Лилия в руках русала

      Это было важное задание. Сардар сильно разозлится, если они провалят его, но при худшем развитии событий у него всегда были другие варианты. Даже в таком серьёзном деле сардар предлагал разные планы.       Нужно изъять существо из предсказания госпожи Мудрости. Люди уже добрались до него, часть из начала пророчества уже исполнилась, из-за чего жрицы валука шуна начали беспокоиться: с ними рядом уже долгие годы не было Хранительницы Мудрости — их матери. Валука шуна оплакивали её постоянно. Кто-то из русалов или людей украл её. Отобрали их Мать. Они желали мести, но не с помощью такого пророчества.       На задание отправили троих, и все они были в масках. Никто из них не знал личностей друг друга, потому что если они будут знать, то беспокойство за других может только помешать. Так повелел нынешний сардар.       Они были уже в замке, а их костюмы из чёрного облегающего материала прекрасно скрывали их. Только проблема была в хвостах и ушах. Их при самом сильном желании нельзя было куда-нибудь деть. Хвост для валука шуна — главная гордость, и чем он объёмней и ухоженней, тем больше поводов для неё. Но на таких потайных заданиях пригодились именно те, чей хвост напоминал крысиный, почти не обросший мехом.       Таким был и он, чьё тайное имя было Корона. Довольно подходящее для настоящего него.       Одному из охранников было прилично заплачено за то, чтобы рядом с лабораторией не было охранников. Такой важный русал, один из главных компонентов пророчества, и так слабо охраняли его. Правду говорят, что людишки слишком гордые и своенравные, а это застилает им разум. Остальные валука шуна скоро прибудут в замок, если им не удастся выкрасть русала сейчас, то позже это будет сделать намного сложнее.       Правительница валука шуна надеялась на этот мирный договор между двумя крупными королевствами. Людишки с их новыми технологиями могли погубить их земли, ведь валука шуна оставались верны наставлениям Хранительницы Мудрости и не оставляли природу.       Один из напарников Короны Шёлк подал знак — один из патрулей наконец сменился, и путь стал свободен. Три напарника шли по очереди на приличном расстоянии, первым — Шёлк, как главный среди них.       До нужной лаборатории оставалось всего ничего. Скоро они смогут избавить этот мир от проклятого пророчества, которое предвидела их великая мать. Не будет войны русалов и людей. Мир не расколется на две части, и валука шуна будут жить дальше вместе со своей матерью.       Хранительница Мудрости. Они делают это ради неё.       Корона невольно вздрогнул, в горле перемешался комок неуверенности и страха. Трудно было даже дышать, настолько это задание было важным и пугающим. Они уже были под окнами лаборатории, как до их длинных ушей донеслись чужие голоса, разговаривающие не на людском языке.       Русалочий. Кто-то говорил на русалочьем и довольно хорошо. Корона знал его с детства, так как валука шуна следовали наставлению матери и обучались каждому языку, чтобы проповедовать её учения всем вокруг.       Внутри же никого, кроме русала, не могло быть. Они готовились долго, информация была у них на руках. Всё должно было пройти идеально, но судьба преподнесла очередные сюрпризы. Судя по голосам, в комнате было двое мужчин. Голос одного был взволнованным, а второго — рассерженным. Одного из них сопровождали тяжёлые и громкие звуки шагов. Они о чём-то спорили.       Шёлк подал знак, что нужно двигаться вперёд, несмотря на то, что кто-то, кроме русала, был в лаборатории. Видимо, Шёлк полагал, что они справятся с одним человеком, в чём Корона сомневался, ведь люди немало продвинулись в изучении и теперь создают такие машины, что неведомы остальным. В этом валука шуна испытывали зависть к ним, ведь их мать говорила, чтобы они не боялись пробовать что-то новое, при этом не вредить природе. Последнее они выполняли с особой тщательностью, а вот про первое чаще не задумывались, хотя валука шуна были хороши в песнопениях, искусстве и подобном. Приезжающие к ним люди обменивались знаниями о растениях и животных, но не могли рассказывать о своих любопытных устройствах, которые помогали и облегчали привычную рутину.       Шёлк двинулся первым, но остальным подал жест держаться подальше. Что он задумал? После того как он подошёл к самому последнему окну, которое выглядывало на морской пейзаж, Шёлк осмотрел окно и недовольно покачал головой. Значит, кто-то уже успел закрыть его. Деньги они потратили зря, неспособный правильно выполнить свою работу человечишка не смог решить даже такую простую задачу.       