Прекрасная скоропостижная жизнь!

Чтобы волосы росли здоровыми, нужно постригать кончики хотя бы раз в полгода. Обесцвечиватель и аммиачную краску лучше начинать наносить с затылка, где волосы крепче, и с концов, потому что у корней состав действует быстрее из-за тепла тела. Шампунь и бальзам без силиконов, протеиновая маска, питательная маска, розмариновое масло смешать с маслом жожоба, нанести на скальп и помассировать, свесив голову с кровати, чтобы кровь приливала к голове, как следует. Дезодорант лучше шариковый, бесцветный, чтобы оставлял поменьше следов на одежде. Все продукты для тела должны пахнуть одинаково, а вот парфюмом лучше не пользоваться, чтобы не душить, не вмешиваться в школьный компот из "Акс-эффекта", лака для волос и спреев для тела из каталога "Эйвон". Да и ни какие шиши этот парфюм покупать? Бухие мама-папа бывали щедрыми, но у них просто не водилось таких сумм, чтобы Шура могла побаловать себя приличными духами, даже в миниатюре. Тем более, она не знала, какие нравятся Савве. Знала только, что он любит длинноволосых девушек в чёрном - и то из третьих рук. Не вспомнить даже, кто ей такое сказал, но как-то она выведала. Как будто не то у Инги, не то у Томы была в пятом классе анкета, и он такое написал в категории "Какие девчонки тебе нравятся?". Или типа того. А ещё чуть позже, в шестом классе, Савва как-то сказал Никите, что рыжие - это не его тема, прямо при сидевшей с ними за столом Саше с её копной почти оранжевых волос, спрятанных под ободок в попытке незаметно отрастить криво отстриженную чёлку. Розовый получился не сразу. Эксперименты с бутылочками "Тоники" приводили то к кирпичному, то к бордовому; пришлось обратиться к более сведущим подругам. Инга и её мама, блондинки с искусно выполненным мелированием, спасли ситуацию за один вечер и поведали Шурке о волшебных свойствах осветлителя. Оказалось, что если на выбеленные волосы намазать бордовое зелье вперемешку c бальзамом, выйдет красивый и нежный розовый, настоящая сладкая вата. Безо всяких маникпаников. Обновлённая сияющая Саша смотрела на себя в зеркало с восторгом и ощущением, что теперь дела пойдут на лад. Она даже не стала реветь, когда мать всыпала ей по первое число за такие эксперименты. Пусть привыкает, решила Вишня, это теперь её цвет. Волосы выросли в длинную косу оттенка баблгам, дурацкая чёлка превратилась в нежные пряди-кавычки для светлого лица с россыпью веснушек на носу и выразительными глазами цвета бутылочного стекла. Саша натренировалась вставать рано-рано и неслышно, чтобы не будить родителей, но тщательно собираться при тусклом свете лампы-бра, заворачивая себя в слои сетки, девочкового гипюра, черной джинсы, серебристых цепочек с "Алика", покрытых прозрачным лаком для ногтей, чтобы подольше не облазили. Она подкрашивала отросшие корни, постригала секущиеся концы, обновляла чёрный лак на розовых молодых ногтях, незаметно зашивала быстро рвущиеся китайские топики, наносила и смывала угольный макияж с глаз и мечтала о дне, когда Савва Урсегов придёт к ней, пронзённый стрелой насквозь в области сердца, и сложит к её стройным ногам весь мир. Саша вообще любила помечтать и большую часть жизни проводила, представляя себе разные сценарии, в которых у неё всё было хорошо. То она воображала, как её родители трагически погибают, оставляя ей в наследство квартиру и тайно накопленные миллионы рублей, то придумывала идеальное до мелочей первое свидание, на котором Савва предстаёт перед ней влюблённым и ласковым и просит простить за все те годы, когда он был с ней холоден. - Я пытался убить в себе эти чувства, но больше не могу притворяться, - говорил её воображаемый Савва, сжимая её холодные руки и вовлекая её в воображаемый поцелуй. Эти мечты, одна краше другой, помогали ей проживать дни, в которые ей приходилось проситься к соседям по лестничной клетке в туалет, потому что родители мертвецки дрыхли и не слышали, как она ломилась во входную дверь. Дни, когда она пряталась в ванной от пьяных тумаков, делала уроки в темноте из-за отключения света за неуплату, обнаруживала, что её утюжок для волос сдан на барахолку в обмен на пятьсот рублей на опохмел, слушала сизый вой