Небо на двоих

После выписки из стационара, я убедилась в том, что Арми и врач не врали: в моем телефоне не было новых номеров, детализации звонков не показали никаких не зафиксированных в телефоне вызовов, мои вещи были дома, сложены как прежде в шкаф, а жизнь шла по обычному своему распорядку. Я вернулась в консерваторию, Арми после моего падения был согласен на мое возвращение к работе, лишь бы я была счастлива. С тех событий прошло полгода и теперь на дворе стоял поздний октябрь. В нашей жизни многое изменилось — Арми стал уделять мне больше внимания, мы почти перестали скрываться и мне не нужно было перед каждым выходом вызывать визажиста и парикмахера. Чем проще мы относились к жизни, тем меньше внимания обращало на нас общество, а может быть просто нам стало все равно. Муж стал дарить мне все больше и больше внимания: на выходных мы стали чаще куда-то выбираться — на пляж, в парк, в небольшие поездки в соседние города, а однажды вечером и вовсе устроил маленький романтический концерт с музыкантами и лепестками роз. Арми словно боялся отпустить меня, но его поведение не было похоже на попытку обладания, скорее на страх потерять меня. Изменения в нем я могла объяснить только пережитым шоком, последовавшим после несчастного случая. Арми был тем человеком, который без труда мог завоевать любую девушку только одной улыбкой. Одна вещь омрачала все мои счастливые полгода жизни: меня не отпускал тот парень — Джастин. Он снился мне по ночам, а днем я не могла перестать думать о нем. Блондин появился в моей жизни как наваждение, и я не могла с ним бороться. Я видела Джастина в каждом прохожем, боясь, что это действительно будет он. Эти мысли и чувства сводили с ума. Я любила своего мужа, но этот странный образ не давал мне покоя. Он снился мне каждую ночь, его лучезарная улыбка постоянно преследовала меня в разных местах: в парке, на пляже, в коридорах, в консерватории, даже в нашем с Арми доме. Кажется, не осталось места, куда во сне ко мне не приходил бы Джастин. Наш оркестр собирался на гастроли в Париж. Убедить мужа в необходимости поездки было трудно, но не невозможно. Это путешествие казалось мне отличной возможностью для смены обстановки. Поняв, что переубедить меня нельзя, Арми согласился, только постоянно напоминал о том, что ему придется жить одному несколько недель, а это равносильно каторге. Я понимала, что он будет скучать, также сильно, как и я, но в душе надеялась, что это поездка позволит поставить мне свои мысли и чувства на место, окончательно выкинув из головы приснившийся однажды образ. Солнце встало и будило всех, кто еще не успел проснуться. На часах было шесть часов утра и будильник верещал во всю мощь. Хлопнув его со всей силы в надежде попасть на ненавистную кнопку отключения, я ударила руку о деревянную прикроватную, украшенную резцами тумбочку из темного дерева. Громкий стук, как и мое шипение, не смог остаться незамеченным и Арми потянулся в кровати. Его серо-голубые глаза с нежностью изучали меня. — И тебе доброе утро, милая, — улыбка коснулась его губ. Такой домашний, милый, словно котенок. Мне всегда нравилось, когда он был таким. Именно в эти моменты я понимала — он мой и ничей больше. Только я могу видеть его в такой обстановке, с не уложенными волосами, сонным лицом и в домашней смешной пижаме. Рукой я потянулась к его груди, выводя на ней причудливые узоры и щекоча мужа. — Привет, — легкая игривая улыбка скользнула по моим губам, а глаза заговорчески прищурились. Мне безусловно очень нравилось его дразнить. Арми был невероятно податлив на мои мелкие манипуляции и это не могло мне не нравиться. Чувствовать себя желанной любимым мужчиной, лучшее, что может случиться с девушкой. Ложусь на мужа сверху и тянусь рукой к его волосам, медленно и нежно поглаживая его. Он как сиамский кот расплывается в улыбке — в наших утренних ласках нет ничего пошлого, сексуального или чего-то еще связанного с сексом. Нам просто нравится лежать вместе и чувствовать, что мы не безразличны друг другу. — Уезжаешь уже вечером? — в его голосе были слышные некоторые нотки грусти, но в целом он держался очень бодро. Арми притянул меня ближе и обнял так сильно, что я едва могла дышать. Своими объятиями он показывал мне