С того самого момента прошло уже около месяца.
Ноябрь заставлял ненавидеть своей нестабильностью: пушистые хлопья чистейшего первого снежка радовали, пряча под своей мягкой белоснежной шубкой холодную серую землю и внушая своим видом спокойствие, одаривая каждого (возможно рановато наступившим) предновогодним настроением; в какие-то неожиданные моменты белесое покрывало превращалось в невзрачные серые лужи, грязь и слякоть – осень не оставляла попыток напомнить о себе, стереть с чужих лиц светлые улыбки, снова затмив всю красоту липкими и склизкими слоями грязи (вот тебе и новогонее настроени), – совокупность которых, кстати, ночью успевала замерзнуть, оставляя гололед на каждом малейшем участке вертикальной поверхности – везде, то бишь. От такой прелести, не гадай, у любого положительный настрой и светлое отношение к жизни (пускай и ненадолго) точно пропадут. Колкие морозы также не остались в конце списка. Ледяной ветер, холод, больно щипавшие лицо и руки, просачивались под одежду, лед под ногами, слабо застывшие лужи, готовые треснуть под весом неудачно наступившего на них человека – это как раз то, чего хочется ожидать меньше всего. За это , как одну из причин, многие терпеть не могут осень, особенно последний месяц, последние слякотные дни.***
— Ты ебнутый? — кричит Шепс, когда в него попадает недоснежок из влажного снега, оставивший на его куртке мокрое пятно, перед этим разлетевшись во все стороны. Влад заходится в смехе, наблюдая за тщетными попытками друга оттряхнуть куртку, вода с которой струйками сочилась по ней вниз, капая на темные джинсы, оставляя точно такие же влажные пятна. Он уворачивается от летящего в ответ в свою сторону снежка, равновесие не удерживая и падая в лужу растаявшего снега, однако смеяться не перестает. Череватый не замечает, когда Олег оказывается совсем рядом, ногой пинает близ лежащую горку талого снега, что летит Владу прямо в лицо. Он от этого лицо скривил, закрыв его руками и повернулся на бок, лишь бы снова в личико ничего не прилетело. Вот только Шепс оказывается умнее. Горстку снега в ладони зажимает, оттягивает Череватого капюшон в сторону и бросает ее ему за шиворот. Владислав точно ужаленный с земли на ноги вскакивает, в разные стороны бегать начинает, параллельно причину своих мучений-снег из-под одежды достать пытается, весь свет при этом нецензурными выражениями окидывая. Сейчас уже усмешки сдержать не мог Шепс. Продолжался этот "цирк" ровно до момента, пока вахтерша, насмотревшаяся на них через окно, не вышла на улицу, кардиган накинув сверху легенький. Она парней за капюшоны хватает и к выходу ведет с территории школы, приговаривая: — Ишь, место нашли, где буянить. Мамка-то, небось, по губам отхлещет за выражения такие. Бесстыдники. Олег идет послушно к воротам, женщину не слушая абсолютно и лишь посмеиваясь над другам, что, схваченный нагло, в ее хватке извивался и поскуливал от холода, что уже под рубашкой таить начал в прямом смысле. — Теть Свет, пустите, пустите! Мне эта чепушня мину за шиворот кинула, холодно мне, теть Света! Вы только хуже делаете, из-за вас она только дальше закатывается! Шепса спокойно, все так же за капюшон, за ворота выпроваживают и отпускают только там. Влада же напротив – отпустили сначала, будучи тот еще на территории учебного заведения, под затылок трескают нехило, заставляя чуть ли не вывалиться за ворота. Череватый вскрикивает на это громко, в нескольких сантиметрах остается от того, чтобы носом снег талый вспохать, чудом на ногах удерживаясь, больное место потирает. Олег напополам от смеха сгибается, по ноге себя бить неосознанно начиная. — Ебать, лох! Он от протянутой к нему тотчас руки вахтерши уворачивается, хотя та к нему даже прикасаться не желала. — У-у, дети невоспитанные теперешние! Мат через мат, ни одного годного слова от них не добьешься. Поди мамаша-то уже и знать не знает, что делать с вами ж. До дома как дойдете, рот с хлором напидорьте, чтоб уж до блеска. — Тетя Света, вы не волнуйтесь! Я прослежу, чтобы этот к вам завтра чистенький, ароматненький и сверкающий пришел. — пытается хвалиться Влад, однако получает очередной подзатыльник от Шепса, который после его за капюшон хватает вновь и вниз тянет, надеясь, что тот заткнется. Вот только Череватый рот закрывать не спешит, орать начинает пуще прежнего, мол, "насильник Шепс Олег Георгиевич!", "права личные