своей матери в ответ на матерные отцовские тирады. Дни, через страх, мерзость и позор которых нужно было продраться, чтобы попасть в хорошее, сверкающее, свободное будущее, где Саша купалась бы в любви и успехе, и ей не нужно было бы вставать по ночам, чтобы выключить газ под давно сгоревшей дочерна кастрюлей с гречкой и сбривать катышки с затасканного свитера. Это будущее стоило всех усилий и страданий. В этом будущем, которое Шура рисовала себе каждую ночь перед сном, Савва был от неё без ума, и они вместе готовили завтраки и ездили в путешествия по Европе. Сохраняя картинки, найденные по тегам "love" и "couple" на "Тамблере", она на каждой представляла их, и эти картинки удачно вставали на место настоящих воспоминаний, в которых Савва смотрел на неё холодно и говорил ей вещи, толсто намекающие на отсутствие у Саши даже намёков на признаки чего угодно, что могло бы показаться ему смутно привлекательным. Но никакой эскапизм и ничьи красивые фотографии не могли справиться с кошмаром, обрушившимся на Сашу летом 2011. По иронии, именно этого лета она ждала больше всего. Провожая шумного вездесущего Никиту на поезд к его последней в жизни лагерной смене, Вишня грезила о предстоящих тёплых ночах, предназначенных только для неё и её обожаемого Саввы. Им никогда прежде не доводилось побыть вдвоём: Лисин всегда, всегда был где-то по близости, торчал между ними шлагбаумом, втягивал Саввино внимание, как пылесос. И вот он уехал, и Саша взялась за дело изо всех сил. Она наряжалась с утроенной силой и тащила Савву гулять в самые романтичные места: на лавочку под цветущую сирень, на крышу пятиэтажки напротив его дома, на набережную вдоль Семёновского озера. Она взволнованно пыталась увлечь его беседой, шутила, смеялась, стараясь, чтобы смех звенел серебряными колокольчиками, игриво отбрасывала с плеча розовые локоны, кокетливо предлагала угостить её мороженым или соком в маленьком тетрапаке. Ей казалось, что всё идёт хорошо: Савва соглашался на всё, что она предлагала, и это служило ей доказательством успеха. В день, когда Савва грубым рывком вернул её с небес на землю, Саша была уверена, что у них состоится поцелуй. Она нарочно не стала красить губы, надела обречённое на удачу короткое чёрное платье и длиннющие, выше колена, гольфы, которые приходилось всё время подтягивать - сползали при ходьбе. Они встретились возле Сашиного подъезда и пошли вдоль Крупской в сторону сквера с ручьём мимо серых девятиэтажек, рыбного магазина и известной на всю округу круглосутки, где несовершеннолетним продавали всё, на что у них хватало денег. Савва шёл быстро, спрятав руки в карманы, и не оборачивался, когда Саша останавливалась поправить чёртовы чулки. В пятый раз догнав его на перекрёстке, Саша протянула руку и коснулась его бледного предплечья, нежно, аккуратно. Савва дёрнулся: - Чего? - Не беги так, - попросила Саша. - Я за тобой не успеваю. Урсегов покосился на её ноги в туфлях на толстом высоком каблуке и платформе. - Так а нахуя ты эти копыта напялила? - Ну.. Тебе не нравится? - потупилась Шура. - Нет. Светофор со щелчком зажёг зелёный свет, но двое не тронулись с места. Долговязый черноволосый парень и сконфуженная разодетая девчонка стояли, он - глядя на неё, она - упёршись глазами в асфальт. - Ты вообще в последнее время какая-то поехавшая, - выдал Савва после паузы. - Из родительских запасов прибухиваешь? Саша вспыхнула. Отдёрнула руку, которой липла к Саввиной коже, словно обжегшись о сухой лёд. - Урсегов, ты вообще?! Голос выкатился из горла с трудом и звучал не своим, будто она проглотила жабу. Савва ничего не ответил и отвернулся. Светофор снова стал красным. - Я пошла! - Ну пока. - То есть, тебе похуй просто? Тишина. - Савва! - Отцепись ты, - вдруг рявкнул он, обернувшись и выстрелив в Сашу злым, чёрным взглядом. - Господи, заебала! Что ты хочешь от меня? - Я просто погулять хотела! С тобой... - Тебе заняться нечем? - Я.. - Иди гуляй с подружками своими! - Но... - Прилипла, блять, клянчишь и клянчишь, то сигареты, то сок, у мамаши попроси! - Сав... - Да не трогай меня, - он дёрнулся. - От тебя воняет, как из бомжатни. Зелёный светофор. - Бесишь. Савва широко шагнул