В Ладе Гранте под Балтикой девяткой

      Договорились встретиться около подъезда Лады примерно в час. И хоть Юнгина задерживалась уже больше, чем на двадцать минут, Вова не решался её подгонять. Всё-таки после вчерашнего как-то странно поступать вот так. Поэтому молча сидел и ждал, едва не начал общипывать цветы от скуки.              День у Лады не задался прямо с утра. Мало того, что обожглась об сковороду, так ещё и кофе на себя пролила. И это всё покатилось, как снежный ком.              К назначенному часу собраться она, конечно же, не успела, так как мама впрягла её по телефону переслать файл, который ещё хрен отыщешь на её компьютере. И в итоге Юнгина впопыхах собиралась, чуть не забыв наставления Вовы, что лучше надеть джинсы или штаны. Интрига присутствовала и подстегивала её торопиться, поэтому, выходя из квартиры, она смачно впечаталась коленкой в дверь. Чёрт!              Ведь серьёзно, день не задался… Лада очень надеялась, что опоздание в двадцать пять минут не очень критичное.              Выйдя из подъезда, она сразу наткнулась на скучающего на скамейке Вову.              — Привет! Извини, пожалуйста! Не день, а пиздень. Я не специально опоздала, — только вышла и сразу решила обозначить, что обстоятельства выше неё.              Как только из подъезда выскочила вся такая взбудораженная Лада, скуку как рукой сняло. Немного запыхавшаяся, чуточку взлохмаченная. Вова даже вскочил, неловко перехватив букет второй рукой.              — Привет, — улыбнулся Балтийский и не смог удержаться. Потянулся и аккуратно пальцами расчесал сбитые волосы. — Ничего страшного. Мы не опаздываем. Это тебе, — нервно усмехнувшись, будто цветы могли быть для кого-то другого, Вова передал ромашки Ладе.              Ни розы, ни эти её пионо-розы. Не шикарно, но Балтийскому показалось, что в его план именно эти цветы будут самыми гармоничными.              Юнгина неловко обхватила букет ромашек и поднесла к лицу.              — Спасибо, — улыбка сама собой расцвела на её губах. — Такими темпами в моей комнате будет целый цветочный.              Нет, ей безумно нравились и цветы, и такое внимание от Вовы, но мама всё больше и больше вопросов задаёт.              — Даже не знаю, какую тебе отговорку придумать, чтобы маман твоя не начала копать, — Вова долго не решался, глядя то на Ладу, то в сторону. Всё же долги — не про него. И подавшись вперёд, он поцеловал её в щеку. — Один — один. Не люблю быть в отстающих.              Щека горела в том месте, где прикоснулись его губы, и будто вся кровь стремилась прилить к лицу.              Интересно, это «один — один» во всём проявляется?..              — Хорошо, я запомню это на будущее, — Лада опустила глаза, стараясь унять своё сердечко, которое, будто пташка, билось о ребра. День определённо сменил намеченный с утра курс.              Ну какая же… Вова не перестанет думать о том, насколько Лада милая и красивая девушка. Особенно когда так заливается краской. И пусть кто-то посмеет поспорить. Он будет защищать своё мнение и её честь на шпагах.              Глянув на наручные часы, Балтийский понял, что пора уже выдвигаться.              — Лад, ты лошадей не боишься?              — Нет, не боюсь. Раньше даже рисовала, а что? — в голове уже завертелись предположения, но Юнгина предпочла всё же послушать Вову. Было жуть как интересно.              — Да так. Заполняю анкету друзей, — отшутился Балтийский и вызвал такси.              Всё как всегда. Джентльмен однажды, джентльмен всю жизнь. Открыть дверь, помочь сесть, самому залезть.              К счастью Вовы, таксист не стал уточнять, что они едут именно туда, куда Балтийский и планировал. Водила вообще очень молчаливый попался. Тихая музыка в салоне немного сглаживала неловкость молчания. И всё же рассматривать пейзаж за окнами всю дорогу тоже не прикольно.              То ли глаз такой острый, то ли Вова сам по себе сегодня весь такой внимательный, но приметить красное пятнышко на ребре ладони Юнгиной сумел. Вот повод для разговора.              — Что с рукой? — Вова прикоснулся пальцами возле пятна. — Обожглась?              — Угу, — Лада покрутила рукой. — Нечаянно, когда сырники со сковороды снимала, к ней прикоснулась. Но это у меня частая практика. Вечно обо что-нибудь жгусь. Один раз даже плойкой кожу на шее прижгла, пока волосы крутила, — в голове тут же запестрили воспоминания. — А у тебя есть подобные штуки, которые происходят самим собой каждый раз?              Вова задумался над вопросом. Часы, которые утром всегда показывают на двенадцать? Нет, не то.              — Даже не знаю… — он прикоснулся к брови, задумчиво почесывая. — А вот, — схватил сам себя за руку, — всегда чешу бровь, когда думаю или волнуюсь. Удивительно, что там ещё не плешь. А так… Переломы? Сейчас уже очень редко, но в детстве я очень часто был в травмпункте. А, ещё я тоже обжигаюсь чаем или кофе. Причём знаю, что они ещё горячие, но всё равно пробую. И обжигаюсь.              — Я ещё часто коленками бьюсь, когда куда-то тороплюсь. Многие мизинчиками на ногах, а я коленками, — Лада усмехнулась сама себе. Ещё один синяк после встречи с дверью ей обеспечен. — Мне кажется, что собрала ими все низкие тумбочки, полки и прочее.              — А, ну если так. То бьюсь обо всё башкой. Дверные проемы, ветки, изголовье кровати. Вот тут, — указал он на маленький шрам на лбу возле линии роста волос. — Это я сбил лбом лейку душа.              — Ну таких проблем мне не понять, я собираю всё, что пониже, — Лада зацепилась пальцем за дырку на джинсах, растрепливая бахрому. — Но у меня вечная проблема с велосипедами и самокатами. Если вдруг я отвлекаюсь и смотрю в сторону, то всё, можно с точностью до ста процентов сказать, что я грохнусь в следующую секунду. Я так один раз в парке, где была свободная дорога и вообще ноль людей на пути, в мусорку въехала просто потому, что глянула на подругу и не затормозила вовремя.              От такой забавной истории Вова смеха не сдержал. Это же как в тех старых роликах на ютубе со всякими нелепыми ситуациями.              — Ничего не сломала хоть?              — Только мусорку, — не выдержав, Лада и сама тихо засмеялась, вспоминая этот момент.              — Знаешь, мы с тобой очень травматичные люди. Теперь думаю снять квартиру поближе к больнице. А мне однажды чуть штраф не выписали за разбитое стекло ларька, — усмехнулся Вова, вспоминая ситуацию и лаская уши смехом Лады. Это она сейчас такая тихая. — Мы с пацанами пошли в бар, был бой Макгрегора и Нурмагомедова. Не знаю, о чëм думал, но поставил на Конора. А он, ясное дело, слёг. Меня это так взбесило, что, когда мы шли домой, я с вертухи ебанул ногой по ларьку, а там же стекло в этом окошке. И всё как посыпалось. А сзади менты. Я так быстро давно не бегал.              — Ох, ну хорошо хоть не догнали, — Юнгина прошерстила чертоги своей памяти в поисках чего-то смешного и неловкого и вспомнила один случай, который до этого никому не рассказывала. — А на меня один раз проститутка наехала…              Вот это поворот…              Вова чуть рот не раскрыл:              — Это как так получилось?              Лада рассмеялась, прикрывая ладонью рот.              — Короче, есть у нас улица в одном из районов, где в независимости от времени года обитают женщины этой древнейшей профессии, — она вздохнула, собираясь озвучить этот кринж. — А Света как раз живёт в том районе, и год назад я у неё задержалась, помогая хуесосить её бывшего. На ночь не осталась — нужно было домой, поэтому вызвала такси, а там у них дворы дебильные, ну и вышла сразу к дороге, чтобы таксист не кружился, — на этом моменте Лада подняла глаза вверх, силясь не заржать. — Стою я значит и жду машину, а недалеко барышня маячит. Я без задней мысли даже не рассматривала её. Тут она ко мне подходит и на полном серьёзе выдаёт: «Это моя точка, лярва». Не нашлась сразу даже что-то ей ответить и опять же без задней мысли говорю: «Да я машину сейчас дождусь и уеду», — всё-таки не выдержала и усмехнулась. — Ну и тут как по заказу подъезжает моё такси, а она с ходу открывает дверь, заявляя, что этой её клиент. Тогда-то до меня дошло. Во-первых, было очень обидно, потому что как шлюха я точно не выглядела, а во-вторых, было очень смешно, я так ржать начала, что не могла остановиться. Машину всё же отвоевала, но впечатлений осталось много. Больше я от Светы так поздно не уезжала…              По началу история Вове показалось забавной, а вот позже уже не такой весёлой.              — Это ж опасно, — нахмурился Балтийский. — Раз там есть такие дамы, и местные про это знают. Могут же всякие дебилы лазить. Хер поймёшь, что у них в башке. В следующий раз лучше вызывай к дому. Пусть точка подачи неудобная, зато безопасней. А лучше, чтобы кто-то проводил. Даже в подъезде. А то у нас была такая история, что две девчонки пропали прямо в подъезде.              — Ты прав, я тогда вообще не подумала — хотелось побыстрее домой. И хорошо, что никаких других личностей там не было. Елизарова и сама потом меня отчитала, когда я, уже будучи дома, ей рассказала, — Юнгина вздохнула. — У нас тоже подобные случае были и даже страшнее — с совсем маленькой девочкой. Поэтому меня в школу вплоть до пятого класса провожали и встречали после уроков.              