Классика жанра

Прошло не больше двадцати минут, пока Миша добрался до него из общаги — судя по скорости, он выскочил сразу, как сбросил звонок. Вася к тому времени успел худо-бедно успокоиться, умыть лицо холодной водой и пожалеть, что без зазрения совести вывалил на Мишу свои переживания по поводу той части жизни, которую зарекся с ним обсуждать. Еще и заставил волноваться, нестись к нему, бросив все дела, будто Вася потерпеть не мог со своим горем. Миша сразу в дверь квартиры позвонил — наверное, проскочил в подъезд с кем-нибудь из соседей. Вася открыл и не смог, хотя и очень захотел, улыбнуться: Миша в чем в общаге был, походу, в том на улицу и вывалился. По родному спальнику в Твери летом он привык рассекать в домашнем — хули, типа, для похода в магаз переодеваться или чтобы пошататься по райончику и у соседских пацанов стрельнуть сигарету, пока тетя Рита и тренер по борьбе не видят? Летняя привычка при Мише и в Москве осталась. Миша утверждал, что на фоне некоторых столичных модников вообще не выделялся. Вот и сейчас проехался до Васи в шлепанцах, древних домашних шортах с лампасами и истончившейся хлопковой майке, которая второй год подряд молила, чтобы ее порвали на тряпки для пыли. — Все уже в порядке, — пробубнил Вася, виновато поморщившись. — Я это так… на эмоциях. — Угу. — Миша перешагнул через порог, Васю мягонько, но решительно вглубь прихожей оттеснив, и захлопнул изнутри входную дверь. — Ты глаза свои видел? Видел, конечно, в зеркале. Зареванные и опухшие. — Сок? Чай холодный? — предложил Вася, старательно оттягивая неудобный во всех смыслах разговор. Миша наклонил голову. Глаза его при разном освещении то в зелень отдавали, то в охру, но сейчас почти темными казались — от тяжести критического взгляда исподлобья. — Вась… — начал было он, но Вася быстро перепуганно выпалил: — А еще морс есть в холодильнике! — Ну тащи свой морс, — после короткой паузы откликнулся Миша со вздохом, видно, поняв, что пока из Васи бесполезно тянуть подробности. Они попили морс на кухне, вяленько обсудили последний сериал, который обоим зашел. Наконец Вася смирился с неизбежностью разговора и, убрав кружки в раковину, предложил Мише в комнату перейти, куда солнце через окно не светило и где было прохладнее. Но едва они на заправленный и так и не собранный диван плюхнулись, Васе вдвойне неловко стало. Они же с Игорьком прямо на этом диване… — Ты понимаешь, — предупредил Миша неожиданно тихо, раскрытую ладонь на груди пристроив и уставившись в потолок, — что чем дольше ты молчишь, тем больше хуеты я себе сам додумываю? Вася понимал. Как и то, что сам Мише позвонил и вынудил своими слезами срочняком приехать. Поэтому, усилием воли поборов стеснение, Вася неспешно заговорил. Стараясь подбирать обтекаемые формулировки и обходиться без интимных подробностей, поделился, с чего вообще начал думать о своей неполноценности. Тем поделился, что в первый раз вышло неприятно, да и последующие разы в пух и прах разбили уверенность Васи в себе и своей способности получить от секса удовольствие. Миша слушал внимательно, даже не ворочался и не ерзал. Только хмурая морщинка, которая то появлялась между его бровей, то разглаживалась, подсказывала, что ему… ну, тоже было непросто и малость неловко. Они настолько сокровенным еще ни разу друг с другом не делились. — А Игорю ты сказал? — спросил Миша серьезно, когда Вася излил ему душу. — Что не вкатывает? — Сказал… — Вася досадливо поморщился, — и он вроде бы пытался помочь… ну как-то… — Вася задыхался от смущения и смотреть силился ровно в прорезь бумажного абажура на лампочке, — там… всякие дополнительные фишки… ну ты понял. Но у меня