Ставки на любовь

*от лица Арса* Я вылетел из номера, будучи уверенным в том, что девушка все еще находилась в ванной комнате. От недавнего яркого оргазма ноги до сих пор сводило судорогой, а сердце бешено колотилось, так и нарываясь выпрыгнуть из груди. Я с силой нажал на кнопку лифта и шумно выдохнул, теребя в руках паспорт. Черт. Черт. Черт. Миллион мыслей крутились у меня в голове, но как бы я не старался их упорядочить, перед глазами то и дело всплывала обнаженная фигура девушки, заставляя забыть все на свете. Стоило ли мне сразу решить вопрос с номером? Стоило. Стоило ли мне сразу рассказать об этом недоразумении Щербаковой? Однозначно, стоило. Но как бы я себя не оправдывал, мне наконец пришлось осознать и принять этот факт: перспектива жить в одном номере с Дашей была слишком заманчива. И я не стал разбираться с ошибкой вовсе не из-за отсутствия времени и сил после полета. Я сжал пальцами переносицу и закрыл глаза. Я совершил столько дерьма за последние два дня, и хуже всего было то, что я ни капельки об этом не жалел. Мне было страшно даже подумать о том, как себя чувствует Щербакова. Она явно возненавидела меня после моего ухода. Я видел сомнение в ее глазах, когда поток горячей воды продолжал лить на нас сверху. Видел смесь непонимания и смущения, а что еще хуже — тень сожаления. Было очевидно, что студентка успела пожалеть о нашей с ней связи, и эта мысль буквально убивала меня. Из размышлений меня вывел звонок прибывшего лифта. Я нервно зашел в пустую кабину и, нажав на кнопку первого этажа, прислонился к металлической стене. «Я должен это сделать» — как мантру твердил себе в голове я, теребя при этом паспорт. Так будет правильно по отношению к ней. Ты должен был сделать это с самого начала, Попов. Внутренний голос неплохо спелся с моей совестью. Теперь они оба изнуряли меня тяжелыми мыслями и чувством вины. Двери лифта раскрылись, и я уверенным шагом направился к ресепшн. Я на секунду остановился, но чтобы не передумать, тут же позвал парня администратора. Я положил приготовленный паспорт на светлую каменную стойку. — Молодой человек, у нас произошла ошибка в брони, — я буквально процитировал сообщение, которое пришло мне на телефон в день заселения в отель. Парень в бордовой форме обратил на меня внимание. — Что у вас произошло? , — спокойным тоном спросил он, активируя компьютер движением мыши. — Университет забронировал нам номер с двумя комнатами, но нас по ошибке заселили в обычный, с одной кроватью, — подчеркнул я, указывая на главную проблему в этой ситуации. — Подскажите номер комнаты, пожалуйста, — вежливо попросил администратор. — 312-Б, — хрипло ответил я, словно это число жгло мой язык. — Судя по базе, ошибки никакой нет. Вас и… — администратор посмотрел что-то в компьютере, — И Щербакову Дарью Сергеевну изначально заселили в этот номер. Парень поднял на меня глаза. Я нервно выдохнул, осознав, что имею дело с неопытным молодым сотрудником. — Так и есть, — как можно спокойнее ответил я, — Но при бронировании был указан другой номер, двухкомнатный, — сжав челюсти, продолжил объяснять я. Администратор снова уткнулся в монитор и стал что-то печатать на клавиатуре. Спустя минуту он снова обратился ко мне. — Да, все верно. Вижу изменение в базе, — прощебетал он, переводя взгляд с экрана на меня, — В нашей локальной ведомости стоит пометка, что на момент заселения ваш двухкомнатный номер был занят другими постояльцами. — Меня уже уведомили об этом, — сжал кулаки я, начиная срываться на ни в чем невиновного парня, — Но девушка на ресепшн в тот же день сказала, что я могу подойти позже и нас переселят. — Предполагаю, что на тот момент была такая возможность, но сейчас все подобные номера снова заняты. Насколько я вижу, у вас забронирована комната в нашем отеле до пятницы. К сожалению, до этого момента двухкомнатные номера не освободятся, — с наигранной грустью объяснился администратор. Я сжал зубы, чувствуя, как кровь приливает к вискам. Возможно, смена номеров была последним шансом доказать Щербаковой, что это все было вовсе не моей