Разговор пошёл куда-то не туда, и Вова не стал уточнять, что девочек этих потом нашли. Но уже неживыми и изнасилованными. Сходили в гости к капитану милиции. Вот это, блять, посиделки. Развивать эту тему не хотелось, а то Лада ещё начнёт что-нибудь на него думать. Сейчас вот за город выедут и всё. Закопает её где-нибудь. Да.              К счастью, уже свернули на проселочную дорогу, и начали виднеться ухоженные поля, а вдали — низкое ограждение конюшни.              Невесёлая тема замялась, и на самом деле хорошо, потому что неприятные и ужасные моменты вспоминать сейчас не хотелось, особенно когда вид за окном автомобиля сменился с городских джунглей на живописные просторы. Ладе всегда нравилось выезжать за город, чтобы сменить обстановку и отдохнуть.              Она высматривала, что там впереди, пока они катили по грунтовой дороге.              Отметив заинтересованность Лады и то, как она почти как суслик вытягивает шею, высматривая дорогу, Вова про себя улыбнулся.              Внутри он всё предвкушал скорую поездку. Хотя, если Лада с великом не всегда управляется, то с лошадью могут возникнуть проблемы. Ну, ничего. Лошади — животные умные. Главное — подход найти. А Лада сможет.              Как только таксист остановился, телефон пиликнул, оповещая о списании средств, а Вова поспешил выйти и открыть дверь девушке.              — Сильвупле, мадам, — протянул он руку.              — Благодарю, — Лада улыбнулась и вложила в его ладонь свою, выбираясь из салона.              Вова был так мил, всегда помогая садиться и выходить, что она чувствовала себя принцессой. А он тогда принц, получается. Только коня не хватает до полной картины.              И вот она — картина. Большая территория конного клуба. Просторные левады, куда уже вывели несколько лошадей. На одной кто-то отчаянно пытался освоить рысь, но пока только отбойным молотком бился задницей о спину лошадке. Ух, больно. И наезднику, и тому, кто возит. Все так начинали — Вова даже припомнил, как свалился с лошади и как потом батя ржал над ним, хоть и поймал перепуганного тогда ещё ребёнка.              — Пойдём, — Вова взял Ладу за руку и повёл к низкой деревянной калитке.              Только подумала про коней и вот тебе на.              Пока Вова вёл, Юнгина во все глаза осматривала место. Красиво и ухоженно. Видно, что тут люди не просто так буи пинают. Всё облагорожено, чинно и так занимательно, что Лада только и делала, что крутила головой.              — Мы кататься будем? — очевидный вывод, который тут же отозвался ещё большим интересом.              Лада каталась на лошади и то, скорее пони, только в детстве. Даже и не помнила уже, что к чему, хотя на вряд ли ей тогда что-либо объясняли — просто посадили и всё.              — Пробовала когда-нибудь? — поинтересовался Вова, зайдя на территорию конюшни.              Тут же подоспел местный управленец и уточнил время брони и имя.              — Ага, хорошо, — перепроверил он информацию в своём планшете. — Вам нужно переодеться?              Вова окинул взглядом Ладу. Молодец. Не забыла про джинсы и закрытую обувь.              — Нет, не надо.              Пока мужичок спрашивал уточняющие вопросы и прочее, Юнгина пыталась вспомнить, что читала о лошадях, когда был период их рисования. Но всё бесполезно. Это было давно.              — Только если в детстве, поэтому мало что помню, — ответила Лада на вопрос Вовы. — Не, ну понимание, как сидеть, у меня есть, — вспомнилось, конечно, немного другое… — И… Хотя, ладно… — Юнгина всё же предпочла заткнуться. Молчать, нужно иногда молчать.              Всё же мысль Вова уловил и обязательно разовьёт её чуть позже. А пока повёл Ладу следом за Василием Степановичем в конюшню. Мужчина попутно рассказывал про технику безопасности.              Просторные денники, ухоженные лошади. Лада всё засматривалась на них, что пришлось её даже отодвинуть немного от ограждения, когда одна из лошадок потянула губы к ромашкам.              — Ну, — улыбнулся Вова и глянул на табличку с именем. — Жужа. Ты красивая дама, но это не для тебя.              — Я так понимаю, опыта у вас нет? — обернулся к ним мужчина.              — Я в детстве занимался с отцом. Но потом бросил. У Лады тоже такое себе представление. Надо бы вспомнить, что и как.              — Ну да, — закивал Василий Степанович. — Прошу, — подозвал он к денникам. — Это — Морковка, — указал он на лошадь соловой масти. — А это — Мур, — тут уже гнедая. — Его просто коты обожают. Ну, и он тоже. У них всё взаимно, — и кивнул на денник, где через решётку было видно кота, который нагло развалился в сене. — А Морковка… Сейчас, — Иван Степанович отлучился на секунду к запасам и принёс морковку. Один раз хрустнул ею, разломив пополам, и Морковка тут же поставила уши торчком, вытянув шею в окошко и зафырчала, требуя лакомство. А как получила, жадно захрумкала. — Лошади все морковку любят, но эта… Душу продаст. Так, — отряхнул мужчина руки. — Обе лошадки очень спокойные, просушенные. Кому какая больше нравится?              И та, и другая были замечательными, особенно их отличительные черты. То, что котик выбрал себе в друзья коня — было особенно милым. Юнгина даже запомнила этот сюжет. Обнаженка обнаженкой, но изобразить что-то подобное она обязана.              — Ну, с Морковкой у нас любовь к морковкам обоюдная, — Лада улыбнулась и тут же глянула на Вову. — Если ты не против, конечно. Так-то мне не принципиально.              — Мне тоже. Тогда возьму Мура. Кажется, я ему тоже приглянулся, — а конь действительно заинтересовано вытянул голову. — Ну, — отклонился Вова, когда лошадиная морда почти соприкоснулась с его носом. — Целоваться не будем. Мы же всë-таки мужчины. Смекаешь? — улыбнувшись, он поднёс руку к морде и осторожно погладил. — Лад, от ромашек останется сейчас только стебли.              Морковка, хоть и любит морковку, ромашками не побрезговала и аккуратно так задевала пару цветочков.              — А, ой, — и правда. Кто-то очень хитрый уже попробовал на вкус цветы. Лада спрятала букет за спину, а сама осторожно поднесла руку к этой наглой мордашке, сначала невесомо и боязно касаясь. Но Морковка сама тыкнулась в руку. — Хорошая ты такая, — Юнгина не смогла сдержать счастливой улыбки.              — Все лошади немного кошки, — коротко рассмеялся Вова. — Ты ей тоже понравилась. Видимо, у вас куда больше общего, чем просто любовь к морковкам. А, Василий, — опомнился Балтийский, — можно цветы куда-нибудь деть? Всё же не хочется скормить их.              — Да, конечно. Ваз у нас нет, но какая-то тара найдётся. Давайте, — Василий Степанович забрал букет, скрылся в комнате персонала и быстро вернулся. — Всё, цветочки ни одна лошадь не тронет, можете не волноваться. Ну что, — в ожидании потёр он ладони, — будем одеваться? Давайте Морковку первой. Иди сюда, красавица, — Василий Степанович открыл денник, подозвал лошадь, пару раз цокнув языком, и Морковка, встряхнув головой и гривой, вышла.              Красивая такая. Вычесанная до блеска.              — Хотите поучаствовать? — обратился он к Ладе.              — Если можно, то конечно! — глазки сразу загорелись. А как же — если есть возможность чему-то новому и интересному поучиться, то почему бы и нет? А тут такой опыт. — Что нужно делать?              — Для начала возьмём вальтрап, — Василий Степанович провёл лошадь с Ладой чуть дальше от денника, к стеночке, где хранилась вся амуниция. — Вот, — достал он подкладку, больше похожую на мягкий коврик. — Положите это на спину Морковке. Можете перед этим погладить её по спине. Но только по спине. Попу не трогайте, они это не особо любят.              Лада кивнула, приняла из рук Василия Степановича вальтрап и повернулась к Морковке, осторожно касаясь её спинки. После нескольких размеренных поглаживаний, разместила на ней вальтрап, расправляя его, а после чего вновь повернулась к мужчине.              — Теперь седло. Но это я сам, оно тяжёлое.              Василий Степанович вытащил седло с амортизатором. И для новичков хорошо, потому что не больно ни наезднику, ни лошади. И для людей с нежной попой подойдёт.              Накинув на спину Морковки седло, Василий Степанович просунул приструги в подпругу, к чему Ладу тоже не подпустил. Лошадка может много чего надумать.              — Тут важно сильно не затянуть и слишком слабо не сделать, — пояснил он, затягивая ремни, а потом для наглядности просунул под ними палец. — В самый раз. Так, ну, а теперь уздаться. Тут уже можете даже сами попробовать. Главное — не бояться. Вот, держите, — передав Юнгиной уздечку, сам накинул на шею Морковки мартингал и повод. — Сначала поднесите уздечку к морде. Лошадка сама должна взять железо в рот. Потом аккуратно перекиньте затылочный ремень ей за уши, — Василий показал Ладе все эти ремешки, железку, которую надо сунуть в пасть лошади. — Попробуйте. Главное — не давите на морду. Дайте понюхать, а дальше лошадка сама зажует. Только пальцы берегите.              Тут уже стало боязно, но отступать некуда — надо пробовать.              