Месть

Чимин снова ждет Намджуна, хоть занятия и закончились полтора часа назад. Альфа уверен, что Чонгук отстал, тем не менее предпочитает не рисковать. Но иногда у юноши все же закрадываются сомнения об истинных причинах такого поведения, ведь их разговоры так и не прекращаются, а мужчина продолжает узнавать о Паке все, что только можно. Однако Намджун по-прежнему не совершает никаких откровенных действий, так что все пока лишь домыслы, пусть и выглядящие как что-то очень реалистичное. Сообщение, пришедшее на телефон, заставляет сердце тревожно биться. Мужчина пишет, что вынужден задержаться на работе – у них форс-мажор с альбомом, который они готовят и должны выпустить через две недели. Ситуация срочная, он вынужден задержаться. Чимин, с одной стороны, расстраивается. Он всегда рад провести время с умным и тактичным Намджуном. С другой понимает... нет никакой другой. От Чонгука ничего хорошего ждать нельзя, поэтому Чимин сейчас в опасности. Надежда только на то, что Пак уйдет на полчаса раньше обычного, и альфы может просто не быть на месте. Юноша выходит из корпуса. Его сердце бьется тревожно, сильно, оно чересчур чувствуется в грудной клетке. Чимин судорожно мнет ремень сумки, в которой лежит форма, требующая стирки. Мимо проходит парочка студентов, создавая иллюзию абсолютной обыденности без грамма драматического налета. И только легкий отзвук табака в коньяке напоминает о том, что реально. Чимин делает вид, что ничего не замечает, и быстрым шагом направляется к главным воротам, когда сзади раздается хриплое: – Где же твой защитник, истинный? Нужно проигнорировать его, сделать вид, что никакого Чонгука, его запаха и голоса не существует. Что реальность лишь обман, а иллюзия – вот что действительно. Но Чону, как обычно, плевать на планы и желания омеги. Он догоняет и пристраивается плечом к плечу, вместе с ним выходя за территорию студгородка. Осень окончательно берет свое и окрашивает деревья в багрянец и золото, делая мир невероятно красочным и нарядным, контрастом оттеняя темноту, что поселилась в душе Чимина. Он дышит поверхностно, коротко и рвано, чтобы уловить каждый оттенок их с альфой общего запаха, но при этом не выдать себя. – Будешь игнорировать меня? – Чонгук вырывается вперед и резко встает перед носом Пака, преграждая ему путь. Омега невольно поднимает глаза, чтобы увидеть некогда яростный горящий взгляд непривычно потухшим и тоскливым. Брови Чона напряжены и сведены к переносице, а узкие губы похожи на белесую нитку. От некогда красавца-альфы осталась его бледная копия, лишь издалека напоминающая его прежнего. В груди простреливает жалостью, болью и победным ликованием. Пак скользит взглядом по лицу, стараясь держаться равнодушно и холодно, на деле же жадно впиваясь в успевшие позабыться черты лица. Чонгук, при всей своей популярности, почему-то не ведет соцсети, и Чимину пришлось искать его друзей и однокурсников, чтобы на их страницах найти хоть какие-то совместные с ним фото. Увы, перваки еще не успели сделать достаточно совместных воспоминаний, а найти одноклассников оказалось нереально – юноша не знает ничего, что может навести его на них. Напитавшись чужими чертами лица, Чимин поджимает губы и молча обходит Чонгука, не желая разговаривать. Сердце разрывается на половинки. Одна захлебывается обжигающими слезами, умоляет остановиться, вернуться к тому, кто нужен сильнее воздуха. Вторая ненавидит самого омегу за эту слабость, за то, что природа не отпускает его и толкает к истинному. Каждый шаг дается с трудом, мышцы словно все разом сведены судорогой, и лишь неестественно прямая спина помогает не рухнуть на колени от отказа собственного тела подчиняться воле разума. – Чимин, хватит! – альфа рывком дергает его на себя, заставляя затормозить, обернуться. Проходящие мимо чуть прищуриваются, но не вмешиваются – все слышат сплетенные в танце, когда непонятно, где заканчивается один партнер и начинается другой, ароматы. Истинные ругаются – имя ребенка не поделили, так говорят в народе. – Давай просто поговорим! Омега чувствует растекающийся от руки жар, стремящийся испепелить его, уничтожить, низвести в пучину его горя. Прикосновения истинного должны быть желанными, нужными. Они и остаются такими, там, под пеплом, что стряхивает с себя жажда мести, взращенная на месте сожженной надежды. – С этого надо