Я переживу И вас, и нас переживу И смех, и грех переживу И всё, и всех переживу Я переживу И вас, и нас переживу И смех, и грех переживу И всё, и всех переживу я
Конец третьей недели
Глаза открылись от гула сирены. Все пространство вокруг казалось сборищем осколков от мозаики, что трескались ещё дальше. Трещина за трещиной. Он слышит какой-то голос. Это говорят не ему. Слышится топот ног. Они сливаются в непонятную дрожащую какофонию, от того вибрируют стены, пол, как Эдди опускает на него босые ноги. Голова гудела вместе с этой сиреной. А может, из-за неё. Брок натягивает на себя униформу. Бесчисленные ремни. Оружие почти выпало из рук из-за непривычки после сна к его тяжести. Он выбегает из комнаты, а вместе с ним другие люди из соседних комнат. Голоса всё ещё сливались в какую-то кашу, когда ему старались внятно что-то объяснить. Одно Брок понимал точно — такая сирена гудит только при двух вещах: постороннее проникновение и пробитие внешнего корпуса. В какой-то момент, Эдди осознал, что бежал за всеми в полном неведеньи, держа наготове своё оружие. Он ведь даже не знает, куда бежит и зачем. Почему он так идеально вписался в эту потную кучу из паникующих людей? Стены не отличались от друг друга ничем; но ведь должны! Почему этот коридор всё ещё не кончился? Сто шагов. Эдди считал лично, когда бродил по станции. Они проделали более двести. Свет не работал, он лишь мог чувствовать, как впереди него бегущие не останавливаются. На грани видимости Эдди замечает небольшое распутье. Прятанный в темноте проход направо, без какой-либо двери, просто продолжение коридора. Его он тоже не помнит. Голова была отвратительно пуста и заполнена одновременно. Болел затылок, словно его приложили чем-то тяжелым. Он не особо думая, сворачивает туда, прижимаясь спиной к стене. Кажется, никто и не заметил его отсутствия в толпе. Оружие упирается дулом в носок обуви. Грудь была мерзотно-удушающе сжата то ли ремнями, то ли ранее имеющимся дыханием. Брок не сразу понял, что сам себе перекрыл кислород, потому и не мог прийти в себя. Требуется немного времени, прежде чем заставить себя усмирить панику и начать нормально дышать. Что он понимает? Началась тревога, и судя по тому, что не следует никаких приказов, то многие ещё спят и просто включилась сигнализация, а не кто-то нажал на кнопку. Хорошо. Что он ещё понимает? Больше ничего. Хотя, нет. Если было пробитие корпусом каким-то космическим мусором, не было бы этой человеческой потной многоножки в коридоре. Может… Их атаковали? Но, тогда бы была череда атак, причем весьма сильных, а Эдди проснулся только из-за включившейся сирены и топота. Значит, это не атака. — Тогда, что? — вслух задается он вопросом и жмет холодную ладонь к лицу. Оно невероятно горячее по сравнению в руками. Топота уже не слышно. Они отдалились настолько далеко за это время? — Окей, плевать! Если это и вторжение, будут атаковать по толпе, а не каждого по отдельности. Меня не должно задеть это так скоро… — был план пробраться к его друзьям в комнаты, но ведь их бы тоже поднял этот шум. Наверное, они тоже были в этой толпе! Может, всё-таки вернуться? Нет, он не забьется снова в эту человеческую кашу. Наверняка, они не глупы, как и он, да выбрались из неё. Они ещё обязательно увидятся, просто… Эдди должен посмотреть, что произошло. Его журналистское чутье мешало жить не в один раз, а сейчас, может быть, спасало жизнь. Он обернулся в продолжение коридора. Отсутствие света бесило. Брок хмурится и идет, ощупывая стены. Чувствует контуры тонких люминесцентных ламп, который раньше стабильно горели ослепительно синим. Чувствует графические резкие узоры, совсем не плавные углы рисунков. В животе завязался плотный узел. Почему конец коридора даже не заметен? Он всё идет и идет, узоры повторяются. Нет, что-то меняется. Запах. Он чувствует запах. С каждым шагом он всё тяжелее и тяжелее. Запах въедается в нос. Отвратительно солёно-сладкий, от отблеском железа на языке. В какой-то момент он останавливается, ведь дышать стало почти выносимо. Рука, которой