Лада поднесла уздечку к морде Морковки, как и рассказывал Василий Степанович, дав сначала понюхать. Лошадка зажевать железо не спешила. Она фыркнула, принюхиваясь. Видно, что хоть и не была против нового человека, но всё равно исполнять волю не спешила.              Ещё одна попытка и Морковка всё же зажевала железку. Юнгина про пальцы вспомнила в самый последний момент, но одёрнуть успела — остались целы. Потом как можно аккуратнее перекинула ремень ей за ушки.              Василий Степанович немного подправил все ремешки и погладил лошадь по морде.              — Одевать лошадь вы уже умеете. Хорошо получилось, Морковка и у меня иногда долго не принимает уздечку. Видимо, сегодня у неё хорошее настроение. Понравились ромашки.              После инструктор-управленец вывел Мура. Вова порывался сам всё сделать, мол, дайте детство вспомнить. Но его быстро осадили. Дали только тот же вальтрап, седло и уздечку надеть, а с ремнями Василий уже сам. А то, вот так даст копытом, а потом объясняй, почему технику безопасности не соблюли.              Как только лошади оказались готовы, Василий Степанович предложил животных задобрить кубиком сахара и морковкой. Мур всё так аккуратно губами забрал. А Морковка как пылесос всосала в себя угощения. Как кобель муху. Зато как невозмутимо потом стояла, хрустела.              Вывели лошадей на леваду. С Вовой проблем не оказалось. Он замечательно залез, слез. А вот Ладе понадобилась лесенка, чтобы забраться на спину Морковке.              — Не бойтесь, Морковка никуда не убежит. Я её держу, — инструктор перехватил лошадь за мартингал. — Забирайтесь.              Юнгина еле слышно выдохнула и залезла сначала на лесенку, примеряясь для дальнейших своих действий.              Ну что же, была не была. Всунула ногу в стремя, хватаясь за седло, а после чуть подтянулась. На долю секунды стало, страшно, потому что Морковка опять что-то фыркнула, но, чтобы не испугаться до конца, Лада, уповая на свою природную грацию, которая, конечно, часто её подводила, но в этот раз сработала как надо, перекинула вторую ногу через седло и села.              Ну всё, уселась. Лада сразу отметила, как ей стало многое видно. Высоко сижу, далеко гляжу. Прелесть. И точно не страшно совсем.              — Ну что? — улыбнулся Вова, подойдя к Ладе. — Как там вид на высоте?              Она так красиво смотрелась в седле, что в голову полезли всякие мыслишки. Но пока вместо того, чтобы их озвучить, Вова поправил ноги Лады в стремени так, чтобы упор был на середину стопы. Дайте хоть где-то похозяйничать!              — Замечательно. Хоть узнаю, каково это, — Юнгина улыбнулась, всматриваясь вдаль. И правда, всё-всё можно рассмотреть.              — Я хотел пошутить, что принцип управления лошадью примерно такой же, как и на велике, а потом вспомнил про несчастную мусорку. Ну, ничего. Морковка вряд ли решит тебя скинуть. Если только не будешь ей мешаться. Сядь поглубже в седло, — Вова положил ладонь на бедро Лады и немного надавил, усаживая её в седло полностью. — Старайся держать спину ровно и не терять баланс. А то лошадь решит, что твой дом — канава. Шучу. Просто ты будешь ей мешаться.              — Ну про мусорку мне все припоминают, не впервой, — Лада закатила глаза, вздыхая. Мусорка что тогда, что сейчас не оставляет никого равнодушным. — Спину ровно и не терять баланс. Поняла. В канаве жить точно не входит в мои планы, поэтому буду стараться не мешать любительнице морковок.              — Повод старайся не тянуть. Только если нужно повернуть, тогда натянешь в ту сторону, в которую нужно. И немного надавишь ногой на тот бок, в какую сторону поворачиваешь. Чтобы попа потом не болела и спина тоже, — ох, настало это время! С той самой фразы, что сидеть она знает как, Вова всё вынашивал мысль и наконец готов был разродиться. — Нужно немного подаваться вперёд, — уложив ладонь на поясницу Лады, он чуть-чуть надавил, совсем немного приподнимая и сдвигая её. — Ну, а потом назад, — и вновь, коснувшись бедра, сдвинул обратно. — Не надо никуда вставать, просто немного подаваться. Знаешь позу наездницы? Вот принцип тот же. Вперёд-назад.              Выдох Лады получился рваным. Вот ведь сучок! Нет бы тактично промолчать над слишком длинным языком дамы, а он тут сразу про позы, про наездниц.              — Знаешь… — быстро передразнила Вову Юнгина. Ну раз он так, то и она вот так. — Хорошо её знаю, не переживай. И не только её, — глянула на парня, чуть выгибая бровь.              На эту её дерзость Вова лукаво улыбнулся, все ещё удерживая ладонь на её бедре:              — Верю. В теории и я многие позы знаю.              Теоретик… Главное, чтобы и практик был тоже на уровне.              — Значит, хорошие мальчики хорошо изучают теорию? — его ладонь на её бедре была ощутимо горячей даже сквозь ткань джинсов. И это «верю», которым Лада и сама закидывала его в своё время. Что творит…              — Хорошие мальчики очень тщательно изучают теорию, чтобы потом всё проверить на практике. Теория ничего не стоит без практики, — Вова вдруг усмехнулся, заметив смущение Лады. Ладно, надо завязывать. — Ну, я тоже буду «наездницей». Ну, ты это, смотри, не вздумай меня в гейских сюжетах рисовать. Хотя бы не пассивом, пожалуйста.              — Ничего не могу обещать. Как карты лягут. Либо кто-то другой, — Лада подмигнула ему.              Знал бы ты, Вова, как она тебя уже нарисовала…              — Разложил бы я, конечно, карты как надо. Или кого-то другого, — и подмигнув в ответ, Вова пару раз провёл по бедру пальцами, отошёл к Муру и забрался в седло.              Василий Степанович пустил лошадей по леваде, ещё раз объяснив принципы управления. Давишь на бока — идёт. Давишь и тянешь повод — останавливается, либо поворачивает.              Оценив, что оба наездника нормально держаться в седле и не болтаются, Василий взял лошадей за мартингалы и вывел из левады к началу тропы, по которой пройдет весь маршрут. Сам забрался на лошадь и неспеша направился вперёд, чтобы пара последовала за ним.              Всё же не просто прогулка, а свидание вроде как, поэтому Вова выждал немного времени, чтобы инструктор взял фору и сильно не мешался. А потом подсказал, когда надо выдвигаться.              Господи, столько лет, а тело помнит, что и как делать. И ощущение под собой такого здоровенного и умного животного — что-то с чем-то. Аж живот от волнения скрутило.              И Морковка, и Мур неспеша шагали, послушно поворачивая, когда надо, и постепенно скрыли всадников в зеленеющем лесу, как только поле кончилось.              Лада сбоку заинтересованно вертела головой и поглаживала Морковку по мощной шее. Выполняла все рекомендации. Не болталась, помогала себе корпусом и немного бедрами. Так красиво помогала, что во рту аж слюна скопилась.              — Так что там насчёт карт? — напомнил Вова. — Что-то про расклад?              Юнгина не спешила сразу отвечать ему. Ишь какой! Расклада ему захотелось. И карт. Мы тут тоже много чего хотим! Помнит она про то, как он кого-то раскладывать собрался. Конечно, в мыслях, чтобы её, но не вот так сразу.              — А что насчёт карт? Разные карты есть, да. Могу таро достать, — Лада хитро улыбнулась. — Света такие расклады делает — всю жизнь расскажет. Или ты хочешь какой-то конкретный расклад?              И глядит на него.              Нет, ну хорош. На коне смотрится, конечно… Тут то на природу, то на него. Но больше на Вову, да. Природу-то она в любое время посмотреть может.              — Ну даже не знаю… Может, ты и по ладони гадать умеешь?              — Может и умею. Я же, всë-таки, колдунья. Ты мне потом напомни в твою ладошку заглянуть. Может, расскажу чего интересного, — Лада улыбнулась мыслям, которые закрутились у неё в голове. Ну так, совсем чуть-чуть расскажет, что да как.              Вова тут же протянул ладонь:              — Ну-ка глянь, где моя джинсовка?              Юнгина обхватила его ладонь, смеясь, а потом, слегка касаясь, провела по линиям большим пальцем.              — В заложниках она. Но тебе её точно вернут. Тут прямо так и написано: возвратят в целости и сохранности, — Лада всё кружила по раскрытой ладони пальчиком, чуть щекоча.              — Даже выкуп не потребуют? — улыбнувшись, Вова захватил палец девушки в плен. Расстояние между лошадьми, идущими бок о бок, позволяло не тянуться слишком сильно.              — Может и потребуют. Переговорщики пока не определились с требованиями, — Лада охотно дала ему и всю свою лапку в руку, а не только палец.              — Может, я надумаю не выкупать её… Но придётся похитителю тогда доплатить, — Балтийский переплел пальцы и большим погладил девичью ладонь.              Хорошо так. Вроде и гуляете, а ноги топтать не нужно. И виды какие. Пока только лес, но даже тут было что-то красивое. Цветы, пробивающиеся мелкими пучками между деревьев. Птицы и животные. Вова даже приметил пару белок, молнией перепрыгнувших с ветки на ветку.              — И чем же доплачивать придётся? — этот флиртующий вайб и тёплые касания к рукам были под стать атмосфере вокруг — такой же теплой, игривой и лёгкой.              