было начинать, Чонгук, сейчас уже поздно, – голос Чимина бесцветный, глухой, с единственным аккордом сожаления в мелодии из нот усталости и отстраненности. – Не поздно, пока есть ты и я – ничего не поздно, – пустой взгляд альфы начинает гореть прежним яростным безумством. Он притягивает омегу к себе и вжимается носом в его шею, наслаждаясь чистым ароматом истинного. Чимин чувствует, как по телу пробегает волна крупной дрожи от удовольствия, но деревенеет от ужаса. С Намджуном такого нет. С Тэхёном такого нет. Ему страшно рядом с Чонгуком. Теплое дыхание доставляет удовольствие, хочется сильнее открыть шею, получить больше ласки. И в то же время сознание лихорадочно подмечает каждое микродвижение Чона в надежде уловить момент, когда тот снова решит взять причитающееся ему силой. – Нет, – слабо шепчет Чимин. – Нет, прошу, пожалуйста... не надо... отпусти... – он готов плакать от бессилия, что не может оттолкнуть Чонгука, вместо этого тая в удовольствии от его прикосновения и боязливо замирая от ожидания чего-то плохого, темного, скверного. – Не отпущу. Ты будешь моим, только моим, мой прекрасный, чудесный омега, – кажется, что с каждым вдохом, заполненным ароматом Чимина, к Чонгуку возвращается жизнь. Он словно путник в пустыне, что добрался до оазиса, и теперь не может остановиться пить, стуча зубами от сбрасываемого нервного напряжения из-за преследовавшего его ожидания собственной гибели за любым из песчаных барханов. – Я не отдам тебя тому альфе с запахом кофе, и никакому другому. – Ты ведь даже не знаешь меня! – Чимин срывается на хриплый, еле слышный крик. – Что я люблю, чем интересуюсь, какие у меня ценности! А Намджун знает! – он пытается вырваться, но альфа незаметно успел обнять его за талию и прижать к себе. Чонгук выше, крупнее, и, даже измотанный, сильнее Пака. Так все у них и началось. Но в этот раз никакой течки, и омега будет сражаться за себя до последнего вздоха. – Ты мой истинный, – набычился Чонгук, удерживая рвущегося из его объятий Чимина. Люди по-прежнему проходят мимо, равнодушные, уставшие и вымотанные собственными жизнями. Им нет дела до того, что на их глазах ломается чужая. Был ли Чимин таким же? Может, он в свое время тоже прошел мимо омеги, которому требовалась помощь, и получил за это возмездие в лице Чона? – Истинный, истинный, да что ты так носишься с этой идеей?! Это не более чем сказочка для маленьких омежек, чтобы они хранили свою девственность! Манипуляция общества! – от ощущения, что он не может вырваться, Чимин начинает чувствовать паническое отчаяние. Только не снова, только не опять! Он не хочет, нет, пожалуйста! Он рыдает без слез, надрывно, чувствуя, как срывает голос из-за скрутившего его нервного напряжения, взявшего горло в тиски. К горлу подступает тошнота, отбирающая остатки сил и мутной пеленой застилающая глаза. – Это не сказка. Ты сам видишь, как мы дополняем друг друга, идеальное совпадение, – жарко шепчет Чонгук, покрывая сладко пахнущую шею Пака короткими влажными поцелуями. Внутренний омега пытается тянуться к желанным прикосновениям, но натыкается на прутья решетки, в которую его заковала паника, захватившая Чимина с головой. Жажда его слабой, животной стороны не может прорваться сквозь так и не зарубцевавшиеся раны и по пути захлебывается кровью, что умывает разодранное. – Что я за человек тогда, если меня идеально дополняет тот, кто способен на изнасилование? – горько смеется Чимин. Ноги подкашиваются, ломают фигуру омеги, заставляя его безжизненно повиснуть в руках мучителя, что крепко прижимает Чимина к себе. Хочет еще раз взять его силой? Пусть. Нельзя уничтожить того, кто уже уничтожен. Еще минуту назад Пак готов был сражаться за себя до последней капли силы в мышцах, но пришедшее отчаяние опустошило душу, украв боевой настрой. Чимин лишь сильнее утвердится в своем желании ответить истинному его же монетой. Чонгук же, слыша слова своей дарованной пары, мрачнеет, отстраняется от сладкой шеи и тяжело смотрит в глаза. – Способного на изнасилование идеально дополняет способный на эмоциональное насилие. Слова прилетают хлесткой пощечиной. Чимин смотрит на Чонгука и словно только что впервые видит его. Его лицо так близко, в каких-то сантиметрах. Чон не просто осунулся и потух, он надломился. Альфа словно стал старше на несколько лет, посерел, потерял в красках. Глядя