жалкой попыткой затащить ее в постель. Я был обязан показать ей это. — Мне плевать, что у вас написано в базе… — прошипел сквозь зубы я, читая имя на его бейджике, — Артемий. Мы бронировали подобный номер, поэтому делайте, что хотите, но… Договорить я не успел, поскольку заметил краем глаза знакомую фигуру, отчего тут же обернулся. Рядом со мной стояла Щербакова, пристально наблюдающая за нашей с Артемией коммуникацией. Она изогнула бровь, а руки сложила на груди. На лице — ноль эмоций, но по ее сжатым челюстям я мог догадаться, что она недовольна. Ее волосы до сих пор оставались сырыми, и я нервно сглотнул, вспоминая, как наматывал их на кулак 20 минут назад. Еще недавно я готов был разнести к чертям эту стойку вместе с ее безмозглым администратором, но сейчас я мог лишь растерянно смотреть в глаза студентки, которая явно не испытывала ко мне нежных чувств. В ее глазах читались раздражение и злость. — Ничего не хотите мне объяснить? , — выпалила серьезным тоном девушка, словно той ситуации в душе не было вовсе. — Извини, я… — Пойдемте в номер, думаю, нам все-таки надо поговорить, — устало сказала мне Щербакова, отпуская руки. Внутри словно что-то оборвалось. Я все сломал. Все испортил своим порывом, который не в силах был контролировать. Я в последний раз бросил взгляд на администратора-засранца, который сочувственно на меня посмотрел. Скотина. Мы молча подошли к лифту. Никто из нас не проронил ни слова, пока кабина медленно поднималась наверх. Девушка прошла первая, и я шагнул в комнату за ней, закрывая дверь. Щербакова села на кровать, вновь посмотрев на меня, изгибая бровь. Я решил приземлиться на кресло напротив кровати, посчитав его более безопасным вариантом. Мне не хотелось давить на ее и этим сделать еще хуже. Не хотелось еще больше усугублять наши отношения. Я посмотрел девушке в глаза, чувствуя, как внутри что-то защемило. Сжав кулаки, я решил начать наш разговор с самого начала, не дожидаясь вопроса. — Университет забронировал нам двухкомнатный раздельный номер, но он был занят, когда мы приехали. В ответ — тишина. Девушка испытывающее смотрела на меня, и я решил продолжить. — На ресепшен мне сказали, что нужно обратиться с этим вопросом чуть позже, но я не сделал этого, — уверенно признался я, чувствуя покалывание в висках, — Теперь эти номера снова заняты, но я сниму другой или найду гостиницу… — Не стоит, — сдержанно подала голос Щербакова. Я вопросительно посмотрел на нее, думая, что ослышался. Я пробежался глазами по светлой фарфоровой коже, по каштановым волосам, мокрыми прядями спадающим по плечам, по напряженным плечам, и укол совести тут же пронзил где-то между лопаток. — Даш, прости меня, пожалуйста, — искренне сказал я, наплевав, что беспардонно перешел на «ты». — Вам не за что извиняться, — хладнокровным тоном ответила Щербакова, обращаясь ко мне на «Вы». От ее спокойного тона внутри все окаменело. — Нет, есть, — вновь надевая маску равнодушного кретина-преподавателя, сказал я, — Все это произошло по моей вине. И я искренне прошу прощения за свое неподобающее поведение. Этого бы не случилось, если бы я сразу не решил вопрос с номером, — наконец взяв на себя всю ответственность, извинился я. В комнате повисла гробовая тишина, разрываемая лишь ненавязчивым тиканьем часов. Я выдохнул и потер лицо руками. Голова предательски разламывалась на тысячу осколков. Я запустил руку в волосы и замер, когда Даша вновь продолжила говорить. — Я не жалею о том, что было, — еще более холодным голосом проговорила студентка. Ее фраза повисла в воздухе, и я затаил дыхание, подумав, что ослышался. — Что? , — хмурясь, переспросил я, уставившись на серьезное лицо девушки. — Мы оба взрослые люди и глупо взваливать ответственность за произошедшее на кого-то одного, — объяснила она, и груз медленно начал падать с плеч. Может быть девушка и ненавидела меня, но она не обвиняла меня в домогательстве. Это был хороший знак, однако с ее позицией я был согласен лишь частично. — Даш, я твой преподаватель и не должен был в принципе допустить подобного, — включился