В Ладе Гранте под Балтикой девяткой

Ты задеваешь меня за живое

Давай сейчас, а потом ещё ночью

Ты будешь рядом, ты будешь со мною

И между нами любовь — это точно, о

Не надо думать, что всё обойдётся

Не напрягайся, не думай об этом

Всё будет круто, всё перевернётся,

Всё, что тебя касается

Всё, что меня касается

Всё только начинается, начинается

             

Вова надолго закрылся в душе тем вечером. Безумие в его голове заставляло кровь бурлить и пускаться вниз. Он так отчётливо помнил мягкость кожи Лады на своих губах. Все ещё слышал её сдавленный вздох. Чувствовал, как она судорожно сжимала его футболку. Боги… Если бы не её мамаша, он бы… Ох, он сделал бы ей очень приятно. Любой каприз, лишь бы ещё раз услышать её этот вздох, чтобы она ещё раз схватилась так за него. Выкинуть такие картины из головы уже невозможно.

Чуть позже они, конечно, перебились мыслями о ситуации в целом. Он переживал за Ладу. Написал, спросил, всё ли в порядке? Решил не звонить, подумав, что маман может и из-за этого бучу поднять. Юнгина ответила быстро, заверив, что всё нормально. Вроде, отлегло, а всё же что-то до сих пор болело.

Лада говорила, что у неё мать старых взглядов и правил. Но он представлял как-то… Не лучшее уж точно, но хотя бы не такое знакомство и не такую реакцию. Не на ситуацию, а на возможного партнёра дочери. Она в штыки восприняла информацию о том, что дочь интересуется парнями. Парнем. Нет секса до свадьбы, всё такое, да. Но так и секса не было. Да ничего вообще не было. А если и было бы? Главное что? Чтобы по обоюдному согласию. Если вдруг у Лады появится ухажер, как любит выражаться мама Вовы, то что? Она сразу учёбу бросит? Возможно, есть такое глупое предположение: но если Лада была бы счастлива и занималась тем, что её, собственно, делает счастливой, у неё даже мысли не было бросить учебу. Он знает. Он был тем самым студентом, который появлялся иногда на парах, чтобы не отчислили. И он видел людей, которые горели профессией. Ну правда, им реально было интересно, как там всё устроено. Он учился только ради диплома. И где теперь этот диплом? Да хуй его знает.

Мамаша у неё и правда душнила.

      

Утро прошло в рутине. Он будто из Белгорода не уезжал. Заказал поесть и сел за монтаж. Засел конкретно, не заметив, как прошло больше четырёх часов.

А чуть позже Лада написала, правда, от сообщения веселее не стало. Свидание их отменила, сказала, что готовится к сложному зачёту. Вова первым делом уточнил, правда это или он её как-то обидел? Или маман на голову села? Если последнее, он её реально через балкон вызволит. Но вроде как реально зачёт.

Расстроился, конечно, но доставать звонками и сообщениями не стал. Пусть готовится, а то ещё завалит, и мать тогда ей такое устроит… Зато появилось лишнее время, чтобы доделать ролик и написать текст. Голос запишет уже у себя.

Ближе к вечеру Лада вновь объявилась, предложив встретиться завтра после зачёта или вечером. Ещё так спросила, не против ли? Против, конечно. Он же для этого и приехал, чтобы чатиться. А чаты он ненавидел.