на него, Чимин не чувствует удовлетворения или облегчения, но тем не менее приходит облегчение, что все не зря. Пусть любое его действие приходит откатом по нему же – он все же смог добраться до Чонгука, залезть ему под кожу, впиться зубами в горло. И сейчас, когда в его жизни появился Намджун, есть хороший шанс на то, что именно Чимин окажется в выигрыше. Не просто потому, что в его жизни будет альфа, и это не Чон. Ким ему действительно интересен. Какая месть может быть лучше, чем стать счастливым в отношениях с другим? И Чонгук это прекрасно понимает. Не так страшно отвержение от истинного, как его счастье с другим. «Способный на эмоциональное насилие». Губы Чимина кривятся в улыбке и отвращении. – Ты сделал меня таким. И ты же меня упустил, – он снова пытается вырваться, чувствуя возвращающуюся ему силу и уверенность, что теперь-то альфа отступит. Но нет. Он будто собирается с новыми силами, крепче прижимая к себе хрупкого по сравнению с ним омегу. – Не ври хотя бы себе, – в голосе Чонгука прорезаются властные нотки. – У тебя было множество вариантов, что сделать. Выбрал ты тот, что больше всего подходит именно тебе. Жестокие слова попадают между кирпичиками высокой стены, что Чимин выстроил между ним и своим истинным, и проникают в незащищенные участки души. Чонгук не прав, нет, он получает по заслугам. Не Чимин в этой истории злодей, не он. Все внутри него противится этой мысли, но в то же время позволяет ей опутывать сомнениями сердце, выпивая из него последнее светлое, что там еще осталось. – Отпусти, Чонгук, отпусти навсегда. Я не буду твоим, – слабо шепчет Чимин. Альфа рычит зло, страшно, его глаза наливаются чернотой бешенства и боли. Древние инстинкты охотника, воина и завоевателя пробуждаются, сминая на своем пути все наносное, пришедшее вместе с цивилизацией. Чонгук вспоминает древний обычай, что правда – за сильным. Он снова пугает Чимина, но тот не успевает ничего сделать, когда Чон резко впивается клыками и пронзительно-больно прокусывает шею. От места, где зубы Чона разорвали нежную плоть, разливается мучительная судорога, которая вскоре сменяется онемением из-за попавшего в кровь альфьего секрета, превращающего укус в метку принадлежности. – Ты – мой, – агрессивно рычит Чонгук, отпуская юношу. Физически, не эмоционально. Он не пытается настоять на чем-то большем, а просто молча огибает еле стоящего на ногах Чимина, скрываясь за его спиной. Он знает, Чонгук все знает. Запах становится слабее, но не исчезает полностью. Там, в запечатанной метке, поселились табак с коньяком, которые невидимым цербером будут охранять омегу от других альф. И держать его в клетке их связи.

***

На часах полночь, когда Намджун приезжает к Чимину после того, как тот за весь вечер не ответил ни на одно сообщение. Юноша поначалу не хочет открывать ему дверь, из-за нее прося уйти, говоря, что все в порядке, он просто устал. Мужчина, конечно же, не верит. Даже так Намджун слышит надломленность в глухо звучащем голосе. Он уговаривает, просит, умоляет, порыкивает, требует и снова просит впустить его. Чимин обливается колючими слезами, кислотой прокладывающими дорожки по щекам – настолько больно ему, и все же открывает альфе. Юноша готов, что теперь его точно отвергнут. Мужчина тут же чувствует посторонний, но очень знакомый запах, и с яростным рыком начинает ощупывать Пака в поиске повреждений, быстро находя метку. Его пальцы пробегают по саднящей коже, вызывая у омеги судорожный всхлип. Больно. Обидно. Страшно и пусто. Решив, что соседям ни к чему чужие драмы, Намджун, наконец-то, захлопывает дверь, уводя Чимина вглубь квартиры на маленькую кухоньку, где как раз два стула для них. Ким трясущимися руками заваривает чай и ставит кружку с ним перед Паком, который сильнее прежнего начинает рыдать. Они сидят через угол стола, достаточно близко, чтобы чувствовать запахи, но и не настолько, чтобы касаться. Между кофе с перцем и вишней в шоколаде витает коньячный табак, создающий пропасть между ними, отталкивающий альфу от омеги, разделяющий две территории и запрещающий заходить на них. Он страж, что охраняет истинного от посягательств других претендентов. Он – охранник тюрьмы, в которой заточен Чимин. – Расскажешь? – негромко спрашивает Намджун, когда юноша немного успокаивается, переставая плакать надрывно. Ни один из них не сделал