как сильно ему не хочется меня отпускать. Я знала — ему тяжело, но для меня оркестр стал частью жизни, как и для него кино. — Да, чемоданы уже почти собраны. Выезд поздно вечером. Я попрошу Тревиса отвезти меня в аэропорт, не беспокойся об этом, — не сдерживаясь, я прильнула к красиво очерченным губам и поцеловала мужа. — Нет, — он отстранился и посмотрел на меня взглядом, не терпящим возражений, — я сам отвезу тебя. — Боже мой, Арми, это всего лишь вылет, ничего страшного. В аэропорт ехать поздно, а тебе рано на съемки. Не будет большой беды, если ты останешься дома, — я слегка улыбнулась и поцеловала его в щеку. В последнее время Арманд буквально боялся отпустить меня хотя бы на шаг, и иногда я ощущала себя хрустальной вазой, которую нельзя разбить. — Рози, я сказал, что провожу тебя сам, я так хочу. Разве ты против? — Эм, нет, конечно, мне будет очень приятно, — я слегка была в замешательстве, но возражать не стала, так как настрой был заранее понятен и ругаться с мужем я не хотела, тем более что нам предстояла разлука. — Вот и отлично, — с этими словами он выбрался из моих объятий и из-под одеяла, и направился в сторону ванной комнаты. Оставшись лежать на кровати и лицезреть удаляющуюся фигуру любимого мужчины, я подумала, что я самая счастливая женщина на всем белом Свете, ведь он — красив как Бог и невероятно обаятелен, знаменит и любит только меня. Потянувшись в кровати, я встала и накинула на тело белую рубашку мужа. Арми был очень высокого роста из-за чего его рубашки для меня были словно платья, что несомненно было большим плюсом, ну, за исключением длиннющих рукавов, которые приходилось постоянно закатывать. Спустившись вниз, я обнаружила на столе готовый завтрак и заваренные чай и кофе. Гретта, наша помощница, как обычно учла все наши пожелания, что делало утреннюю трапезу буквально идеальной как на обложке лучших глянцевых журналов. Вообще наша жизнь в последние несколько месяцев была бы похожа на сказку или выдумку, если бы только в мои мысли постоянно не вторгался тот загадочный светловолосый молодой человек. Его глаза не шли из моих мыслей, равно, как и голос, и черты лица. Иногда начинало казаться, что я схожу с ума или схватила биполярное расстройство. Я старалась выкинуть этот образ из головы как заевшую мелодию со старой пластинки, но ничего не выходило. Вся эта ситуация казалась странной и абсурдной. Задумавшись, я не услышала, как по деревянному полу ко мне подошел Арми, его шаги были в этот раз слишком тихими, в некотором роде выверенными. Его руки по-хозяйски устроились на моей талии, а губами он дотронулся до моей шеи, что не могло не волновать меня. Мой муж чертовски сексуален и когда он начинает провоцировать, сил держаться просто нет. Я откидываю голову ему на грудь и смотрю в его голубые глаза снизу вверх из-за разницы в росте. На лице Арми сияет улыбка, она настолько искренняя, что я вижу ее буквально в его глазах, мне кажется, он светится от счастья. Притягивая меня ближе к себе, он целует меня в макушку и тихо шепчет: — Ты только моя, мое сокровище, — его руки смыкаются на моей талии, и я оказываюсь в плену любимого мужчины. Он ведет себя странно, словно мы новобрачные, но я не собираюсь говорить об этом, мне пришлось бы соврать, если бы я сказала, что эта близость мне не по нраву. Не могу представить себе, как буду скучать все две недели по нему и этим утренним прикосновениям, завтракам в постель, прогулкам по берегу, вечерней игре на фортепиано. По вечерам я снова музицировала, а он сидел у рояля и внимательно слушал каждую исполняемую мной мелодию. В музыку я вкладывала всю себя, свои эмоции, переживания. Наше единение было волшебно. Внезапно, Арми кладет руки на мой живот и шепчет мне едва слышно: — Милая, я хочу малыша, — от этих слов у меня перехватывает дыхание. Все разы до этого, когда я заводила разговор о детях, Хаммер говорил, что слишком рано и он еще молод. Что же изменилось с тех пор? Я все чаще стала замечать, что он обращает внимание на детей, умиляется им, но мне казалось, будто Арми просто так развлекается или шутит. Прежде такие разговоры лишь приводили к нашим ссорам, и я не хотела повторения. — Ты сейчас серьезно? — мой тон выражает все подозрение, закравшееся во