просто… нафиг возбуждение сбивалось к тому моменту… и уже… не то. — И как на это Игорь отреагировал? — все почему-то гнул свою линию Миша. Он таки повернулся на бок, подложив под щеку кулак, и Вася почувствовал, что пытливо на него уставился. Да при чем тут Игорь? От него как вообще зависело, что у Васи член бракованный и в заднице ничего особенно чувствительного, как обещали в интернете, не оказалось? — Ну как… — Вася помучил зубами нижнюю губу. — Сказал, что мы не в порно. В реальной жизни не всегда все… приходят к финалу. — А сам он? — в яблочко попал с вопросом Миша. — А сам — каждый раз… — шепотом ответил Вася. — Хм… — Миша нахмурился и перекатился обратно на спину. — Что это значит? — поинтересовался Вася его глубокомысленным «Хм», за которым последовало несколько секунд напряженной тишины. — Ну он, типа, прав, что в жизни все не как в порно, — произнес Миша с беспокойным выдохом, — но не прав в том, что это норм — когда постоянно хорошо только ему… — Миша вдруг сказал то, от чего сердце Васи сделало кульбит в груди: — У нас с Юлькой тоже не с первого раза получилось так, чтобы у обоих. Но она уже объебалась на прошлом парне. Знала, чего хотела, показала и рассказала, что мне сделать, чтобы ей… тоже почаще приятно было. И мы вместе старались, новое пробовали. В одинокого, типа, любой с ручкой может. А так, чтобы с партнером… оказалось, вдвоем нужно делать чето. И не только для себя. — Вы… — Вася повернул к нему голову и вновь заметил задумчивую морщинку между Мишиных светлых бровей. Вася возмутился: — Ты почему мне не сказал, что вы с Юлей?.. — Он растерялся, в голове ни черта не складывалось в цельную картинку. — Вы же… вы же расстались?.. — Расстались, — согласился Миша, коротко посмотрев Васе в глаза и вернувшись к созерцанию потолка. — Но… в общем-то, общаться продолжали. Ну мы и решили, что нам достаточно норм было, когда дело к тому шло, вот и подумали — без обязательств… — Охренеть! — не выдержал Вася. У него весь мир перевернулся с ног на голову в это мгновение. Так значит, Миша уже не девственник? И куда дольше, чем Васька с его неудачными опытами? — Но почему ты все-таки не рассказал? — Да мне как-то стремно и неудобно было рассказывать, что со мной девушка не кончила, — сказал Миша прямо, без неуклюжей игры в эвфемизмы. — Ну а после, когда научился с Юлькиной помощью… — Миша дернул плечом, — не говорил, потому что тебя от этих тем штормило… Не знаю. Не хотел тебя в неловкое положение ставить, хули. — И как… — Васе было и стыдно допытываться, и страх как интересно и нужно в свете назревших проблем, но второе перевешивало, — чему она… научила? — Тому, что все индивидуально, — Миша говорил, получив от Васи добро на открытое обсуждение, так уверенно, без ужимок и по-взрослому, что у Васи дух захватывало. Мишина серьезность по отношению к теме без попыток уйти в тупые приколы и где-то отшутиться и откреститься Васю поразила до глубины души и заставила взглянуть на него совсем другими глазами. Миша уже давно не был тем Мишей, который вместе с Васей, не зная еще, что за чудо дивное — этот противоположный пол, смеялся над девчонками с соседней дачной линии. Он продолжал: — Что и среднего размера членом больно можно сделать, если девушку не разогреть, а у нее влагалище узкое… Эй, ты чего? — Миша заметил, как Вася закрыл лицо рукой, и предположил осторожно: — Зря я так прямо, да?.. — Нет… — выдавил Вася сквозь пальцы, зажмурив глаза. — Нет, продолжай, я… не привык… но продолжай… — Ну и короче, Юлька мне даже книжки умные на тему подсовывала на англе, — Миша решил-таки деликатно обобщить, — это ж целая наука, как выяснилось! Некоторым хочется сразу и