Cabernet Sauvignon

      Она открыла дверь своей квартиры — их тайное убежище. До чего паршиво было теперь об этом думать. Ей резко захотелось залить всю квартиру хлоркой и отмыть каждый, каждый его след. После чего взять самые сильные в мире духи, чтобы спрятать его аромат, нотки которого все еще витали по всей квартире. Ей захотелось избавиться от обоняния, лишь бы не чувствовать его запах, лишь бы избежать одной из всех многочисленных вещей, возвращающих воспоминания. Потому что тут все напоминало о нем. Абсолютно каждая вещь.       Вот этот небольшой пуфик, стоящий у входа — тут он всегда обувался и, смотря на нее снизу вверх, обещал вернуться. Она ногой пнула пуфик и тот отлетел куда-то вглубь прихожей. Это зеркало — она любила созерцать их пару, — как они смотрятся, как они подходят друг другу; видеть, как он улыбается ей в отражении и улыбаться ему в ответ. Знакомый пуфик влетел в зеркало и его осколки рассыпались по полу. Ванная — как она любила проводить тут время и как он любил нарушать ее личное пространство, залезая к ней чуть ли не в одежде. За криком послышался звук падающей штанги для шторы. Снова зеркало — снова его осколки полетели на пол. Наконец, Гермиона вошла в комнату. У нее была квартира-студия, поэтому эта комната была одним большим воспоминанием.       Кровать? К черту. Одним взмахом палочки все постельное белье превратилось в пепел. Диван? Всегда хотелось его поменять. Телевизор, который она так любила смотреть? Отнимает много времени. Даже книги и те все портили. Роняя и разбивая все на своем пути, Гермиона резко застыла. Новая нетронутая бутылка ее любимого вина. Каберне Совиньон. Недолго она стояла на своем месте и тут же отпечаталась в белой стене. В конце концов, вся ее квартира стала напоминать старый никому не нужный домик на заднем дворе, куда все складируют ненужные вещи. Она знала, что могла все починить. Это стоило лишь одного заклинания. Но ей не хотелось. Желательно вообще уехать из этой квартиры. Навсегда. Но где тогда ей жить?       Гермиона заметила выжившую бутылку шампанского среди разбитой посуды, которую тут же подняла. Она рухнула на диван и сделала несколько успокаивающих глотков. И все-таки, почему? Почему каждый из них так поступил с ней? Кто теперь ей все эти люди? Кто она им? Гермиона откинула голову на спинку дивана и стала прокручивать в голове весь вечер в очередной раз. Шампанское кончилось слишком быстро, а опьянение пришло слишком медленно. Все выпитое ею в клубе начало действовать только сейчас. Она не очень понимала, что нужно делать, но на всякий случай отправилась в туалет.       На Мерлиновом слове держались осколки зеркала на стене, и в нем она увидела его. Такого… красивого, обаятельного, а его улыбка… Ой. Гермиона аккуратно опустила голову вниз и отодвинула брюки. Ей показалось? На всякий случай, она засунула руку внутрь. Нет. Не показалось.       Будет слишком грешно, если не воспользоваться моментом. Гермиона сняла штаны и, отойдя немного подальше от зеркала, начала рассматривать его возбужденный — очень возбужденный — член. Стоит признать — чертовски хорош. Она ощупала его, медленно провела пальцем по головке, потрогала яички. Она слегка дернулась от приятного ощущения. «Как настоящий», — подумала она, а потом поняла, что он и есть настоящий! Самый настоящий член!       Гермиона начала делать характерные движения, чтобы представить, как парни двигаются при занятии сексом. В данный момент она держала за задницу воображаемую девушку. А какие будут ощущения, если подрочить? Такие же, какие испытывает она или они намного сильнее, а может, наоборот слабее? Впрочем, она это не узнает, потому что послышался звук открывающейся двери и Гермиона поспешила натянуть брюки.       — Сильно, — отреагировал он на хаос, творящийся внутри. Осколки разбитого зеркала хрустели под ногами, и он прошел в комнату. Вид был не лучше. — Я бы сделал так же, — сказал он, услышав, как Гермиона выходит из ванной. — В любом случае, нужно это убрать. Репаро.       