Шёлк решил действовать самостоятельно и, взяв ближайший большой камень, треснул им об окно. На нём были прочные перчатки из кожи, поэтому разбитое стекло не задело его. Корона посчитал этот поступок не слишком умным, но против лидера уже не пойти. Позже он выскажет всё сардару о том, что Корона глуп и совершенно лишён здравого смысла. Такой громкий звук могут услышать, а это привлечёт ненужное внимание. Всё задание шло как попало. Корону обуревала злость, но ему нужно было держать себя, чтобы не натворить ещё больших дел.       Шёлк и второй напарник, имя которого было Замок, быстрыми и резкими движениями оказались внутри. Корона, немного задержавшись и успокоившись, последовал за ними.       Стекло неприятно хрустнуло под ногами. Корона не привык ходить в такой тесной обуви, но именно она защищала их от опасного и неизвестного людского мира. Перед ним стояло незнакомое пустое устройство и огромный каменный таз, в котором купался измождённый русал. Рядом с ним стоял взволнованный человек с серыми волосами.       Вместе с ними в комнату открылся и другой, более нормальный вход. Дверь кто-то с грохотом открыл, если мягко сказать. Нет, этот некто с белёсыми волосами вырвал с помощью толчка ноги дверь с петель. Теперь ей оставалось только валяться под его ногами, а он при этом даже не достал рук из карманов. Своей уверенностью и безэмоциональностью он привлёк внимание Короны, а обычно он обращал внимание только на выходки своих многочисленных сестёр и братьев.       Этот мужчина с белыми волосами, стоило ему увидеть их, принял боевую стойку и закрыл собой другого мужчину, который был намного выше него. Маленький и отважный.       Валука шуна тоже обучались ведению боя, но большого опыта у Короны не было, поэтому он оставался позади своих напарников в ожидании момента, когда можно будет удобнее всего изъять русала.       Тот мужчина, который стоял возле ванны, тоже не стал терять времени.       — Вы кто такие? Кто вас послал? — спросил мужчина с серыми волосами и серьёзным взглядом.       Им запретили говорить даже с русалом. Поэтому ответ никогда не прозвучит в этой комнате. Никогда. Замок заблокировал выпад беловолосого мужчины, пока Шёлк направил свою кистень в сторону высокого. Оружие опасно поблёскивало в свете свечей — им можно убить, а не как это было обычно у валука шуна. Значит, сардар предвидел подобное, поэтому дал Шёлку способ не слишком чистого убийства. Железный шарик с маленькими кольями висел на рукоятке, Шёлк размахивал им аккуратно и опытно, так что не задевал ничего лишнего.       В комнату ворвался ещё кто-то. Это была миловидная человеческая девушка с тёмной кожей и синими волосами. Она тоже была воином, судя по оружию у неё сзади. Копьё. Искусное копьё, сделанное из прочного металла.       Шёлк стал ходить кругами, пытаясь оторвать мужчину от бассейна, чтобы Корона смог забрать его. Но седовласый мужчина не сдавался, а Шёлк не мог нападать агрессивно, пока был шанс попасть по русалу. Беловолосый напал первым, его копьё такое же, как и девушки, рвануло вперёд на Шёлка. Они правильно оценивали опасность, валука шуна не были готовы к прямому сражению, но всё равно не могли сдаться без боя.       Следующей напала девушка, взяв в цель Замок, в ответ он уклонился и обвил её, но и она была не промах. Девушка схватила Замка за тонкий хвост, который от напряжения выглянул из костюма. Главная гордость и слабость валука шуна.       В комнату вбежали ещё стражники. Грозные, одетые в кованые и прочные доспехи, с оружием наперевес. С ними валука шуна не справятся. Пора бежать. Они провалили это задание. Люди всё же оказались умнее и защитили важный компонент пророчества, которое может привести к гибели всего мира.       Корона перед тем, как сбежать через окно, в последний раз взглянул в сторону русала. В розовых глазах пылал страх и нечто странное, совсем не то, что нужно испытывать перед тем, кто похитил тебя. Короне было жаль его, ведь юный и неопытный русал не знал, что его жизнь и смерть могут изменить весь мир. Тот, кто будет обладать им, станет богом или разрушителем. Он всего лишь игрушка для сильных мира сего, а его сердце терзалось от чувств к двуногому.       Как странно. Невольно у Короны по лицу прокатилась солёная слеза. Почему он заплакал? От печальной судьбы неизвестного русала? Или от возможной и ужасной судьбы мира?       Трое валука шуна сбежали под покровом ночи, конечно же, за ними погнались стражники, но они всё равно оказались быстрее и проворнее. Корона ещё вернётся сюда, но совсем под иным образом.