даже глотка чая, баюкая кружки в руках. Чимин, судорожно выдохнув, рассказывает, как его подловил Чонгук, но умалчивает, что знал об его присутствии все это время. Ему стыдно, он винит себя за то, что произошло. Намджун это замечает, но не понимает причин, почему Пак так сильно злится на самого себя, вместо того, чтобы обвинять исключительно Чона. У истинных все слишком запутанно, чтобы человек со стороны смог разобраться в безумном клубке боли, которую они приносят друг друга. И Ким чувствует глухое раздражение, понимая, что как бы Пак не отталкивал Чонгука, как бы не смотрел на Намджуна с надеждой и восхищением, у предначертанных всегда будет общий мир на двоих. Даже если они никогда не увидятся вновь. Как он со своим Джином. – Что ты будешь делать? – снова первым прерывает молчание Намджун. Он – альфа, это его задача – стоять во главе семьи и решать ее проблемы. И пусть Чимин не его омега, натура лидера не знает других путей. – Поеду в Америку, – бесцветно отвечает Чимин, глядя в темноту давно остывшего чая и улавливая на его поверхности свое отражение с чуть припухшими глазами. – В Америку? Что?.. – растерянно переспрашивает мужчина. Пак с удивлением чувствует, как усиливается перец в его запахе, но не знает, что это может значить. Приходится рассказать и про решение декана. Чимин почти смирился с тем, во что превратилась его жизни, но каждый раз, когда сталкивается с этим, чувствует эмоциональную и физическую тошноту. Кажется, будто с каждым его действием узел не расходится в стороны отдельными нитями, а только туже затягивается, лишая шанса на освобождение. Намджун молчит какое-то время, чем пугает юношу и уверяет в его опасениях. Чертов Чонгук отбирает у Чимина все, что может. Учебу, друга, которого придется оставить в Корее, шанс на счастливые отношения, веру в истинность и счастливое будущее. Он уничтожает омегу одним своим существованием в этом мире. В кухне неестественная тишина, слишком плотная и тягучая, чтобы можно было ее игнорировать, словно весь мир разом отказался от Чимина. Но альфа разрывает ткань воздуха, открывая доступ к свежей прохладе надежды. – Я понимаю, что с моей стороны это чересчур... – Намджун сбивается, не договаривает, перепрыгивая сразу на следующую мысль. – Но ты бы хотел поехать в Америку вместе со мной? Сердце Чимина подпрыгивает в радостном возбуждении и тут же замирает, опасаясь снова соприкасаться со счастьем – его будет больнее потерять, если разрешить ему приблизиться. – О чем ты? – тревожно спрашивает омега, бездумно находя пальцами метку и касаясь ее. Намджун следит взглядом за этим жестом, но никак не комментирует. Может, если сделать вид, что Чонгука нет – он действительно исчезнет? Хотя бы из их жизней. – Мне давно предлагают перевод в американский офис, но до сих пор не было причин соглашаться на это. Мы могли бы уехать вместе. Как пара, – голос Намджуна спокойный, ровный, уверенный. Его взгляд прямой и проникновенный. Он тверд в своем решении. Альфа. Настоящий, встречи с которым хотят маленькие наивные омежки. Который описывается в сказках для них же. Который не подведет, не возьмет силой, но и не отступится, встретившись с препятствием. В душе Чимина поднимается буря, путая эмоции, сплетая их между собой и разрывая на части. Замешательство. Страх. Надежда. Неловкость. Тревога. Волнение. Предвкушение. Горечь. Облегчение. Смущение. Торжество. Осознание. Боль. Пустота. Он поднимает уголки губ, он улыбается. Смотрит в глаза Намджуну. Берет его за руку. Благодарит. Соглашается. Они обсуждают свои дальнейшие действия. Вскоре Намджун уходит. Чимин пишет Тэхёну. Рассказывает про метку, решение и полученное предложение. Тэхён приезжает вместе с Юнги. Альфа говорит, что метка без обновления пройдет через год. Тэхён говорит, что хорошо, что они познакомили Чимина с Намджуном. Чимин соглашается. Юнги рассуждает, что Намджун хороший альфа, которому просто не повезло в истории с истинным. Тэхён шикает. Юнги косится на Чимина. Чимин говорит, что все в порядке. Никто больше не говорит про Чонгука. Друзья вскоре уезжают. Тэхён на прощание крепко обнимает Пака и заглядывает ему в глаза. Чимин улыбается и говорит, что будет скучать, потому что именно это надо сказать в данный момент. Тэхён ведет носом из стороны в сторону, щурится, поджимает губы. Юнги просит поторопиться. Тэхён отпускает