Потихоньку мебель, посуда, зеркала и все оставшиеся вещи, начали приобретать свой первоначальный вид. Гермиону это не так сильно волновало, как все еще возбужденный член в штанах. Она решила спрятать его, усевшись на диване нога на ногу. Да, так будет идеально. Он, а если быть точнее, Эмилия, протянула наполненный вином бокал.       — Ваш бокал, сэр, — смеялся он.       — О, благодарю вас, Эмилия, — подыгрывала Гермиона.       — Итак, что скажешь?       — Что говорить тут? Слишком много я узнала за один вечер, хотя у меня была лишь одна цель. А Джинни! Почему ты молчал?       — Я думал ты знаешь, — он пожал плечами. — Странно, что твои друзья не сказали тебе этого.       — Вряд ли они достойны нести звание моих друзей. — Гермиона сделала глоток и, постучав по карманам пиджака, достала пачку сигарет. — Будешь? — предложила она и протянула ему сигарету. Чиркнув зажигалкой, она поднесла огонь сначала к себе, затем к нему и продолжила: — Как давно они вместе? Почему вообще так произошло? А Рон! Рон явно с этой девушкой дольше, чем мы расстались. Определенно точно. Гарри… — Гермиона сделала глоток, в попытке не заплакать.       — Они расстались два месяца назад, — спокойно начал он и сделал пару затяжек. — Блейзу она нравилась давно и он решил не упускать шанс. Вместе они примерно полтора месяца. Рон… ты права, он с Кэролайн начал близко общаться, когда вы были в отношениях. Но, в его защиту скажу, встречаться они начали уже после вашего расставания. Примерно через месяц.       Гермиона все это слушала и не могла поверить своим ушам. Друзья… ее друзья жили отдельной жизнью. Отдельной от нее. Получается, она была гостьей: ей говорили лишь то, что она должна была слышать и не более. Быть гостем в жизни близкого друга — худшее, что может быть. Она выпустила пару колец дыма, в одно из которых просунула палец. Кольцо тут же развеялось.       — Почему они это скрывали? — Он был уже готов ответить, но Гермиона продолжила: — Потому что я это позволила сделать. Я была против клуба, я была против тусовок Рона, я была против Слизерина… Хотя это была лишь фальшь, но они же не знают этого. Всего лишь фальшь… Как и его чувства ко мне.       Гермиона резко встала и подошла к окну. Она почувствовала, что проблема в штанах была устранена, но это не успокоило ее полностью. Ночной Лондон — как он был прекрасен. Жители давно дома и улицы предоставлены сами себе. Где-то мигал фонарь, кажется, лампочка скоро сядет. Где-то собака спугнула кошку и та зашипела, чем напугала пса. В доме напротив она увидела, как молодой человек подарил своей девушке букет белых роз. Гермиона отвела от них взгляд и устремила его на луну, которая была то ли в восходящей фазе, то ли наоборот. Впрочем, неважно.       — Это были его условия, понимаешь? Изображать ненависть к бывшим сокурсникам, хотя даже по нам с тобой видно, что школьные недомолвки — это дело минувших лет. Задерживаться на работе, потому что могут появиться подозрения, если мы начнём уходить вместе. Он даже просил не переходить к тебе в отдел. — Гермиона усмехнулась и покачала головой, осознавая свою глупость. Тем временем бокал снова наполнился. — А клуб? Это ведь он запретил мне туда ходить. Первоначально я была против этого заведения, но потом подумала прийти и посмотреть, как все есть на самом деле, а он запретил. Сказал, что я бы не сводила с него глаз от ревности и это могло нас выдать. Он так боялся наших отношений, словно его за это посадят в Азкабан.       Ему нечего было ответить, а она не ждала ответа. Гермиона повернулась к нему лицом и села на подоконник.       — Я соблюдала все правила. От него требовалось лишь хорошо играть свою роль, но он, кажется, перестарался. Она же должна была быть прикрытием, чтобы его перестали спрашивать о той, кем пахла его рубашка. Он же говорил, что у них договоренность. Что она тоже скрывает своего парня. Но… но…       — Это не договоренность, — закончил он.       — Не она, — согласилась Гермиона.       Он встал, взял бутылку вина и направился к ней.       — То, что я увидела… У них отношения… А что тогда у нас? Он же говорил, что влюблен в меня, что я лучшее, что было у него. «Подожди, нужно немного времени», — повторяла она его слова. — Он так хорошо меня знал. Тот, кто не хочет связать с тобой свою жизнь, не обязан знать о тебе все. Ему достаточно знать, как тебя зовут и в какой день ты свободна.       — Мне жаль, правда. — Перед ней все еще стояла Эмилия, как и перед ним сидел он сам.       — Зачем? Зачем он так хотел хорошо меня знать, если я в итоге для него оказалась лишь… Как вы говорите? Отдушина, с которой можно забыть все проблемы и на время исчезнуть ото всех? Я была любовницей, стоит признать. Не знаю, что его так тянуло ко мне, но это не любовь. Не она… Возможно я трахаюсь лучше, чем она, возможно я не задаю лишних вопросов… Но он же обещал. — Гермиона посмотрела на него, словно искала в его глазах ответ. — Он обещал, что мы будем вместе. Что он скоро признается всем и мы наконец сможем не прятаться. Зачем?       — Что, если я скажу тебе, что он совсем тебя не знает?       — Не знает? Почему? Он же знает мое любимое вино…       — Наша первая командировка в Испанию и экскурсия на винодельню, откуда ты забрала три бутылки вина.       — И Рон привез его тебе, чтобы…       — Да. — Он понял ее сразу. — Чтобы передать ему.       — А мой любимый кофе? — сквозь появляющиеся слезы спросила она.       — Париж. Ты попробовала капучино с круассанами. Больше всего тебе понравился шоколадный. — Осознавая происходящее, Гермиона посмотрела на него удивленным взглядом, слезы начали скатываться по ее щекам.       — Конфетки…       — Леденцы, которые ты полюбила со времен Хогвартса. Их всегда давали на обед — со вкусом вишни.       — Цветы…       — Желтые розы. Тебе их вручил незнакомец в нашей командировке, кажется, в Германии. Они простояли еще неделю после нашего возвращения, а после ты купила сама еще раз такой же букет, потому что тебе нравился аромат.       — Но… почему?       — Он хотел удержать тебя, но не знал как. Я лишь подсказывал ему время от времени.       — Тот, кто не хочет связать с тобой всю свою жизнь, не обязан знать о тебе все, — грустно повторила она свои слова.       — А тот, кто знает о тебе все, боится даже сделать первый шаг.       — Иногда нужно смотреть страху в глаза.       — Я делаю это каждый день, — сказал он и сделал шаг, сократив между ними расстояние. Его рука прикоснулась к ее лицу, и Гермиона прислонилась к ней, ощущая тепло, которое всегда хотела чувствовать от другого.       Он подошел еще ближе, взял ее лицо в ладони, большими пальцами вытер слезы и нежно поцеловал. Не сомневаясь ни секунды, она ответила на поцелуй. Странное ощущение накрыло ее тело, такого она еще не испытывала никогда. Это было так странно… словно ты покидаешь свое тело… или чужое?       Гермиона остановила поцелуй и громко рассмеялась. Она, в своем собственном обличье, сидела в мужском костюме, а он — в форме официантки, которая стягивала все его тело и была готова порваться.       — Хватит смеяться! — попросил он.       — Прости, но я не могу. — Заразительный смех наполнил комнату. — Мисс, вам не кажется, что форма немного жмет? — В ответ он скорчил лицо и кинул в нее фартук. — Ооо, бесплатный стриптиз? Я не против. А не покажете свои трусики? — Гермиона не могла остановиться.       — Я готов стоять даже голым, лишь бы ты смеялась как сейчас, — неожиданно сказал он и Гермиона резко успокоилась. Он начал трансфигурировать форму официантки в мужскую повседневную одежду.       Расфокусированный взгляд Гермионы был направлен на него. Она продолжала молчать. Он так заботился о ней. Он всегда заботился, а она не замечала! Забота — она в деталях. Помочь донести кипу бумаг, принести любимый капучино, потому что она не успела перекусить, а их ждет подготовка отчета. Приглушить свет в кабинете, потому что кто-то уже потихоньку засыпал, наколдовать мягкую подушку и доделать отчет в одиночку. Выслушивать бесполезные жалобы и… помогать следить за несостоявшимся парнем.       Забота — она в деталях.       Осознав это, Гермиона вскочила с подоконника и накрыла его губы поцелуем. Немного пошатнувшись от неожиданности, он обнял ее и ответил на поцелуй. Она чувствовала, как он улыбался, от радости, наверное. От того, что он победил страх. Точнее, страх сам бросился на него. Пиджак медленно спускался с ее плеч, галстук был развязан одним движением руки, его футболка валялась где-то на полу, а они медленно двигались в сторону кровати.       