Просто лес, наполненный своей жизнью, момент, который они сейчас проживали… В душе у Юнгиной буквально расцвела весна под стать цветочкам и всей природе. Думать о том, что через несколько дней уже будет не так — не хотелось. Но маленький червячок в глубине начинал шевелиться и нашëптывать.              Вова задумчиво хмыкнул. Что же такого потребовать?..              — Родители дома?              — Нет, — ответ слетел с губ даже раньше, чем Лада успела подумать. — Хочешь в гости?              В мыслях у Юнгиной после сегодняшних их разговоров запестрели разные картинки…              Внутри себя Балтийский победно рассмеялся. В гости, конечно.              — От чашки кофе или чая не откажусь, — уклончиво отозвался Вова. — Ну, или чего-нибудь покрепче, если хочешь.              — Можно и покрепче, — Лада в мыслях усмехнулась. А если?.. — Могу также предложить и рамена, — ну раз уж начали за кофе или чай, почему бы не продолжить эту тему? Вопрос был только в одном, знает про «рамен» или нет?              Разговор уже был на какой-то совсем тонкой грани, и это он ещё не поцеловал её по-нормальному.              — Это та лапша из Наруто? — будто его волнует какой-то там рамен. — Давай, попробую.              — Угу, почти из Наруто. С тех же краёв, — она силилась не засмеяться. Да-а, лапша… — Хорошо, попробуешь.              Хотелось бы сказать, что не только это попробует, но это оставим на потом.              Протоптанная тропинка маршрута вывела из леса к небольшому холму. По левую сторону — чисто трава, местами тусклая, скорее всего, её просто выщипали и вытоптали лошади. А по правую — среди той же травы небольшой кусочек луга, пестрящий цветами.              Ну, ромашки уже немного пожевали…              Вова натянул повод и надавил на бока Мура, останавливая. А потом спешился.              — Я сейчас.              Флорист, конечно, из него такой себе, но цветы тут симпатичные. Главное, чтобы не мятые и не поломанные. Собрав небольшой букетик, Вова обернулся к лошадям, мирно щиплющим траву, и набрал ещё клевера.              — Не ромашки и не пионы, конечно, — вернулся Балтийский к Ладе и протянул цветы. — Ну, это тебе, да, — отдал он часть клевера Морковке.              Юнгина приняла луговой букет, умиляясь тому, какой Вова всё же внимательный. Вроде такая мелочь, но все эти малости по-настоящему цепляли. Даже вон про Морковку не забыл.              — Спасибо большое, — яркие цветочки перемешивались между собой, создавая неповторимый и милый сердцу комплект. — Подставляй щечку для благодарности, — ну, а как же без чмока за такое? Не Морковка же его будет целовать за клевер?              Отдав вторую половину травы Муру, Вова подошел ближе к Ладе и наполнил голову набок, подставляя щеку. Может, он и ведёт себя как дебил иногда, но тактика завоевывания сердца и кровати уже давно им изучена и ещё никогда не подводила.              Юнгина немного наклонилась к Вове и теперь уже чмокнула точно в цель, слегка задерживая губы на его щеке. Возможно, нужно было опять слегка промахнуться, только уже нарочно и чуть в другую сторону. Но, пусть сам. Тут простора для действий очень много.              Как только Лада наклонилась, Вова порывался в крысу повернуть голову. А потом она так надолго прижалась губами, будто сама намекая, что сдерживаться даже не пришлось, как и оправдывать своё желание.              Немного качнув башкой, Вова вскользь коснулся уголка и самих губ Лады своими, а потом отстранился, довольный собой как пиздец.              — Два — два.              — Два — два, — повторила за ним, чувствуя, как за секунду все внутренности будто ухнули куда-то вниз, к пяткам.              Ну с таким настроением уже ни о чëм другом, как о губах Вовы, думать, увы, не получалось. Поцелуй хоть и был вскользь, но и этого хватило для представления чего-то большего. Либо же у Лады просто слишком бурная фантазия. Да, она определенно слишком бурная…              Вова щёлкнул девушку по носу и забрался вновь на Мура.              Поездка задумывалась особо романтичной, но сейчас мысли ушли в другое русло и плоскость. В горизонтальную. Да. Лада, например, хорошо держится в седле, и не представлять, как она будет сидеть на нëм… Уссурийские тигры. Уссурийские тигры. Бедные умирающие тигры…              Даже с такими непристойными мыслями конная прогулка вышла вполне себе. Их провели по маршруту прямо на вершину горы, потом к реке. Невероятно красивые пейзажи. Главное, что Ладе нравилось, и она завороженно рассматривала всё вокруг. Иногда вместе спешивались и стояли, обнимались, пока инструктор ждал в стороне и старался не подавать признаков жизни, затаив даже дыхание. Видимо, стало завидно, и парочка хорошо посмеялась, заметив потом то, как мужчина обнимается с лошадью.              Пара часов — самое то, чтобы ничего не затекло, не натëрло.              По возвращении в леваду Вова помог слезть Ладе, как джентльмен, подставив руку, когда она спускалась по ступенькам. Чуть не забыл про ромашки, всё думая о том, что сейчас они поедут сразу к ней. Надо же…              Если бы у Лады спросили, какое свидание в её жизни было самым лучшим, она, не задумываясь, ответила бы, что это. И пусть в будущем будет что-то, что сможет переплюнуть его, но ответ всё равно останется неизменным.              Каждый завораживающий вид, каждое объятие Вовы оставляли в памяти целый калейдоскоп эмоций и чувств. Возможно, она и слишком романтична, но что поделать.              Зато теперь ей ясно виделось, что и она в ответ хочет устроить ему свидание. Пусть не с таким размахом, но в её стиле. Даже идеи появились, пока они возвращались с прогулки. Не только же парням обо всём заботиться? Юнгиной казалось, что Вова, наоборот, будет очень рад проявлению такой инициативы с её стороны. Главное — всё хорошо спланировать и ничего не забыть.              Пока в её мыслях роились идеи и его возможная реакция, настало возвращаться в город. И к ней. К ней домой. Вот, где волнение опять сказало «привет», а мысли вновь сместились на их обоюдный флирт и разговоры на грани.              У подъезда Лада долго мялась, шутила невпопад, что Вова прекрасно понял её мандраж. Забавная такая. Как волна. То флиртует, то вот так стесняется. И что с ней делать? Ну, то есть что делать и так ясно. Это так. Для связки слов.              — Слушай, — вздохнул Вова и аккуратно убрал волосы Ладе за уши. — я не напрашиваюсь. Можем просто сходить куда-нибудь.              — Да нет, всё нормально, — Юнгина наконец выдохнула, просовывая руку в карман джинсов за ключами. — Я просто вспоминала, какой страшный бардак с утра устроила. Особенно у себя в комнате. Хотя там всегда творческий беспорядок во всём своём творческом проявлении.              — На то оно и творчество. Ты бы мой срач видела, — пожал Вова плечами, уже сам взволнованно сглотнув. — Не буду ходить и пыль проверять. Я ж не свекровь.              — Да если бы дело было только в пыли… — Лада вновь усмехнулась и приложила связку к домофону, который тут же отозвался противным писком, открывая дверь. — У меня бывают приступы Золушки временами.              — Приставать не буду, обещаю, — перехватив дверь, Балтийский пустил вперёд Ладу.              Да? Какая жалость…              Но в слух не сказала, а только быстренько поднялась по небольшой лесенке и сразу вызвала лифт, который по звукам был совсем близко.              Парочке повезло, и никакие соседи в последний момент в подъезд не вошли, поэтому в кабине ехали вдвоём.              Вова возвышался над ней, просто стоя рядом и иногда посматривая на Ладу, что та чувствовала себя ещё меньше рядом с ним. Неловкое молчание, которое воцарилось, пока она ехали на десятый этаж, закончилось со звуком раскрытия дверей кабинки.              Юнгину пропустили вперед. Лада сразу направилась к своей двери, открывая сначала её, а затем и следующую, что была в небольшом тамбуре, который они делили вместе с ещё одной квартирой.              Сразу запахло домом, и Лада скользнула внутрь, открывая дверь пошире, предлагая Вове зайти. В прихожей и общих комнатах хотя бы точно было нормально. Тут уж следила за чистотой мама.              Обрадованный таким приёмом Вова шагнул в квартиру, скинул кроссовки и едва нашёл силы, чтобы удержать руки на месте. А ведь хотелось пустить их в ход. Обнять Ладу, прижать к себе, зажать где-нибудь в углу, коснуться груди и ягодиц…              Пока что-то более откровенное не нарисовалось в голове, Балтийский глянул через Ладу в коридор и прислушался. Вроде никого нет.              — Покажешь свою комнату? — поинтересовался он, переключаясь на другую мысль. — И картины?              — Конечно, — Лада разулась, удерживая цветы в одной руке. — По коридору и налево будет моя комната, а я сейчас ещё одну вазу притащу. Не стесняйся, проходи.              — Понял.              