на "зебру" и спешно удалился в сторону своего дома. А Саша осталась стоять на тротуаре, словно облитая помоями, вся съёжившаяся, маленькая. Она не плакала. Она смотрела, широко распахнув глаза, как её розовые мечты о романтичном лете, стильных совместных фотках и завтраках в постель в общей квартирке-студии с гирляндами на окнах превращаются в жижу и грязь. Ей было известно, что Савва - не последний пацан во Вселенной. У неё даже были поклонники, например, один качок из Индустриального колледжа, или тот странный анимешник из параллели. Но... На негнущихся ногах Вишня доковыляла до дома. Рухнула на лавочку во дворе. Осторожно понюхала зачерпнутые в горсть волосы, потом - платье, притянув ткань к носу. Ничем не воняло, никакой бомжатней. Или она просто привыкла и не замечала? Она бывала в гостях у людей, чьи квартиры насквозь провоняли кошачьей мочой, и они сами пахли похоже, но не понимали этого. Может, с ней так же? Она выцепила из сумочки кнопочный телефон с залипающей клавишей "вниз" и написала Никите: "С Саввой больше не общаюсь". И добавила: "Расскажу, когда приедешь". Никита через пару минут прислал полное сокращений СМС, в котором клялся, что если её обидели, то он прямо сейчас пешком придёт и всех порешает, даже Савву, голыми руками и без намёка на жалость. "Дурак," - написала Шура. С нежностью. "Я твой дурак навеки, Сашуля!" - ответил Никита. Она хотела ещё спросить, правда ли от неё воняет, но передумала: Лисин точно не скажет, слишком добрый. Почувствовав щипучую соль в глазах, Саша задрала голову и задышала во всю диафрагму, заталкивая назад желание разреветься. Хватит, настрадалась: из-за родителей, из-за Саввы, из-за насмешек в школе, из-за оценок, на которые приходилось пахать изо всех сил. Не любит - пошёл в жопу. Не нравлюсь - и не надо. Обиженная, но не сломленная, Шура взялась игнорировать Савву, отсаживаться от него на занятиях и в столовой, она больше не здоровалась с ним в коридорах и удалила его из друзей. Всем подружкам она говорила, что завершила карьеру в пацанах, чтобы сосредоточиться на учёбе, а взволнованному Никите - что ей не интересно находиться в компании самоуверенных депрессивных дрищей, но самого Лисина разорвать дружбу с Саввой не призывала. Чувствовала, что у них всё прочно, и ни на чём не настаивала. Но внутри себя Вишня переживала тот чудовищный летний день тысячи раз подряд, ища причины в себе. Она следила за собой тщательней прежнего, училась прилежней и красилась ярче. Она никогда больше не позволяла себе прийти в школу с пучком вместо укладки или в нечищеной обуви. Каждый день она делала всё, чтобы оказаться как можно дальше от слова "бомжатня". Ей казалось, что если она станет достаточно стильной, ухоженной и успешной, Саввины слова потеряют силу и отвалятся от неё, сотрутся, забудутся. Может быть, он даже увидит, как был неправ, пожалеет о сказанном и придёт с извинениями? В выпускном классе Саша записалась на кучу элективных занятий, чтобы подготовиться к поступлению в медицинский. Даже после окончания всех факультативов она оставалась в школе дотемна, делая домашние задания в тишине учительской: Константин Борисович без вопросов разрешил сидеть с ним, пока он проверял тетради. В тот обыкновенный понедельник в середине апреля Константину Борисовичу нужно было уйти пораньше. Он доверил Вишне почётное право закрыть учительскую самой, взяв с неё честное пионерское, что она проверит все окна и выключатели и отнесёт ключ на вахту. Никем не подгоняемая и не спешащая вернуться в хаос собственного дома, Саша так засиделась, что за ней пришёл заступивший на смену ночной сторож. - Шурка, закругляйся давай, - по-доброму ворчал дед. - Мне запираться пора. Собиралась наспех: скинула в сумку тетрадки, перескочила из сменки в незашнурованные ботинки и вылетела на улицу в расстёгнутой парке. Чтобы упаковаться как положено, она спустилась со ступеней и присела на корточки возле крыльца, прячась за ним от холодного сырого ветра. Шура услышала, как над ней щёлкнула, снова отпираясь, входная дверь, и голос сторожа заискивающе и безответно попрощался с кем-то; услышала "цоки" ботиночных набоек по бетонным ступенькам, переходящие в