«До тех пор, пока вы не осознали непрерывный закон умирания и рождения вновь, вы просто смутный гость на этой Земле.»
Второй месяц. Начало первой недели.
Как бы он ни хотел остановить время, остаться в этом бичёвском состоянии навечно, лишь бы не подвергать опасности каждого, приходилось возвращаться к обычной жизни. Иначе заметят. Спросят. Узнают. Этого ему совершенно не хотелось. Он будет бороться за свою жизнь, вгрызаться зубами и не отпускать, словно голодный одичавший зверь в свою добычу, вероятно последнюю перед смертью. — Веном. — Что? — Эдди передернуло, словно ему ударили поддых, и на того покосились такие же, как и он, прохожие в коридоре. Эта штука хочет подсыпать ему яда? Спасибо, а ему говорить об этом зачем? Или инопланетянины слишком плохи в сюрпризах? Приходится отойти в дальний угол, где камеры захватывают самую незначительную область. — Моё имя. Веном. Нужно было время, чтобы перевести его на ваш недоразвитый язык. — Оке-е-е-ей. Как скажешь, Виагра, — Брок злобно ухмыльнулся, — Тогда сделай милость, не пытайся развить нашу речь и захлопнись. В один миг Эдвард прилипает к стене, ударяясь всем своим существом об неё. Органы скрутило, и он едва ли не обделался в штаны, запястья закололо, как и ступни, а в носу встал непонятный…сладковатый запах. Эдди рычит, в порыве вырваться, но пред ним выплывает из плеча черная зубастая морда. Место «пробития» чужой плоти закололо так же, как и запястья, только сильнее, тяжелее. Словно через его поры и пробились эти чужие завитки, формируя такое огромное биологическое строение. Его разрывали изнутри, рвали кожу. Он был уверен в этом. — Вен-н-н-ном. — повторило тянуще существо, отбивая каждую букву на несчастном слабом теле Брока, бросая после на пол брезгливо, по-ненужному. Так бросают неудавшейся рисунок художники, смяв бумажку в жалкий комок. Что-что, но синяки симбиот мог хорошо замаскировать от чужих глаз. Голос он стал слышать редко, но почти всегда это сопровождается всплеском гнева, страха, обиды и голода. Он стал непонятно вгрызаться в каждый кусок пищи, как бы ни было противно. Но, голод рос. Рос, и рос, он не мог в какой-то момент нормально передвигаться по Станции, ходить в зал, и просто…упал. Перед глазами потемнело, и он успел почувствовать звонкий удар лба о металлический пол. Как выяснилось после, они съели какого-то парня. Пришлось спрятать его обезглавленное тело в одной из опустошенных канистр, которые выкидывали просто так, в открытый космос. Эдди лично складывал его конечности в это мелкое пространство, его кости хрустели, а руки Эдварда с не присущей ему силой давили. Ранее живой человек стал мясной кучей, с переломанными костями, с немного торчащими органами. Почему Брок ничего не чувствует, смотря на это? Он должен закричать или, как минимум, винить себя за всё это. Но, он ничего не чувствует. Даже когда наблюдал за тем, как левитируют канистры отдаляются от Станции, и из той, где лежал парень, случайно выбилась бледная скрюченная рука. Кажется, никто не заметил этого, кроме него. — Веном, — это чудовище вдруг резко изъявило о том, что любит, когда к нему обращаются по имени, и не терпело оскорбительных прозвищ. — Я тут. — отозвалось оно где-то из глубин. Эдвард не собирался как-то по особому контактировать с этим…черным липким отростком, но его конкретно осточертели резкие кадры своей жизни перед глазами. Такое стало происходить чаще, и без его желания, а значит это лишь одно — симбиот нагло копается в нём, даже не спросив разрешения. Эта чрезмерная власть над ним, над его телом и мозгами очень раздражала. Он буквально чувствовал иголки