По подсказкам Вова добрался до кладезей красоты. Небольшая, но уютная комната, заставленная холстами. Какие-то отвëрнуты к стене, какие-то открыто показывали свою эротику. Любопытство — дело такое, оно толкает людей на глупые поступки. И сейчас, поддавшись, Балтийский поочередно цеплял пальцем холсты, отклонял назад и заглядывал. На одном прям всё так красочно и в деталях. На другом та самая грудь, с которой началось их общение. А третий — мужской торс. Ничего примечательного, и Вова хотел уже поставить картину как было, но что-то привлекло внимание. Взяв в руки холст, он развернул его полностью, несколько минут смотрел, стараясь понять, почему он так ему знаком. А потом вдруг осенило…              — Вот ведь… Так и знал, — качнув головой, Вова всё же признал своё тело. И шрам вон там, где и должен быть. — Ну, коза.              На кухне Юнгина залезла на стул, чтобы с верхнего шкафа достать ещё одну вазу, а потом наполнила её холодной водой и почесала в свою комнату, надеясь, что по кровати всё же не разбросано нижнее бельё. Этот момент напрочь выскочил у неё из головы. Хоть бы нет.              Зайдя в комнату, Лада застала Вову за разглядыванием одного из её холстов. Ну ок. Она не стесняется. Только если это не…              Краем глаза заметив девушку в дверях, Вова обернулся к ней и показал картину:              — Какой замечательный рисунок…              — Угу, — чëрт! Ну еб твою налево… Лада подошла к столу, ставя вазу с цветами к другой и отодвигая при этом тубы с краской. Ладно. Нужно включить дуру. Вот прям самую тупую дуру. — Замечательный. Нашла картинку в интернете и чуть-чуть поколдовала.              Да это даже в мыслях у неё звучало убого.              — Да? — выгнул Вова бровь. — А так на меня похож.              — Ну все люди чем-то друг на друга похожи. Поэтому неудивительно… — и смех, и грех. Ей бы самой от этого сюра не заржать.              — Да нет же. Это моё тело. Даже шрам тот же! Вот, — указал он на след на коже.              — Думаешь? Может, показалось? — Лада склонила голову на бок, рассматривая холст. М-да. Надо было немножко по-другому писать. Чтобы без шрама. Но это она в следующий раз… — Я, конечно, могу поискать ту фотку, с которой брала модель, но, думаю, она затерялась уже. Это так давно было. Месяца три, вроде, назад.              — Это моё тело, — уперевшись рогом, Балтийский отставил холст на стол, подцепил футболку и стянул, указав на шрам. — Моё! И это, — указал теперь он на родимое пятно пониже косой мышцы и принялся расстëгивать ремень и джинсы, уже даже не думая, как это выглядит. Немного спустил джинсы с одной стороны. — Пятно тоже моё. А говорила, что не рисовала меня голым.              Ладе уже было не до холста и не до предмета спора. Нет, ну а что? Кто её осудит за то, что она сейчас может спокойно попялиться на тело Вовы, кивая на все его слова, потому что они уже как бы и не важны особо. Молодец, выиграл спор. М-м-м, как прекрасно… В принципе, она уже даже подобрала нужный ракурс для следующего рисунка, главное теперь получше его в памяти отпечатать.              Всё бы было прекрасно и замечательно, если бы пока они спорили, не вернулась домой Маргарита Викторовна.              Юнгина успела лишь услышать звучное «Ладушка» и увидеть то, как толкается незакрытая дверь в её комнату.              Картина маслом: мама, Лада и полуголый Вова.              — Лада?.. — голос Юнгиной-старшей стал слишком высоким. Женщина попеременно скакала между молодыми людьми взглядом. — А что здесь происходит?              — Мам, да ты не так всё поняла! — Лада тут же всплеснула руками, подбирая, что сказать матери, но, как назло, в голове не было ни одной идеи, как ей все объяснить. — Ну…              Балтийский так и застыл, как олень в свете фар. Почему-то казалось, сделай он одно резкое движение, мама Лады накинется на него с кулаками. Потому очень осторожно и медленно он подцепил со стола футболку, натянул и наспех застегнул джинсы, пару раз не попав ремнём в шлëвку.              — А, эм… — замямлил он, забывшись. — Чай пить собирались…              — Чай? — повторила за ним Маргарита Викторовна. Вздохнула, будто тоже собираясь с мыслями. — И какой же вы чай собирались пить в таком виде?              — Чёрный, мам, — Юнгина всё же отмерла, потому что тут только она сможет как-то вывезти это неожиданную встречу. — Вова просто позировал мне для картины. Вот, видишь, — она показала отложенный ранее парнем холст. — Поэтому всё то, что ты уже успела себе придумать, можешь смело забывать. Всё не так.              Но по глазам и настрою матери Лада видела, что доводы вообще не оказались убедительными. Видимо, весь тот лимит доверия, которым она смело пользовалась ранее, придумывая ложь за ложью, оказался исчерпан.              — Ну раз вы всего лишь собирались пить чай и всего лишь позировали для картины, то это, конечно, многое меняет, — Маргарита Викторовна привычным жестом сложила руки на груди и снова смерила Вову взглядом. — Иди-ка сюда на минуточку, Лад, — и тут же скрылась в коридоре, топая по ламинату тапочками с небольшим каблучком.              — Блять… — Юнгина медленно вздохнула, прикрывая глаза.              Вова опустил руку на затылок, озадаченно потирая. Вот это прикол. Нет, бывало, что и его родители палили с девушкой, и родители девушки, но всегда это как-то сглаживалось, а тут прям такой настрой… Ну, не очень, мягко говоря. Маман Лады вообще выглядела как диктатор, вот так сложив руки и задрав нос.              — Лад, всё нормально будет? Может, лучше мне? — ну, конечно, нормально. И так видно, что ей там сейчас гильотину готовят. И ему, наверное, тоже. — Блять. Извини, я с дуру начал раздеваться, дебил, — хорошо, хоть резинки из кармана не выпали. Во номер был бы. Смертельный.              — Не, тебе точно не надо. Сейчас всё решим, — Лада даже представила, что будет, если вместо неё на разговор пойдёт Вова. Визгу будет — пиздец. — Не извиняйся. Этого бы не было, если бы я сразу призналась, — она невесело усмехнулась. И правда упёртая коза.              Под шумный вдох Вова опустился на кровать. Вот это, блять, попили чаю. Просто ахуеть. Ладе сейчас ещё влетит. А с какого это такого хуя? Ей не пятнадцать! Двадцать!              Только хотел он возмутиться, как Лада уже исчезла из комнаты. Тогда пришлось прислушаться.              Мать нашлась на кухне. Маргарита Викторовна нервно разбирала посуду с сушилки, раскладывая тарелки и плошки по шкафчикам.              — Мам, обязательно вот так реагировать? — лучшая защита — нападение. Сразу без предисловий.              — А как я должна реагировать, обнаружив у тебя в комнате полуголого парня? Закрыть дверь и сказать: продолжайте в том же духе?              — Да не было у нас ничего!              — Конечно, не было. Потому что я пришла, — Маргарита Викторовна развернулась к дочери, поджимая губы.              — Да господи! — Лада закатила глаза. — Если бы даже что-то и произошло, что с того? Мне достаточно лет, мам! И у меня уже был секс. Как обезопасить себя тоже знаю и точно не принесу тебе в подоле, как ты говоришь всегда. Прекрати вот этот концерт, — Юнгина повторила мамин жест и теперь уже сама сложила руки на груди.              — Я не устраиваю концерты, а лишь хочу, чтобы ты не наделала глупостей. Тебе нужно сначала доучиться и начать карьеру, а уже потом нырять в омут с головой. Я же как лучше для тебя хочу.              Лада рвано вздохнула, ощущая, как сейчас начнёт говорить слишком много лишнего, но этот поезд уже не остановить.              — Беспокоиться о том, чтобы я не наделала глупостей, нужно было, когда мне было шестнадцать и я оставалась ночевать у Яны, — на имени школьной подруги появились кавычки в воздухе, — а сейчас уже не нужно. И как лучше мне, я сама прекрасно знаю. Тебе нужно просто от меня отстать и поддерживать в том, что я делаю, а не цокать языком на все мои успехи, которые кажутся тебе незначительными.              — Кисти с красками тебя не прокормят, — Маргарита Викторовна вновь зацепилась лишь за то, что, по её мнению, было самым важным.              — Прокормят, мам, просто ты не хочешь в меня верить, — Лада устало вздохнула. — Давай, правда, закроем эту тему. Я и так знаю, что мы никогда тут не сойдёмся во мнениях.              Юнгина-старшая никак не прокомментировала последние слова дочери. Лишь переложила полотенце из одной руки в другую.              — Ну и кто он? — теперь уже Маргарита Викторовна зашептала, прекрасно понимая, что слышимость у них в квартире очень хорошая.              — Я бы познакомила вас нормально, но точно знаю, что ты уже сразу отнесëшься предвзято ко всему, — сюда входило всё сразу: и то, что Вова из другого города, и то, чем он занимается, и наверняка то, как выглядит.              — А как мне нужно относиться, когда я застала его почти голым? Ты знаешь, мне такие перформансы не нравятся.              — Зато мне нравятся. А это главное. Давай лучше не будем обострять? — Лада явно знала, что знакомства сегодня не получится. Будет только хуже.              — Конечно, дело твоё. Тебе уже достаточно лет, — Маргарита Викторовна отвернулась к плите, а Лада вновь закатила глаза. Ну, конечно, привет, обиды. — Лезть больше не буду.              Юнгина ещё раз вздохнула, наблюдая, как мать начала возиться, переставляя кастрюли и сковороды. Бросив последний взгляд на маму, бесшумно вышла с кухни, намереваясь возвратиться в свою комнату и надеясь, что Вова не многое успел услышать. Разборки при людях, м, как замечательно!              