в спор я, не представляя, куда он может завести. Щербакова прерывисто выдохнула, глядя куда-то в пол. — В любом случае, думаю, что сейчас не самое время искать виноватых и разбираться во всем этом. Что было, то было, — с некой досадой в голосе сказала она. На секунду мне показалось, что девушке больно говорить о произошедшем с таким равнодушием, — Финал гранта уже завтра, поэтому думаю, что нам стоит сосредоточиться на нем. По крайней мере, мне, — добавила она, непроизвольно сводя брови к переносице. От ее равнодушного и спокойного тона к горлу подступил ком. Грудь будто сжали узким обручем, не давая полноценно вдохнуть. — Да, — прохрипел я, с трудом узнав свой голос, — Ты права. Давай пройдемся по твоему завтрашнему докладу. Я встал с кресла и направился к своему рюкзаку, достав оттуда черный матовый макбук. Вернувшись на свое место, я уловил непонимающий и озадаченный взгляд студентки. — Завтра тебе будут задавать много каверзных вопросов, в том числе для того, чтобы проверить твою стрессоустойчивость, — ответил на немой вопрос я, открывая ноутбук и вбивая в поиске название нужного документа. Студентка понимающе кивнула. — А вы знаете, какие примерно вопросы может задать приемная комиссия? , — наконец подала голос Щербакова, доставая кипу бумаг с докладом. — Думаю, да. Обычно в начале они спрашивают что-то легкое из теории, чтобы ты засомневалась, ища подвох. Затем — про цель, применение твоего доклада и его реализацию. Возможно, что в конце они спросят про твое личное мнение к проделанной работе, — пожал плечами я, не отрываясь от экрана ноутбука. Мне было тяжело смотреть на студентку и то, как она внимательно изучает бумаги. В голове до сих пор кинопленкой пролетали недавние воспоминания. Запотевшее стекло. Томно вздымающаяся женская грудь, ее губы вокруг моего…. — Вы можете позадавать мне подобные вопросы? , — деловитым тоном спросила девушка, прерывая ход моих мыслей, который явно был направлен не туда. — А? Да, конечно. Сейчас открою документ, — нервно ответил я, прочищая горло. Соберись, Попов! — Так, давай начнем с терминов. Что ж, Дарья Сергеевна, расскажите нам про теорию игр. Что это такое? , — надел маску строгого члена жюри я. — Вы серьезно? Это же буквально программа 1 курса магистратуры. Комиссия точно не будет спрашивать такой бред, — усмехнулась она, подбирая под себя ноги на кровати и принимая позу «лотоса». — Минус десять баллов за этику, Щербакова, — как можно серьезнее сказал я, пытаясь не рассмеяться, — Как вы разговариваете с членами жюри? Девушка закатила глаза, но я четко увидел тень от улыбки на ее лице. — Хорошо, — выдохнула девушка и, немного расслабившись, уверенно продолжила, не подглядывая при этом в бумаги, — Обычно теорию игр определяют как раздел математики для изучения конфликтных ситуаций. Это означает, что можно выработать оптимальные правила поведения каждой стороны, участвующей в решении конфликта. Однако стоит отметить, что ситуации, описываемые традиционными моделями в виде стратегических игр, в экономической практике не могут в полной мере оказаться адекватными действительности, поскольку реализация модели предполагает многократность повторения действий, предпринимаемых в похожих условиях. Я замер, заслушавшись приятной речью студентки и из-за этого пропустил половину ответа. — Кхм, — прокашлялся я, — Неплохо, а что вы можете сказать по поводу игры? Что она из себя представляет? — Игра — это упрощенная формализованная модель реальной конфликтной ситуации. Математически формализация означает, что выработаны определенные правила действия сторон в процессе игры: варианты действия сторон, исход игры при данном варианте действия и объем информации каждой стороны о поведении всех других сторон. — Верно! , — похвалил студентку я. Ее уверенная речь действительно производила впечатление, и из-за этого мне хотелось еще больше испытать ее. Завалить сложными вопросами и наслаждаться тем, как она с легкостью находит на них ответ, — Ваша работа действительно заслуживает внимания в теоретическом плане, — не снимая маску