принижают!", "мучают!", брыкается, да ногами друга пнуть пытается, который его на безопасном от себя расстоянии держать старается, но в итоге все равно под колено получает, отпуская наконец Влада. Вахтерша лишь цыкает недовольно, вздыхает тяжко, да глаза закатывает. Напоследок что-то мямлит непонятное и обратно в здание школы уходит. — Бля, Череватый, чтоб тебя машина сбила, — прыскает Олег, джинсы от снега оттряхивая. — Сначала курта, теперь штаны. Че дальше? — А дальше задницу готовь. А пока Шепс информацию в голове уложить пытается, Влад его ногой под зад бьет. В эту же секунду Череватый убегает, в ногах путается из-за снега, подскальзывается, но останавливаться не думает. — Я пошутил, Олег! Пошутил! — хохочет, запыхавшись, скорость не сбавляя. И тут до Олега не сразу доходит, но когда осознание все же в приходит, он за Владом кидается. — Череватый, тебе пиздец. Они бегут по району не более семи минут, за это время Череватый успевает рюкзак по дороге потерять(который Олегу приходится на себе тащить в следствии), но только не остановиться. Однако... везет же ему на ровном месте оступиться и в лужу неглубокую свалиться. Благо материал куртки не позволил ему окончательно промокнуть даже не смотря на то, что она расстегнута была, вот только... — Блять! Телефон! Он карман быстро расстегивает, гаджет оттуда выуживая. Мокрый, но работает. Владислав вздыхает с облегчением. Олег момента не теряет, рюкзаки в сторону отбрасывает и на друга резко кидается. Садится сверху на него и кулаком замахивается. От неожиданности у Череватого телефон из рук выскальзывает, куда-то в снег отлетает. — Стой! Погоди. — Влад дыхание перевести пытается, хихикая все еще. — Маме моей передай, что я ее люблю. — он подмигивает игриво. — Все, можешь бить. Мама... у Шепса глаза на долю секунды распахиваются во всю, а в горле вдруг ком появляется, который он сглатывает тут же. Не сейчас. Он позже подумает об этом. Кулак резко к лицу друга опускается, в сантиматре замерает. Череватый щурится недолго, а после глаза открывает, на руку смотрит, что рядом с ним застыла. Смеется снова, слегка Олега по груди бьет в шутку. — Дурак... — Шепс лыбу давит, с друга слезает и встать уже думает. Да только не выходит. Череватый за ногу его тянет, заставляя в талый снег упасть. — Да ты больной?! Оба смеются уже не сдерживаясь. Прохожие на эту парочку как на ненормальных смотрят, мимо проходя: один в луже барахтается, второй в снегу валяется, оба хохочут, оба мокрые и оба мерзнут, от холода трясутся, пока живот со смеха содрогается и болеть начинает все сильнее. Точно психи. — А-а, холодно с-сука, — все еще находит силы посмеиваться Череватый, на друга поглядывая. — Ага. Ко мне пошли. Ко мне ближе, — Олег себя осматривает: насквозь вымок, грязный, замерз... — А Санек? — Работает до девяти сегодня. — А, оке.***
Череватый быстро стягивает с себя ботинки, небрежно бросая их на старую тряпку, в след за ними летит куртка, только уже на батарею. Олег вздыхает томно, повторяя его действия. Ставит чужие ботинки ближе к батарее, туда же ставит и свои, вешает куртку сушиться и проходит в квартиру глубже. — Сюда пиздуй, я тебе сейчас шмотки найду. Владислав заходит в олегову комнату, встречаемый одеждой, летящей ему в лицо. Он ловит ее, разглядывает, в руках вертит. — О, кайф. — Ага, я этой футболкой полы мыл, — стебется Олег, махая другу рукой, мол, выйди. — Ну, значит шлейф четкий будет. Череватый выходит из комнаты, мямля "да че я там не видел", по памяти находит ванную, где переодевается, дверь не запирая. Шепса он находит уже на кухне, куда заходит вольяжно, на стуле раскидывается так свободно. Еще бы ноги на стол закинул для полной красоты картины. — Чай замутишь? — Я тебя сейчас кипятком ошпарю. Олег стоит около закипающего чайника, заварку по кружкам раскладывает, после воду из чайника чуть не до краев наливает и кружку ставит перед Череватым. Он в ящике недолго роется, открытую шоколадку вытаскивая оттуда и перед другом кладет, напротив усаживаясь. Тот сладость перед носом крутит, после откидывает ее недовольно от себя и морщась. — Че за параша? Она ж горькая. — Не мои проблемы. Довольствуйся тем, что дают. Он к шоколадке тянется, котрую тут же Влад утаскивает. — Да ты слышь? Отломи хоть. Владислав неохотно отламывает один ряд от почти целой шоколадки и протягивает его Олегу. — Довольствуйся тем, что