                           Новый день предвещал новые приключения. Ладе хотелось побыстрее расквитаться с двумя парами и встретиться с Вовой. Конечно, с ним. С кем же ещё? Поэтому настроение с самого утра было отличным, мечтательным и романтичным. Аккурат до прибытия на кухню, где Маргарите Викторовне понадобился только один взгляд на дочь, чтобы та послала своё хорошее настроение на санях в пизду. Было заметно, как мать уже хочет подбросить говнеца, поэтому сначала кофе, а после весь остальной мир, который был к Юнгиной не очень-то дружелюбен, похоже.              — А ты помнишь, что у тебя завтра зачёт? — без доброго утра. Без предисловий. Сразу. Чтобы всё обрубилось на корню.              — Помнишь, — буркнула под нос Лада, отпивая первый глоток божественного напитка, который сейчас даровал ещё больше горечи.              — А мне кажется — нет. Ты же у нас по свиданием скачешь. Зачем готовиться к всего лишь зачёту…              — Мам, вот тебе принципиально поругаться с утра? Вот чтоб всем настроение изговнить. Легче станет?              — А я с тобой не ругаюсь. Это ты у нас любительница повыяснять отношения, — Юнгина-старшая махнула рукой. — Я просто интересуюсь. Мне, в отличие от тебя, важна твоя успеваемость.              — Угу. Вот только она, похоже, тебе и важна… — не допив кофе, Лада бахнула кружку об с столешницу и поспешила скрыться из адской кухни, чтобы вконец не разосраться с мамой.              Она же так просто не оставит её в покое. Будет продолжать капать на мозги, пока не увидит, как дочь корпит над лекциями. И да, Юнгина и правда ещё не открывала начитанные материалы. Хотела ночью подготовиться, как вернётся после встречи с Вовой. Но, видимо, придётся менять планы и не бесить маман. Ведь есть ещё завтра, да? Как же мало осталось времени…              Написала сразу Вове, отменяя встречу. Он сначала на панике начал допытывать, всё ли в порядке, не сделал ли херни? Так переживал, что вдруг обидел её или кто другой это сделал, что Лада даже чуток остыла от кухонного накала. Ладно, лучше не нагнетать обстановку и нормально подготовиться к зачёту, чтобы никто не говорил, что она хреново учится. Хорошо учится, даже ставит учёбу выше своих интересов. Во как любит эту хренатню.              Перебесившись до конца у себя в комнате, Лада вернулась, чтобы позавтракать и начать собираться, а то опоздает, и тогда проблем станет ещё больше. Это всегда была сущая проблема — опоздаешь, решишь прогулять — мать уже в курсе и трезвонит, призывая покаяться, вернуться и не позорить её. Поэтому хочешь не хочешь, а считаться приходится, иначе траханье мозгов обеспечено надолго.              После пар Юнгина демонстративно перед матерью, которая бдила дома, ушла в свою комнату и закрылась, открывая тетрадь на кольцах.              Вообще, зачёт по пищевым добавкам был заебистым, конечно. Туева хуча маркировок, аббревиатур и пояснений, которую нужно вызубрить. Но радовало одно — Кривова Лидия Михайловна уже в почтенном возрасте и иногда совсем не видит, что большая часть группы списывает. Вроде в очках, стекла которых похожи на две лупы, а дальше носа — блюр. Главное, удачное место занять, тогда свой билет написать хорошо не проблема. Поплыть лишь можно на дополнительных вопросах, которые преподавательница задавала всегда, независимо от твоего ответа. Тут уже реально надо знать.              Лекции шли туго. Лада отвлекалась. Не на телефон или прочие гаджеты. На мысли. Как вылились ушатом, так и зависла в них, сидя на кровати, подперев стенку спиной.              Что же всë-таки будет, когда Балтийский уедет? Они типа вместе или что? Ярлыки навешены не были, но и настрой вроде серьёзный. Да? А они даже толком не целовались ещё… Вот если бы мама не пришла… Ох… Вова бы попытался, несмотря на свои слова, пристать и распустить руки? И как бы всё прошло? Мамочки… Ой, нет, мамочку не надо.              А он будет скучать, когда уедет? Сильно? Вот Лада уже немножко скучает. Успела привязаться. К его смеху, объятьям, глазам. Не думала, что может быть такой влюбчивой. Хотя с таким милым и учтивым обольщением любая поплывёт. Вот покажите ей ту, которая нос воротить будет! Юнгина первая харкнет и скажет, что дама нагло пиздит.              От размышлений к вечеру накрыла какая-то меланхолия, что зачёт вообще ушёл не то что на второй, на десятый план. Если завтра крайний день перед разлукой, то нужно провести его особенно. И у Лады уже появились идеи.              Вновь зашла в чат с Вовой, интересуясь, не будет ли он против, если пригласит его на свидание. Звучало тупо, конечно, но вдруг он обиделся и уже придумал планы. Всё же есть что ещё в городе посмотреть. А может, работа? Тоже как вариант. Но получив в ответ, что он готов на любой кипиш, улыбнулась и мотнула головой, возвращая своё внимание к дурацким маркировкам. Чтоб им! Натур продукт надо жрать, а не эту вашу химию! Тьфу!                            С Ладой договорились встретиться на остановке возле парка. Она изначально предлагала где-нибудь в самом парке, но Вова быстро смекнул, что может заплутать. Лучше вот так. Чтобы сразу друг друга увидеть.              Его уже узнавали местные флористы. Подшучивали, спрашивали, в кого он так влюбился, что букеты каждый день подбирает. А он что? Ему хотелось сделать приятно и увидеть улыбку. Потому что… У неё такая улыбка, у неё такой звонкий смех. Вова, вообще, сомневался, что Лада хотя бы хихикает дома. Пусть с ним расслабится.              В руках её любимые пионо-розы. Вова ещё не знал, что там Лада задумала, но надеялся, что вес букета проблемой не станет. И вообще ничего не станет проблемой. У самого внутри всё волнительно подрагивало. Не то чтобы девушки никогда на свидания его не звали, но это происходит так редко, что будто бы неправда. И сейчас ему, безусловно, было очень приятно, что Лада сама проявила инициативу.              Да и он тоже не хотел оставаться в долгу. Ещё утром пожелал удачи на зачёте и попросил написать ему, когда будет готова. Вызовет ей такси. Мелочи, но ему хотелось проявить как можно больше своего внимания. Даже вот так, банальными вещами.              Сдав зачёт на хорошо, кстати, Лада полетела домой. Нужно было подготовиться. И самой, и всю атрибутику. Благо матери нет дома, поэтому никто не закидает её вопросами по типу: а зачем, а куда, а что?              Искупалась поначалу, достала из шкафа совсем новую юбку, потому что погода сегодня загляденье — открываем больше ног, девочки. Потом полезла на самый верх, достать пледы, которые сразу запихнула в объëмный шоппер. Туда же два небольших холста, ворох новых и не очень кистей, коробку с гуашью, которую ещё даже не открывала, как забрала с вайлдберриз, и из закромов баночки и бутылку для воды. Поклажа получилось что надо, поэтому в маленькую сумку только мелочи.              Была готова и отписала Балтийскому, а тот ей сразу такси вызвал. Приятно. Вроде и не так далеко, сама бы добралась, но… Забота делает потрясающие вещи. Всё познаётся в сравнении.              Таксист — милый дядька, даже помог ей сунуть багаж в багажник, а потом повёз на всех парах на самую важную встречу. А Юнгиной очень верилось, что задуманное ею Вове понравится и запомнится надолго.              Лада добралась быстро, и Вова сразу заметил авто со знакомыми номерами. Едва успел подойти к машине до того, как Лада сама вылезет. Хотелось поухаживать. Открыл дверь, протянул руку, а когда Лада всё же вышла, отпускать её ладошку не хотелось. Или он просто засмотрелся на неё, такую красивую и воздушную. Очнулся, когда водитель достал из багажника целый баул.              У Вовы глаза стали больше однозначно. Вероятно, Лада собралась в поход. Что-то там плед, бутылку видно. В лес мамка не отпустила, решила в парк уйти.              — Я так понимаю, нас ждёт увлекательное путешествие? — с улыбкой поинтересовался Вова, сразу забрав у мужчины шоппер, негоже даме даже небольшие тяжести таскать.              Приятно уместив свою лапку в его, Лада улыбнулась.              — Только если маленькое. Это всё жизненно необходимо! — она потянула его к входу в парк, чтобы найти подходящее местечко на газоне и расположиться.              Народу тьма, но все только гуляют да около тира торчат. Мешать не будут. Глаз Юнгиной заприметил идеальное место около елей, где никто не шастал и не успел нагадить. А то как-то не комильфо, если рядом будет куча…              Вытянула из шоппера, что тащил Вова, первый плед, расстилая. Следом внахлёст второй, и можно падать. Главное, чтобы ещё клещи за жопу не укусили, но вроде в парке морят, поэтому и тут свезло.              Пока Лада возилась с пледами, Вова словил себя на мысли, что он слишком внимательно разглядывает её ноги и юбку. Да и кто бы не рассматривал? Но его в какой-то очень мелкой мере расстроило, что Лада, расстилая пледы на траве, так и не нагнулась достаточно низко, чтобы… Ладно. Уссурийские тигры.              И всё же в один момент немного отклонился назад, надеясь что-нибудь увидеть. Лада как-то так неудачно развернулась, что пришлось тут же притвориться, что он спину разминает. Зарядка.              — Красиво у вас тут… — выдохнул он, делая наклоны в стороны. — Мамка больше не наседала?              — Ну да, вроде посмотреть есть что, — Лада мельком глянула, как Вова вдруг начал тренировку. Может, спина болит? Конечно, болит. По большей части работа сидячая. — Да не, почти нет. Так, мимоходом. Не переживай, она любит поворчать. Ща отец приедет с рейса — на него переключится.              Теперь дело осталось за остальным. Юнгина села бочком, расправляя складки юбки, надеясь, что не светит трусами. Кстати… А какие на ней? Ой. Стрёмные. Тем более светить не надо.              Опять запустила лапку в шоппер, доставая художественные принадлежности и раскладывая их вокруг.              — Будет небольшой пленэр, но не сложный. Будут нужны только лапки.              Вова ещё несколько мгновений наблюдал за тем, как Лада разложила вокруг себя рисовательные приблуды. Воу. Рисовать ему ещё не предлагали на свидании. И наверное, не зря. Из него такой художник, конечно.              — А, так вот в чëм причина, — Вове показалось это забавным, и он не стал скрывать улыбки. — Тоска по мужу. Теперь всё понятно. Она поэтому у тебя такая нервная. О, — он вдруг понял, что до сих пор стоял с букетом в обнимку. — Это тебе, что-то я засмотрелся на тебя, аж забыл, — и положил аккурат Лады, стараясь не помять бутоны, и уселся сам с краю, чтобы не марать плед кроссовками. — Ты сегодня такая красивая… То есть ты всегда красивая. Просто сегодня прям такая по-летнему воздушная.              Вова тяжело вздохнул. Сам не знал, от чего тяжело. Он привык не думать о завтрашнем дне, но вот сейчас назойливая мысль донимала его. Ему совсем скоро возвращаться. И что будет тогда? Он всё прекрасно рассчитал, понимая, что остаться дольше не сможет. Ему видосы делать. Понятное дело, что приоритеты разные, там заработок, а тут… А тут Лада. Правда невероятно красивая. Он не мог сказать, что она как-то сильно выделялась внешностью, но была его типажом. И его цепляло. И цепляло сильно. Настолько, что он каждое утро давал себе слово держать себя в руках. И в трусах.              Ему так хотелось, чтобы последний день они провели идеально, чтобы запомнили. И сейчас даже расстроился, что у него нет никаких идей для того, чтобы устроить что-то фееричное в ответ.              — У тебя очень красивые глаза, ты знаешь? — вырвался он из тоскливых мыслей. Свёл взгляд на руки Лады, пока она распаковывала холст. — И руки. У всех художников такие?              Вот это да. Он такой милый, что сердечко начало трепыхаться, враз ускоряясь. Наверное, она за всю свою жизнь не получала столько комплиментов от парня. Тем более от парня, который ей так симпатичен. Даже уже больше, чем просто симпатичен. О завтра думать совсем не хотелось. Есть только сегодня.              — Ты завалил меня комплиментами… — Лада залилась краской, откладывая холст и начав вытаскивать новые кисти из транспортировочных сеточек. — Спасибо. Руки вроде обычные. Может, если только мелкая моторика хорошо развита, а так — ничего необычного. Вот у тебя руки поинтереснее будут. Так и просятся в качестве референса, — она ещё раз окинула взглядом Вовины предплечья.              Это было небольшой её слабостью. И если раньше она могла глазеть только на экране, то вживую вид, конечно, заставлял нервно ëрзать, именно поэтому Лада старалась думать совсем о другом.              — Почему завалил? Говоришь так, будто парни не должны говорить о красоте девушек, хотя это очевидно, — услышав про свои руки, Вова глянул на ладони, предплечья, плечи. Вроде обычные, но всё равно даже не специально напряг одну, рассматривая то, как заработали мышцы, выдавливая наружу жилы и вены. — У тебя пальцы очень аккуратные. Почему ты кольца не носишь? Мне кажется, они бы очень красиво смотрелись, — Вова склонился набок и прилёг, оперевшись на один локоть. Потянулся к газону, сорвал несчастный одуванчик и кое-как скрутил его. — Дай лапку.              — На, — вытянув руку, подала ему ладонь. — У меня просто маленький размер и не всегда он есть в наличии, когда что-то нравится. Поэтому не ношу. А что касается комплиментов… — она вдруг задумалась, подбирая слова. — Просто не все парни думают, что это важно. Раз скажут и считают, что хватит. Зачем напрягаться, если всё уже схвачено?              — Зачем готовить своему мужчине, если один раз ты его уже накормила? — задался он риторическими вопросом, выбирая палец. — Зачем спать со своим мужчиной, если ты ему уже один раз дала? — Вова обхватил запястье Лады и надел одуванчиковое колечко на средний палец. — Я считаю, что всё должно быть в равной степени. Без уважения к друг другу далеко не уедешь, — и потянул Ладу немного на себя, прижался губами к костяшкам пальцев и улыбнулся. — Пожалуйста.              Юнгина залюбовалась цветочным колечком, что так хорошо село на её пальчик.              — Людям, кто стремится к нормальным взаимоотношениям, это понятно, а тем, кому надо лишь потеребить и не заморачиваться о дальнейшем, и так сойдёт. Зачем париться?              Тема, конечно, поднялась интересная. Но, наверное, это и к лучшему, знать такие вещи на берегу. Понимать, что на одной волне и в этом.              Подцепив у коробки с гуашью язычок, Лада открыла ларчик, доставая баночки. Набор был красивый, с пастельными оттенками плюсом, конечно, извечная пятерка — желтый, красный, синий и белый с чёрным. После попыталась открыть бутылку с водой, но что-то закрутила изо всех сил дома. Крышка не поддавалась.              Вова некоторое время наблюдал за потугами Лады, как она крутит крышку изо всех сил, и не мог сдержать улыбки.              — А ларчик просто открывался, — вспомнил он Крылова и, оттолкнувшись от земли, сел. — Давай.              Юнгина передала бутылку. Хорошо, что есть к кому обратится, а то бы сидела без воды. Или же поломала либо руки, либо зубы. А чем ещё открывать?              — Первым делом закрасим холсты полностью чёрным. Это точно не сложно. Дальше тоже проще простого, — Вова передал ей открытую бутылку, и Лада разлила по двум баночкам воду, оставляя про запас. Она очень понадобится отмывать руки после сего действия.              — О, это я могу, это у меня получится, — и на появившимся энтузиазме Вова выцепил из баночек чёрную гуашь. Легко крутанул пальцами крышку, но как-то не учёл, что гуашь — это не акварель. И с открытой крышки краска густой каплей шмякнулась прямо на джинсы. — О, блять, — он быстренько отложил краску в сторону, провёл пальцем по пятну в надежде легко соскрести, но жидкая форма просто потянулась вслед за подушечкой, превращаясь из кляксы в черную полосу. — Да ебаный рот, — Вова притянул к себе ногу, плед тут же собирался гармошкой, и одна из баночек перевернулась, разливая воду. — Да ну еп вашу мамашу!              Вода быстро текла во все стороны, не очень хорошо впитываясь в синтетическую ткань. Благо Вова успел смахнуть большую часть на траву, но мокрое пятно всё равно образовалось.              Захотелось вырыть тоннель и как крот сбежать. Вова буквально чувствовал, как горят его уши от всего этого пиздеца. Он даже краску открыть нормально не смог.              — Блин… — улыбнулся он с натяжкой и аккуратно поставил баночку обратно. — Прости, пожалуйста.              В первый момент у Лады чуть не вырвался смех, но она быстро подавила в себе этот порыв. Она и сама несколько раз так лоханулась. А свежая гуашь — довольно жидкая штука, и ей легко можно залить всё. Над новичками нельзя смеяться.              — Не волнуйся. Всё в порядке. Ну, кроме твоих джинсов… — чёрная полоса была эпичная. — Гуашь отстирается, это не акрил. Только ты больше не размазывай её — пусть лучше так засохнет. А воду я сейчас ещё раз налью.              Плеснула в опрокинувшуюся банку ещё порцию воды, а потом стала сама осторожно открывать ещё одну краску.              — Вот, — протянула Вове и гуашь, и большую кисточку, которой удобно будет заполнять фон. — Краску не жалей, хорошо прокрашивай, чтобы не было полос.              Вова недоверчиво покосился на кисть и краску, но всё же взял, коснувшись пальцами рук Лады.              — И ты мне после этого доверяешь?              — Всем нужен второй шанс, — Юнгина улыбнулась, беря кисточку и себе, макая её в краску. — Так ты никогда не занимался чем-то подобным?              — Рисованием? Только в школе на изо, — Вова пожал плечами и, наблюдая за Ладой, сделал тоже самое. Макнул в краску кисть и сидел, ждал следующих напутствий.              Видя, как Балтийский замер над холстом, будто не зная, что делать, Лада начала покрывать холст тонким слоем. Лучше второй раз пройтись, зато подсохнет быстрее.              Вова быстро смекнул, начав делать тоже самое со вторым холстом. Он никогда рисованием не занимался, ну, может, в детстве, но не вышло, хотя многие ему советовали в его порывах эмоций взять какую-нибудь раскраску-антистресс. Он бы её в клочья разорвал, если бы вышел где-нибудь за контур. Какой это антистресс? А тут ему так зашло. Не надо ничего вырисовывать. Сиди да мазюкай, и наблюдай, как холст становится чёрным.              — А дальше нам всё же предстоит немного запачкаться, правда, специально, а не нарочно. Тебе какой цвет больше по душе? — она кивнула на оставшиеся бочонки. — В зависимости от того, какой выберешь, я выберу контрастный ему.              Балтийский очень актуально на этот раз отставил краску и пробежался глазами по остальным баночкам.              — А какой мне идёт? — склонил он голову и загадочно улыбнулся. — Я не разбираюсь в сочетании цветов. Вдруг я выберу, а он на чёрном плохо смотреться будет?              — На чёрном всё нормально смотреться будет. А уж сочетания я потом подберу. Какой тебе?.. — Юнгина задумалась на секунду, оглядывая Вову. — Может быть, синий или фиолетовый?              Лада в момент своих дум забавно собрала губы в колечко и сдвинула в сторону. И Вова так засмотрелся, что его понимание мира на несколько секунд отключилось.              Он, не отрывая взгляда, потянулся и легко, чтобы Лада не дала ему по роже, поцеловал сжатые губы. О, эти её голубые глаза, широко распахнутые то ли от удивления, то ли от испуга. Лада шумно сглотнула, а Вова, прежде чем отстраниться, шепнул что-то вроде:              — Синий.              Сердце в мгновение заклокотало в горле. Тут уже было не до красок. Будто окатили кипятком. Его омуты манили и завлекали в свои сети.              Поправив волосы, смахивая их за спину, Лада сжала кисть покрепче, боясь, что она выпадет из её рук. Убрав хриплость с голоса, придвинулась к нему чуть ближе.              — Синий идеально подойдёт.              — Значит, синий, — и как будто бы специально выпрямился, уже издалека наблюдая за раскрасневшейся девушкой. Его самодовольству не было предела. — А ты какой выберешь? — тут же свёл тему, будто бы ничего не было. — Розовый? — взял он краску. — Прямо цвет твоих губ, — и подмигнул.              Кто бы знал и сказал, что он делает. Он не знал. Откровенно флиртовал и заигрывал. Ему так понравилось накалять атмосферу, тут же разряжать и накалять вновь, что в нём проснулось как-то детское озорство.              — Может быть и розовый. Но если душнить, то скажу, что по цветовому кругу синему соответствует оранжевый как контраст, — игривость Вовы была заметна. Но она так Ладе нравилась, что захотелось ей поддаться и не мешать.              Палка о двух концах. Хотелось одновременно спешить, сменяя этап за этапом, и притормозить коней, смотря на то, что будет дальше. Это всё будто не из этой реальности. Возможно, сейчас так учтиво ухаживают единицы. А ведь это приятно. А ведь это и подогревает в ответ. Как танец, где двое шагают друг за другом, не спеша прикоснуться, но и отдаляться не планируют.              — А ты не душни, — губы приятно грело остаточным теплом Лады. Вова едва себя сдерживал, чтобы не податься вперёд снова. Он ведь не остановится, когда в голове уже столько мыслей, столько, что в штанах начался митинг. И с ним надо было что-то срочно сделать, пока там главный избиратель не начал голосовать за. — Ты пьëшь вино? — спонтанно поинтересовался Балтийский, уже после прикинув, что им не хватает перекуса для идеального пикника.              — Вино пью. В основном только красное. Белое не идёт, — а выпить будет неплохой идеей. Она ещё больше расслабится и будет не такой застенчивой. А то что-то у неё сегодня совсем с этим плохо.              Только, главное, не лишкануть. А то выкинет этакое, потом не то что краснеть, сквозь землю можно будет провалиться.              — Из красного какое? Я сгоняю в магаз, пока краска сохнет.              — Любое полусладкое. Только тогда возьми, пожалуйста, что-то ещё, иначе меня размажет, и будет невесело. Это не то мероприятие, которое ты захочешь посетить, — Лада сама себе усмехнулась, припоминая последний случай.              — Возьму, конечно. Но в случае чего подержу волосы, — Вова аккуратненько так поднялся, стараясь не делать ничего, что усилит давление внизу. — Не скучай, я быстро.              И двинулся к ближайшему магазину. Быстро, ага. Он первым делом в местном ТЦ не в продуктовый побежал, а в туалет. И всё как дежавю. Либо это у него так давно девушки не было, либо у него организм начинает жить своей жизнью рядом с Ладой. Второе, очевидно. Потому что он задыхался рядом с ней от запаха духов. Она так приятно пахла. Так красиво выглядела. Так мило смущалась. Он искренне хотел быть идеальным, но сейчас в кабинке, сжимая в руке член, наяривая как в последний раз, Вова рисовал в голове развратные картины. Это не те эротические образы на холстах Лады. У него откровенная животная пошлятина. И как же она ему нравится. Ему не стыдно ни капли за это. Но всё же неприятно, что в один момент из-за его «хочу» всё похерится. Что он немного надавит, а она оттолкнет. И всё. Полетели в пизду тефтели.              Наверное, он никогда в жизни так тщательно руки не мыл.              В магазине он впервые обрадовался очереди. В прохладном помещении краснота с лица быстро спала.              Он долго выбирал между бутылками киндзмараули и хванчкары. Оба полусладкие и единственные, от которых Вова не ловит потом жуткие изжоги. Определиться не смог, поэтому с помощью считалочки взял хванчкару. Лада ещё просила что-нибудь к вину. Очевидной покупкой в корзине стал камамбер, который Вова в детстве терпеть не мог, а сейчас просто обожал. И раз такая пьянка, то почему бы не взять круассанов? У них тут а-ля Прованс, вообще-то. Уже на выходе Вова приметил ягоды. Тоже неплохое сочетание. Оставалось надеяться, что Лада ещё не психанула и не ушла домой.              Пока Вовы не было, Лада успела пройтись вторым слоем по холстам, чтобы цвет был плотным, посидеть в соцсетях, красиво фоткая для истории окружение и их художественный пикник.              Солнышко уже потихоньку стало клониться к горизонту, и Юнгину посетила мысль, что можно будет спуститься к Волге, посмотреть закат после того, как закончат свои картины. Она как раз вспомнила, что в прошлом году они со Светой нашли классное уединённое место. Там и вид более живописный, и собачники не ходят. Вообще никто не ходит, потому что не хотят так глубоко уходить в деревья. Все же привереды. А вот она лучше пройдет лишние пару метров, чтобы удобно устроиться.              Балтийского долго не было, но мыслей, что он кинул её, точно у Лады не возникало. Она помнит вторник, как он названивал и переживал, что проспал. Сейчас вечер, очереди по-любому везде есть.              Холсты были полностью готовы. Осталось только припечатать лапки и дать снова высохнуть. Будет небольшой презент, который Вова сможет увезти с собой.              Вова, кажется, мог обогнать поезд, так спешил вернуться. Даже чуть самокатчика не сбил.              Уже совсем рядом с их местом Вову снова ёкнуло. Лада была занята телефоном, и Балтийскому идея напугать показалась такой хорошей, что он прошёл в обход, лишь бы не попасть в поле зрения девушки.              