Не смотри, как я бегу
Просто вызови небольшой черный дождь
Хенджин запускает руку в темные волосы, перебирает недавно подстриженные пряди. Так, к слову, стриг он сам. На фон они включили самый первый альбом Майи. Хенджин со всей сосредоточенностью состригал смольные пряди, те падали на пол. Чтобы посмотреть длину Хенджин каждые пять минут взъерошивал волосы и целовал в нос, что было уже совсем необязательно, но и упустить такой шанс он не мог. Закончив, они танцевали, кружились вокруг устроенного бардака, но когда пришел Минхо, пришлось, конечно, прибраться. Вот такие мелочи были по-настоящему согревающими воспоминаниями.Это продолжалось вечность
Я далеко, но я здесь
— Сынмин, что нам делать? — сквозь зубы цедит Минхо и все, вскакивая со своих мест, метают в него молнии из глаз. — О, я уж думал не спросите, — самодовольно произносит Сынмин. Он встаёт с пола, отдаёт все накопления, упавшему на колени Джисону, обходит Минхо, чтобы не нарваться лишний раз на кота на иголках. — У друга моего отца забегаловка небольшая на окраине. Все продукты выращивают они сами и понятное дело ничего не успевают. Ваша помощь бы им точно не помешала, — улыбается Сынмин и разворачивается к двери. — На себя, — слышится хмурый голос Джисона. — А точно, всё не как у людей. — Стой, — останавливает его голос всех четверых. Сынмин разворачивается к ним с видом будто его самый коварный план только что осуществился. — Мы согласны. — Начинаете завтра в шесть. Дверь закрывается с протяжным скрипом. — В шесть? Он серьёзно? — закрыв лицо ладонями, Хенджин не верит, что это всё и правда происходит с ними. — Мы с Чонином тебя разбудим, — расплывается в кошачьей улыбке Минхо и даёт младшему пять. Мысль, что они смогут накопить воодушевляла. Остались всего какие-то 500 тысяч вон, Минхо верил, что в четвёртом они уж точно управятся. По просьбам Сынмина они где только не работали, поэтому были готовы ко всему. — Такая вы команда, конечно, — с травинкой во рту хмыкает сын владельца ресторана на окраине. — Чтобы согласиться на такую работу нужна уж очень веская причина, может, даже мечта. И парень в клетчатой рубашке был прав. Чонин убирает со лба намокшие пряди и поднимается с земли. Их объединила одна потрясающая исполнительница и их мечтой стало посетить Окинаву. Именно этому городу в Японии она посвятила свой лучший альбом. Просто внезапное желание, порыв. Майя привнесла в жизнь для каждого что-то своё. Джисона вытянула из апатии и вернула жизни свой цвет. Её тексты меланхоличны, мелодии вдохновляют, грустная музыка способна излечить душу, повторял Хан. Минхо в самый сложный период своей жизни услышал её ретроспективное звучание и решился на то, что кардинально изменило его жизнь. Он нашёл в себе силы, нашёл мотивацию переехать в Сеул, очистив разум от слов родителей о том, что делать ему там нечего и ничего он там не добьётся. Слова родителей можно воспринять двояко. Для них предсказания, пожалуй и сбылись, Минхо делит маленькую квартирку со своими друзьями, меняет подработки каждый месяц, но он и не ставил своей целью стать миллионером. Для Минхо всё же все их слова разбились в осколки. Именно здесь он нашёл друзей — свою семью, нашёл ради чего просыпаться каждое утро. Чонин же нашёл Хенджина. Они познакомились на каком-то фан-форуме, который был посвящен Майе. Они много переписывались, обменивались другими любимыми песнями и фильмами. И через год встретились. Чонин не встречал человека более прекрасного чем Хенджин. Его интересно было слушать о чем бы он не говорил: о том почему припев в «Черном Дожде» недооценен, о том почему у них в школе должны отменить химию. С ним комфортно было не говорить ни о чем вовсе. Чонин не встречал человека, который настолько бережно относится к чужим границам и которому так необходимо убедиться в том, что ему доверяют. Управившись за две недели, они кладут на пол заработанное и слышат такое долгожданное: — 1 500 500 вон. Тёплые лучи счастья щекочут щёки и вселяют в сердца надежду, что эта поездка приблизит их к миру, который видит Майя, мир, который она описывает в своих песнях. Автостопом они добрались до ближайшего побережья и по пути зашли поесть в какую-то забегаловку. Никто не был в силах сопротивляться пряному, теплому запаху, от части напоминавший дом. — Я заплачу, малышня. — Откуда у тебя столько денег Минхо? Ты их там печатаешь что ли? — Не задавай глупых вопросов, белка, и спокойно жди еду. — А Минхо печатает деньги! — крутился на стуле Джисон. — Хен, напечатай нам их побольше как только мы доберёмся до побережья, — смеётся Чонин. Минхо ерошит его волосы и отвечает расплывчатое «хорошо». Солёный ветер с моря, сухой, светло-желтый песок. Море прибывало к берегу и снова отдалялось, сливаясь с таким же синим небом. Хенджин слышит победные возгласы Чонина и Джисона. Они оба бегут к морю. — Я выиграл! — оказавшись по колени в воде, вскрикивает Хан. — Эй, ты не говорил, что мы соревновались! Хенджин кутается в джинсовку, наблюдая за двумя головами, удаляющимися в волнах. — Джисон как и я не умеет плавать, — усмехается Минхо. — А Чонин наоборот, — улыбается Хван, — чувствует себя как рыба в воде. Он помнит как Чонин рассказывал ему как проводил все каникулы, всё детство в Пусане с дедушкой и бабушкой. Те его и научили плавать и Чонин с тех пор обожает воду и чувствует себя в ней очень спокойно для городского жителя. Они бегали по нагретому солнцем песку, Джисон поправлял темно-синюю панаму, подражая Майе из клипа снятого на этом самом месте. Они разглядывали блестящие и ребристые ракушки, выброшенные волнами на берег. Вечером они зажгли бенгальские огни. На экране лица подсвечивались оранжевым светом, рассыпались искры. Камера в руках неумелого репортёры дрожала, часто снимала песок под их ногами, за объективом слышался лишь смех. Кассета заканчивает проигрывать изображение, следуют помехи. Казалось, если закрыть глаза, то в комнату как и раньше ворвутся Джисон с Минхо с развязавшейся перепалкой, и Хенджин в белой рубашке с закатанными рукавами. Хенджин. Чонин не может поверить, что именно его костлявые объятия так согревали и успокаивали, дарили самые трепетные чувства, не может поверить и в то, что, когда он обхватывал своими долговязыми ногами и говорил, что никогда не отпустит, все же отпустил. Но и их лето в Окинаве не длилось вечность. Чонин прикрывает глаза и плавает ещё некоторое время в иллюзии, словно это море Окинавы. Кассета хранит воспоминания в себе, как карманы в джинсовке Хенджина хранят любимые мармеладки Чонина и билеты с автобуса. Как рюкзак Хана потопил в крошках и фантиках купюру на три тысячи вон от Минхо. На тумбочке стоит фотография в новой белой рамке. — Сонбэ, а кто это? На пленочной фотографии ярко улыбался Джисон, стоя по колено в воде и придерживая панаму. Юность — хочется сказать Минхо. Первая любовь — Минхо никогда не скажет этого вслух. Их объединила Майя и пока её песни живы воспоминания друг о друге остаются в памяти тоже.