мне. На секунду я даже подумала, что он просто решил так подшутить надо мной. Это было бы слишком больно; последние полтора года мне отчаянно хотелось стать мамой. Я гляжу в его глаза и вижу всю серьезность сказанных слов — это не было шуткой. Арманд смотрит на меня и в ответ лишь утвердительно произносит: — Я серьезно, очень серьезно, милая. Когда ты упала, мне казалось, что мир вокруг рухнул и его больше ничто не сможет сделать прежним. Я боялся, что потеряю тебя, потеряю то, что было, между нами. А после, когда ты отправила меня домой, — он запнулся, глядя на меня, словно ожидая разрешения на продолжение. Я внимательно слушала рассказ и отчетливо понимала, что события того дня изменили его восприятие нашей семьи навсегда, Арманд осознал ее ценность. Мне не мог не льстить тот факт, что мой муж, оказавшись в ситуации, когда он мог меня потерять, отчаянно желал, чтобы все стало снова хорошо и задумался о детях. Это без сомнения порадовало меня. Кивнув ему головой, я показала, что готова слушать дальше, и он продолжил: — Я вернулся сюда, в наш дом, — он переплел наши пальцы в замок, — в совершенно пустой наш дом, и понял, что он совсем не тот без тебя. Здесь пусто, словно безжизненно. В этот момент я подумал, что если бы у нас был малыш, то дома звучал бы детский смех, была бы гора игрушек, пусть еще каких-то других детских штук, но у меня была бы маленькая часть нас с тобой. Неважно что будет дальше, мне просто хочется, чтобы после нас и нашей любви остался человек, в котором мы будем продолжать жить. Глубина его мыслей поразила меня. Было неожиданно услышать все это от моего мужа. Арманд не славился своей сентиментальностью, пусть она и была временами ему свойственна. Со всех экранов и обложек журналов на нас глядел уверенный в себе и точно знающий, чего он желает, голливудский актер с идеальной внешностью, но ни один из этих снимков или видео не могли раскрыть его истинных страхов, желаний и настроений. Он был идеальным, но не во всем и не всегда, как и любой другой обычный человек. Арми только что сказал, что хотел бы ребенка и это лучшее признание в любви, которое могла бы получить женщина. — Мне казалось, что ты никогда не скажешь мне этого, — я смущенно гляжу на наши переплетенные руки, поднимаю их к губам и медленно целую костяшки пальцев мужа. Такой жест нежной истомой отдается где-то снизу, во мне начинает нарастать желание, но времени почти нет — нужно собираться на самолет, и я вынужденно отпускаю руку Арманда, а с его губ слетает легкий вздох разочарования. — Обещай, что ты подумаешь над моими словами, — он испытующе смотрит и у меня перехватывает дух. — Конечно подумаю, милый, — оставляю легкий поцелуй на его щеке, и вынужденно продолжаю, — Арми, мне пора собираться, времени в обрез и нужно уложить все в чемоданы. Мы быстро завтракаем молча, в безмолвной комнате лишь приглушенно играет классическая музыка, выбранная Армандом — выбор как обычно идеален, это Фредерик Шопен. После завтрака муж впервые за все годы нашего знакомства помогает мне паковать чемоданы, правда иногда и некоторые вещи из них выбрасывает, но это совершенно не страшно. По его мнению, они слишком откровенны, впрочем, мне они тоже не нравились. Их выбрала моя стилист специально для поездки в столицу моды. Я рада провести с Арми побольше времени перед отлетом. Во мне растет предчувствие чего-то удивительного, непостижимого и волнующего, наверное, это все из-за моего первого концерта в составе оркестра. Нетерпение охватывает меня с ног до головы, и я не могу дождаться прибытия в Париж! Только подумать — Париж! Самый романтичный город, самое лучшее место для признания в любви, влюбленности и вообще всего, что связано с любовью, кофе и круассанами. Мне не верится, что в скором времени я окажусь там. Просто невероятно! Арми закрывает мой чемодан и мы, уставшие, ложимся на кровать: еще никогда сборы чемоданов не были такими веселыми — мы смеялись, игрались, кидались друг в друга вещами и, о, Боже, он щекотал меня, а я визжала словно маленький ребенок. Было чудесно снова почувствовать себя юными и быть совершенно беззаботными. Тяжело дыша, мы счастливо смотрим друг на друга, пытаясь насытиться перед предстоящей разлукой. Муж медленно и аккуратно