грубо, а некоторых разогревать нужно подольше и эрогенные зоны всякие стимулировать. Юлька, к примеру, тащилась, если ей уши массировать и… от разных штучек с языком… Ну перестань, — попросил он настойчиво, когда Вася, сам не зная почему, глубже задышал, — ща закончу. В общем, нужно полюбас искать, что партнеру поможет кончить вместе с тобой. Не думать, что если тебе охуенно, то ей… ну или ему… охуенно автоматически. — М-м-м… — Вася перевернулся на другой бок, чтобы лицом, которое наверняка по цвету со спелым помидором сравнялось, перед Мишей не светить. — Ясно… — Вася подумал тоскливо, что Игорь, вроде, разогревал его перед сексом. И от ласки после не отказывался. Только все равно ему, Васе, почему-то было и этих действий мало для счастья. Вася уточнил: — И вы с ней… до сих пор? — Нет, — ответил Миша глухо. — Почему? — изумился Вася. По рассказу Мишиному не казалось, что их с Юлей что-то не устраивало. — У меня… желание отбило, — напряженно произнес Миша, будто признавался в преступлении. — Не в смысле совсем… Как-то корежило, что… без чувств. Она меня не любила, я тоже к ней — за разрядкой… Ну и от этого секс стал… без кайфа. Там разогревай не разогревай, а в процессе думаешь, как бы реферат закончить вовремя. И так сразу… грязно? Бездушно? Не знаю. — Миша вздохнул. — Юлька заметила, что мне не норм, мы поговорили об этом, как она любит, прямо, и разошлись окончательно. Она нового парня недавно нашла — с которым тоже без обязательств. — Миша признался: — Сложно, пиздец. Я иногда думаю, ко мне на козе сраной не подъедешь. И секса гони, и всякой романтики-хуянтики, и чтобы как в порно — часто и с огоньком. — Кому ты это говоришь… — пробубнил Вася, отняв ладонь от лица и уставившись хмуро на полку стеллажа. — Эй… — Миша подполз ближе и потормошил его за плечо. — Если Игорь не собирается для тебя стараться… заканчивай это все к ебене фене. Ты не бракованный, инфа сотка. Ты же от другого кончаешь?.. — Миш, блядь… — Вася опять зажмурился, весь вспыхнув. Шепотом сдавленным отозвался: — Да… — Так значит, Игорян хуево работает в постели, — сделал вывод Миша. — Еще не умеет. Или не хочет. А если не хочет, оно тебе надо? — Есть… — издал нервный безрадостный смешок Вася, — время подумать… Миша плюхнулся обратно на спину, и какое-то время они лежали в молчании, переваривая разговор, принесший, похоже, обоим немало открытий. Так странно и одновременно… успокаивающе было говорить обо всем этом вслух с тем, кто тебя понимал и готов был послушать. Вася немного воспрял духом. Может, проблема действительно была не в нем — а в отсутствии стараний со стороны Игоря? Не для галочки и не потому, что попросили, а чтобы себе приятно сделать тем, что делал приятно Васе? И испытывал ли Вася по отношению к Игорю достаточно сильные чувства, чтобы загораться на максимум уже на прелюдии, откликаться охотнее на его ласки?.. Он же такое, мать его, облегчение испытал, когда Игорь уехал. Это оно, что ли? Этого он хотел?.. — Сложно, пиздец, — согласился Вася с недавним заявлением Миши. И позвал, когда тот заворочался, устав от продолжительного молчания и неподвижности: — Миш… — Чего? — Я один с ума тут сойду, — сказал Вася жалобно, представив, как будет вариться в собственном соку под огоньком размышлений на тему, какого рожна ему надо. От отношений. Жизни. Игоря. От себя. — Давай ты в Тверь не поедешь на летние? Оставайся у меня, а? Ну пожа-а-алуйста… Мать против не будет. Миша как-то неоднозначно отозвался, мол, надо обмозговать. Из-за жары, от которой не спасали даже настежь распахнутые окна и ушедшее на другую сторону дома солнце, решили сгонять в басик по студенческой скидке, и вместе с