занудного «жюри» продолжил я, — А что насчет того, чтобы применить ее на практике? — На практике «теория игр» часто применяется при необходимости согласования действий фирм, объединений, министерств и других участников проектов в случаях, когда их интересы не совпадают. В таких ситуациях она позволяет найти лучшее решение для поведения участников, обязанных согласовывать действия при столкновении интересов. — Интересно, но ведь эта наука довольно старая, почему же у вас возник к ней интерес? , — задаю априори неправильный вопрос, невольно наклоняясь в сторону студентки, сидящей на краю кровати. — Не соглашусь с вами, профессор. Ей всего 70 лет, и появилась она благодаря венгерскому математику Джону фон Нейману, — ухмыляясь, приняла мой вызов девушка, тоже склоняясь ближе ко мне. — Ах, да, я наслышан о его книге, которую он издал в конце 20 века, — не скрывая улыбки, продолжил нашу битву я. — Прошу прощения, но не могу вас не поправить, — улыбнулась девушка, которая уже просекла мою стратегию с «неправильными вопросами», — «Теория игр и экономическое поведение» вышла в 1944 году, — подыгрывая мне, уточнила студентка, кривя губы в усмешке. — Прошу прощение за мою неточность, но что же было в этой книге? , — чуть склонил голову на бок я, жаждая ответа Щербаковой. Она точно не изучала подобные вопросы, но я искренне надеялся, что она ответит на них. Меня охватил настоящий азарт. — Авторы проанализировали оптимальные стратегии для игроков в покер, — слегка прищурилась девушка, застав меня своим быстрым и уверенным ответом врасплох, — Впоследствии оказалось, что их идеи применимы и в экономике, и в политологии, и в биологии. В начале 1950-х годов теорию игр развил американский математик Джон Нэш. Он и ввел в науку понятие о ситуации, которую назвали его именем — Равновесие Нэша. — И что же оно из себя представляет? , — не унимался я, чувствуя, как наше дыхание стало прерывистым, а лица были на непозволительно близком расстоянии. — Это набор ходов в игре для двух и более игроков. Они предполагают, что ни один из участников не может увеличить выигрыш, изменив свою стратегию, если другие участники своих стратегий не меняют. Щербакова замолчала, и я невольно посмотрел на ее губы. С трудом переведя взгляд на голубые глаза, я понял, что студентка, продолжая часто дышать, тоже застыла, рассматривая мои уста. Я нервно прочистил горло и откинулся на спинку кресла, максимально отстраняясь от лица девушки. Я сжал челюсти, чувствуя, как предательски учащается пульс. — На первый взгляд может показаться, что из-за человеческого фактора и простой случайности исход конфликта предсказать практически невозможно, — вновь натягивая маску безразличия, возвращаюсь к теме я, — Но это не так. Я заметил, как студентка переменилась в лице. За секунду недоумение в ее глазах сменилось на равнодушие, и я ощутил боль где-то глубоко внутри. — Каждый наш выбор — это выбор доминирующей стратегии, — продолжил объяснять я, — Доминирует та стратегия, которая наиболее выгодна — с учетом того, что другие игроки свое поведение не изменят. Чем более непредсказуемо ваше поведение, тем выше ваши шансы на победу. Девушка кивнула, делая пометку в своих записях. — Ты хорошо подготовилась, — разрывая неловкую паузу, подал голос я, — Уверен, что завтра все пройдет хорошо. Щербакова выдохнула и посмотрела на меня. На ее лице отразилась усталость. Только сейчас я понял, насколько важным был завтрашний день. Не только для нее, но и для меня. Победа в финале гранатового конкурса принесла бы ей неплохую прибыль для покрытия платной учебы в аспирантуре, как она и мечтала, а мне бы это позволило завершить начатое дело и заключить сделку с одной образовательной компанией. — Думаю, на сегодня достаточно повторений. Тебе нужно выспаться перед завтрашним выступлением, — мягко сказал я, удивляясь, насколько трепетным и заботливым может быть мой голос. Девушка послушно встала, параллельно собирая листы бумаги, но вдруг обернулась на меня. — А что мы будем делать с номером? Я нервно выдохнул, по привычке запустив