под кожей от таких манипуляций, как полки воспоминаний нагло откидывают, ломают и так хрупкие шурупы, на которые они были приделаны, даже не собираясь потом поправлять разруху. — Прекрати немедленно копаться в моем белье. — он почувствовал в груди недоуменный хмык, но воспоминания перед глазами стихли, позволяя Броку наконец-то сфокусироваться на своих делах. Эдди со временем даже, вроде, и…перестал бояться этого тюфяка. Однако, при одной такой мысли, а особенно прозвища, его избивают. Либо в рыло, либо изнутри, словно желая выжать из органов сок. Брок порой задумывался о том, как он жив-то ещё. Скорее всего, Веном же и лечит его. Это знак милосердия? Что-то вроде: «Вот видите?! Я вам друг! Вы можете мне всецело доверять!». Как будто они попали в какой-то фильм про пришельцев, выпущенный в 1990 годах, а тот самый первый Чужой. — Чужой? — раздался голос в голове, Эдди вздрогнул. Ответить ему нельзя сейчас, если не забудет, то обязательно расскажет, с кем жители Земли представляли свои сражения, а не вот с этим вот. Несмотря на открытую неприязнь к друг к другу, они позволяли себе отпускать весьма жестокие шутки про человеческую нелогичность, глупость, про эмоционально тупого клинтарца, который не понимает, ради чего нельзя ни в коем случае пропускать прощальные обнимашки с друзьями. А это и правда очень важно. Однако, с этим появилась загвоздка: Тодд перестал это делать именно с Эдди. Сначала, они перешли на весьма напряженные рукопожатия, а после он даже перестал протягивать Броку руку. Смотрит так…подозрительно, словно с омерзением. Такого он весельчака Тодда еще не видел, если не считать косых взглядов на Фоба и ему подобных. Что-то подозревает? Может быть. Хотя, откуда? Застал один из разговоров с Веномом? Увидел что-то на камерах? Второе точно нет, у него нет доступа в комнату с ними. Увидел лично? Веном бы увидел, наверное… Кажется, в том пособии говорилось, что у этих тварей сверхчувствительность, так что должен был. Или просто не хотел? Вопросов до нельзя много, но ему никто не ответит на них, а лично Веному он не собирался их задавать. Он, черт возьми, видит его мыслительный поток, Он видит каждый из этих вопросов и молчит. Намеренно молчит. Значит, ничего не изменится от того, задаст ли Эдди эти вопросы вслух. Единственное, как высказался по этому поводу симбиот это: — Не хотелось бы лишних свидетелей. — как и Броку бы не хотелось прятать новый труп, особенно своего вроде-как-друга.***
— Что я могу сказать, ребята? — акцент Фоба почти пропал, оставаясь лишь смазанным окончанием слов. — Вы отлично справляетесь! Пора переходить к диалогам без подсказок и словарей. Фоб сиял, как никогда прежде на них занятиях. Странно радоваться так сильно чему-то подобному, хотя, может, причина совсем другая. Эдди обязательно спросит. Вроде, они теперь с Фобом друзья, хотя видятся лишь на таких занятиях и не могут особо позволить себе простые разговоры ни о чём. Их занятия приносят ощутимые плоды. Брок может складывать буквы в слова, а слова в предложения. Даже иногда может полностью понимать частый бубнёж Фоба во время самостоятельных занятий, его очень хорошо слышно на первой парте. И то, что он слышит… Может быть, он не правильно понимает или переводит, но там часто замечания по поводу… Алекса, его волосах, лице, руки, бедра и так далее. Скорее всего, те слова значат другое, или Эдди хочет так надеяться, но он обязательно глянет этот набор фраз в словаре. Эдди не рассказывал об этом Алексу или кому-то ещё, однако приходится терпеть хохот и комментарии паразита у себя в голове. У других получается чуть хуже, как