Лада с мамой что-то, вернее кого-то, обсуждали. Вовы слышал лишь отрывки, но точно улавливал сначала повышенный тон, а потом недовольную интонацию. Может, стоит вмешаться? Всё-таки это он тут стриптиз начал исполнять.              Надо было и правда пойти куда-нибудь посидеть. Ну на кой чëрт он решил пойти? Ну да, картины и что? Лучше бы к себе повёл, дебил. А теперь-то что делать?              За стенкой голоса затихли. Всё? Финита ля комедия? Убили Ладу? Нет, надо точно всё объяснить. Ничего ведь действительно не было между ними.              В принципе, там и по одному взгляду маман было ясно, что она совсем не позитивно настроена и не собирается сглаживать углы. Такая очень темпераментная дама. Кого-то она ему напомнила.              Поднявшись с кровати, Вова дал пару кругов по комнате, собираясь с мыслями, а после всё же вышел из комнаты, столкнувшись с Ладой.              Ожидать на её лице счастливой улыбки даже не стоило. И так видно, насколько ей неловко, как она расстроена.              — Не сильно она агрилась? — поинтересовался он, позабыв про слышимость.              — Забей. Не впервой. Перебеситься чуть-чуть и уже можно будет с ней спокойно поговорить. Ей нужно обиду сначала прожить, сейчас бессмысленно что-либо говорить и объяснять, — Лада нырнула обратно в комнату, оттесняя Вову внутрь и закрыла дверь. — Извини, я правда не думала, что она так рано вернется.              — Может, мне всё-таки объясниться? Вдруг послушает?              — Хочешь получить словесных пиздячек? Я просто знаю, как она может себя вести и не очень хочу, чтобы тебе досталось ни за что. Нет, если ты предпочитаешь мазохизм, то можешь попытаться, конечно, — Юнгина решила свести всё в шутку. А что ещё делать в такой ситуации? Только шутить, чтобы совсем стрёмно не стало.              — Я просто не пойму, почему она так взъелась? Тебе ж не пятнадцать, — на попытку отшутиться Вова натянуто улыбнулся. Знала бы она, какие скандалы он переживал в своё время. — У меня большой опыт с агрессивными женщинами, — может, это из-за того, что мужика рядом нет? Муж только в рейс, а она уже на стенку лезет. — Или она всегда так реагирует на твоих парней?              — Только если о них знает. В основном она не знала. Поэтому я всегда для неё ночевала у подружек, — Лада присела на краешек кровати, вытягивая ноги. — Мама просто считает, что я обязательно наделаю глупостей. Поэтому сначала учёба и работа, а потом уже всё остальное.              — Ладно, не ссы в компот, с зарплаты купим тазик, — ободряюще щёлкнув Ладу по носу, Вова всё же шагнул за дверь и пошёл на звук, где мадама-мама что-то агрессивно нарезала. — Здрасьте, — загнул он на кухню.              Маргарита Викторовна даже вздрогнула от неожиданности, услышав незнакомый бас. Так ушла в свои мысли.              Она смерила парня долгим взглядом, но поздоровалась в ответ:              — Ну, здравствуйте. Чайку всё же хотите? — привычка разговаривать с молодыми людьми на «вы» не отпускала её нигде. Всех сразу считала за студентов.              — Не откажусь. Если есть что-то из сладкого, вообще кайф, — улыбнулся Вова, занося на кухню уже всё тело, а не только голову. — Вова. Балтийский, — зачем-то уточнил он, протянув руку.              И вновь взгляд вверх-вниз. Но руку всё же пожала, вытерев её перед этим о полотенце.              — Маргарита Викторовна. Что же, садитесь, рассказывайте, — Юнгина-старшая отошла к плите, поднимая чайник, тем самым проверяя, есть ли в нëм вода, а затем зажгла конфорку пьезорозжигом.              — Да что рассказывать? Зашли чай попить. Я увидел на картине шрам, решил показать, что у меня похожий есть. А тут вы, как здрасте, — выдвинув стул из-за стола, Вова опустился и прислонился спиной к стене. — Вы там ничë не подумайте, я нормальный. Ничего такого не планировал.              Маргарита Викторовна вернулась к нарезке салата и на словах, что Вова «ничего такого не планировал», усмехнулась.              — Конечно, не планировали. Молодой парень приходит к молодой девушке в гости и точно ничего не планирует. Вова, я не вчера родилась и прекрасно всё понимаю. Но меня, как мать, это беспокоит, потому что я не хочу, чтобы Лада осталась одна с дитём на руках в двадцать лет. У меня такие чуть ли не каждый день приходят и плачутся, лишь бы им зачёт поставили и не отчислили.              Нихуя себе струя. Так гандоном ещё его не назвали. Так тонко. Так завуалированно.              Вова хмыкнул, закинул ногу на ногу, опустив на колене голень, и сложил руки на груди.              — А вы считаете, что ваша дочь не в состоянии решить и понять, как надо жить? Или хотя бы презервативами пользоваться, раз уж на то пошёл разговор? Или думаете, что она такая легкодоступная?              — Я считаю, что Лада ещё слишком сильно витает в облаках, поэтому потерять бдительность для неё ничего не стоит. Особенно тогда, когда слишком сильно очарована, — Маргарита Викторовна даже отложила нож в сторону, уперевшись пальцами в стол и подняв глаза на парня. — А я ясно вижу, что сейчас она думает не о том, о чëм должна. И вы в этом хорошо постарались, начиная от гулянок по вечерам, заканчивая цветочной базой у неё в комнате.              Ну пиздец. Давайте теперь, мамаша, соберём ей вещи и отправим в монастырь. М? Как идея? Во! Там и мужиков не будет, и всяких страстней, отвлекающих от учёбы. А! Ещё краски забрать, да!              — А о чëм она должна думать? — хороший вопрос, на который Вова хотел получить ответ. — По вашему мнению, что она должна держать в своей голове?              Маргарита Викторовна поджала губы, как бы высказывая, что такие вопросы слишком просты, чтобы не знать на них ответа. Она вновь взялась за нож, продолжая нарезать огурцы.              — О будущем. Лада должна думать о своём перспективном будущем. С хорошей должностью, которая уже её ждёт, и с таким же хорошим карьерным ростом. Поэтому сейчас она должна держать в голове мысль о том, что ей нужно выучиться, а любовь и очарование парнями ещё будет. Сейчас для этого просто не время.              — А что для вас будущее?              Юнгина-старшая, не ожидавшая такого вопроса, вновь подняла глаза на парня. В этот момент чайник засвистел, оповещая, что вода готова для чая. Хотя для такого разговора уже нужен не чай.              Она выключила конфорку и вернулась к бедным овощам, которые превращались в ровные кубики после встречи с острым ножом.              — Вы хотите вывести меня на то, что я не права, Вова? У вас всё равно ничего не выйдет. Я уверена в том, что говорю. И мой мир не рухнет, как карточный домик, лишь от вашего вопроса. Возможно, я где-то и строга с Ладой, но лишь потому, что хочу для неё самого лучшего. Впрочем, как и все родители, — нарезанные овощи перекачивали с доски в миску. — Но, отвечая на ваш вопрос, для меня будущее — это стабильность. Когда всё по плану и в своё время. Напомнить вам басню про стрекозу и муравья? Я не хочу, чтобы Лада была стрекозой. Вот и всё.              — Вы знаете, что стрекозами многие любуются, а муравьёв давят миллионами за день? — наклонив голову вбок, Вова поставил на стол локоть и подпёр висок. — А мне кажется, будущего не существует. Знаете, как ваши планы, которые вы строили много лет, могут рухнуть в один момент? Одна какая-то случайность и, как вы говорите, стабильного будущего нет. В мире вообще стабильности не бывает. Планы… Вы умеете строить планы? Мне кажется, нет. Если только бизнес. А на жизнь вряд ли. Этого вообще никто не может. Знаете, почему? Потому что жизнь — это вот сегодняшний день. А вдруг завтра не наступит? Вы никогда не задавались таким вопросом? Я вот часто.              — Хорошо, а если все начнут жить только сегодняшним днём, то что станет с миром? Все как один счастливы от этого не станут. Это утопия, — Маргарита Викторовна заправила получившийся салат, добавляя соль. — Да, признаю, мир изменился и прошлая система — получить образование и создать семью до определенно возраста — уже не работает. Но и относиться беспечно к своей жизни неправильно. Вот вы, Вова, можете сказать с уверенностью, что способны обеспечить себя, неработающую жену и ребёнка так, чтобы никто ни в чëм не нуждался?              — А какая вам разница до всего мира? Вы смотрите уже, — последний вопрос немного улыбнул его. — Я? Могу. И себя, и семью, и вас, если захотите. У меня хороший заработок. А вы? Представьте, что завтра Лада придёт и скажет: «Мама! Араба люблю — не могу, замуж хочу. Учиться не буду, пойду детей рожать. Да я уже беременна!» Вы её за ногу к батарее привяжете?              — Мир, хотите, не хотите, связан между собой. И если один пойдёт грабить и убивать, раз он одним днём живет, то и второй тоже, а там и анархия, — Юнгина-старшая всё же села на стул, устав стоять. — Это похвально, что вы хорошо зарабатываете и сможете, в случае чего, обеспечить всех и вся, — на последний вопрос женщина усмехнулась. — К батарее не привяжу и на аборт тоже не поведу — я не монстр. Но очень сильно, как мать, расстроюсь, что она так использует свои природные целеустремлённость и упорство. Я приверженка того, что в семье должно быть всё пополам — и заработок, и забота о быте. Поэтому не совсем понимаю, когда женщина отдает всю себя только семье, забивая на свои амбиции.              — А я считаю, что женщина должна работать в свободное от счастливой жизни время, а не упахиваться как лошадь. По крайней мере, так было у меня в семье. Мама работала там, где ей нравилось, где она горела, — Вова повернулся к женщине так, чтобы мог прямо смотреть ей в глаза, а не периферией. — Как мать, вы действительно можете расстроиться, но не забыть, что это ваш ребёнок, а не игрушка или щенок, которым можно похвастаться. Думаете, случись такая ситуация с Ладой, она бы кипятком начала ссаться, что вы расстроились? Нет. Она просто от вас сбежать захочет. Даже я. Вот, пришёл, сижу перед вами и говорю: «Всё, Ладу люблю, забираю её с собой. Работать не будет, пусть борщи варит». Вы ж не запретите ей. Маргарита Васильевна. То есть Викторовна. Ей же всего двадцать. Это же тот самый период, когда надо жить. Думаете, ей будет что вспомнить? Учебники и то, как мать изо дня в день гонит её в универ на специальность, которая ей нахер не нужна. И мало того, запрещает отдыхать вне учебы. А что было, если бы мы в кровати оказались? Всё, расстрел? Я тебя породила, я тебя и убью?              Юнгина-старшая всё же начала выходить из себя, слушая такую складную речь. Особенно её, конечно, задело отчество. Уже триггер, когда коверкают.              — Нет, расстрела бы не было, просто мы бы с вами в таком случае сейчас не разговаривали. Позвольте поинтересоваться, Вова, как давно вы знаете мою дочь, раз раскидываетесь такими смелыми заявлениями? Люблю. Заберу. А она этого сама точно хочет? Может, вы просто её небольшое увлечение? А вы тут уже, хочу заметить, планы строите на её борщи и так далее. Я ей жить не запрещаю — сессия закончится и пусть делает, что хочет. А вот насчёт специальности — это вы зря. Знаете, на что она хотела идти? В пед на художника. И что потом? Я несколько раз задавала ей этот вопрос, Лада не ответила. И да, не у всех мужчин, Вова, такие мысли насчёт работы жены. Да даже если и принуждают сидеть дома, потом могут каждой копейкой попрекать. Поверьте, иногда и не такие страсти можно услышать в женском коллективе. Поэтому моё желание, чтобы она ни от кого не зависела, вполне оправдано.              — Не так давно, — пожал Балтийский плечами, и поняв, что чая ему не нальют, сам поднялся, отыскал чашку, чай, нагло хозяйничая в шкафчиках, а потом залил всё дело кипятком и вернулся за стол. — И планов не строю. Просто привёл пример. Я лишь поддерживаю её творческие начинания, стараюсь радовать, — Вова засыпал сахар из сахарницы на столе и неспеша начал размешивать. — А что после того, как она закончит тут учиться? Пойдет туда, где вы её пристроите? И что? Будет ненавидеть работу и коллектив? Все болезни от нервов, знаете ли, только сифилис от любви.              — Не так давно… — повторила за ним Маргарита Викторовна, качая головой. — А говорите так, будто уже кольцо в кармане, — она сложила руки на столе и упёрлась подбородком в ладони, смотря на то, как парень непринуждённо попивает чай. — Пойдёт. Стерпится — слюбится. Это поначалу все брыкаются и не хотят идти по профессии, но сидеть на шее у родителей всю жизнь же не получится, куда-то работать идти всё же придётся. Рисовать ей я никогда не запрещала. Чем не антистресс?              — Мне всегда казалось, что родители должны поддерживать своих детей. У меня отец военный был, — Вова отхлебнул чай и резко отстранился от чашки, когда рот обжёг. — И мне всегда казалось, что он такой строгий, никогда из своей этой формы не вылезает, дома почти не появляется. Я так злился на него, мне его не хватало. Он вроде что-то пытался из себя строить, деньгами откупиться или так же говорить, чтобы смотрел в будущее, учился, не разочаровывал его. А будущее — оно мне на хер не упало. Он одно говорит, я другое. Я хочу одним заниматься, он мне это перепутает. И будущее закончилось, когда я уже начал понимать, что человек не поменяется. У него в голове круглосуточно одни уставы, приказы, задачи. Не знаю, — хмыкнул Балтийский, — может, он сам заметил, что мне плевать стало или мать ему подсказала, но решил начать искать подход. Давай, говорит, вместе за город на рыбалку съездим, сто лет не были. Запланировали. А он взял и за день до этого помер. И как это называется? По-человечески? Кто так делает? Ну ладно. Суть в том, что мне ни холодно, ни жарко от его смерти. Он что был, что его не было — однохуйственно. Это я так, — отмахнулся Вова. — Просто пример ещё один, что иногда родители очень неправы. Кто знает, может, сидел бы щас где-нибудь в ординаторской, больничные карты разбирал и получал какие-нибудь тысяч сорок. Папа же лучше знает. Только выходит так, что нихера он и не знает, оказывается. А секс, Маргарита Викторовна, тоже антистресс, и отношения. Только это почему-то вы запрещаете.              Юнгина-старшая долго молчала. Ловила себя на мысли, что ей одновременно и нравится, и не нравится разговаривать с Вовой. История парня поразила, но стоять на своём она умела.              — Хоть, как вы и говорите, что вам всё равно на смерть отца, мне жаль, что так случилось. Возможно, сейчас всё было бы у вас совсем по-другому, — Маргарита Викторовна вздохнула, снова задумываясь о чëм-то своём. — Раз упомянули отношения, которые я запрещаю, тогда получается, что у вас серьёзные намерения касательно моей дочери? Или опять же скажите, что не строите планов? Хотя, думаю, сейчас вы должны понять мой интерес. Её разбитое сердце — разобьёт сердце и мне.              — Я уж думал, вы только о её «будущем» волнуетесь. Оказывается, и настоящее волнует. Тогда да, серьёзные. Я бы не приезжал, будь это не так.              — Ну уж не ëрничайте. Меня всё волнует, что касается Лады. Так про «заберу» было буквально? И куда же при случае вы хотите её «забрать»?              — Кто ëрничает? Я? Кто вам сказал такую неправду? — Вова только беззлобно улыбнулся. — Это было образно. Но если конкретно, то в Белгород, если она захочет, конечно. Всё же похищать её никто не собирается.              — Белгород, значит… — протянула Маргарита Викторовна. Информация ей не особо пришлась по душе, но пока говорить ничего не стала. — Ну хоть спасибо, что не другой конец страны. И то, что похищать не собираетесь, тоже. Хотя наш папа за ней в любую точку мира приедет и кому-надо даст по морде. Ваше счастье, что застала вас я, а не Влад. У него бы совсем другой был с вами разговор. И что же будет ждать Ладу в Белгороде, если она захочет уехать с вами?              — Не надо пугать меня своим мужем. Думаю, общий язык мы с ним найдем быстро. А насчёт Белгорода — свобода. Стабильность, о которой вы так волнуетесь. Если скучно станет — дача.              — Я не пугаю. Просто говорю, как есть. Даю понять, что, если вы её вдруг обидите, за неё заступятся, — уж что-что, а заступаться Владислав Михайлович умеет. — Что же, я в любом случае ни вам, ни ей запретить, как вы выразились ранее, не могу. И приковывать к батарее тоже — незаконно. Высказаться — да. Что я уже и сделала. Буду честной: бешеного восторга у меня нет от нашего с вами знакомства. Как смею предположить, и у вас, Вова. Но я прежде всего смотрю на поступки. Если замечу, что Ладе с вами плохо и она страдает — молчать не буду. Единственное прошу — дайте ей доучиться нормально. На этом я точно буду стоять до последнего.              — Сейчас Лада не страдает от моего внимания. А с учёбой она сама разберётся, наверное. Один год остался, уже смысла нет отчисляться, — Вова прихватил с собой чашку и поднялся из-за стола, намереваясь вернуться к Ладе. — Не то чтобы не рад. Вы первой показали свое непринятие. Я просто постарался сгладить углы, чтобы Лада не расстраивалась. А после вашего разговора она расстроилась.              Маргарита Викторовна не стала ничего отвечать, лишь проводила парня взглядом.              Когда Вова ушёл на кухню, Лада сначала намерилась идти греть уши, потому что очень боялась, как бы не случился скандал. Мама темпераментная и Вова тоже, если вспомнить вчерашний вечер.              Но была вероятность, что Юнгина сама может начать этот скандал, если вдруг услышит, как мать гонит на Балтийского. Поэтому остановила свой порыв и осталась в комнате. Чтобы вообще даже слова не слышать из их разговора, воткнула наушники, подключая свой любимый плейлист, и легла на кровать, закидывая ноги на стену.              Время тянулось долго. И Лада успела надумать себе всякого, но всё равно только слушала музыку, повторяя движения k-pop танца руками, чтобы отвлечься. Долго, очень долго…              Маман у Лады, конечно, та ещё штучка. Вроде и хорошего дочери желает, но такими способами, что кажется совсем другое. Ладно, чëрт с ней. Будто до неё действительно есть какое-то дело.              Вова толкнул дверь в комнату Лады и отставил чашку на стол, после опустившись рядом с девушкой. Вытащил из одного уха наушник.              — Я живой. Но маман у тебя, конечно, та ещё душнила. Прямо как моя. Может, мы родственники?              — Очень жаль тогда. Я не хочу быть такой твоей родственницей, — Лада вздохнула, вновь устремляя взгляд в потолок. — Прости, что оставила тебя одного. Я побоялась, что могу что-нибудь сказануть, и тогда будет пиздец.              — Да ладно. Не так уж и плохо поговорили, почти по душам. Ещё чуть-чуть, и мне пришлось бы идти за бутылкой, — усмехнулся Балтийский, запустив пальцы в волосы девушки. — Думаю, я смогу найти к ней подход. По крайней мере, она не против наших отношений.              — Тогда это чудо какое-то. Хотя пока до конца не верю, она может сначала так, а потом так. Надеюсь, сама тебя никак не обидела?              — Меня? О, ещё пара таких встреч, и она первая будет бежать в мои объятия. Не ссы, я сказал, что могу украсть тебя, если захочу.              Лада засмеялась.              — Если так, то я хотя бы чуть-чуть спокойна, — Юнгина поймала руку Вовы и сжала в своей. — Но, если честно, смешно вышло. Даже специально не придумаешь такую первую встречу.              — Да уж. Ну ладно, всякое случается, — переплëл он пальцы. — Теперь главное, чтобы тебя маман дома не заперла. А то и правда придётся вызволять через балкон.              — Да вроде не должна. Но если что, буду иметь в виду, что меня спасут, — Лада прижала его руку к своему животу. — Спасибо, что поговорил. Может, и правда теперь немножко успокоится…              — Я всегда на связи, даже в Белгороде. Если только не сплю, — усмехнулся Вова и, поставив пальцы пауком, подцепил футболку Юнгиной и пощекотал живот. — Так что можешь жаловаться в любое время, я что-нибудь придумаю.              — Хорошо… Если что — напишу, — Лада вконец расслабилась, пока Вова касался пальцами её живота. — Ты когда уедешь?              — В субботу, в пять, — что-то контролировать себя стало сложновато. Ладонь, лежавшая на низе живота, немного скользнула вверх.              — Ну, значит, ещё успею сделать задуманное… — с губ сорвался сдавленный вздох. Слишком приятно, когда он вот так касается.              Такой тихий звук немного притормозил Вову, и он, подумав, что наглеть в край уже не стоит, провёл ладонью выше и спустил в сторону, на рёбра.              — Что это ты задумала? М? — погладил он кожу пальцами.              — Завтра узнаешь тогда. Пока ничего не скажу, даже под пытками, — сдерживать улыбку не получалось.              Лада млела от его прикосновений, буквально растекаясь по кровати.              — А если за бок укушу?              — Попробуй, конечно. Но вряд ли. Всё равно не расколюсь.              Это, что, вызов? Ладно…              Вова на всякий случай перехватил одну руку Лады и прижал к животу, а потом наклонился, остановившись в нескольких сантиметрах от бока. Укусить или подразнить? Или всё вместе? Усмехнувшись самому себе, он коснулся кожи губами и легко прикусил, тут же отпустив и сдвинувшись выше.              От совсем легкого укуса Лада взвизгнула, пытаясь извернуться, но только ещё больше подставилась под губы Вовы. Мысли вновь потекли в другую плоскость. Воображение услужливо подбрасывало картинки того, где ещё могут оказаться его губы.              Мгновенная реакция на шалость совсем уж раздраконила Вову, подталкивая дальше. Губы и зубы, ласково цепляющие кожу, двигались всё выше, почти до самого ремешка лифчика, где Балтийский на секунду остановился. А когда желание дразнить взяло своё, сдвинул пояс повыше и поцеловал розовый след резинки.              Господи, сейчас зайдет её мама, и они точно не выкрутятся. Но так нравилось ему…              Такой поцелуй совсем выбил почву у неё из-под ног. Условно говоря.              Свободной рукой Лада погладила Вову по плечу, слегка сжимая футболку и будто притягивая парня ближе.              То, что через пару стенок сидела мама, только ещё больше подогревало её кровь. Нестерпимо хотелось ещё большего, но…              — Мне лучше уйти сейчас, — с тоской усмехнулся Вова, щекоча кожу Лады дыханием, — пока могу это сделать, — выпрямился он, поправляя за собой футболку.              — Ладно… — Юнгина вздохнула, соглашаясь. Иначе и она его уже никуда не отпустит. — Я завтра до четырёх на учёбе, а потом приглашаю тебя на свидание.              — Да? Так неожиданно, — Вова улыбнулся и приложил к щекам ладони. — Даже не знаю. Спрошу у мамы. Вдруг меня не отпустят?              — Спроси-спроси. Если уж не отпустит… Ну ладно, буду добиваться тебя дальше… Только уже другими способами, — Лада наиграно вздохнула и села на кровати, потягиваясь.              Балтийский нехотя поднялся с кровати и вышел в коридор, забыв и про чай, и про всё на свете.              Юнгина проследовала за Вовой, намереваясь проводить. Время сегодня пролетело быстро. Слишком быстро.              Пока он обувался, Лада подперла стенку, наблюдая за ним.              — Значит, после четырёх, — повторил Вова для себя. — Мне к тебе подъехать или встретимся где-то?       — М-м-м, давай встретимся в половину пятого перед входом в Загородный парк. Там у нас будет две точки, в которых проведём время. Это пока всё, что могу тебе сказать, — Лада улыбнулась и Вове, и своим мыслям. — Я выйду с тобой на лестничную клетку.              Про куртку он вспомнил уже за дверью, но говорить не стал. Ладно, так уж и быть, пусть оставит себе.              Лада вновь прислонилась спиной только уже к двери, пока лифт ехал на этаж. Прощаться, как обычно, не хотелось, но это неизбежно. А скоро и совсем на больший срок.              Как только по звукам лифт был уже совсем рядом, Юнгина подалась вперёд и обняла Вову, прижимаясь к его груди.              — Ну что ты? — обнял он в ответ, поглаживая спину и плечи.              — Ничего… — хотелось ещё ближе. — Кажется, уже начинаю скучать.              — Я же завтра приду. Тебе бы сейчас о конфликте с мамой подумать надо, — чувство её тепла и рук, так крепко схвативших его в захват, ласкало. — Не пускай сопли. Лучше конфет поешь.              — Ладно. Уговорил. Конфет поем, — ещё раз глубоко вздохнув, Лада чуть отпрянула в аккурат подъехавшему на этаж лифту. — Тогда до завтра.              — До завтра. И не грусти, — потрепал её Вова по голове, после всё же поправив волосы.                     Лифт увез парня вниз, а Юнгина вернулась в квартиру. Ещё раз разговаривать с матерью не очень хотелось, но это было неизбежно. И так и так ещё один разговор точно произойдёт.              Лада сначала зашла в комнату, прихватывая из неё кружку с недопитым Вовой чаем и из своего тайника конфеты.              Маргарита Викторовна вовсю готовила ужин и сначала не услышала, как на кухню зашла дочь. Только когда Лада оказалась рядом с ней около плиты, вздрогнула, завидев её, и вздохнула.              — Напугала. Как мышь всегда перемещаешься, — мама отошла в сторону, подпуская Ладу к чайнику. — Лад, оно тебе вот реально нужно?              — Ты о чём? — вода в чайнике как раз слегка подстыла. Юнгина была из тех, кто всегда разбавлял кипяток холодной водой.              — Другой город, расстояние. Не могла поблизости кого-то найти, раз уж на то пошло?              — А чувства можно как-то контролировать или что? Как-будто я специально так решила, — Лада поджала губы, заливая пакетик горячей водой, а потом села за стол, подтягивая к себе поближе свои конфеты.              — Чувства… как будто вы так давно знаете друг друга, чтобы испытывать какие-то чувства. Он сам мне сказал, что не так давно.              — И что? Ты не влюблялась никогда, мам? Зачем вот сейчас обесценивать? Неужели нельзя хоть раз порадоваться за меня? — до горечи стало обидно. Лада так и знала, что сразу мама ничего не примет вот так просто. Сделала вид, как обычно.              — Лада, а чему радоваться? Он сейчас вернётся к себе и будет лапшу на уши вешать, а у самого наверняка ещё несколько таких поружек как ты, — Юнгина усмехнулась, качая головой на слова матери.              — Ну ты же лучше человека знаешь, конечно. Почему всегда должно быть всё плохо? — Лада отставила свою чашку. Спасибо, попила чая с конфетами. — Мам, а папа вот уезжает, может, у него в каждом городе по семье, а? Не думала о таком? Или он каких-нибудь плечевых подбирает, м?              — Вот не надо передёргивать, Лада! — тут уже Маргарита Викторовна не на шутку завелась. — Подумать так об отце — молодец.              — Ну ты же так подумала о Вове…              — Всё! Жизнь твоя — делай, что хочешь. Потом даже «я же говорила» не скажу. Сама справляться будешь со всеми последствиями…              — Спасибо за такое одолжения, мама. Не беспокойся, даже совета не спрошу в случае чего!              Лада вылетела с кухни и хлопнула дверью своей комнаты. Душили слëзы, но она не дала им пролиться. Ну уж нет! Не будет она плакать из-за человека, который даже понять не хочет. Сейчас определённо нужно сконцентрироваться на другом. Да. Успокоиться.              Она подхватила джинсовку Вовы с кресла и улеглась на кровать, обнимая и утыкаясь в неё лицом. Так точно получится привести расшатанные эмоции в норму.              И правда — глубоко вдыхая и медленно выдыхая, Лада постепенно уняла бурю внутри себя, сползая в лёгкую дрëму. Такой прекрасный день, а так невесело закончился…