руку в запутанные волосы, которые сейчас больше напоминали гнездо. — Наверное стоит еще раз поговорить с тем администратором, — пожал плечами я, — Если у них найдется свободный номер, то я сниму его за свой счет, — выпалил я, и каждое слово давалось мне с неимоверным трудом. Я не хотел уходить отсюда. Не хотел уходить от нее, но в то же время понимал, что так будет лучше для Щербаковой. Я и без этого доставил ей множество проблем. — А если… — она на секунду замерла, — Если свободных номеров не окажется? — Тогда пойду к своему давнему другу в гости, — хмыкнул я, вспоминая наглую рожу Николая. Черта с два я когда-нибудь переступлю порог его комнаты, но девушке это было знать необязательно. — Я думаю, что это не лучшая идея, — слегка хмурясь, прокомментировала Щербакова, — Осталась всего одна ночь. Эти разбирательства с новым номером того не стоят. К тому же, вам тоже надо выспаться перед завтрашним мероприятием. Со стороны могло показаться, что Даша находит причины для того, чтобы я остался ночевать в номере. И если бы я сегодня не видел ее разочарованного лица, я бы даже поверил в это. Однако правда была не такая уж и радужная. Девушка была воспитанной, милой и чуткой, и от одной мысли об этом меня передернуло — казалось, что я нагло пользуюсь ее добротой. — Ты уверена в этом? , — переспросил я, слыша хрипотцу в собственном голосе. — Да, — спокойно ответила студентка, расправляя кровать. — Тогда я посплю на полу, — тут же отозвался я, медленно собирая свое одеяло и подушку в охапку. Краем глаза я заметил что-то наподобие разочарования на лице девушки, но все же списал это на усталость. В комнате вновь воцарилась колющая тишина. Я разложил свой спальный комплект на полу около кровати, периферийным зрением отмечая, как девушка неловко топчется на месте. Решив оставить ее одну, чтобы она могла спокойно переодеться, я взял необходимые вещи и шагнул в сторону ванной. Закрыв за собой дверь, я облокотился на нее спиной и закрыл глаза. В ванной комнате до сих пор стоял тонкий цветочный аромат геля для душа, и от воспоминаний жар мгновенно прилил к моему лицу. Внизу живота образовался приятный тянущий ком, и я прошипел от легкого удовольствия, для которого сейчас было не самое подходящее время. Чтобы снять нарастающее возбуждение от недавних воспоминаний я умылся холодной водой, но даже та не смогла привести меня в чувства. Неспешно переодевшись в спортивные штаны и черную футболку, чтобы дать девушке больше времени побыть наедине с собой, я в таком же темпе почистил зубы и взглянул на себя в зеркало. В стекле на меня смотрел мужчина с уставшими красными глазами и черными мешками под ними. На лице выступила щетина, а волосы превратились в самый настоящий запутанный колтун. Я провел рукой по щетинистому подбородку. «Черт с тобой, побреюсь завтра» — сказал своему отражению я и выключил кран. Я аккуратно открыл дверь, в случае, если девушка еще находилась на этапе переодевания, но увидев женское тело в пижаме, распластавшееся на большой кровати, внутренне выдохнул. В голову врезался фрагмент воспоминания вчерашнего вечера, когда я бесцеремонно зашел в комнату без стука и застал Щербакову в полотенце. Физиологическая реакция не заставила себя ждать, и я снова почувствовал прилив тепла внизу живота. Прочистив горло, я подошел к своему импровизационному ночлегу и укутался в одеяло. Последнее, что мне сейчас хотелось — пугать девушку своим стояком. Не думаю, что смог бы объяснить ей причину моей реакции. Я краем глаза посмотрел на кровать. Щербакова лежала на животе, перелистывая свои бумаги с докладом. — Переживаешь? , — спустя какое-то время решил спросить я. Это был искренний вопрос. Я волновался за студентку не меньшее ее самой. И вовсе не из-за того, что боялся проигрыша. Завтрашнее мероприятие было важным и довольно стрессовым, поэтому мне нужно было знать, что Щербакова чувствует себя спокойно. — Немного, — тихо ответила она, еле-слышно вздыхая. — Послушай, это твой первый грантовый конкурс. Я понимаю, что в такие моменты сложно справиться с волнением, но… — я