Он не спеша расстегивал каждую пуговицу на ее рубашке, чтобы насладиться моментом и одновременно рассмотреть каждую частичку открывающегося тела. Гермиона почувствовала как ткань спадает с плеч, и на ее месте появляются поцелуи. Они не заметили, как добрались до кровати и рухнули прямо на нее. Эта неловкость добавила еще больше нежности в ту атмосферу, которая их сейчас окружала. Гермиона наслаждалась этим моментом, ей было так хорошо. Ей нравилась эта детская робость. Давно она ее не испытывала.       Он долго этого ждал, так долго представлял, что немного даже растерялся от того, что это наконец произошло. То ли от жадности, то ли от сильного желания, он крепко поцеловал ее, обхватив лицо руками. Теперь очередь Гермионы улыбаться. Она обняла его, прижав ближе. Ей так не хотелось отпускать его. Одной рукой он накрыл грудь, а второй начал расстегивать ремень брюк, которые все еще были на ней. Он поменял руки, как только закончил с брюками. Одной он гладил грудь, другая спускалась ниже. Гермиона слегка дернулась, когда его пальцы медленно коснулись ее половых губ. Она посмотрела на его лицо и улыбнулась, поджав губы. Он улыбнулся в ответ.       Он ласкал и целовал ее грудь. Дыхание Гермионы участилось, когда его пальцы начали гладить ее клитор, заставляя выделяться смазку. Она обняла его за шею и потянула к себе, чтобы поцеловать. Ей хотелось целовать его снова и снова, пока их губы не сотрутся. Легкий стон вышел из нее, когда он ввел пальцы внутрь.       Ей казалось, что он слегка растерян или пытается понять насколько правильно все делает. Ей хотелось, чтобы он ускорил темп, но он этого не делал. Ей хотелось, чтобы сейчас он целовал ее шею — снова нет. Неужели они несовместимы в сексуальном плане? Ну уж нет! Просто нужно найти точку соприкосновения.       Гермиона прервала его ласки, грубо расстегнула его джинсы, потянула их вниз вместе с боксерами. Пока он раздевался, она сняла брюки.       — Ничего не бойся, — успокаивала она. — Делай то, что хочется.       — А если тебе не понравится? — робко спросил он.       — Все будет хорошо. — Она улыбнулась, взяла его одной рукой за средний и безымянный палец, поднесла к своему влагалищу и ввела их, сопроводив это еле заметным выдохом. Большим пальцем другой руки, она провела по его губам и поцеловала.       Он начал наращивать темп, его поцелуй стал грубее. Ей это нравилось. Она нежно провела рукой по его возбужденному члену и почувствовала, как парень слегка вздрогнул от неожиданности. Это позабавило. Гермиона провела пальцем по головке, смазывая ее предэякулятом, и начала делать неспешные движения вверх-вниз. Он вытащил пальцы и, уперевшись руками в постель, навис над ней. Гермиона кивнула и издала стон прямо ему в ухо, когда он вошел в нее.       Он двигался медленно, создавая медленное трение ее клитора с его телом. Это… это… это так ее возбуждало. Он словно специально ее задорил. Она изогнулась в спине, обхватила его ногами, чтобы чувствовать это сильнее. Гермиона впилась в него губами. Он немного ускорился. Снова стон.       Он разорвал поцелуй, провел большим пальцем по ее губам и погрузил его в рот. Гермиона медленно посасывала его, моля Мерлина не прекращать этот момент. Ей не было так хорошо ни с кем, кроме него. С ним секс был основан на чувствах, а не на желании. Он начал целовать ее в шею медленно, оставляя мокрый след.       — О… о боже. — Это все, что смогла произнести Гермиона в этот момент.       Если он сейчас положит свою руку ей на горло и…       Точка соприкосновения найдена. Темп ускорился, стон усилился.       Он немного придушил ее и жадно поцеловал, давая понять, что она принадлежит только ему. И она была готова принадлежать хоть всю жизнь, если каждый их секс будет наполнен этой атмосферой.       Если от одного только трения тел ее унесло куда-то в небытие, чего не было с другими, назревает вопрос — трахали ли другие Гермиому с желанием или с чувствами? Скорее первое. Второе она испытала только сейчас.       