заметил Фоб, не считая Тины. Они оба отбились от остальной группы, потому их поставили в пару на самостоятельной по диалогам. Они понимали друг друга полностью. Ни одного уточняющего вопроса, ни чего-то ещё. Просто идеально. Начальство довольно ими, добавляют им новые плюшки, больше прав и прочего. Это приятно, как и от всей проделанной работы. Появилась возможность хотя бы чуть-чуть подкармливать Венома увеличенной порцией шоколада, как ему сказали, это неплохая замена человеческим мозгам. — Я помню Фоба, — выдал клинтарц, когда они с Тиной разместились подальше от остальных, чтобы не мешать заниматься. — Он работал переводчиком на многие языки…— Веном получил разрешение продолжать хмыком от Брока. — Его очень любил Капитан. Кажется, он приходился ему каким-то дальним родственником, но я не уверен. Эдвард внимательно слушал, осматривая черты лица Цэрулеумца. — Его дочь. Майа её зовут. После вашего налёта на одну из наших Станций, она пропала. Фоб был убит горем так долго, не мог работать. Таких дефектных обычно сразу объявляют нерабочими и ограничивают их выход в космос, особенно от лица армии ССС. — что-то в его животе закрутилось, а перед глазами встала картина. Незнакомая, это уже не его воспоминания. Планета, куда больше их, но не менее переполненная. Много нищих, но и много богачей и военных. Тут большая честь служить в неведомом ССС, что рвётся буквально каждый. Съезжаются с чего-то наподобие деревень, со всех городов, стоить им объявить набор в армию. — Но, его оставили. Разумеется, из-за связи с Капитаном. Мы думали, он скоро оправится и продолжит работать с новой силой, против вас, как желание отомстить. Однако, пропал и он. Слушать всё это откровение ощущается слишком интимно, но Эдди закрыть уши или попросить замолчать просто не мог. До чёртиков интересно, почему пропал Фоб. Брок чувствует тяжесть на своем плече, поворачивается и видит уставшую и уснувшую Тину на нём. Бедная. — По камерам видеонаблюдения мы увидели, как он входит в спасательную капсулу во время отбоя. Он сбежал к вам. Кажется, он откуда-то точно знал, в каком месте находится его дочка. Его объявили предателем и подали в межгалактический розыск. Я должен был найти его, это тоже входило в одно из посланий. Что за «послания» Эдди не спросил, лишь нахмурившись, и вновь уставившись на Фоба. Он смотрел на него. Слегка шокированный, с выпученными глазами. Кажется, он был напуган чем-то, и это что-то было либо рядом с Эдвардом, либо было самим им. Мужчина так и не понял, а Синяк быстро отвернулся и до конца занятия не контактировал с напугавшим его человеком. Голова словно опустела, выбросив абсолютно все мысли, и Веном замолчал. Он будто…делает что-то с ним. Как-то перешивает? Разбрасывает что-то вроде своих феромонов или ещё чего-то? После каждого его появления что-то внутри…меняется. Ритм дыхания, мысли, непроизвольное выражение лица, ощущение чужого тела на себе, тяжесть одежды. Чем бы всё это ни являлось, это определенно плохой звоночек. Должно быть, Фоб заметил это, а раз он убежал от них за дочерью и знает наказание за свое возвращение, то испугался именно поэтому. Потому что тут Веном. Он знает его, он знает, что он пришел за ним, и он должно быть знает, что происходит от слияния одного организма со вторым, симбиотом. В их пособии всё это описывалось, как неминуемое изменение личности, намерений. Зараженный человек, каким бы адекватным и обычным ни казался, должен быть уничтожен. Может, происходит что-то с носителями, чего им не рассказали? Почему каждый второй Цэрулеумец с симбиотом? Может, они все-таки воюют не с двумя рассами, а…с