осекся. — Но? , — повторила за мной девушка в ожидании ответа. — Но не стоит загонять себя в угол, как бы глупо это ни звучало, — продолжил я, стараясь подобрать подходящие слова. Я не видел лица Щербаковой. Я давно лежал на спине, глядя в потолок, и судя по шуршанию постельного белья, она приняла такую же позу на кровати. — Что вы имеете в виду? , — наконец спросила она, спустя долгую минуту молчания. — Я помню, что ты говорила про выигрыш, когда мы только начали подготовку, — я сглотнул, когда картинки воспоминаний пролетели перед глазами, — Поверь, на тебе не лежит никакая ответственность. Не мучай себя сомнениями. Университет уже выиграл от того, что ты попала в финал. А с деньгами на аспирантуру не думаю, что возникнут проблемы, судя по тому, что ты стала частью Астона, — я ухмыльнулся от этой приятной мысли. Из-за всей этой канители с грантом я и забыл, что теперь официально являюсь ее начальником. Этот факт почему-то согревал меня. — А что насчет вас? , — неуверенно спросила Даша, и я закусил нижнюю губу. Даже после всего того, что произошло с нами за последние два дня, она не переставала волноваться за других людей. За меня. — Не бери в голову, — ответил я равнодушно, насколько это было возможным, — Одним контрактом больше, одним меньше. Эта сделка мало, что поменяет, — слукавил я, пытаясь убедить студентку в незначительности этой победы для меня, — Сосредоточься на себе. Получи новый опыт, но держи в голове, что проигрыш — это не конец света. В таких конкурсах очень много черноты, — добавил я, говоря чистую правду, — Конечно, министерство старается тщательно отбирать состав членов жюри, но иногда все-таки попадаются подставные. — Подставные? , — удивилась девушка. — Подкупные судьи, — немногословно пояснил я, — Кто-то натягивает оценки за деньги, кто-то проталкивает своих студентов, с которыми и писали работу на выступление. Я знал про гранатовые конкурсы многое. Еще во время своего студенчества я понял, что в них мало честности. Несмотря на это, мне удавалось пару раз выигрывать в финале, но в основном — это сплошной подкуп. Сверху послышался нервный вздох. — Я не пытаюсь тебя напугать, — снова начал я, — Просто хочу, чтобы ты знала, с чем мы имеем дело. — Я понимаю, — тихо ответила девушка и еле-слышно зевнула. — У тебя действительно сильный и достойный доклад. Мы сделали все, что могли, поэтому даже если завтра что-то пойдет не по плану, знай, что ты, как никто другой, достойна этой победы. В ответ раздалась лишь давящая тишина. И только через долгие несколько минут послышался тихий ответ: «спасибо вам». Не став больше тревожить сонную студентку, я повернулся на бок, еще больше закрываясь одеялом. Я чувствовал, что со сном этой ночью будет туго, и это вовсе не из-за моего нового спального места. В голове продолжала твориться неразбериха. Мне хотелось упорядочить мысли, найти ответы на свои вопросы, но осложняло все то, что для этого мне нужна была помощь девушки, спящей наверху. Я снова перевернулся на спину и прислушался. На кровати раздавалось спокойное ровное дыхание. Щербакова заснула. Я положил одну руку под голову и вновь уставился в потолок. Внутри поселилось неприятное нервное чувство. Я всегда был человеком правил: всегда устанавливал их и беспрекословно им следовал. Никогда не смешивал работу и личную жизнь. И тем более никогда не заводил романов в стенах университета. Я зажмурился. Будто только сейчас перед глазами пролетели картинками последние пару месяцев. Я ввязался в этот грант со студенткой, которую терпеть не мог. Наше знакомство в покерном клубе уже не предвещало ничего хорошего, однако я представил ее родителям, заставив играть свою фальшивую девушку, а затем и сам подыграл ей перед ее родственниками и тупоголовым бывшем парнем. То, что произошло вчера и сегодня вообще не поддавалось никакому логическому объяснению. Я никогда в своей жизни не крутил романы со студентками, тем более — не спал с ними. Это вне моих же правил, но почему-то именно она каждый раз невольно заставляла меня нарушить все запреты. Эта девушка