он ощупывал стены казалась склизкой, мерзотно-грязной, будто воняло именно от нее, а не от этого коридора. Брок упирается в эту стену спиной, поднимая голову вверх. Тут жарко. Грудь сдавило сильнее, и теперь Эдди даже не понимает из-за чего, словно кто-то рукой стоит и жмёт его. Кажется, он только сейчас подумал о том, что больше не слышит сирены. Она заглохла, кажется, сразу, как он вошел с этот коридор. Тут так тихо, что он уже почти начинает слышать, как дышат стены и пол. Запах давит. Эдди почти поддается на желание упасть, уснуть здесь вечным сном из-за недостатка столько нужного кислорода, который он потреблял с неистовой скоростью пару минут назад. Он не слышит выстрелом. Он не слышит ни топота, ни паники. Это снова ему снится? Как тогда, когда он оказался в чужом теле. Это снова сон? Тогда почему он не просыпается? Он уже должен был проснуться! Брок с силой щипает себя за руку. Ничего. Щипает снова. Ещё. И ещё. Может, как и во всех снах он проснется тогда, когда умрёт? Но, проверять это так он не рискнет. Он предпринимает попытку оторваться от стены и продолжить идти. Спина кажется такой же липкой, как и руки. Эдди идёт дальше, задержав дыхание, чтобы не ощущать этот запах, что уже стал отдавать легким гноем в лёгких. Он уже не понимает, сколько делает шагов и когда должен был кончиться коридор, он просто плетется вперёд пока… Он снова слышит звуки. Это крики, выстрелы и, кажется, какой-то скрипучий звук. Это слышалось, как скрежет ногтей о металл. Хотелось скрутить уши в трубочку от этого тошного звука, как пенопласт о стекло, прямо по нервам. Брок идет на звуки, всё ещё на ощупь. Где-то там есть свет? Как люди стреляют в слепую? — А что если… — они стреляют по себе же? Кто-то тронул случайно другого, он выстрелил, и пошла цепная реакция. Эта мысль заставляет остановиться, и именно в этот момент, как Эдди остановился без предупреждения, он услышал сзади меня шаги. Они прекратились на мгновение позже, но этого хватило, чтобы жар хлынул в грудь, а кровь в ушах застучало. Эдвард стоит, и звуков не слышно. Шагнув тихонько, почти бесшумно, чтобы исключить обычное эхо, Брок прислушался. Шаг-шаг в его сторону, очень отчетливо. Кто бы ни был за его спиной, он рванул в ту же секунду, что и Брок, осознавая, что его провели. Заполненная грудь чем-то ледяным всё-это время, отдала яростным жаром. Эдди бежал со всех ног, перестав чувствовать конечности. Удар в плечо. Легкая запинка. Он всё равно бежит впёред. Неожиданно заморгал свет, ослепляя глаза, которые почти вываливались из глазниц. Коридор осветился привычно больничным светом, контурная подсветка на стенах заискрилась. Повреждена. Только сейчас Эдди смог увидеть, почему стены казались склизкими. Они были измазаны кровью. Чем-то розовым. Какими-то шматками мяса. Оборачиваться после увиденного Эдвард более не планировал. Виднелся конец этого мучения. Выход в основной коридор. Его спасение, конечно, частичное. Он сможет спрятаться в одной из комнат, или встретит других людей. Но, всё это лишь надежда на удачу. Рука протянулась вперед у самого выхода. Зацепиться за край, придать себе скорости и сразу завернуть в нужную сторону. Но, его хватают на ремень, что обвивал в два слоя грудь. Пальцы с острыми когтями, словно человеческие, порвали верхний слой одежды, распарывая кожу на спине. Дёргают назад, и Эдди поскальзывается на луже чужой, слегка затвердевшей крови. Удар. Перед глазами плывут отвратительного яркого цвета круги. Пол отдавал диким холодом, заставляя и без того трясущиеся руки задрожать сильнее. Перед ним навис…парень. У него была такая же форма, как и у него. Но, лицо было обезображено. Острые зубы вырастали сквозь его же, вытесняя ровные, они падали рядом в ноги и на Эдди. Глаза безумно-испуганно расширены, но зрачки мелкие, как маленькие капли. Парень хватает его за лицо и приближает свою морду к нему. Брок судорожно вздохнул, отпихиваясь, царапая ладони об эти зубья, пачкаясь по локоть в мерзко-вязкой слюне. Та отдавала чем-то кислотным, железным. Многоголосый