дают. — передразнивает и смело откусывает кусочек от сладости, не церемонясь. Олег вздыхает, закатывает глаза закрытые и на руку облокачивается, на стол ее поставив. — Слушай, Владос, — он мнется немного очи светлые открывает и на друга смотрит серьезно, — тут дело такое... Влад шоколадку трескает, чаем запивает и Шепса слушает внимательно, не перебивая. Серьезность Олега неподдельна – Влад знает, – значит что-то важное. — Короче, он, ну... Ну нравится мне он! Шепс на столе руки скрещивает, на них ложится и лицо прячет, ногтями стуча по столешнице в дерганном ритме. — Не гадалка. — перед фактом ставит, сладость остатками чая запивает и фантик комкает в руке. — Да, блять, Влад! — он голову резко поднимает, на друга смотрит недовольно, хотя тот не сделал ничего. — Ну, Дима. — А, этот твой. — Влад усмехается, на спинку стула откидывается и ногу на ногу кладет. — Ты же по Насте тек, сам мне говорил. Какой Дима? Череватый подбородок потирает, точно задумался. — Или это типа.. кодовое слово, а? Че, Настя Димой оказалась? — Да не нравилась мне она. Я тебе сказал, чтобы ты от меня отъебался тогда. — Олег руки на груди скрещивает и голову назад закидывает. — Мне не нравился никто. А сейчас, вот, понравился. И... это пиздец, Владос. Как-то резко они эту тему затронули, — у Череватого в голове проносится. Не готов он был к этому разговору. Да и кажется ему, что его просто мозги пудрят. Как-то, что ли, неестественно слова Олега звучат. — Так ты педик что ли? — вдруг доходит до Влада запоздало. — Да ахуеть прям! — он руки вскидывает, тут же на стол их бросая небрежно с громким стуком. — Нет. Просто объектом влечения мужик стал, ниче такого. Так у каждого бывает. — М, да, значит. Ну, что ж, я ахуел, че сказать еще. — Че, шпынять меня будешь сейчас? — Олег себя к насмешкам уже морально готовит, усмехнувшись. Вот только Влад головой машет в отрицании, вздыхая глубоко. — Ну, я рад, че. Владос, че делать? — Какого ответа ты от меня-то ждешь? — он в ответ на это получает взгляд, полный надежды. Это абсурд какой-то. Не так это должно быть. Ну вовсе не так! Это не с ним сейчас происходит. Это не ему друг сейчас о чувствах к какому-то Диме рассказывает. Однако это происходит на самом деле, глупо это отрицать. Хочется сейчас просто лоб открыть и мозг свой в помойку выбросить, а не сидеть и думать, что Олежке посоветовать. У него ведь самого с Леной как-то само все закрутилось, неожиданно. У Олега же ситуация чутка иная. Нет. Совершенно другая. — Ну-у, бля-я. Скажи ему, не? — Он меня не любит. Я ему не нравлюсь даже. Бля, Влад, че делать мне? — Забить. Забить и не унижаться, Олежка. — Не могу. Я пытался. Но, сука, каждый раз, когда я с ним вижусь, мне так стыдно. Он ведь знает о моих чувствах. Знает, что он мне нравится, но... — он кончик языка кусает, пальцы заламывать начинает. — ...но он уже другую любит.***
— Ха~, Дима, ты сегодня слишком... — девушка не без труда поднимается с кровати, садясь позади парня, обняв того за плечи. О да, парня. Своего парня. — Слишком...настойчив. У меня теперь болит все. Матвеев снова в этом месте, снова сидит на этой кровати, снова курит. Сколько сигарет он скурил уже за прошедший месяц? Ему неизвестно, но он точно знает, что не в силах бросить эту привычку. Губить собственное здоворье оказалось гораздо приятнее, чем он думал. Тем более при таких обстоятельствах. Он склонил голову, закрыв лицо руками. Хочется просто исчезнуть, незаметно и тихо, чтобы воспоминаний о нем не осталось никаких. Уж лучше просто испариться, чем...так.***
<<Астрид, милая>>
<<Что такое?>>
<<Я тут понял, знаешь... Давай будем вместе? Я тебя... Ты мне нравишься.>>
***
Это "признание" было его ошибкой, однако другого варианта не было. Нужно было огородить чебя от него. От Олега. При ином исходе он просто сдастся. Пойдет на поводу собственных чувст, не подумает, перестанет мыслить здраво, обожжется и будет жалеть об этом. Как бы Олег не любил его сейчас, в будущем он обязательно одумается и бросит его. Найдет себе милую девушку, которая отдаст ему свою любовь. А о несчастном Диме он и не вспомнит. Об этом думать больно. Но это правда. Мир жесток и ужасно несправедлив по отношению к таким, как Дима. Чжофань мягко кладет свою теплую ладонь на щеку Матвеева, пальцами оглаживает линию его аккуратного подбородка, нежно поворачивает его голову к себе и бережно касается его губ —