убирает мои растрепавшиеся волосы и гладит меня по щеке. Мне не хочется, чтобы все это прекращалось. Его нежный взгляд пробуждает во мне чувства, которые я испытывала, будучи совсем маленькой неопытной девочкой, влюбившейся тогда впервые, мне словно снова семнадцать, а он такой взрослый, опытный, красивый, недостижимый словно Бог, сошедший с древнегреческого Олимпа. Тогда он был для меня всем, я просыпалась и засыпала с его именем на губах, словно молилась о том, чтобы он пришел ко мне снова. Он был недостижимой мечтой, которая внезапно стала явью. — О чем думаешь? — его тихий голос заставляет меня вздрогнуть от неожиданности и вернуться в реальность, где все мечты воплотились в жизнь. Он гладит меня по волосам, и улыбка не покидает его лица. Все-таки он идеален, вот мерзавец — смеюсь сама про себя и улыбаюсь в ответ. — О нас, о тебе, — дотрагиваюсь до его майки и вывожу на ней неприхотливые узоры. Мое дыхание понемногу сбивается от захлестывающих эмоций. Наша близость кружит мне голову, будто мне снова нет и двадцати. Легкий бриз резко врывается в комнату сквозь открытую створку балконной двери и легкие шторы накрывают нас с головой, словно вуалью. Романтично. Он хватает меня и притягивает ближе, оказавшись сверху требовательно впивается в мои губы, и я не могу не ответить на его поцелуй. Моя голова кружится, а его руки блуждают по моему телу, распаляя во мне жар и желание. Я не могу и не хочу сопротивляться. Немного отстранившись, он, прерывисто дыша, спрашивает: — Что же ты думаешь? — в красивых голубых глазах играет любопытство, Арми глядит на меня с прищуром. — О том, что не увижу тебя в ближайшие полмесяца, — я дотрагиваюсь до его торса и веду руками выше, — не смогу до тебя дотронуться, — веду руку еще выше, прямо к груди, — не смогу чувствовать тебя, — прикладываю палец к его губам и очерчиваю их линию, — не смогу поцеловать тебя и еще много чего, — его губы целуют мою руку и он шепчет в ответ: — Так давай же сделаем все это прежде, чем ты начнешь по мне скучать, — его требовательный поцелуй сводит меня с ума, и я не хочу сопротивляться, лишь раскрываю объятия и принимаю его полностью. Мы лежим на смятых простынях, обнимаясь, и не можем расстаться, как подростки. Смотрим друг на друга непрерывно, сбитое дыхание звучит настолько громко, что его слышно в любой точке нашей большой спальни. — Я люблю тебя, — неожиданно шепчет он, глядя на меня совершенно серьезно и я не понимаю, что случилось, ведь такие признания для него не свойственны. Легкое пение птиц доносится с балкона нашей комнаты, будто природа слилась воедино с романтическим порывом моего мужа и поет нам серенаду. — Милый, что-то произошло? — в моем голосе слышно беспокойство. Я не привыкла к таким словам. Я не раз уже говорила — Арманд человек действия, а не слова. — Нет, — он совершенно спокоен, — просто хочу, чтобы ты помнила об этом всю поездку и скучала по мне, — его лицо озаряет улыбка и он снова оказывается сверху, — ты всегда будешь шептать только мое имя, — он целует меня в висок и удаляется в нашу ванную комнату. Такое поведение Арми удивило меня, но скорее всего оно вызвано предстоящей разлукой. Несколько недель назад Арманд сказал мне, что, когда я была без сознания, все время повторяла имя «Джастин». Его, конечно же, интересовало кто это. Пришлось сказать, что я не знаю, хотя я действительно не знаю кто он. Это какой-то образ, пришедший ко мне во сне словно наваждение и не покидающий меня ни на секунду, хотя, еще полчаса назад я и не думала о нем, только о моем прекрасном муже. Арми будто все время соревновался с несуществующим соперником и это не могло не забавлять меня. Прощаясь с Арми в зале аэровокзала, я даже представить себе не могла что случится буквально через несколько часов. Некоторые события невозможно предсказать или предугадать, но принимая решения, мы должны взвешивать все за и против, принимать последствия, которые они повлекут и помнить, что от некоторых решений зависят жизни других людей. Мы с Армандом никак не могли расстаться и, ожидавшая меня группа музыкантов уже начинала беспокойно постукивать туфлями по натертым до блеска полам аэропорта. К нам подошла дирижер и укоризненно обратилась к моему мужу: — Мистер Хаммер, я все