вопль. Эдди оглушает им, уши болезненно закладывает. Он слышит парня, как сквозь крики слышно мольбы о помощи, что ему больно. А ещё он слышит другого. Это желает мяса и крови, желает тела Эдди. Вдруг руки закололо, будто пронзили его тысячами швейных игл, вогнали поглубже и резко выдернули. В момент, как сил сопротивляться более не осталось, парень сам повис на вытянутых руках Брока, которыми он оборонялся. — Что… —дрожащий голос Эдди раздался в оглушительной тишине. Ладони смещаются, и тело падает рядом. Он пережил. Он выживет и переживёт. Просто…ему нужно немного полежать. Да, он сейчас совсем скоро встанет. Ещё пару секунд. И вот он уже…почти встал.***
— Эдвард Чарльз Аллан Брок? — голос в яркой белой комнате зовёт его. Он встает со скрипучего стула, но его тут же садят назад. — Не вставайте. Не хватало, чтобы швы разошлись. Итак… Что вы помните? Миловидная светлая девушка в белом халате поправила свои очки. Несмотря на то, что она очевидно молодая, под ее глазами закатались морщины, пока не глубокие, как и меж бровей. Он почти ничего не помнит, кроме того, что он убегал от…кого? Но, ведь тогда никого с ним не было, и коридор был пустым. — Эдвард? Мы нашли вас окровавленным, с множеством порезов на руках и… На вас была обнаружена кровь Марка Джексона. Рядом с вами лежал его труп. Это вы сделали? — не унималась девушка, несмотря на молчание пострадавшего…или виновного? — Я…Да, я помню. Марк… Он кажется бежал за мной, и.я не совсем помню, что случилось. Может, его убил я или…нет. — Брок схватился за лоб. — Ох, нет. Я вспомнил. Он бежал за мной, а потом поскользнулся и упал. Как и я. — Хорошо. Тогда откуда рана на вашей спине? — она опустила ручку рядом с бланком, куда должна была вписать описание сложившейся ситуации. — Какая рана? — Приходится косить под дурачка, который просто ударился по неосторожности головой. — Как от когтей. Мы нашли ее и зашивали пол часа назад, вы уже не помните этого? — Я помню, что я упал. — Хотите сказать вы упали, и кто-то сделал это с вами после? — Да. Девушка недоверчиво скосилась, хмуря брови, увеличивая складку между ними. Не верит. Оно и понятно, Брок отвратительно и мерзко врал, краснея разве что лбом. Было и стыдно, что он подвергал опасности всю станцию, но… Он правда хочет жить. Он впервые понял, что хочет жить, как никогда прежде. Он не готов умирать так скоро, он ведь даже и не пожил толком! — Вы точно не хотите что-то мне рассказать? — настаивает девушка. — Я просто упал, понятно? Я отсекся от группы, поскользнулся и упал. Был Марк, да. Мы упали. — нервы сдавали. Он не хотел разбираться ни в чём, даже на секунду вспоминать, что он пережил, и почему он додумался идти в одиночку. Нечего бы этого не было, если бы он пошел дальше со своими товарищами. Определенно. Он совершил реальную дурость, и будет корить себя до конца своих дней за это. Может, это не такой уж и долгий срок окажется. — М-м-м… — кажется, уставшей девушке после этого кошмара совсем не хотелось разбираться в этом, иначе Брок не понимает, почему она поставила галочку над пунктом «Травмы по неосторожности». Его отпустили, конечно, не одного. Придерживая спину от резких движений, его усадили на койку, где он должен провести около двух недель. Его чудом пронесло. Если бы он признался в том, что было на самом деле, его бы уничтожили. Нет, его бы закрыли в той лаборатории, вместе с Цэрулеумцами. Ему нужно просто…продержаться какое-то время. Может, всё не так плохо, как ему кажется? Может, это ушло само куда-то? — Надейся больше, Эдди. — низкий голос отрикошетил от черепной коробки, и Брок зашелся приступом резкого кашля, почти выплевывая неожиданно ненавистные ему лёгкие. Его хватают крепче санитары, удерживая в постели. — Эдвард, всё хорошо с вами? Вам принести воды? — мечутся рядом с ним, а его оглушает довольный насмешливый рык. Галлюцинации? Почему он всем телом ощущает их, словно рычит он сам? — Проваливайте! Не хочу вас никого видеть, оставьте меня одного! — орёт он, закрывая голову мягкой подушкой. Нет, он всё равно слышит это.