Крался как мышь, стараясь не шуршать пакетом. Очень аккуратно положил покупки на плед, про себя обматерив всё же тихо зашумевший полиэтилен. Чтоб его. Но Лада вроде слишком увлечена инстаграмом, поэтому Вова ещё мог попытаться подкрасться незаметно.              О, у него десятки вариантов: крикнуть, пощекотать, подхватить и поднять с пледа, поприставать. Это из другого. Но идея очень нравилась, хоть и пришлось отказаться. Тем не менее крикнуть тоже не вариант. Всё же хотелось пошутить, а не до инфаркта довести.              Вова, стоя всё ещё на границе травы и пледа, не смея залезть с обувью, наклонился, и его пальцы скользнули на талию Лады, тут же легко забарабанив, будто по клавишам, поднялись к ребрам.              Ощутив чьи-то пальцы, которые в быстром темпе скакали по ребрам, Лада от неожиданности взвизгнула, отбрасывая телефон от себя, и попыталась обернуться, чтобы посмотреть на злоумышленника. Но щекотка, не прекращаясь, поселяла в ней назойливый смех.              — Ой-ой-ой… Пре-прекрати! Э-это не-невозможно тер-терпеть! — из глаз уже брызнули слезы от смеха и бессилия над ситуацией.              Попыталась оттолкнуть его руки, но получалось плохо. Оставалось только вывернуться и завалиться набок, чтобы спастись от этой муки.              — Я ща у-умру! Или что похуже… — ощущения уже были на пределе, а визги превышали допустимы децибелы.              Вова слишком сильно уцепился за бока Лады, и, когда она свалилась, он упал следом, едва успев выставить одну руку, чтобы не разбить никому нос.              Нос… И вот они уже лежат нос к носу. Лада вся дрожит, ещё посмеиваясь, а Вова не решается двинуться, прекрасно устроившись. Какое, однако, удобное положение. Настолько, что он опустился с вытянутой руки на локоть и ещё раз прошёлся пальцами по ребрам, но всё же остановился.              Ухмыльнулся. Его мозг снова дал отбой, позволяя языку жить своей жизнью:              — О, — поднял он брови на предупреждение Лады. — Я не брезгливый, но всё же предпочту, чтобы простыни мокли немного по другой причине.              Тем не менее плед под ними мок. Достаточно быстро. И ухмылка Вовы быстро сменилась испугом в глазах. Он в жизни не сможет вымолить прощения, если… Всего лишь банка. Она опять оказалась перевёрнутой, но этого хватило, чтобы Вова от такого короткого стресса почти рухнул на Ладу. Всё же нашёл в себе силы подняться и поставить банку обратно. А вытирать воду уже смысла не было.              Всё произошло так быстро — вот они лежат лицом друг к другу, что Лада даже уже почти потянулась к его губам. Вот его слова про мокрые простыни, которые вмиг подогрели кровь. А вот и его ошалевший взгляд и что-то мокрое под бёдрами. И не то, что имел в виду Вова…              — Ну почти зачёт по мокрым простыням… — успела сказануть, не подумав, Юнгина, тут же проклиная свой язык про себя. Не давая ему опомниться, сразу сводя тему в другое русло. — Если хотим закончить картинки, то вода будет нужна. А то руки не отмоем.              Лада привстала, смахивая с ляжек капли тёмной воды. Ну ладно, не самое страшное. Было бы хуже, если бы она замочила всё не водой. И всё равно, что сказал Вова. Она бы точно себя убила на месте. Хотя виноват был бы он! Кто так щекочет? Нужно же хотя бы напрячься, чтобы выдержать. А тут даже понять не успела.              Ладно. Вечер таким не испортишь. Краем глаза, пока всё приводили в порядок, заметила пакет с чем-то определенно вкусным. По крайней мере, через целлофан проглядывались ягоды и бутылка вина. Романтик точно стоящий.              — Извини, я тебе весь плед засрал, — шлëпнулся он с колен на задницу. Рука сама потянулась к ляжкам Лады. — У тебя тут это… — не договорил, коснувшись ног быстрее мысли. Стёр остатки воды. — Всё. Надеюсь, вино может исправить немного ситуацию? Красное, полусладкое, — Вова вынул всё, расположив подальше от мокрого пятна. — Любишь камамбер? Я вот обожаю.              — Его всегда постирать можно, — тепло его руки так и осталось отпечатком на коже. Лада стиснула бёдра, стараясь себя отвлечь. — А сыр тоже обожаю. Хотя раньше всегда нос воротила. Говорят же, с возрастом вкусы меняются. Я ещё терпеть не могла баклажаны, а потом даже распробовала. И оливки.              — До оливок я ещё не дорос. А ещё я лох. Не взял стаканы. Придётся с горла.              — Так даже лучше. Подчиняемся моменту. А открыть-то сможем? Подозреваю, что штопора у тебя в кармане тоже нет.              — Пф, — вот! Настала его минута славы! — Я зря физику четыре года изучал, что ли? Щас всё будет, — Вова быстренько снял верхний слой с пробки вина, вынул из кармана зажигалку, чиркнул и поднёс к горлышку. Стекло медленно помутнело и сильно нагрелось. — И… — он с силой надавил на пробку большим пальцем, та, немного сопротивляясь, всё же проскользнула вниз и булькнула в вино. — Вуаля. Не совсем гигиенично, но как есть.              — О-о! Научный подход! Так ещё лучше, маэстро, — её несомненно порадовала находчивость Вовы. Не пропадёшь с таким. Она бы полдня по дну стучала в надежде, что пробка как-то выскочит. — Так мы сначала винный перекус сделаем или закончим, чтобы сохло?              — Закончим. После вина нам может быть немного не до картины, — Вова имел в виду совсем не то, что могло показаться. — Неважно. Давай закончим, пока плед ещё хоть немного чистый.              — Тогда бери синий и мажь лапу, а потом прикладывай к холсту, чтобы отпечатать. Потом руки вымоем. Плюс у меня ещё влажные салфетки есть, — сама Лада потянулась всё же к розовому, потому что сочетание синий-розовый ей нравилось больше. Потом ещё кое-чем можно будет дополнить для полноты картины.              Вова, уже поняв, что сегодня выступает в роли чёрного кота, отставил бутылку вина подальше от себя.              Взял краску, смачно так раскрасил ладонь и поднёс к холсту, примеряясь. Вот так, нет, вот так. А лучше накось. А, может, сикось. Вроде как пристроился и прижал ладонь.              — Мама, я художник! — хохотнул он, отнимая руку от холста.              — Раз руки в краске — значит, самый настоящий!              Юнгина щедро окрасила свою ладошку в розовый и пару раз махнула рукой, колыша воздух, чтобы Вовин отпечаток подсох быстрее. А потом приложила свою ладонь, поверх его, ненадолго задерживая, чтобы всё отпечаталось хорошо.              Со вторым холстом проделали тоже самое. Не близнецы, но двойняшки. Пока отмывали руки из бутылки, обтирая их влажными салфетками, обе картины совсем высохли, и Лада стала делать последние штрихи.              Смешала жёлтую и оранжевую краски всё на той же салфетке, делая промежуточный цвет, и, взяв кисть потоньше, нарисовала колечко из одуванчика на среднем пальце, где оно до сих пор находилось в реале. Потом бахнула завитушек, заполняя пустоты, и всё — готово. Ничего сложного, зато мило и памятно. Потом ещё лаком покрыть, чтобы всё сохранилось, и вообще прекрасно будет.              — Работа окончена, можно отдыхать.              Вова быстро подсуетился и красиво всё разложил: ягоды, сыр, который пришлось просто наломать, круассаны.              — Знаешь, это самое весёлое свидание на моей памяти, — Вова задумался, удерживая в руке вино. — Точно, самое весёлое. Спасибо, мне очень приятно. И я надеюсь, что я вот этим бардаком, — указал он на засранный плед, — не сильно испортил тебе задуманное. Прошу, — протянул бутылку Ладе.              Его реакция очень порадовала и согрела. Это совсем не честно, что только парни стараются над свиданиями, пытаются угодить. Ведь им тоже нужно внимание и милые приятности. Это они внешне могут быть суровыми и дерзкими, а внутри мягкими мармеладными мишками, которые в два счёта млеют от девичьих жестов.              — Я очень рада, что тебе понравилась моя задумка. И нет, ты точно ничего не испортил. Жизнь идеальна своей неидеальностью, — Юнгина приняла бутылку, поднося к губам и делая щедрый глоток. Вино теплом растеклось, одаривая язык терпким, чуть сладковатым вкусом. — Мне тоже было весело и интересно поделать с тобой что-то эдакое.              Даже после одного глотка Лада почувствовала, как щëки раскраснелись уже не от смущения, а в ходе реакции на алкоголь. Передала бутылку обратно Вове, беря первым делом с импровизированного стола круассан. Сливочный вкус теста немного перебил вино, и вот теперь уже можно было закинуться ягодами и сыром.              Вова не спешил пить, наблюдая за Ладой. Её лицо покрылось милыми бесформенными красными пятнами. От пары глотков всего. Пятна, чем дольше он смотрел, тем всё ниже спускались по шее и ещё ниже. И там взгляд всё же зацепился за топик. Вспомнилось, как вчера губы ласкали её ребра, и это… Он хотел повторить. Ему в душу запал тот почти стон.              Выпила пока что только Лада, а мыслишки заиграли у него. Дурные совсем.              — Ты любишь читать? — всё же отхлебнул он вино. — Пробовала что-нибудь из Мопассана?              Вова передал бутылку и склонил голову, поражаясь собственному коварству.              — Читать люблю. Писателя знаю, но ничего не читала из его творчества. Помню, только смотрела экранизацию «Милый друг». Но книги и фильмы по ним в большом количестве случаев идут параллельно, даже не касаясь, — Лада снова приложилась к бутылке, делая глоток и задним числом понимая, что нужно не слишком спешить, а то сейчас продемонстрирует…              Опять сунула вино Вове, подхватывая кусочек сыра, доедая круассан. Скользнула взглядом по губам Вовы. Если бы не вода, то она бы точно полезла с поцелуями.              — Я не помню, в каком романе это было, но он описал очень интересную штуку, — едва заметно улыбнулся Вова. — Я бы предложил попробовать, но, думаю, ты не захочешь, — плавно подводил он, наблюдая за ногами Лады. Её коленки ему определённо нравились. Он бы их даже поцеловал.              — Ну ты попробуй, предложи, а от этого уже и плясать будем, — что-то она уже плыла, но не от вина, а от взгляда и голоса Вовы.              — Так не интересно, я ж сразу все карты раскрою. Может, для начала уйдём в менее людное место? — идея шалости ему нравилась, но всё же не хотелось, чтобы Лада слишком сильно смущалась и чувствовала себя некомфортно. Да и не все окружающие могут спокойно пройти мимо воркующей парочки.              — А пошли. Я и сама над этим думала. Есть одно место у меня на примете — только вниз к Волге спустимся и ещё немного пройдём, — Лада воодушевилась. Потому что и самой уже хотелось спрятаться от глаз. Всё же люди шастали, хоть и не близко. Нечего на них смотреть.              Осталось только баул обратно нагрузить и провиант собрать, но это быстро. Даже быстрее, чем раскладывались.              Вова помог всё сложить. Ладе доверил нести вино и картины, остальное взял на себя, перехватив второй рукой букет. А влажный плед поддал весу, однако.              — Лад, — решил поинтересоваться Вова, пока они шли к тому месту, — я всё хотел спросить. В принципе, это не моё дело, поэтому можешь не отвечать. Но как так получилось, что среди всей Самары ты не нашла себе никого?              — Не сказать, что я прям искала… У меня был парень, но не сложилось, и расстались где-то года полтора назад. И как-то особой цели, чтобы постоянно быть в отношениях, не было. Знакомилась, но дальше общения дело не заходило, — Лада осторожно забралась на бордюр, вышагивая строго по нему, пока шли к спуску. — Тогда и мне интересно. Но так же можешь не отвечать, если совсем личное.              — Тоже ничего волшебного, — пожал Вова плечами, переложил букет в другую руку и для безопасности Лады предложил ладонь. — Встречались, расставались. Не многие могут выдержать мой ритм жизни. Не в том смысле, что я активный как Соник. Просто у меня бывают дни, когда нужно срочно сделать ролик, потому что там рекламная интеграция, а за неё уже заплатили. Или по своим срокам всё летит. Я всё же уважаю свою аудиторию и стараюсь быть стабильным. И многим девушкам трудно понять, что в какой-то из дней у меня даже физически нет возможности уделить внимание. Как-то так.              — Ну да, когда человек искренне не понимает, тяжело. Не все знают, что есть работа или увлечение, которые требуют повышенной ответственности и внимания. Могу представить, что мало кто серьёзно воспринимает твою деятельность. Для большинства делать контент не может быть сложнее смены на заводе. Но это просто нельзя сравнивать. Человек и там, и там затрачивает силы и ресурсы на выполнение задачи. А обесценивание — любимая фишка нашего менталитета.              