однозначно оказывала на меня сильное влияние. Меня терзали противоречивые чувства: я ненавидел свою уязвимость перед ней, но каждый раз самовольно срывался, не в силах контролировать свое желание. Было глупо, с мой стороны, отрицать тот факт, что меня тянуло к ней. В противном случае, я бы не сорвался как умалишенный в ту ночь и сегодня в душе. Не будь она моей студенткой, я бы давно сделал ее своей, но здравомыслящая часть моего мозга все же понимала: у этих отношений нет перспектив. Я не уверен, что смогу защитить ее от правил, установленных нашим университетом. Я поступал как эмоциональный кретин и, сам того не осознавая, причинял ей вред. Исключительно из-за моей глупой реакции Федотов узнал про мое отношение к Щербаковой. Я повел себя как сопливый подросток. Не сумел сдержать эмоций, когда Николай начал говорить о ней. Теперь из-за этого ее победа может быть под угрозой, и я точно не прощу себе этого. Мне захотелось застонать от неразрешимости этой гребенной ситуации, но вдруг услышал что-то похожее на всхлипывание. Я прислушался, подумав, что мне это явно привиделось, но звуки повторились. — Прошу, не надо… Тихий женский голос доносился откуда-то сверху. — Папа, нет! , — шепот перешел в нервный крик. Я тут же скинул с себя одеяло и склонился над телом девушки. Ее дыхание было прерывистым и тяжелым, густые волосы разметались по подушке, на лбу выступила испарина, а глаза были зажмурены. Ей снился кошмар, и я почувствовал, как учащается мое собственное дыхание от того, что я не знал, как поступить в этой ситуации. — Не уходи! , — взмолилась она, сжимая одеяло. Я присел на край кровати и положил руку на щеку девушки. Ее кожа пылала под моими пальцами. Из уст Щербаковой снова вырвался стон. — Даша! , — позвал ее я, аккуратно потряхивая за плечо, чтобы разбудить. Девушка не реагировала на мои прикосновения. — Даш, проснись! , — чуть громче сказал я, слыша, как пульсирует кровь в моих висках. Студентка резко открыла глаза и приподнялась на локтях. Я чувствовал как дрожит ее тело, поэтому крепче сжал девичье плечо. Она посмотрела на меня так, словно увидела перед собой привидение. — Это я, все хорошо, — почти прошептал я, боясь напугать девушку. Ее дыхание до сих пор не восстановилось, и Щербакова медленно легла обратно, вытирая тыльной стороной ладони щеку. Только сейчас я заметил блеск слез на ее лице. Девушка закуталась в одеяло и медленно повернулась на бок. Я по-прежнему сидел рядом не в силах сдвинуться с места, но через пару минут, когда удостоверился, что студентку больше ничего не беспокоит, аккуратно встал с кровати. Очень тихо, чтобы не разбудить спящую девушку, я взял свое одеяло, но меня остановил женский голос. — Не уходи, — почти шепотом произнесла девушка, — Пожалуйста. В ее голосе звучало отчаяние и глубокая боль. Я замер, не понимая, новый ли это кошмар или она зовет меня. — Останься со мной, — добавила она, и сомнений не осталось. Я так же аккуратно и тихо лег на кровать, ощущая приятное покалывающее волнение. Девушка лежала на боку, отвернувшись от меня, поэтому я аккуратно обнял ее, ожидая реакции. Вместо слов она лишь поближе придвинулась ко мне, заставляя почувствовать сладкий аромат от еще влажных после душа волос. Я невольно вдохнул запах, зарываясь в густые волосы. Впервые за долгое время я ощутил невероятное спокойствие и умиротворение, словно все так и должно быть. Как будто недостающий элемент пазла, который я так тщательно искал все эти годы, вдруг нашелся и собрал картину воедино. Я чуть крепче обнял девушку, лежащую рядом, чтобы еще раз удостовериться в том, что это реальность, а не сон. В комнате стояла тишина, только спокойное размеренное дыхание студентки говорило о том, что она заснула. Я закрыл глаза. Проблема с отсутствием сна решилась сама собой. Мысли, преследующие меня, наконец сдались и покинули мой мозг. — Спасибо, что остался со мной, — сквозь сон раздалось тихое бормотание. Я оставил легкий невесомый поцелуй на затылке девушки и прошептал, уверенный в том, что Щербакова этого не услышит: «я всегда буду рядом».