Кавех

      Кавех не запомнил прошлого вечера: когда в лаборатории стало слишком много людей, а воздух в ней был похож на жгучую смесь, он невольно впал в бессознательное состояние. Впервые за несколько дней ему ничего не снилось: ни родные края, ни аль-Хайтам, ни человеческие ноги. Один раз закрыв глаза, он очнулся уже в следующем дне.       Кто-то напал на них. Аль-Хайтам защищал его, не отходя ни на шаг. Значит, он что-то явно подозревал или, может быть, даже знал о чём-то. Всё и так было плохо, а ещё и новые детали не складывались в общий пазл. Ночные посетители заявились в эту лабораторию нарочно, их даже не остановили голоса, а тем вечером русал разговаривал с учёным очень громко и буйно.       Прокручивая в голове теории, Кавех пришёл к выводу, что пришли всё же за ним. Но кто? Кавех так мало знал о мир людей и не только как он устроен, но и ещё кто и кому приходится, как они реагируют друг на друга. Всё казалось таким сложным и опасным, поэтому Кавеху нельзя бояться и ждать помощи от других. Но что он может сделать в сухопутном мире со своим мешающим розовым хвостом!       Из-за града эмоций и чувств Кавех не смог сдержаться и пару раз злобно ударил хвостом об прочное стекло колбы. Вот только если бы не было этого дурацкого хвоста! Он мог бы позволить себе так много, что не хватило бы времени для исполнения этого.       Пелена сна прошла после поднявшейся злости, Кавех смог разглядеть, что творилось перед ним. Лаборатория ничуть не изменилась, только заместо окна теперь была плотная белая ткань. Остатков стекла, конечно же, уже не было. Кавех с тайной надеждой в сердце стал рассматривать остальную часть лаборатории. И через миг он всё же наткнулся взглядом на того, кто заставил его сердце ненадолго замереть.       Аль-Хайтам. Невыносимый двуногий учёный.       Он сидел так расслабленно, будто и не было предыдущих дней и вчерашнего вечера, будто он никуда и не убегал. Слёзы Кавеха слились с остальной водой, поэтому люди говорят, что русалки не плачут. Их слёзы — это океан, а океан — их слёзы.       Аль-Хайтам снова был погружен в какую-то неизвестную красную книгу, его лицо было прекрасно в таком сосредоточенном выражении. От такого простого и безмятежного вида Кавех впал в оцепенение и не смог ничего больше сделать, кроме как продолжать приятное созерцание.       Но это захватывающее своим спокойствием действо продолжалось недолго, потому что вскоре аль-Хайтам почувствовал на себе пристальный взгляд и теперь книга стала не такой интересной. Его движения были порывистыми, будто впервые им управляли эмоции, а не голова.       Удивительно.       Кавех попытался высунуть голову, но из-за того спешил и, не успев проверить вверх, стукнулся головой о верхнее стекло. Всё вокруг закружилось, Кавех непроизвольно зажмурил глаза. Как неудобно быть тем, о ком нужно заботиться даже в таких мелочах. Он не мог даже выглянуть наружу, чтобы встретиться с тем, кого так давно хотел увидеть. Даже в родных водах океана Кавех был бесполезен, потому что не понимал своего предназначения, а все его мечты оказывались там под запретом.       Пока Кавех жмурился от боли и страдал от непонимания себя и мира, аль-Хайтам успел найти лестницу и придвинуть её к колбе. Верх отворился, и русал, позабыв о боли, выглянул наружу и сразу же наткнулся на печальную полуулыбку учёного. На мгновение после увиденного редкого порыва чувств с чужой стороны Кавех застыл и позабыл о том, что хотел с яростью сказать.       — Как ты себя чувствуешь? — первым спросил аль-Хайтам.       Эти обыденные слова, сказанные холодным тоном двуногого, который вечно старался себя контролировать, вызвали у Кавеха волну дрожи и слёзы. Слишком много эмоций, которые так и просятся выплыть наружу, тем самым захлестнув Кавеха.       — В смысле, как я? Что, вообще, произошло? — выпалил Кавех, не зная, как правильно реагировать на всё. Буквально на ВСЁ.       