Чимина из объятий и уходит. Чимин остается один. Он идет на кухню, собирает со стола посуду, моет ее. После садится за компьютер, скачивает документы для программы обмена, заполняет. Пересылает в деканат. Ложится спать. Не спит. Утром встает, умывается, встречается с Тэхёном около своего дома. Они идут на пары. Тэхён часто заглядывает в глаза другу, спрашивает, все ли с ним в порядке. Чимин отвечает, что да. Скоро все закончится. Его вызывают в деканат. Говорят, что документы приняты, его будут ждать в Калифорнийском колледже через две недели. Секретарь декана скользит взглядом по лицу Чимина, говорит, что тому повезло – обычно учеба по программе обмена начинается с новым семестром, никого не принимают так, посреди учебы. И что его заявку одобряют очень быстро, как будто даже не изучая. Пак поднимает уголки губ, говорит, что благодарен за возможность. Он подписывает документы, отдает их секретарю, выходит из деканата, пишет Намджуну. Намджун отвечает. Он встречает омегу после пар. Чимин не видит Чонгука, но чувствует его. Они с Намджуном едут к нему домой, где оформляют все необходимые документы и покупают билеты. С визами обоим не приходится беспокоиться. У Чимина упрощенная за счет договоренностей между учебными заведениями, ее он получит через неделю. У Намджуна имеется, так как он периодически ездит в командировки в Америку. Потом альфа отвозит юношу домой. Тот ложится спать. Не спит. Утром он встает. Умывается. Встречается с Тэхёном около своего дома. Тот смотрит на Чимина и спрашивает, как у него дела. Чимин поднимает уголки губ и говорит, что все в порядке. Тэхён спрашивает про бледность и синяки под глазами. Чимин говорит, что приходится решать много задач, чтобы уехать в Америку. Тэхён хмурится и настаивает, чтобы Пак ответил правду. Чимин повторяет, что слишком много всего надо успеть, прежде чем он уедет. Тэхён кивает головой, и они едут на пары. На балете Чимин поскальзывается, но встает и говорит преподавателю, что все в порядке. На обед он берет рамен, палочками водит в нем, раздвигая лапшу в стороны. Тэхён говорит, что Чимину нужно поесть. Он ест. На паре по современным у него подламывается колено, из-за чего омега падает на пол. Он встает и говорит преподавателю, что все в порядке. В семь его забирает Намджун. Чимин чувствует Чонгука, но не видит. Намджун привозит его домой. Они сидят в машине альфы. Намджун берет пальцы Чимина в свои широкие ладони, растирает, говорит, что они ледяные. Альфа целует их, поднимая глаза на омегу. Чимин опускает ресницы, пряча глаза, и поднимает уголки губ. Намджун отпускает его домой. Пак ложится спать. Отключается. Вздрагивает. Открывает глаза. Оглядывает комнату мутным взглядом. Закрывает глаза. Находится на грани сна и реальности. Проваливается. Вздрагивает. Чувствует все свои мышцы. Больше не проваливается. Поворачивается на другой бок. Смотрит на обои. Он не спит. Проходит ночь. Проходит четверг. Пятница. Суббота. Неделя. Вторая. Он отдает ключи хозяину. Намджун подхватывает его чемодан с вещами на первое время. Остальные отправлены службой доставки – мужчина взял это на себя. По щекам Тэхёна текут слезы. Он переплетает свои пальцы с пальцами Чимина и шепчет ему на ухо, как будет скучать, как ему больно видеть его таким сломленным. Шепчет так, чтобы Намджун не услышал. Чимин поднимает уголки губ, смотрит на друга, говорит, что все в порядке. Говорит, что ему не стоит плакать. Говорит, что они будут списываться и созваниваться. Тэхён продолжает стискивать руку Чимина. Он поджимает губы, говорит что-то про Чонгука, что – Пак не разбирает. Он продолжает держать уголки губ поднятыми. Они втроем доезжают до аэропорта на такси. Намджун сидит спереди, омеги – сзади. Тэхён мелко вздрагивает, сжимает рукав пальто Чимина. Никто ничего не говорит. Играет радио. Они приезжают в аэропорт. Намджун достает оба чемодана. Чимин тянется к своему, но альфа говорит, что справится. Тэхён смотрит на него большими глазами и просит позаботиться о Чимине. Намджун кивает и переводит взгляд на Пака. Чимин поднимает уголки губ, смотря в ответ. Со стороны Тэхёна раздается сдавленный стон. Альфа переводит взгляд на него. Тэ поджимает губы, но молчит. Чимин обнимает друга на прощание. Они с Намджуном идут в зону регистрации. Тэхён остается позади. Корея остается позади. Чонгук остается позади.