откровенными обсуждениями подзабылось временно и Васино предложение. Но у Миши срок съезда по общажному договору подходил, он постепенно паковал вещи, и Вася следующие два дня с него не слезал, расписывая, как здорово будет затусить на полтора почти месяца в городе, как Вася будет на стенку лезть, если один останется, и как Мише будет скучно одному в Твери. Вася и в общагу к Мише приехал, чтобы прямо на месте его сцапать и никуда не отпустить. — А Игорян твой против не будет? — на этот раз Миша спросил про Игоря не так, как бывало раньше, не в качестве безобидной подъебки. Напряженно, почти зло. Миша уточнил с подозрением: — Или ты ему уже сказал, что все?.. Завяли помидоры. — Пока еще нет, — признался Вася сконфуженно, шаркнув кедом. — То есть, я пока не знаю, все или нет. Скажу, конечно, что ты останешься. — Вася тверже продолжил: — Но хрен ли ему против быть? Это моя хата. И ты мой лучший друг. — Ну я хуй знает, че он там себе думает, — туманно проговорил Миша и с допросом не закончил: — А че мать? Вася воодушевленно встрепенулся. Вот матери-то он уже набрал и получил от нее добро. Она даже несколько успокоилась, что Вася не останется один в Москве — мама с Денисом и Есей хотели скататься в Сибирь к родне Дениса, а бабушка Васина собиралась остаток лета, конечно, провести на даче. Мама намекала настойчиво, что Васе бы поехать к бабушке, но, услышав, что Миша может остаться с ним, перестала петь дифирамбы даче и согласилась. — Она за! — подтвердил Вася и сложил ладони в молитвенном жесте. — Ну пожа-а-алуйста! — Ты ж от меня не отстанешь, да? — Миша кривенько улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на Васю с долей веселого осуждения, будто Вася его умоляющим взглядом резал без ножа. — Ты учти, ваша честь, у меня подъем в семь утра. Зарядка, гантели — и я это под музон на всю Ивановскую делаю… Каждый день. — Как будто я не знаю, — отмахнулся Вася беспечно и подколол язвительно: — И ты как будто не знаешь, что я сплю до победного, так что пушками не разбудишь. Не аргумент. Отклоняется. — Ну фиг знает… — Миша почесал в коротко бритом затылке. — Ну ладно, что ли?.. — Ура-а-а! — Вася аж подпрыгнул. И если бы Миша ловко и молниеносно не схватил его за шкирку, споткнулся бы о наполовину собранный чемодан и поцеловался с дверным косяком. — Вась, блядь! — Миша вернул его в вертикальное положение и широко распахнул глаза. — Ну башку-то побереги… — Миша прыснул нервно. — На чем белый парик носить будешь? — Какой еще… — Вася вспомнил про всратые представления Миши о судьях, почерпнутые из сериалов. Хотел его тоже чем-нибудь подъебнуть на тему лингвистики и языков, но запнулся о собственные мысли и до жара, прилившего к лицу, смутился. Вспомнился совершенно не к месту их разговор трехдневной давности и промелькнувшие в откровениях Миши «штучки с языком». Уж на такие темы Вася подкалывать бы не сподобился, даже если бы для храбрости налакался крепкого алкоголя. Вася только сказал, взгляд отведя: — Ага, да… парик… шутник нашелся… Миша закончил собираться. Он взял гантели и накинул на плечи туго набитый рюкзак, Вася выбрал себе в ношу потрепанный временем Мишин чемодан, и они потащили вещи к автобусной остановке. Солнце июльское палило как не в себя. Вася жмурился даже под козырьком, сквозь ресницы поглядывая на Мишу, который ворчливо доебывался вслух до электронного табло, обещавшего им автобус еще пару минут назад. В кармане завибрировал один раз телефон, но Васю не тянуло совершенно смотреть, кто ему пишет. Конкретно сейчас, предвкушая классный остаток лета, он позволил себе выдохнуть, улыбнуться — и проникнуться банальным счастьем самого обычного мгновения.