Аль-Хайтам ненадолго замялся, что было непривычно для его холодного и отстранённого от всех образа. Он тоже не понимал и не знал. В этом они были похожи. Различий у них было много, но немало и сходств, которые мешали даже больше, чем различия. Оба упёртые, из-за чего один не мог говорить о том, что произошло, а второй нещадно требовал этого.       — Кто-то ворвался к нам вчера, по всей видимости, они пришли за тобой. Король уже знает об этом, скоро мы уйдём из этого места, — быстро проговорил аль-Хайтам, которого тоже выбила из колеи эта ситуация.       Но Кавех спрашивал не только про вчерашний вечер — на самом деле по неизвестной для него самой причине возможное похищение волновало меньше всего. Прокрутив в голове эту правдивую мысль, Кавех ухмыльнулся своей глупости и наивности. Как можно волноваться о чувствах и страхе двуногого, когда твоей собственной жизни угрожает опасность?       Кавех переживал и за это, но пока что в меньшей степени, ведь холодный взгляд, смотрящий на него, будто обещал защиту, и вчера доказал это.       — Аль-Хайтам, я снова спрашиваю про тебя, — тихо, почти шёпотом проговорил Кавех, боясь спугнуть своим пылом другого.       Глупый, глупый русал. Увлечённый страстью к сухому миру, ставивший себя в опасное положение, но всё равно не перестающий ухватываться за единственного приятного ему двуногого, который закрывался от него.       — За эти дни вдали от тебя я осознал, что мне не хватало твоего голоса. Всё валилось из рук, и я не мог сосредоточиться, но сегодня я провёл весь день в лаборатории в работе, и только одно твоё присутствие помогло мне. Я не знаю причину этого.       — Я могу прикоснуться к тебе? — Вопрос вырвался сам, Кавех даже не успел обдумать его и решить, какой ответ хочет услышать.       — Тебе будет больно, — решительно и мгновенно ответил аль-Хайтам, будто вовсе не задумывался о возможности прикосновения.       — Не будет, — грозно ответил Кавех и быстро протянул свою руку к щеке аль-Хайтама.       Из его положения это было сделать не так легко, как он предполагал с самого начала, но порыв чувств перекрывал все неудобства и боль. Им нужно это прикосновение.       Боль отдалась в ладонь сразу вместе с жаром от человеческого тела. Кожу нещадно покалывало, вынуждая как можно скорее прервать прикосновение. Кавех был своевольным и упрямым, поэтому даже боль не могла остановить его перед своим желанием. Улыбка ни на миг не угасла, над этим он постарался сильнее всего. Если аль-Хайтам увидит признаки боли, то снова отвернётся от него. От одной мысли об этом сердце Кавеха сжалось куда более сильной болью, чем принесло это прикосновение.       Лицо аль-Хайтама не осталось безэмоциональным, как это было обычно. Вначале на нём промелькнул испуг, а когда Кавех не подал признаков боли, то аль-Хайтам прикрыл глаза и медленно потёрся щекой о влажную ладонь.       Он не ушёл. Не сказал что-нибудь грубое. И даже не отвернулся.       — Видишь, не больно, — мягким и нежным голосом ответил Кавех, опуская руку в воду — она успела покраснеть.       Кавех долго думал над дилеммой, зародившейся в его сердце, но сейчас, когда на него смотрели внимательные и прекрасные светло-бирюзовые глаза, он наконец-то смог сказать нерешительный, но ответ.       Ему надоело чувствовать себя обузой, вечно полагаясь на помощь других. Это происходило в двух мирах: и в сухом, где о нём вынуждены были заботиться из-за хвоста и ненужной ему самому русалочьей сущности, и в подводном, где он был бельмом на глазу у остальных, потому что отличался ото всех из-за своего любопытства к двуногим.       В сухом мире было так много всего, что хотел русал, но из-за хвоста они были недоступны.       — Аль-Хайтам, как русалу стать человеком? — вымолвил он, не отрывая глаз от сосредоточенного лица учёного.