Юнгина и сама часто слышала фразу: «От чего ты могла устать? Ты же кисточкой по бумаге возюкаешь». А ничего, что сначала нужно потратить дохренища часов практики, чтобы хоть немного понимать анатомию, строение и экспозицию. Талант. Да кому он к чёрту сдался. Только на нём выезжают единицы. Хочешь результат — пашешь как не в себя. Это ещё она молчит про недовольство своими работами, которое может возникнуть с нихера. И это тоже нужно прорабатывать. Не сравнивать себя с другими, не выискивать недостатки. Просто совершенствоваться в своём темпе. Ведь в первую очередь творения должны нравиться самому творцу.              — Не будем о грустном, — Вова погладил ладонь Лады, придержал, когда уже дошли до спуска. — Всё же в наших планах было хорошо и весело провести время. Ты же не начинаешь плакать, когда напиваешься? Потому что я теряюсь, когда вижу слëзы.              — Нет, я начинаю со всеми обниматься. И чуть больше материться. Ну и может быть совсем немного петь. Но это прям самая последняя стадия. А ты как себя вести начинаешь под градусом?              Впереди уже завиднелись деревья, которые нужно пройти, чтобы оказаться вдали от людей. Заходящее солнце играло по воде, окрашивая всё в золотые оттенки. Около реки было слегка прохладнее, но не настолько, чтобы мёрзнуть. Плюс и выпитый алкоголь не давал остыть.              — Я? — Вова задумался и опустил на песок вещи. Шустро расстелил и пригласил Ладу. — Вообще, я впадаю в тильт. Так что, если я заплачу, ты не пугайся, хах.              — Ладно. Пугаться не буду, буду успокаивать тогда, — Лада уселась рядом с Вовой, вытягивая ноги и слегка откидываясь назад, опираясь ладонями. Место просто шикарное — и вид, и уединение, и, самое важное, атмосфера.              Юбка у Лады немного задралась, но Юнгина этого либо не заметила, либо просто не стала поправлять. А Вова совладать со своими мыслями едва ли мог. Ему определённо нравились её ноги. Узенькие щиколотки и икры, стройные, но плотные бёдра и ляжки. Колени. У неё красивые чашечки, пара мелких шрамов их совсем не портила. И, может быть, он какой-то фетишист, но его фантазии будоражил образ Лады в этой юбке, в кедах. Она как бунтующий подросток. Это не в сторону Набокова, нет, но вайб ему заходил. Хотелось брать её на слабо.              — Значит, ты не против пойти на авантюру? — Вова закинул в рот кусок сыра и двинул бровью. — И не стесняешься? Вдруг я предложу что-то такое, — пошевелил он пальцами в воздухе. — неприличное.              — У всех разные понятия о неприличном. И я уже выпила, чтобы стесняться. Давай свою авантюру, — бравада на словах была почти таковой и на эмоциях.              Лада глянула на Вову, ожидая слов… или действий. Все «правильные» мысли оказались где-то позади, совершенно не собираясь присутствовать при этом разговоре.              — Если не понравится, можешь просто выплюнуть, — Лада на его словах немного потерялась, рассмешив. — Ничего такого, — Вова подвинулся и прихватил бутылку. — Расслабься, я не обижу, — и отхлебнув вина, но не проглотив, он наклонился к Юнгиной.              Убрал волосы за уши, будто и не торопился вовсе, а потом склонился, уперевшись одной рукой чуть дальше Лады, второй ласково мазнул по щеке и там оставил. Медленно склонился ниже, почти касаясь её губ. И всё же поцеловал. Сначала просто прижался и, ощутив мягкую отзывчивость, постарался, не проливая ни капли, обхватить нижнюю губу Лады. Нежно и осторожно. Он правда не хотел торопиться.              Чувствуя, как всё накалилось за считанные секунды, Лада подалась ближе к Вове, медленно размыкая губы. Глаза сами собой прикрылись, и она вдохнула поглубже, слыша аромат вина, смешавшийся с запахом Вовы и её собственным. Смесь была чистым афродизиаком, поэтому, совсем не думая, провела языком по его губам, пробуя с них остатки алкоголя. Совсем тихо вырвался не то ещё один вздох, не то совсем не ощутимый стон. Нестерпимо захотелось перетянуть Вову на себя, падая назад, и обнять за шею. Но Лада ждала, чувствуя, как кожу будто колют тысячи тонких иголок.              Опасный номер, это точно. Вова дождался момента, когда Лада раскроет рот, и накрыл его своим, медленно разомкнув губы. Вино быстро потекло изо рта в рот и немного по подбородку. Вова на всякий пожарный погладил щеку Юнгиной, чтобы она от неожиданности не подавилась. Ну или не плюнула прямо в лицо вином.              В первую секунду замерла, но поняв, что про «выплюнуть» было скрыто вино, сглотнула затейливо поданный алкоголь.              — Получается, понравилось, раз не сплюнула, — совсем тихо шепнула ему в губы, смотря из-под ресниц.              Вова выдохнул почти в рот:              — Я рад, — и вновь коснулся губ, уже ближе к краю. — Боялся, что побрезгуешь, — чуть ниже, собирая с подбородка капли вина. — Мой друг, когда я ему рассказал про такой поцелуй, назвал его птичьим, — рука, которая до этого лежала на щеке Лады, медленно спустилась и коснулась шеи. Пальцы ощутили часто бьющуюся жилку. — Типа, так птицы своих птенцов кормят. Мне не нравится, надо придумать другое название, — Вова обхватил шею Юнгиной. Без нажима, лишь поглаживая пальцами мягкую кожу.              — Да нечем тут брезговать. Это как цыганочка, только с напитком, — Ладе нравилось ощущение руки Вовы на своей шее. Она этот жест всегда считала собственническим. Но эти нежные поглаживания сейчас никак не сопоставлялись с более крепкой хваткой в моменты страсти.              Лада и сама перенесла вес на одну руку, освобождая другую, и осторожно положила на его грудь, почти невесомо пробегаясь пальчиками по ткани футболки выше к плечу.              Её ладони, легко скользящие по плечу, заводили сильнее влажных поцелуев и стонов. Так близко, но так далеко одновременно. Вова чувствовал себя на лезвии ножа. Боялся сделать что-то не так.              Спина в таком положении начала ныть в середине позвоночника. Вова выпрямился совсем не охотно. Желание большего взяло вверх. И он, уже не задумываясь о чëм-то другом, перетянул Ладу себе на колени. Сам ноги немного согнул, подтолкнув Юнгину ещё ближе к себе. Теперь мог нормально опереться одной рукой за собой, а второй… Ох, он даже не знал, куда её деть для начала…              Оказавшись на Вове верхом, Лада еле заметно улыбнулась уголками рта, смачивая пересохшие губы. Медленно скользнула теперь уже обеими ладошками по плечам, переходя на заднюю сторону шеи Балтийского, едва касаясь ногтями места под затылком. Краем глаза глянула, не задралась ли совсем юбка, но ситуация была вполне приемлемая для таких близких посиделок. Юнгина сидела вполне комфортно, ожидая, куда заведут их эти игривые действия дальше. Проснулось большое желание поëрзать задницей, прощупать, так сказать, момент, но отложила его на потом.              Вова весь пошёл мурашками от ласковых царапок на шее. Шумно выдохнул, и его ладонь сама нашла себе место. Прямо на изгибе талии. Большой палец ласково погладил кожу над ремешком юбки.              Он влюбился в её ноги ещё больше. Между бёдер оказалось невероятно жарко, даже через джинсы чувствовалось, насколько горяча её кожа. И этот жар… Вова невольно прикрыл глаза и немного запрокинул голову, ощутив такой же жар и давление в паху.              Качнувшись, Лада не стерпела, оставляя поцелуй в месте под челюстью Вовы. За помаду не переживала, уже наверняка съела её со всем, что он принёс под вино. Юнгина почувствовала, как рука Вовы сжалась на талии, и вместе с ней напряглись её бёдра. То ли закипела её кровь, то ли воздух вдруг накалился на пару десятков градусов, но стало тяжелее дышать. Её губы двинулись ниже по шее, слегка захватывая кожу. Жилка под губами стучала в там-там, и Лада зажмурилась, понимая, что всё, что она сейчас ощущает, чувствует и Вова.              В штанах становилось всё теснее и некомфортнее. А когда Лада качнулась у него на бёдрах, не смог сдержать довольного вздоха, больше похожего на стон. Её губы ласкали и жалили одновременно. Вова отчётливо чувствовал каждый поцелуй. Шея горела от ласки. Мог поспорить, что он сейчас такой же красный, какой была Лада недавно.              Ладонь тем временем ушла вниз. Проскользнула по складкам юбки и бедру. Вова несильно, но всё же сжимал ляжку, балдея с того, как пальцы утопают в упругой коже. А потом поднял руку выше, почти под юбку. Ощутил границу между бедром и округлой ягодицей. Мазнул пальцами по этому месту невесомо и щекотно. А потом ёкнуло, и он сдавил бедро. Крайние фаланги оказались совсем не там, где должны были быть. Вова не чувствовал ещё белья кожей, но пальцы горели от жара.              Рука Балтийского, сжимающая её бедро, ощущалась как надо. Будто там и было всегда её место. Сердце переняло ритмы драм-энд-бэйса, и Лада совсем чуть-чуть отпрянула назад, закусывая нижнюю губу, а после вновь качнулась, почти касаясь его рта своим.              — Коснись меня, — наверное, шёпот Лады мог потонуть в звуках их частого дыхания, но именно сейчас он стал оглушающе громким.              Вова сглотнул и закрыл глаза на пару секунд. Его мозги плавились. Ему нужно немного времени, чтобы начать мыслить трезво. Была хорошая попытка. До того, как Лада произнесла просьбу.              — Лад, — Вова тихо захрипел, сглотнул, смочил горло. — Скажи, что ты этого действительно хочешь. Я не хочу, чтобы ты потом жалела. Я… — пальцы сами скользнули выше. Он, мозг и тело жили отдельно. Как лебедь, рак и щука. Вова хотел сказать одно, но делал другое.              Он почти невесомо прошёлся подушечками пальцем между ног Лады.              — Попроси меня ещё раз, — ох, это точно не то, что он хотел сказать.              — Я могу сказать тебе это ещё несколько тысяч раз. Моё желание точно не изменится, — слова сами сбежали с её языка. Забота об её согласии — здорово, но от нескольких глотков вина её рассудок не помутнел настолько, чтобы не понимать происходящего. Она хотела. Всего, что Вова собирается ей предложить. — Я хочу, чтобы ты коснулся меня. Мы можем отвлечься на письменное согласие, но оно правда не нужно. Жалеть буду только в противоположном случае.              — Ты… Ты хуже этой змеи, которая совратила Адама и Еву, — Вова прижался ртом к шее Лады, оставил мокрый жадный поцелуй. Не сопротивляясь больше желанию, он цапнул зубами кожу между плечом и шеей, а после широко лизнул это же место. — Мне вообще мама запрещает девочек трогать.              Пальцы с каждым поглаживанием прикасались к Ладе всё теснее. Уже совсем скоро подушечки надавили сильнее и немного утонули в мокрых складках вместе с бельём.              — Так? — Вова переместил руку, проскользил большим пальцем по лобку и опустился чуть выше клитора, поглаживая из стороны в сторону.              Поцелуи Вовы обжигали и без того горячую кожу. Всё желание стекло вниз, туда, где он всё же коснулся её пальцами.              — М-м, ниже, по-пожалуйста, — это было совсем рядом. Если сдвинется на клитор и будет так поглаживать не через бельё, то все случится быстрее, чем обычно происходит у Лады наедине с собой.              Её собственные руки впились в плечи Вовы, а тело стало медленно покачиваться назад-вперед, будто в трансе. Ощущения его члена теперь были совсем не призрачными, а явными. Очень явными. Такими явными, что захотелось распустить руки и самой.              — Здесь?              Пальцем сделал круг прямо на ещё не твёрдой точке, немного надавил, елозя вверх-вниз.              Когда Лада качнулась, Вова сжал в руке плед и замычал под нос. Благодарил себя, что успел спустить в туалете ТЦ. Он бы, наверное, кончил бы тут же, прямо в штаны, как школьник.              Хотелось снять с Лады бельё. Ощутить напрямую, но пока не спешил, размеренно поглаживая через ткань.              — Ты же понимаешь, что нас могут увидеть? — понимание у самого вызвало волнительную волну мурашек вдоль позвоночника. Это дико безнравственно по отношению к окружающим. Но перед глазами грудь, скрытая топиком, а его пальцы между ног Лады. Дико безнравственно будет, если их прервут, но остринки добавить хотелось. — Кто-нибудь сейчас пройдëт мимо и увидит. Будет наблюдать. Вызовет полицию. И нас оштрафуют.              На секунду волна страха окатила. Юнгина замерла, раскрывая рот в немом стоне. Страх ли? А почему тогда ощущения стали ещё сильнее и её будто пробивало лёгкими разрядами тока?              — Здесь никто не ходит. Люди слишком ленивые и шастают по дорожкам. И если ты остановишься, то это я тебя оштрафую, — кое-как нашлась с мыслями Лада, цедя слова почти сквозь зубы, потому что к коже под бельём настолько сильно прилила кровь, что даже совсем лёгкое трепыхание воздуха вокруг клитора делало своё дело, склоняя Ладу к точке финала. — Пожалуйста, Вов… — и ещё один стон, который точно могли бы услышать посторонние, будь они поблизости.              Ему не нужны никакие вагины, жопы, рты. Он на пределе от одного её «Вов». Ему так захотелось, чтобы она сказала это ещё пару раз. Он мог прямо сейчас довести её, но вместо этого убрал руку. И ей-богу, ему стало на секунду страшно. Такого разочарованного и злого взгляда он ещё не видел.              — Спокойно, держи себя в трусах, — улыбнулся Вова, потянувшись к сумке Лады. Быстро нащупал влажные салфетки. — Я не хочу, чтобы ты меня проклинала, если я вдруг занесу тебе какую-нибудь инфекцию.              Вытащил сразу несколько, тщательно вытер руки, в особенности пальцы. И уже после вернул ладонь туда, где её ждали больше всего. Подцепил край трусов и сдвинул. Его опалило.              Ему нравилось дразнить. Гладить Ладу по бедру совсем рядом с мокрыми губами, теми, что ниже. Показалось, что девушка может ему вспороть плечи ногтями, и наконец сдвинул ориентир, накрыв ладонью мокрую промежность.              — Оу, да ты как речка Ниагара, — средний палец медленно прошёлся вперёд-назад, нащупал тугой вход. — Не против?              — Н-нет…              На секунду, когда Вова отстранился, Лада думала, что это самый стрёмный момент на свете. Ну, типа, сама же предполагает, а он и так не берёт. Но стоило ему очистить руки и вернуть пальцы под юбку, Юнгина расслабилась. Балтийский двигался именно так, как ей было нужно. Осторожно ввел палец, и Лада сжалась вокруг него, заходясь стоном облегчения.              Ей хотелось ещё ближе. Потянув голову Вовы к своей, ткнулась губами в его губы, слегка подхватывая то нижнюю, то верхнюю. До неприличия хотелось целоваться взасос.              Лизнула слегка приоткрытые губы языком, раскачиваясь от приятного давления внизу.              — Боже. Вов… Это слишком хорошо…              Да кто бы говорил? У него член все трусы уже перемазал смазкой и дёргается от каждого колыхания Лады.              — Приятно слышать.              Вова оттолкнулся рукой позади себя и обхватил ею Ладу, вдавив в себя. Поймал её губы, пока между других скользнул второй палец, так же аккуратно толкнувшись к среднему. Большой вновь лег на клитор и размеренно, не слишком медленно, не слишком быстро, закружил.              Вова ловил каждый стон Лады губами, иногда срываясь на поцелуи плеч и шеи.              — Знаешь, — Вова вдруг остановился, — я вспомнил кое-что, — двинул пальцами назад и немного согнул, надавив подушечками на переднюю стенку, — про грудь. Так хочу её увидеть…              Лада выгнулась от таких сейчас нужных ей надавливаний, подстраиваясь под новый виток ощущений.              — Тема сисек будет наконец раскрыта, — под свой же стон усмехнулась, дотянувшись до лямок топа, спуская их вниз, оставляя болтаться ткань на талии. Под одеждой был скрыт совсем простой бесшовный лифчик, который был почти не заметен под тонким топиком.              Застежка спереди поддалась быстро, предоставляя доступ к небольшой груди. Ерзающая теперь ткань задевала и без того напряжённые соски, добавляя стимуляцию ко всему прочему комплекту ласк.              — О, ради вас я ехать за три пизды, — усмехнулся Вова, ускоряя движение пальцев, надавливая, поглаживая. Он потянулся поцеловать грудь, но так и не достал, пришлось приподнять Ладу. — Уф…              Вова шумно сглотнул, переводя взгляд с одной груди на другую. Соски так и просили, чтобы к ним прикоснулись.              Перестав обнимать Ладу, рукой Вова поднялся к груди, провёл мягкую полосу по рёбрам и накрыл один мягкий антистресс ладонью, а ко второй прижался губами, целуя то сверху, то сбоку, совсем рядом с соском.              — Ты невероятно сексуальная, — шепнул он, всё же жадно ухватившись губами за сосок.              От удовольствия закатились глаза, и Лада снова впилась в его плечи, подставляясь под губы и пальцы ещё больше. Совсем нет сил терпеть.              — Вов… я сейчас… — вместо слов хриплый стон. Лада с силой сжала пальцы Вовы внутри себя, содрогаясь от пульсации, что пронзила её так сильно, будто это был её самый первый в жизни оргазм. Всё беззвучно шевелила губами, глотая воздух, так как на несколько секунд кульминации задержала дыхание, — кончу… — завершила наконец фразу, ощущая, как экстаз начал медленно стекать на нет. Вот только Вова что-то не спешил остановиться, всё ещё поглаживая её стенки и надавливая на клитор.              Когда Лада так сладко вздохнула и вся сжалась, огонь Вовы запросился в мир. В голове поплыли мысли про приличие и нравственность, про мать Лады, про то, какую бучу она может устроить. Он хотел, чтобы Лада расслабилась. Чтобы она думала только о нём, о том, что он с ней делает. Хотел, чтобы её трясло от удовольствия.              Вова бесстыдно сжимал грудь Лады, пошло чмокал губами, то выпуская сосок изо рта, то вбирая обратно. Легко укусил самый край, сразу же лизнул.              — Один раз? — отвлёкся он от груди, целуя уголок раскрытого рта. — Я приехал за полторы тысячи километров, и ты хочешь отделаться одним разом? Я так не согласен, — он двинул пальцами немного медленнее, чем до этого и мягче коснулся клитора, опасаясь, что обострённая чувствительность может вызвать болезненные ощущения. Но глядя на то, как Лада продолжает, будто в немом кино, лишь раскрывать рот и делать дырки в его футболке, прибавил ритма.              Это было на грани Ада и Рая. Только отошедшая волна удовольствия вроде скрылась с горизонта, вновь взвилась, расходясь от позвоночника и захлестывая по новой. Никто никогда и не пытался выбить второй сразу за первым. Даже сама Лада. Да и первый-то с натяжкой не все могли, а тут…              Юнгина впилась зубами в нижнюю губу, кусая почти до крови. Сжала бёдра, снова стиснула пальцы Вовы. Если сейчас кто-то реально сбежится на её такие нескромные стоны, она расчленит этого урода голыми руками.              Ещё одно движение внутри, ещё одно круговое касание по клитору, и пульсации вновь расходятся по всему телу Лады, заставляя её почти дёргаться в конвульсиях.              — Ох, Вова!.. — Юнгина откинула голову, жмурясь и, наверное, всë-таки втыкая ногти ему под кожу, чуть ли не вспарывая её.              Вова сморщился и болезненно шикнул, перехватив Ладу поперёк талии.              — Тише, а то нас и правда кто-нибудь увидит, — он притянул её обратно к себе и прижался губами к виску, успокаивающее целуя. — Если ты так будешь кричать, я даже не буду предлагать продолжать.              Ему определённо нравились эти игры. Он мог бы ещё разок провести такой трюк, но всё же здравая мысль, что их действительно могут застукать, немного остудила пыл, и он осторожно вынул пальцы.              Вова гладил Ладу вдоль спины, целовал висок, лоб, нос. А у самого…              А у самого взгляд упал на рассыпавшиеся по пледу кисти. Озорной мальчишка шепнул, что это неплохая и очень весёлая идея. Давай, попробуй.              Вова взял целую горсть и на ощупь определил ту, что помягче. Не очень большая, не очень маленькая.              Пушистый хвост кисточки легко коснулся шеи Лады и, дразня, прошёлся вниз, между лопаток. Сдвинулся к рёбрам, очерчивая те места, где должны располагаться кости.              Пока Лада отходила от оргазма, прижавшись к Вове всем телом, млела ещё больше от его прикосновений и нежных поцелуев. Совсем уплыла, а когда что-то невесомо мягкое коснулось её кожи, слегка передëрнула плечами, прогоняя щекотливые всполохи. Быстро смекнув, что это такое может быть, лениво усмехнулась, пытаясь уклониться от пушистой дразнилки.              — Ты не нарисовался видимо, да? Это щекотно, — ещё один мазок кисти по рёбрам раздувал огонёк, который успел немного усмириться.              — Не-а, — Вова весело усмехнулся себе под нос и немного оттянул от себя Ладу. — Даже не знаю, с чего начать… — он состроил задумчивое лицо и мазнул кисточкой по соску, провёл неразрывную линию вниз и обвёл пупок. — Кисточки, оказывается, могут быть такими многофункциональными…              Кожа покрылась мурашками под мягкими касаниями кисточки. Чувство было неописуемым. Ни на что не похожим. Сосок, который Вова слегка накусал в процессе, ещё больше затвердел от игривого мазка. Лада не сдержала совсем тихий стон, медленно моргая.              — Всë-то у тебя многофункциональное, — припомнила его ремарку с того самого стрима, с которого, по сути, всё и началось. Кажется, что это уже было так давно…              Вновь поëжилась, когда пушистый хвостик проскользнул от пупка к низу живота и тазовым косточкам. Пальцы на ногах слегка подогнулись в кедах, а в стопе засвербело, как будто Вова касается кистью именно там. Бёдра снова слегка вздрогнули, сжимаясь. Приятно. Необычно, но приятно.              — У кого фантазия хорошая, всё может сделать многофункциональным, — Вова с лёгкой улыбкой наблюдал, как Лада мурашится и хихикает под нос. — Тебе не холодно? — всё же это она сидит с душой нараспашку. Тем не менее кисточка, сделав пару витков по краю юбки, через мгновение оказалась под, щекоча мокрые бёдра.              — М-м… нет. Мне очень даже жарко, — если вечерняя прохлада и опустилась на город, то Лада её не замечала в принципе. Сейчас она замечала лишь то, как Вова с помощью кисти гладит её бёдра, поднимаясь выше и выше. — Теперь «порисовать» обретает другие краски, — и снова вздохнула, прикладывая ладони к горящим щекам. Слабо мелькнула мысль, что тушь с ресниц уплыла к хренам собачьим, но она не задержалась, потому что внешний вид последнее, о чëм вообще хотелось думать.              — Я своего рода тоже художник, — Вова долго смотрел на грудь перед глазами, прежде чем снова припасть к ней и прикусить кожу сбоку, а потом взять в рот сосок. Балтийский что-то мыкнул, но, поняв, что это не важно, решил не отрываться от груди.              Кисточка сделала мягкий оборот на бедре и перескочила на лобок, медленно спускаясь ниже.              В штанах стало не то что тесно, а, блять, больно. Вова чувствовал каждое движение Лады. Когда она двигала бёдрами, он держался изо всех сил, чтобы не расстегнуть ширинку. А так хотелось.              Кисть под руководством Вовы творила что-то волшебное, проходясь по мокрым складкам всё ближе и ближе к самому чувствительному месту. Ох, Лада точно навсегда запомнит этот день. Но во всём этом моменте чего-то не хватало. Забота всё о ней, да о ней.              Скользнула рукой по груди Вовы лёгким касанием, спускаясь ниже и ныряя под футболку. Совсем нежно царапнула пресс, щекоча кончиками пальцев низ живота над поясом джинс. Следом по плотной ткани, выделяя очертания члена и ощущая, как он дёргается под её рукой.              — А мне разрешение спрашивать или можно без него? — пока Юнгина формулировала фразу, всë-так же часто дышала, слегка двигая бёдрами вслед за взмахами кисточки, ища чуть больше соприкосновения.              Вова застонал прямо ей в грудь и отстранился с шумным вздохом. От касания Лады у него кровь забурлила, как у больного.              — Можно, если осторожно, — прохрипел Балтийский.              Её ладонь всё так же гладила. Хотелось взорваться фейерверком. Он либо дурак, либо так соскучился по женской ласке.              Кажется, его отвлёк короткий стон Лады. Кончик кисточки махнул немного выше, задев набухший клитор. В планах было ещё поиграться, но Вове так понравилась реакция Юнгиной, что он неторопливо закружил кисточкой на одной точке.              — Ох, блять… — это было слишком интенсивно. В момент отвлеклась, ощущая, как всё внутри снова пульсирует. От клитора расползлись волны наслаждения, и Лада в последний момент поняла, что нужно сжать другую руку. Не ту, что сейчас через ткань ласкала напряжённый член, а ту, что цеплялась за плед. Костяшки побелели от хватки, а после пальцы задрожали, медленно отпуская синтетическую ткань. Вновь зубы впились в губу, которая, скорее всего, будет опухшая, как после уколов красоты. Юнгина шумно выдохнула носом, всё же расслабляясь немного погодя. — После такого тебе реально придётся меня тащить. Идти сама я не смогу.              Вновь нашла глаза Вовы своими, утопая в них, и стала пробираться к пуговице джинс, пытаясь расстегнуть всё не поддающуюся фурнитуру.              — Как хорошо, что в наше время есть такси, — Вова, прежде чем отложить кисточку, ещё несколько раз провёл по клитору, наслаждаюсь трепыханиями Лады. — Помочь? — Балтийский наклонился назад и почти лёг, оперевшись на локти. — Давай, — перехватил он всё в свои руки, быстро расстегнул ремень и джинсы. — Прошу к нашему шалашу, — это прозвучало так… дебильно, что Вова смеха не сдержал и прилёг обратно. — Извини.              — Шутка юмора меня не ущемит, не извиняйся, — Лада усмехнулась, перенося вес на правый локоть, чтобы освободить рабочую руку.              Откинула край футболки подальше, оголяя пресс, тут же поглаживая его рукой. Вот теперь-то она займется изучением. Чуть стащила джинсы вниз, вновь воспользовавшись помощью Вовы, и дотронулась до крупной головки через трусы, которые тоже могли посоперничать с её по влажности ткани. И да… Через штаны всё не казалось таким… большим. Юнгина как-то даже не задумывалась о размере. Ну, может, в шутку. А тут далеко не шутка.              Потянулась губами к шее Вовы, опаляя своим дыханием, когда всё же нырнула ладонью под трусы, касаясь горячей бархатной кожи напрямую. Кое-как обхватила член, судорожно вздыхая и втягивая кожу в месте, где билась жилка, попутно, пока осторожно, без резких движений скользя по стволу. Большой палец оказался на уздечке, поглаживая по кругу и размазывая смазку.              — Ох, блять… — Вова ухватился за бедро Лады, с силой утопив в нём пальцы. Второй рукой закрыл себе глаза.              На фоне того, как Лада ласкала его член, медленно поднимая и опуская руку, её губы на шее почти не чувствовались, хотя Вова прекрасно знал, где и как она целует.              Он весь напрягся, когда Лада провела пальцем по уздечке. В этот момент он зажмурился и сам толкнулся в ладонь Юнгиной. Это просто ахуенно.              Реакция Балтийского на её ласки подначивала ни за что не прекращать. Ей передали эстафету, и Юнгина не желала останавливаться. Рука скользила мягко, но Лада из интереса сжала чуть посильнее, давая немного больше давления, всё так же выписывая круги по самой чувствительной части. Вова толкался в её руку. С его рта слетали приглушенные стоны, ещё больше усиливая эффект её возбуждения.              Движения руки чуть ускорились, как и вновь сбившийся пульс. Лада из-под ресниц наблюдала за Вовой, видя, что он всё так и продолжает держать ладонь у лица, прикрывая ей глаза. И, видимо, эмоции, которые сейчас беснуются в них.              Вова прижался затылком к земле. Пульс бил по вискам, хотя кровь вроде как отлила вниз. Стало невыносимо жарко.              Он рискнул убрать руку с глаз и посмотреть на Ладу затуманенным взглядом. В этот момент он видел только её перед собой, будто в абсолютном фокусе.              — Если бы я точно знал, чем всё это может закончится… — Балтийский громко сглотнул, смачивая горло. — Приехал бы раньше…              На секунду отнял руку об бедра Лады. Наверное, там синяк будет, а ему всё же не хотелось оставлять после себя плохие воспоминания. Поднял ладонь выше и ухватился за ягодицу. О, его любимое место. Хлебом не корми, дай жопу потрогать. И сейчас он гладил ягодицу пальцами, щекотал, а после шлёпнул. Даже как-то испугался громкого шлепка и короткой судороги Лады. Впрочем, тут же погладил, извиняясь.              Лифчик, который так и висел ещё на Юнгиной, сейчас щекотал рёбра.              — Блять, я не могу с этой хуйни, — Вова с психу попытался отцепить лямку, чтобы нормально снять лифчик с Лады, но немного перестарался. Металлический крючок разогнулся от той силы, с которой Вова его дёрнул, а потом с тихим «дзынь» отлетел куда-то в траву. — Блять… — Вова взглядом проводил полёт крючка и задрожал в приступе смеха. Отчего он такой косячный?!              Под смех Вовы Лада прыснула и сама, сначала замедляя движения руки, а после и вовсе останавливаясь.              — Ну то что без трусов домой вернусь, я уже смирилась, но, видимо, придётся вообще без полного комплекта идти… — Юнгина уткнулась Балтийскому в плечо, слегка кусая его, чтоб не повадно было вещи портить. — Как знала — не стала красивое бельё надевать.              Смех смехом, а тут теперь, главное, не поломаться от такой полосы неудач. А то вдруг, когда всё зайдет дальше, придётся тащиться в травмпункт или куда там отправляют жертв неаккуратных сексуальных утех?              Убрав смешинку из настроя, Лада стряхнула с плеча лифчик и вернулась к выполнению задачи, возвращая утраченный ритм. Она медленно провела носом по шее, смакуя химическую реакцию естественного запаха Вовы и его парфюма. Кстати, о «зайдёт дальше»… Может, уже и зайдёт?              — Какому здоровому человеку нужны трусы? — Вова вновь прикрыл глаза и повернул голову, подставляя шею Ладе. Она слишком хорошо на нём сидела, душила своих жаром и запахом.              Вернув голову в изначальное положение, Вова поймал губы Лады. Она сразу ответила, обхватив нижнюю губу, чуть не прикусила ему язык, а Вова едва не ударился об её зубы своими. Это не мешало. Разжигало.              Голова пылала и вверху, внизу. Он набьёт себе на лбу «пиздун», если скажет, что не желает Ладу, что это просто реакция организма на ласку. Кажется, Лада хотела того же. Вова просунул руку в задний карман джинсов и вынул презерватив. Честно сказать, он надеялся на что-то, но по большей мере носил резинки при себе по привычке. Вдруг любовь, а он в галошах?              — Я хочу почувствовать не только твою руку… — разорвал он поцелуй, прошептав куда-то в щеку.              Мурашки разошлись по позвоночнику после слов Вовы, и Лада тихо вздохнула, касаясь губами его уголка губ в совсем лёгком чмоке.              — М-м, да… Я тоже этого хочу, — Юнгина снова уткнулась ему в шею. Предвкушение захлестнуло. Нестерпимо захотелось оказаться на нём или под ним — да как угодно уже! Чистая, больше животная потребность бушевала внутри, собираясь выплеснуться наружу. Лада ещё разочек прошлась по стволу, слегка стискивая его, переходя в готовность побыстрее сжать член Вовы не рукой.              Отклонилась, заглядывая в глаза с немым вопросом: кто поведёт?              — Оу, — Вова улыбнулся её взгляду и поиграл бровями. — Кто-то хвастался, что отлично знает позу наездницы. Проверим?              — Я в деле, — ответила с улыбкой, копируя движения своими бровями. Ну раз хочет проверить, не откажешь. Ладе и самой эта поза очень вкатывала. Тут же отняла руку от его груди и вытянула ладошку. — Защиту, пожалуйста.              — Вот это сервис, — Вова сразу передал резинку. — Ставлю пять из пяти этому мероприятию и свиданию.              — Ваши оценки будут учтены, — Юнгина благодарно кивнула, переключая внимание на оказавшийся в руках презерватив, и вскрыла упаковку, смещаясь немного назад по бёдрам Балтийского.              Скользкий от смазки латекс чуть было не выскользнул из рук, но Лада резво перехватила его, располагая кольцо резинки над головкой. Так, теперь бы всё по красоте сделать… Резинка разматывалась туговато, облепляя тонкой плёнкой толстый член. Но вроде всё село нормально. Как по инструкции.              Лада приподнялась, располагаясь над членом, и одной рукой облокотилась о грудь Вовы, второй же ухватилась за ствол, осторожно насаживаясь. От распирающего заполнения судорожно выдохнула, запрокидывая голову. Хоть Юнгина и была влажной и податливой, но после долгого перерыва и больше из-за впечатляющих размеров поберегла себя, действуя медленно. Опустившись, насколько смогла, замерла, привыкая, а после пробно качнулась, возвращая взгляд на Вову.              Балтийский облизал пересохшие губы и, не отрывая взгляда, наблюдал, как медленно Лада опустилась на нём. Раскрыл рот, тихо выдохнув. В ней до чёртиков узко, тесно и жарко. Она так плотно обхватила член, что Вова мог почувствовать малейшую пульсацию мокрых стенок.              Ухватился за талию, поглаживая большим пальцами кожу. Изгиб между рёбрами и бёдрами будто для него создавался. Ладони идеально лежали.              — Всё хорошо? — он с тихим сипом подался бедрами вверх, удерживая Ладу за талию. Медленно опустился и двинулся вновь вверх, наблюдая за эмоциями на лице девушки.              — М-гм… Всё даже лучше, чем просто хорошо, — ещё один глухой стон под неспешный толчок. И пускай где-то вдалеке слышался шум воды, ветерок щекотал кожу, всё внимание Лады сейчас было сконцентрировано лишь на одном этом моменте.              Снова привстала, плавно опускаясь, закусывая губу. Уже подстроилась, привыкла, и хотелось чего-то более интенсивного.              Ещё одно скольжение вверх, снова вниз. Ладони Вовы плотно впиваются в талию, помогая в этой скачке. И вот уже ритм выработан, и удовольствие вновь гуляет по всем конечностям, заставляя сжиматься от фрикций и заходиться в тихих стонах.              Он так возбужден, так долго ждал и терпел, пока сам нежничал с Ладой, что сейчас, если протянет хотя бы пять минут, будет неплохо.              Лада ритмично скакала на нём, привлекая внимание тихими стонами, подпрыгивающей грудью, разлохмаченными волосами. Невероятно красивая в своей красноте и желании. И в такой же мере желанна.              Вова подцепил край юбки Лады и сунул его под пояс, открыв себе идеальный вид. Внизу у неё всё так красиво набухло, налилось кровью и блестело влагой. Пальцы пауком спустились ниже и накрыли собой твёрдый клитор. Лада сразу трепыхнулась, рефлекторно сжавшись. Вова как прежде закружил над чувствительной точкой, а потом, хмыкнув себе под нос мысль, что не хочет кончить раньше Лады, надавил на лобок, подтянув кожу немного вверх и опустил большой палец на оголившуюся головку клитора. В тот же момент заглянул в глаза Юнгиной — вдруг ей напрямую неприятно.              Стимуляция изнутри и снаружи была очень завлекающей идеей. На промедление Вовы Лада часто закивала, ответив с придыханием:              — Продолжай, пожалуйста, — она будто всё поднималась и поднималась ввысь, чтобы упасть и почти раствориться там, где-то внизу.              Ладони Лады нырнули под футболку Вовы, соприкасаясь с горячей кожей груди. Он был как печка — извергал непозволительное количество теплоты, от которой будто всё плавилось. У неё и самой выступил пот по позвоночнику от такой яркой физнагрузки, стекая к пояснице. Грань уже виднелась впереди, и движения бёдер стали всё более порывистыми.              Вова несдержанно прошипел сквозь зубы, ощутив, что скоро подойдёт к концу. Рука, всё ещё лежавшая на талии Лады, пустила пальцы почти ей под кожу.              — Давай, детка, — он щедро и со всей страстью, оторвавшись от талии, шлёпнул Ладу по заднице и сдавил ягодицу будто мяч.              Внизу хлюпало и хлопало от ударов. Они с Ладой уловили единый темп, подстраиваясь друг под друга.              Уже совсем близко… Вова поджал губы и весь напрягся, в особенности живот. Яйца горели, поджимались, но трюк прокатил. Балтийский облегчëнно выдохнул, как только желание кончить немного отступило, и двинул бёдрами порезвее, толкаясь поглубже.              Доходя до крайней точки от таких желанных быстрых фрикций, методичных поглаживаний клитора и, ко всему прочему, смачного шлепка, который только подстегнул Ладу сжаться на члене Вовы и затрепыхаться, ловя волну оргазма.              Сначала вытянувшись в струнку и тут же громко вскрикнув, Юнгина завалилась вперёд, падая Балтийскому на грудь, чувствуя, как нещадно пульсируют стенки вокруг ствола. Нега разлилась по всем конечностям, делая их ватными и безвольными, унося остатки связных мыслей куда-то вдаль.              Балтийский как в последний раз ухватился за задницу Лады, толкаясь и насаживая её на себя в быстром темпе. Волна подходящего оргазма быстро набрала высоту и силу от каждого сокращение на члене. Он тёрся головкой об тугие стенки, толкаясь отчаянно вглубь.              — Да-да, чëрт, — Вова, сцепив зубы, ещё пару раз двинул бёдрами, и его снесло. Он с таким желанием уже давно не спускал. — Ох… Ты просто нечто, девочка с нарисованной грудью, — он расслабленно растëкся по пледу, обхватив Ладу, согревая или просто не желая отпускать.              Юнгина медленно вздохнула, укладывая голову аккурат напротив всё ещё бешено колотящегося сердца Вовы. Было так прекрасно просто лежать на нём, восстанавливая сбившееся дыхание.              — Ты тоже нечто, Вова-Вова чума, — тихо просипела, почти заглушая свои слова его футболкой.              