Она царапала его от приближающегося оргазма. Ее спина выгибалась, но она не могла повернуть голову, потому что его рука на ее горле не позволяла этого. Он просил смотреть на него, но это не получалось. Гермиона была где-то, но не здесь. Он сжимал ее грудь, целовал шею и начал грубо трахать.       Какая шикарная точка соприкосновения! Она никогда не думала, что грубость может содержать в себе такие чувства. На его спине, кажется, не осталось уже свободного от царапин места. Возможно, он даже оглох на одно ухо, но Гермиона кричала не останавливаясь.       — Смотри на меня, — велел он, но все что она могла сделать — это лишь отрицательно покачать головой. Он сильнее сжал горло, будто повторяя свой приказ, и Гермиона открыла глаза.       В его глазах бегали искры, словно в них происходила битва на палочках. Они сверкали, нет, они горели. Он ухмыльнулся и поцеловал ее. Она не отрывала от него взгляда и ему это нравилось. Темп снова ускорился, и рот Гермионы начал хватать воздух. Ей было тяжело держать глаза открытыми, но она старалась. Громкий стон разнесся по комнате, знаменуя лучший в ее половой жизни оргазм. Она смотрела на него тяжело дыша, он улыбался. Он был доволен. Несколько толчков, чувство эякуляции внутри и он поцеловал ее.       Пока Гермиона была в душе, ей успели приготовить небольшой ужин, ведь ей не удалось поесть в клубе. Забота в мелочах. Такого никто для неё не делал. Она поцеловала его в знак благодарности.       — Что дальше? — спросил он.       — Я долго играла по его правилам, пора перевернуть игру.       — Мне всегда нравилось, когда ты нарушала правила.       — А мне всегда нравилось это делать, — ухмыльнулась Гермиона и сделала пару глотков сока. Яблочный — ее любимый.

***

      Ее перевели на удивление быстро. В тот же день. Министр ни минуты не медлил, подписывая прошение.       — Я сам давно думал перевести тебя, — сказал он, заканчивая читать заявление. — Но мое предложение, как бы глупо это не звучало, всегда отклоняли. А сейчас, когда ты сама этого попросила, чужое мнение меня уже не интересует. — Министр довольно улыбнулся и внизу листочка поставил свою подпись.       Гермионе достался стол рядом с Тео Ноттом. Он тоже занимался артефактами, а также их починкой. Порой он обращался за помощью к ней, если ему попадались маггловские заколдованные вещи. Например, видеокассета. Вся пленка была спутана, и пока она не будет правильно накручена на катушки, артефакт не заработает. Самое ужасное, и это дико раздражало Теодора, что подобные артефакты нельзя починить магией. Он копошился с отвертками, ножницами и прочей канцелярией необходимой для работы, с тем или иным заколдованным артефактом.       Кажется, Тео даже с легкостью выдохнул, когда увидел рядом бывшую однокурсницу. Гермиона аккуратно разложила свои вещи, на полке ее уже ждали папки с делами, которые она отправила часом ранее. Хорошо, что теперь не нужно бегать по этажам и злиться от бесконечно прилетающих к ней самолетиков.       — Можешь начать с этой штуки? — спросил Тео и указал на фото с кофемашиной. — Я не знаю как ей пользоваться, возможно она сломана. — Он пожал плечами и чересчур мило улыбнулся. Ей всегда нравилась его улыбка.       Пока она изучала дело с кофемашиной, краем глаза заметила проходящего мимо человека. Шлейф его духов, который знаком каждому, подтвердил, что идет начальник отдела. Он резко остановился, обернулся и сделал несколько шагов назад.       — Грейнджер? — удивленно спросил он. — Что ты тут делаешь?       — Как видите, сэр, — акцентировала она, — работаю.       — Ко мне в кабинет. Быстро.       Драко Люциус Малфой. Аврор первого уровня. Начальник отдела по темным артефактам.       Золотые буквы на металлической табличке показывали важность сидящего за дверью человека. Как без этого? Тем более, что Драко Малфой просто обязан показывать свою важность. Она зашла без стука. Дверь закрылась и в кабинете прозвучало Запирающее заклятие.       — Что ты тут делаешь? — процедил Драко.       — Я же сказала, работаю. Еще раз повторить? — ухмыльнулась Гермиона.       — Как давно?       — Сегодня первый день. Видишь ли, я устала бегать туда-сюда, а министр, как оказалось, давно предлагает меня перевести… — Гермиона села в кресло для гостей, нарочито медленно положила одну ногу на другую, хитрым взглядом посмотрела на Драко и продолжила: — Да вот только его предложение всегда отклоняли.       Он заметно напрягся, заерзал в кресле и достал из ящика бокал, затем виски. Сделал нервный глоток.       — А тут я сама прошу перевода, — продолжала она, насмехаясь. — Министр решил не спрашивать разрешения. Всё-таки, кто ты, а кто он.       — Наш договор. Ты его нарушаешь.       — Договор? — Гермиона изобразила забывчивость. — О, да, договор. — Она поднялась, подошла к столу, уперлась руками и приблизилась к Малфою. — Всегда читай в договоре строчку, написанную мелким шрифтом.       — Ты знаешь, что будет за нарушение условий, — предупредил он.       — Я знаю, что ты этого не сделаешь.       Они убивали друг друга взглядом, только они были разные. Малфой был зол, от того, что его застали врасплох, впервые пошли против него, нарушили условия. Никто не смеет идти против Малфоев. Никто. Взгляд Гермионы наоборот — ликовал. Она наслаждалась моментом. Моментом своего превосходства. Ей правда нравилось нарушать правила, хотя это происходило редко. Но это… это лучшее из ее нарушений.       Малфой поднялся, чтобы их глаза были на одном уровне. Он хотел что-то сказать, но не смог. Просто не смог. Драко схватил Гермиону за подбородок, притянул к себе и крепко поцеловал. Жадно целовал. Метил территорию, которая уже ему не принадлежала. Она ответила на поцелуй, ей хотелось этого. Это было желание — не чувства. Ей очень хотелось оставить напоследок яркое воспоминание о себе.       Гермиона залезла на стол, словно кошка, и на четвереньках доползла до него, а Малфой в этот момент покорно опустился в кресло. Она села перед ним, свесив ноги со стола. Гермиона не торопилась приближаться к Драко, потому что знала, как он любил раздевать ее. Расстегивать юбку, стягивать ее вместе с трусиками, начать медленно расстегивать рубашку, а потом резко разорвать ее, чтобы пуговицы разлетелись по всей комнате. Он любил оттягивать чашечки лифчика и целовать, нет, даже слегка покусывать ее соски. Он любил стягивать лямки, целуя каждую ключицу и аккуратно расстегивать застежку. После чего он наслаждался ее голым телом и притягивал ее к себе.       — Ай. — Гермиона, кажется, поцарапалась о край стола, когда он притянул ее к себе слишком резко. Драко не обратил на это внимания и впился в ее губы.       Он накрутил на кулак ее волосы и грубо оттянул голову. Очередное «ай», на которое он не отреагировал. Драко вонзался в ее шею, словно жаждущий крови вампир. Словно от ее артерии зависела его дальнейшая жизнь. Его грубые поцелуи сменялись нежными и эти эмоциональные прыжки сводили ее с ума, но не так сильно, как сводил с ума он. Гермиона начала медленно двигаться, ощущая его набухший член, Драко ослабил хватку на волосах и позволил поцеловать себя. Теперь ее очередь впиваться в волосы. Она целовала его так страстно, будто в последний раз.       Хотя, это и был последний раз.       Гермиона принялась расстегивать его рубашку. Чаще всего она ее также рвала, но сегодня медлила. Она не старалась запомнить его тело, ей этого не хотелось. Она давала ему возможность сохранить в памяти этот момент. Он запрокинул голову, когда Гермиона пальцем проводила по каждому шраму, когда она просунула руку в его брюки и тронула член. Малфой издал легкий стон, когда ее губы коснулись его шеи, а большой палец погладил головку. Он схватил ее за бедра, когда она немного съехала со стола, чтобы расстегнуть его ремень и молнию на брюках.       Гермиона снова поцеловала его, она положила его руку к себе на грудь, позволяя ему почувствовать ее в последний раз. Наконец, она опустилась перед ним на колени и попутно стянула с него штаны. Малфой смотрел на нее сверху вниз и погрузил ей в рот свой большой палец, который она покорно облизнула. С легким причмокиванием, как он любит, она его выпустила. Его рука лежала у нее на голове, когда Гермиона начала облизывать головку члена. Он пытался насадить ее, толкал рукой, но она сопротивлялась.       