с сенсорным дисплеем и записка: Хочу услышать твой голос. Не только в своей голове, хотя в ней ты звучишь постоянно. - О. Даже будь она не подписана, Савва узнал бы этот почерк из красных примечаний в своих тетрадях по биологии. Теперь, почти год спустя, этот же блестящий модный смартфон служил Савве подставкой, на которой он разравнивал в дорожки нескончаемые Олеговы "подарки". Полграмма, чтобы приколоться, марка, чтобы было не скучно ждать вечера воскресенья, таблетка, чтобы расслабиться перед камерой, которую Олег теперь часто прихватывал с собой в спальню - или туда, где их застигала "страсть". Удовольствие? Пожалуй, Савва научился получать удовольствие. Не без небольшой помощи, конечно. Потому что, в общем-то говоря, Савва проводил время совсем не так, как ему хотелось. Его отношения, или как это можно было назвать, с Олегом, не были наполнены ничем, что нравилось Савве (хоть уже и трудно было вспомнить, что там ему когда-то нравилось). Они полностью состояли из липкой кожи, пахучей вязкой слюны, коротких тупых разговоров и долгих болезненных молчаний, каких-то прокуренных полуподвальных вечеров чёрт знает с какими людьми, Саввиного огромного чувства вины и разных, шершавых или гладких, холодных или нагретых тканных, бетонных, деревянных и кафельных поверхностей, в которые он то и дело упирался коленями; ладонями; лопатками; плечом; щекой. Сонные мысли путались, не желали приводить Савву ни к каким выводам, прятали от него суть. Уже проваливаясь в бессознательное, он вертел в голове синопсис "Эффекта бабочки" и представлял, как сам возвращается в разные эти отрезки прошлого в попытках изменить своё паршивое, одинокое настоящее. Финал, где Савва никогда не выходит с Олегом покурить на заднее школьное крыльцо, посылает его в жопу, идёт танцевать с друзьями и вырастает счастливым, он досмотреть не успел - наконец, заснул.

Любовь моя всегда выходила мне боком Ножом, подставленным к горлу Еще не больно, но страшно выдохнуть Это беспомощность новорожденного Это табличка "нет выхода" Любовь моя всегда выходила мне боком Сто шагов по болоту Необходима осторожность линий Но оступаюсь и падаю в воду Я всего лишь хотел, чтоб меня любили Элли на маковом поле - Любовь моя