одной? Уголок рта дернулся, раздражая. Непонятная тряска преследует его, в руках, на лице, выдавая его нервность с головой. Не выносит этого. Занятие заканчивается, и Эдвард молча покидает комнату. Руки трясутся, голова по-больному заполнена, ходьба дается тяжело. Брок отправляется в зал, на очередное собрание по поводу вылазки. Он не хочет думать о том, что там будет снова, что снова ему придется переживать. Локти жмутся к бокам, его обходит Нина и Алекс. Не узнали? Или намеренно игнорируют? И снова, это непонятное чувство. То ли обида, то ли просто неприязнь. Он ненавидит это место, оно ему осточертело настолько, что он жалеет, что не спрятался от мобилизации достаточно хорошо. На Земле не спокойнее, но…он хотя бы дома. Проходя в огромное помещение, Брок строится вместе со всеми. Что-то напрягается в животе, расползаясь тревогой по телу. Он не сильно щипает себя, шепча: — Угомонись там. — но ничего не прекращается. Это мероприятие не отличалось ничем от предыдущих. Появляется цифровая копия dick-Дрейка, он гордо вещает, какие они все распрекрасные умнички-молодцы-его-гордость-и-вообще-я-бы-вам-лично-отлизал, ну, если переводить с его напущенной речи, разумеется. Выделил пару особ, топ-список лучших, которые стараются пуще других. Он не изменился, к слову. Там по-прежнему Тина и Тодд. Нины и Алекса он не наблюдал, хоть и всматривался в каждую стоящую фигуру. Может, где-то сзади? Собрание заканчивается тем, что объявляют о «простой» вылазке, у кого какие роли и так далее, что тоже, в прочем-то, не отличалось. Только… Это неясное беспокойство не исчезло. Рот высох, горло что-то сжало, словно воздух вышел за грань своего агрегатного состояния, становясь жидкостью. Ладони вспотели, а живот заурчал. Он просто голодный? Может быть, это снова постарался Веном, но обычно… Голод от него он ощущал не так. Его ловит Тина на выходе из коридора, цепляясь за локоть своим, словно замочек. Она заимела привычку делать так. — Ты случаем снова не заболел, приятель? Эдди косится на нее, прижимая ее руку к своей бочине. — Хм? Вроде, нет. Что такое? — Ты снова смертельно бледный. Мне не нравится это. Который раз это с тобой? — вопрос, разумеется, риторический, но Тина так замолчала, будто ждала ответа. — Ты боишься что-ли? — М-м-м… Может быть. Не знаю. Э-э, просто тревога какая-то. Пройдет. — не хотелось нагружать бедную девушку этим, однако…они сильно сблизились после того случая. Нападения и появления в его теле постороннего. Она так часто навещала его, общалась, беспокоилась, суетилась. Но, как он может ей рассказать об его маленьком кровожадном секрете? Никак. Веном не поймет. Он просто захватит контроль и убьет. В животе закрутило, и Брока бросило в пот. — Думаешь? Что ж, как скажешь. Просто знаешь, ты можешь всё рассказать мне. Чтобы тебя там не волновало так сильно, ты знаешь номер моей комнаты, лады? — девушка похлопала его по плечу, и Брок сжал ее руку чуть сильнее. Они вместе дошли до столовой. После ее слов грудь и правда как-то…отогрелась, а живот перестало прям сильно уж крутить. Они поели, что им дали, даже резко ставший брезгливый Эдди. Тина хихикнула над ним, что беспокойство очень помогает ему с аппетитом, от чего Эдвард даже чуть засиял. Они раньше сидели за столом всей толпой, общались, делились едой, кто что любит, отдавая частички блюд, а сейчас… Они тут с Тиной одни. Было странно ощущать это, словно все остальные вымерли. Тина тоже заметила это, разговорившись о том, что те трое странно ведут себя. — Трое? — Эдди приподнял бровь. — Да. Тодд тоже стал вести себя как-то… Необычно! Что-то бормочет постоянно: бя-бя-бя-бя, иногда прямо выводит! Что это с ними такое… — М, Ясно. — А ты знал, что все, кто отвечает «Ясно», хотят, чтобы их привязали к кровати и выебали? — …Да. Они разражаются хохотом, хватаясь за свои животы, немного давясь куском еды. Это отвлекает их от размышлений о приятелях.***