глухие шаги по приснеженному ещё асфальту. Она выпрямилась, зашнурованная и готовая идти, но резко присела, как напуганная кошка, обратно, услышав знакомое, но явно не обращённое к ней: - Привет! Это я! Шура аккуратно выглянула из своего убежища, ища Савву - это точно был он! - глазами. Зрелище ей открылось удивительное. На ярко освещённом фонарём пятачке двора одетый в треники и бомбер Урсегов подскочил к Олегу Александровичу. Они говорили и двигались не как учитель и ученик. Сарычев схватил Савву под локоть и, видимо, ругался на него за что-то, но не было слышно слов. Они сели в машину. Что Савва здесь делает? Он же, вроде, заболел. В школе его не было опять. Он сказал "привет"? Сарычеву? Очень странно... И почему он сел в его машину? Они что, типа... общаются? Они что... Они.. Целуются?! К горлу подкатил тошнотный волнительный комок. Савва всегда глумился над Сарычевым в средних классах, смеялся над его нарядами и манерой говорить, шутил, что у него в подвале порностудия, где снимают ЦП и некро с участием законсервированных в формалине животных и человеческих органов. Как вышло, что он сейчас сосётся в тачке с этим чудиком? Это вообще легально?! Сарычевский седан, урча, уехал со двора и увёз этих двоих, но Саша не могла сморгнуть увиденное всю дорогу домой. Она думала хаос, мысли по-броуновски метались внутри черепушки, не складываясь в вывод. К счастью, дома было тихо и никого: мать с отцом, очевидно, навещали друзей или пропадали по ещё каким-то своим не занимающим Вишню делам. Она прошла в свою комнату, на ходу стягивая куртку, и встала перед зеркалом. Впервые за годы Саша посмотрела на себя не сквозь Саввино предполагаемое мнение о ней, а просто - глазами. Она не нравилась Савве, никогда не нравилась, и это враз перестало быть удивительным: ему нравился Олег Александрович Сарычев, сорокалетний мужик в костюмах и, господи прости, манишках. Все старания, все эти наряды, макияжи и причёски были бесполезны, потому что между ними ничего никогда не могло быть в принципе. Потому что Саша не была ничем из того, что Савва бы... захотел? Вишня внимательно, вблизи, рассмотрела своё лицо. Слипшиеся от туши ресницы, щёки, через слои пудры на которых никогда не пробивался румянец, начернённые карандашом брови, придающие лицу скучающее квадратное выражение, потрескавшаяся матовая помада. Она вытащила из ящика стола упаковку аптечной ваты и баночку жирного крема "Нивея" и тёрла ими лицо до тех пор, пока на выходе не получился чистый ватный комочек. Что там ему "нравится", девушки в чёрном? На пол полетели слои угольной, антрацитовой, аспидной, смоляной одежды. Шура вставала ногами на свои драгоценные кофточки и колготки, пинала и топтала их. Чесучий полиэстер и сетка, в которых холодно зимой и жарко летом, смешались на полу с атласом в зацепках и футером в катышках. Там же, в ящике стола, нашлись канцелярские ножницы, и на чёрное месиво западало розовое, сахарно-ватное. Высушенные осветлением и утюжком пряди сыпались, как лепестки цветущей японской вишни, на веснушчатые Сашины плечи, на босые ноги, они щекотали её шею и нос. Саша веселилась. Она стригла и ровняла, вертелась, подставляла маленькое зеркальце, чтобы посмотреть затылок, чихала и чертыхалась. Когда всё было сделано, из зеркала на неё посмотрела румяная юная девочка с коротенькими, едва по мочки ушей, розовыми локонами. Старенький мобильник пиликнул, высветил сообщение от Ромки. Бедолага-ПТУшник, влюблённый в Шурку с пятого класса, каждый вечер сбрасывал ей нарисованные символами картинки в СМС-ках, будто на дворе был 2005-й год. Она щёлкнула на клавишу "Открыть": ................／＞　 フ....Это ты 　　　　　| 　_　 _|.....Задремала 　 　　　／`ミ _x 彡.....За уроками 　　 　 /　　　 　 | 　　　 /　 ヽ　　 ﾉ 　／￣|　　 |　|　| 　| (￣ヽ＿_ヽ_)_) 　＼二つ Ответила: :) Ромка тут же пульнул в неё новой картинкой: ...............✿ ..........✿.√,•*´✿ ........ഢ•./¸.✿ ....✿•*´)/¸.•*✿.. .....ഐ√•*´¨¯¨¯✿ ....✿´¯)./•*´¨¯✿ ....•*✿./•. *✿ :::::::(___) ::::::(____) :::::(_____) ::::(______) :::(_______) "Боже мой блять," - подумала Саша. И написала: "Это цветы?" И добавила: "В следующий раз подари настоящие". Длинноволосые девушки в чёрном. Ха! Кто это только придумал?