Нет, дорогой, не сегодня. Теперь игра по ее правилам. Он тяжело дышал и был слишком напряжен от происходящего. Гермиона прошлась языком по всему члену и услышала довольный стон. Она понимала, что долго возиться не придётся. Драко слишком возбужден, чтобы кончать долго, и тем не менее оттягивала момент. Она медленно вобрала его член в рот и так же медленно начала двигаться вверх-вниз, оставляя за этим его любимые причмокивания. Она ускоряла темп, замедляла его, помогала рукой. Его любимый горловой минет, которому он ее научил. Она сделала все, чтобы он вспоминал это, когда будет трахать других.       Она выпустила член и посмотрела на Малфоя. Его глаза закрыты, голова запрокинута. Одна рука все еще была запутана в ее волосах, а второй он вцепился в ручку кресла.       — Не хочешь закончить сам? — хитро предложила она и в ответ получила кивок. Гермиона медленно поднялась и положила его руки себе на бедра.       Глаза Малфоя раскрылись, его звериный взгляд бегал по всему ее телу, лицу, особенно привлёк рот — Гермиона облизала губы и улыбнулась. Да, мой милый, игра перевернулась.       Он развернул ее и уложил на стол животом. Шире раздвинул ноги и, ничуть не медля, вошел в нее. Гермиона схватилась руками за край стола, цепляясь мертвой хваткой, потому что он с такой силой двигался, что, сорвавшись, они могли бы упасть. Она чувствовала каждый толчок, каждое движение. Малфой схватил её за руки, стянул галстук и крепко связал их за спиной. Он вцепился в ее шею и прижал к столу. Гермиона сдерживала стон, который просился наружу.       — Никто не слышит, — словно прочитав ее мысли, произнёс он. Громкий, будоражащий стон разнесся по кабинету.       Она стонала, кричала, пыталась говорить как ей это нравится, но каждый толчок обрывал ее.       Да, ей нравилось. Именно с ним она полюбила грубый, жесткий секс. Но в нем уже не было чувств, не было той первой робости. Она вспомнила, какое наслаждение она получала до этого. Эти мысли накрыли ее с головой и, нырнув в них, Гермиона закрыла глаза и представила его. Оргазм тут же накрыл ее с тройной силой. Раздался ее последний довольный стон, и тело расслабилось.       Драко кончил почти сразу же. Он поцеловал ее в лопатку и вытащил член. После чего он поцеловал каждую ее ягодицу, на которой, как обычно, останутся синяки. Гермиона поднялась, ее руки были все еще связаны. Он посадил ее на стол и резко раздвинул ноги.       — Стоит признать, адреналин зашкаливает, когда думаешь, что кто-то может догадаться, — признался Драко и прижал ее к себе. Он снова вошел в нее, развязав руки и уложив на спину. — Как хорошо, что есть Запирающие, — продолжал он и закинул ее ноги себе на плечи. — Как хорошо, что у нас есть общие дела, которые мы можем долго обсуждать. — Он поцеловал ее грудь. — Как хорошо, что я могу теперь трахать тебя чаще обычного.       Тут ты ошибаешься, милый.       Гермиона схватила Драко за шею и притянула к себе. Она впилась в его губы, оставляя укусы. Она чувствовала его кровь. Странно, но кровь чистокровных ничуть не отличалась на вкус. Это возбудило обоих. Он просил стонать, требовал делать это громко. Она хотела быстрее, грубее.       Гермиона снова схватилась за край стола, запрокинув руки. Со стола давно разлетелись все бумажки, чернильница опрокинулась и теперь на столе след ее задницы. Игра по ее правилам, поэтому она убрала ноги с его плеч и обхватила бедра.       — Смотри на меня, — просила, нет, велела она. Он послушался.       Гермиона стонала, выгибалась, наслаждалась, но не отрывала от него взгляда. Чувствуя приближение оргазма, она медленно закрыла глаза, открыла и увидела далеко не Драко Малфоя. Она увидела его. Такого горячего, возбужденного, желанного. Ее стон снова окутал кабинет. Снова с тройной силой. Ноги Гермионы обмякли, как и все ее тело. Еле поднявшись, она снова села на столе. Драко поцеловал ее и подал одежду, восстановив рубашку.       — Когда повторим? — довольно спросил он.       — Пожалуй, никогда. — Драко застыл и уставился на нее. — Надеюсь, что она трахается лучше. В любом случае, ты можешь вспоминать этот день.       Гермиона ухмыльнулась и вышла из кабинета, где ее встречал печальный взгляд Тео. Видимо, он так и не понял, как работает кофемашина.