Хотелось остаться так, если не навсегда, так хотя бы надолго. Такой живой Лада себя не ощущала уже очень давно. И такой удовлетворённой тоже.              Они несколько минут ещё лежали вот так, в обнимку, наслаждаясь друг другом. А после тела начали быстро остывать, и влажная кожа слишком остро принимала каждое дуновение ветра. Солнце почти село.              — Нужно одеваться, а то завтра с соплями будем, — Вова погладил Ладу по голове и поцеловал макушку. — Вставай.              Кивнув, Лада поднялась, слегка поëжившись от набежавшего с Волги ветерка. Так как лифчик застегнуть всё равно не выйдет, разобралась с топом, поворачивая его к Ивану передом, к лесу задом, и натянула лямки на плечи.              Колени немного затекли, находясь так долго в одном положении, но, не оттягивая неизбежное, Юнгина осторожно привстала и перекинула ногу через Вову, смещаясь в бок. Юбка тоже была шиворот навыворот. Это как в том приколе, только в реверсе — Лада не боялась, а вот юбка, увы, помялась. Но все эти мелочи меркли по сравнению с тем, что она чувствовала. Не страшно, компенсация эмоциями выполнена на отлично.              Вова сам стал почти ёжиком, когда тело Лады исчезло. Осторожно стянул презерватив, стараясь ничего не заляпать спермой, завязал. Быстренько вытер себя влажными салфетками. На какой-то момент его передёрнуло, когда в памяти всплыл неприятный момент, связанный как раз с салфетками. Он таких брезгливых людей больше даже не встречал.              Тело затекло, спину немного ломило, поэтому, как только Вова поднялся, первый делом поправил футболку и пару раз наклонился в разные стороны, громко похрустывая позвонками. Надо бы к врачу сходить, вдруг у него уже сколиоз какой-нибудь.              Лада тоже быстро собралась. Балтийский не мог без улыбки смотреть на то, какой растрепанной она выглядит. А ещё этот её топик, теперь напрямую прилегающий к груди… Ох, маман ей всыплет по первое число, если увидит всё это безобразие.              — Как думаешь, — Вова отошёл в сторону, вынул из кармана смятую пачку сигарет, вынул одну и, зажав во рту, прикурил. Ветер подул с реки, пришлось сместиться, чтобы дым не шёл на Ладу, — мать сильно орать будет?              На секунду задумавшись, Юнгина попыталась причесать волосы пятерней, попутно доставая из сумки зеркало.              — Ну, если не увидит, в каком виде я вернулась, то не будет вообще. Получится проскочить сразу в комнату — считай, обошлось. Ну, в случае другого исхода, не стерпит и выскажет что-то, — открыв пудру, Лада глянула, как феерично размазалась тушь и подводка, а тон пошёл облезлыми пятнами. — Но я не сильно переживаю. Зачёт сдала нормально, так что имею право чуть-чуть погулять. А уж как, это моё дело.              Ситуацию на лице подтерла салфетками, делая её более приличной, а потом всё же нанесла обычный бальзам на опухшие от поцелуев и своих же зубов губы.              — Может, ко мне? — предложил Вова с самыми чистыми намерениями. — Утром что-нибудь придумаем. А сейчас закажем что-нибудь, посмотрим фильмец?              — Давай, — улыбнувшись, кивнула Лада, отправляя и зеркало, и бальзам обратно под замок в сумку. — Утро вечера всегда мудренее.              Осталось только сложить разбросанные по пледу кисти, на которые теперь Лада не сможет спокойно смотреть ещё долго, и научиться заново ходить.              — Дай мне лапу, мой верный друг, — подал руку Ладе и потянул на себя, поднимая на ноги.              Вместе оперативно сложили всё в шоппер. Про цветы не забыли. Дело осталось за малым — вызвать такси. Поинтересовавшись у Лады, где лучше указать точку подачи, чтобы меньше идти, вызвал.              И как прежде: открыть дверь, помочь сесть. Джентльмен, помним, держим в голове.              В машине, в отличие от другого раза, когда Вова только смотрел на ноги Лады, сейчас мог позволить себе больше. Уложил руку на колено и погладил под чашечкой.              — Что хочешь из еды?              Прикосновение по колену отдалось таким приятным теплом, что Лада не удержалась и накрыла руку Вовы поверх своей, проводя пальчиками по костяшкам.              — Если быть откровенной, то я сейчас могу захавать небольшого слоника, — несмотря на винный перекус, голод настойчиво стал ковырять нутро, требуя, чтобы его загасили. — Можно роллы, если ты к ним неравнодушен.              — Прям с хоботом? — не удержался Вова. — Можно и роллы. Выберешь? Я не знаю, где у вас тут вкусно делают.              — Ага, прям с ним, — Юнгина полезла в телефон, открывая страничку сайта с одной из лучших по городу доставок, у которой точки были в каждом районе. — Ты всё ешь? А то заметила, что многие темпура сторонятся.              Залезла сразу в раздел с сетами, чтобы не мучиться при наборе в корзину одиночных.              — Я всеядный, только помидоры не люблю, — Вова немного сполз вниз и улёгся щекой на макушку Лады, рассматривая в её телефоне варианты. — Тридцать две нам точно не хватит. Я, конечно, джентльмен, но за еду буду драться              — Тогда сколько? Сорок восемь? Или чтобы обожраться и никогда больше не быть онлайн — шестьдесят четыре? Ты учти, что я тоже только с виду маленькая, — пальцы Лады зажимали ссылки, открывая их в новых окнах для удобства.              — Шестьдесят четыре, конечно. Мы всё-таки есть собираемся, а не просто понюхать. Про твою маленькость я уже понял, — ладонью Вова поднялся чуть выше, поглаживая ляжку. — В тебе энергии больше, чем я думал.              — Я её копила просто всё это время, — выбрав наконец-то сет, Юнгина отправила его в корзину, начиная оформлять заказ.              Время в пути составляло как раз чуть меньше, чем время доставки еды, о чëм сразу же сообщил в менеджере бот компании, прислав инфу об ожидании.              Вова про себя возмутился на такое самоуправство и полез в банк. Быстро нашёл номер и перевёл за роллы плюсом ещё сверху. Это он тут башляет.              — Больше так не делай, ты ущемляешь моё достоинство и мужское эго. У меня же не встанет от обиды.              Лада посмотрела на сообщение из банка, сопоставляя цифры. Цифры не сходились. В поступлении значилось больше.              — А с математикой точно проблем нет? А то такие подозрения закрадываются, что ты их местами путаешь… — Юнгина цокнула, блокируя телефон. — Грозный-грозный альфа с хрупким-хрупким эго. Ничего же страшного не случилось.              — Ничего я не путаю. Я приехал не для того, чтобы ты за меня где-то платила. Мне вообще не нравится, когда в паре девушка платит сама за себя, если у парня есть возможность оплатить. Мне нравится ухаживать за тобой, поэтому не ворчи и не мешай мне это делать, — Вова скользнул ладонью выше, собрав юбку Лады небольшой гармошкой, и погладил пальцами совсем рядом с кромкой белья. — По крайней мере, у меня в семье так не принято. Даже когда у отца были дни рождения, мама спрашивала, что он хочет в подарок, а потом говорила: «Хорошо, давай деньги». И все были довольны.              — Ладно-ладно, не ворчу. Мне приятно, но просто проскальзывают моменты, что немного неудобно, что ли, — Лада, нервозно поддела нитку из строчки на сумке, пытаясь её снова пригладить.              Или же просто в привычку вошло за себя платить. Хотя иногда даже больше — просто деньги давать, когда попросил. Поэтому Вовин жизненный уклад сбивал с толку.              Вова позволил себе сегодня шалить по полной, и пальцы снова оказались между ног Лады, мягко поглаживая через бельё.              Что значит «неудобно»? Даже когда он учился, искал любые способы заработать, тот же перегон машин. Он не мог себе позволить даже думать, чтобы попросить девушку разделить счёт или тем более занять. У друзей, понятно. Ещё у матери, куда ни шло, и то в самые запары. Но у девушки… Это же полный пиздец. Твой статус в её глазах тут же падает. Это же реальное унижение. И себя, и девушки.              — Неудобно спать на потолке. Даже не думай за себя платить сама, если я рядом, поняла? Самостоятельная какая.              — Поняла, — тихонько пискнула Лада, косясь на таксиста. Тот вроде смотрел на дорогу и совсем не предполагал, где сейчас находилась рука одного из пассажиров. Краска залила уши Юнгиной, плавно переходя на щëки. Она сжала ноги вместе, не давая ладони Балтийского шевелиться под её юбкой. Может быть, интерес к такой пикантной поездке и был, но Лада сейчас точно не отвечала за свою громкость. Уткнулась в плечо Вовы, поднимая глаза наверх. — Я тебя сейчас укушу.              — А я ущипну, — и в подтверждение несильно, но всё же щипнул за ляжку. — Это за то, что ты такая своенравная, — ладонь между ляжек Лады оказалась словно в тисках, и всё же пальцы могли немного сгибаться, а из-за такой тесноты только сильнее надавливали. — Водитель сейчас посмотрит в зеркало, а ты такая красная, — Вова старался говорить теперь тише, всё же не привлекая внимания таксиста. — И мокрая.              И Лада прям почувствовала, как после слов Вовы ещё больше мокнет бельё и напрягаются соски, напрямую задевая ткань топа.              — Ну так в этом я точно не виновата. Виновник сидит нагло рядом и только самодовольно лыбится. Вот пусть с тебя и спрашивает за учëнные беспорядки.              Юнгина чуть откинула голову, вздëргивая брови, глядя в глаза Балтийского.              — Когда ты так смотришь, я всё больше хочу тебя поцеловать, — Вова сощурился, глядя в глаза Лады с вызовом. Нащупал нужную точку пальцами, принявшись медленно массировать, — в другие губы.              Лада прикрыла глаза, смачивая пересохшие губы. Верхние губы. Не те, о которых намекнул Вова. Смущает её, заставляет краснеть. Надо отвечать. Надо показать, что тоже не пальцем деланная.              — Дотерпи до десерта, дорогой. А то сейчас кто-то, не я, — метнув многозначительный взгляд на дядьку за рулём, продолжила свои речи Юнгина, — будет не слишком воодушевлен твоими действиями. Возмущаться ещё начнёт, пока я тут стонать буду.              — А ты будь тихой, хорошей девочкой, — о, как его заводила эта борьба. Вова положил вторую руку на колено Лады и немного отлепил от другой ноги, давая себе больше простора. — Это не так уж и сложно, — с вызовом повел он бровью. — Или ты боишься?              — Нет, не боюсь, — вот сейчас уже бравада была наигранная. Лада брала на слабо, мало, конечно, веря, что Вова купится. Более вероятно, что её сейчас развернут на сидении и задерут юбку. Но была надежда, что Балтийский всё же не станет при реальных посторонних делать что-либо. Или станет? Ну не станет же, да?              Вова довольно улыбнулся, продолжая ласку. Лада и правда замолчала, только немного заëрзала на сидении, намокнув и раскрасневшись пуще прежнего. Он ещё немного погладил клитор, пару раз легонько стукнул пальцем и остановился, убрав руку.              — Подожди до десерта, дорогая. А может, и без сладкого останешься. Посмотрю на твоё поведение, — Вова подмигнул ей и, будто ничего не было, расслабленно расположился на спинке сидения.              Пока сердце всё ещё грохотало в груди, Лада медленно выдохнула, жмурясь, чувствуя, как ещё больше краснеет, только теперь уже от стыда, и стукнула Вову кулаком по бедру. Кулачок хоть и маленький, но силушку она в него вложила.              — Дурак, — буркнула почти под нос, отворачиваясь от этого оболтуса. Это она ещё посмотрит на его поведение.              Вова аж дёрнулся от тычка.              — Лад, — как-то игривость подугласла, стоило Юнгиной отвернуться. — Ты обиделась, серьёзно?              — Может быть. Пока не решила. Зато решила, куда я тебя укушу, — ну, конечно, не обиделась. Лада бы первая орала на Вову, посмей он двинуться лицом к её трусам тут в тачке. Но раз он такой хитрый, надо об него зубки почесать.              — Куда? — поинтересовался Балтийский, надеясь вывернуть всё в нужное русло.              — За бок. Побуду твои личным волчком, — расправив пятерню, которая всё ещё была сложена в кулак, Лада и сама погладила Вову по бедру, скользя пальцами по шву джинс. — Возражения не принимаются.              — У тебя под юбкой не видно, — хмыкнул Вова, сдерживаясь, чтобы не убрать руку Лады. — А я со стояком буду выглядеть не очень. Но если хочешь… — потянулся он к ремню, начав расстëгивать. — Или ты не для этого меня гладишь?              — Совсем бесстыдник! — шикнула Юнгина, сжимая бедро. — Я просто глажу. Кто ж виноват, что сразу такая бурная реакция? Цели пока такой не было. Может, чуть позже.              С тихим смехом Вова застегнул ремень.              — На тебя реакция. Я ж не виноват, что ты такая привлекательная.