Эдди добирается до своей комнаты без сил, ослабленный после тренировочного зала. Их загоняли сегодня по полной, намереваясь подготовить с предстоящей вылазке. Это странно, учитывая, что так обычно не делали. Им опять что-то не дорассказали. Там что-то ужасное? Опасное? Второе очевидно, проблема лишь в ее уровне. Он в зале встретился все-таки с пропавшими ребятами. Тодд особенно осудительно косился на него, как на врага, который зарезал его семью перед его глазами. Эдди не уверен, что он делал это, хотя с его новым дружком, который вполне бы мог захватить его тело ночью, то он уже ни в чем не уверен. Их взаимодействия строятся на неприязни к друг к другу. Брок совсем уж расслабился в последнее время, потерял бдительность. Надо прекращать эти разговоры, или установить вето на комментарии в общественных местах. Может, Тодд как раз-таки и увидел очередную их перепалку? — Какой зануда. — добавляет его новый сожитель. Это просто невыносимо. Постоянно слышать чужой голос рядом, даже не так, в своей голове, словно он чокнулся в край. Это ощущалась настолько чужеродно, как будто к нему пришили лишнюю руку. Стенки черепа, словно наждачка, терлись об мозг, оголяя страдальчески поджатые нервы. Однако, он все-таки должен спросить… В течение дня он убедился, что тревога принадлежала ему, никак не симбиоту. Ему-то зачем? Он не умрет там, возьмется за любое другое попавшееся тело, это ему надо…хах…трепаться. — М-м-м… Веном? — он не любил начинать разговор с ним первый. — Я тут. — но, его голова так не высунулась из плеча, как обычно. Эдди садится на койку, скрещивая руки на груди. Пришлось медлить, несколько раз выдохнуть, перелезть через огромную стену своей же гордости. А ведь… Веном-то знает, о чем он хочет спросить! И ждет… Всё ждет, чтобы Эдди унижался перед ним! Существо соизволило выползли из него, сплетаясь в огромную башку сотнями щупов. Смотрит внимательно глазами-щелочками, слегка наклонив голову в бок, как птица. — Ты можешь…м-м-м… Знаешь. Если со мной что-то случится…э-э-э- — Если ты про то, чтобы я закрывал тебя от пуль, то не волнуйся — я лично подставлю тебя под них. — Спасибо, Виагра. Мне гораздо легче. — его тут же хватают за горло, вышвыривая к дальней стене. Брок инстинктивно прикрывает затылок, наученный горьким опытом, однако это не спасает его от удара по спине, в живот и грудь. Человечек скручивается в позу эмбриона, выставляя руки вперед. Страх перед существом длится недолго, быстро превращаясь в безразличие. Ему не хватит сил доползти до постели, так и оставаясь прижатым спиной к стене, уложенный на бок. — Я всё больше и больше разочаровываюсь в людях. — хмыкает Веном. — Советую завершить свое разочарование на самой крайней точке. Лучше ты больше ничего не увидишь. — хрипит в ответ Брок, терпя жжение в горле. Уснуть на холодном полу? Запросто! Эдди мог, на самом деле, и не такое, лишенный уже самых последних приличий или собственного достоинства. Его все равно тут никто не видит, кроме него самого, ну, и сожителя, конечно. Так что ему совершенно плевать, меньше телодвижений нужно будет совершать. Но, сильные черные хваталки фиксируются на его ноге, потягивая к койке, после даже бережно забрасывая на нее. — Больше всего я разочарован в тебе. — Тварь аккуратно набрасывает одеяло на неподвижную тушку, приглаживая края.