понимаю, но Розамунд должна идти. Обещаю, я верну ее Вам в целости и сохранности через две недели, — мы слегка отстранились друг от друга, но Арми никак не хотел отпускать моих рук. — Да, конечно, миссис Фрейтон, я знаю, Рози должна идти, — он выпустил мою руку и улыбнулся мне на прощание. В серо-голубых глазах отражалась грусть разлуки, его взгляд был полон печали. — Я позвоню, когда мы приземлимся в Париже! — машу рукой, как в сопливом голливудском фильме, а он оборачивается и кричит в ответ: — Я буду ждать! — и посылает мне воздушный поцелуй. Его улыбка сияет ярче всех звезд на небе, кажется, она могла бы осветить всю планету, и я улыбаюсь ему в ответ. Миссис Фрейтон укоризненно смотрит на меня и с возмущением подхватывает мой чемодан, указывая на стойки регистрации. Да уж, прощание затянулось. POV автор В аэропорту в середине октября, как обычно, полным-полно народа. Все летят в отпуск или к родственникам, но нельзя исключать и тех, кто летит в командировки по работе. По широкому коридору здания аэровокзала спешит экипаж, выполняющий ночной рейс из Лос-Анджелеса в Париж. Экипаж похож на тот, который показывают в рекламе авиакомпаний: идеальная форма, прекрасные фигуры, красивые девушки и не менее привлекательные молодые люди. Во главе совсем молодой, но опытный капитан воздушного судна — молодой блондин лет двадцати пяти- двадцати восьми, второй пилот — мужчина, выглядящий старше и пять бортпроводниц, будто сошедших с афиш — высоких, темноволосых, с красной помадой, идеально уложенными пучками и шейными шарфиками. Стук их чемоданов разносится по коридору, привлекая к себе внимания пассажиров, ожидающих приглашения на посадку. Рукава кителя капитана воздушного судна украшают три золотых полоски, расположенные на темно-синей плотной ткани. Они выглядят магнетически, сочетаясь с цветом костюма и вызывают восторг, при одном взгляде на молодого мужчину: статный, подтянутый, стильный и красивый. Ему не привыкать — стоит появиться на улице и девушки будут сворачивать шеи ему в след, потерявшись в его карамельных глазах. Он не Дон Жуан, но женское внимание однозначно ему льстит. Не так давно он увидел девушку во сне и никак не может ее забыть. Блондина тяготит эта мечта — ему бы хотелось встретиться с этим совершенством, похитившим его ночной покой. — Мистер Бибер, — к капитану воздушного судна обращается одна из бортпроводниц, — проходите вперед, пожалуйста, — молодой мужчина вернулся из своих мыслей к происходящему и, раскрыв паспорт, двинулся вперед, на паспортный контроль. Экипаж всегда проходит первым к самолету, опережая пассажиров примерно на полчаса. Чаще всего к этому моменту очередь из желающих попасть среди первых в салон воздушного судна уже стоит у выхода на посадку. Так было и в этот раз, а среди желающих поскорее разместиться в кресле воздушного лайнера были и участники оркестра. Несмотря на то, что Рози летела вместе со всеми в одном самолете, Арми настоял на покупке билета в бизнес-класс, так как полет занимает почти одиннадцать часов. Он не мог допустить, чтобы его жена испытывала неудобства при столь длительном перелете. Рози пришлось согласиться, чтобы не обидеть мужа, да и лететь в бизнесе, конечно, было комфортнее. Она стояла в очереди для пассажиров первого класса, когда представители экипажа прошли мимо. Их взгляды на несколько секунд пересеклись, и они не поверили увиденному — капитан воздушного судна впервые за эти несколько месяцев увидел девушку из своего сна, а она того, кто не покидал ее разум после падения. Мимолетное соприкосновение взглядами не могло остаться незамеченным обеими сторонами. Молодой капитан не подал виду, что что-то нарушило его душевный покой, в то время как Розамунд выглядела так, словно столкнулась с приведением. Ее начала пробивать мелкая дрожь и она все больше пыталась убедить себя в том, что все это ей просто померещилось. Девушка постаралась взять себя в руки, чтобы не привлекать лишнее внимание коллег и про себя подумала, что скорее всего, ей снова просто показалось, как уже бывало до этого. Натянув улыбку и маску беспристрастности, Розамунд, стала ожидать объявления посадки. Блондин вошел в кабину пилотов и захлопнул дверь внутрь, напарник решил прогуляться по салону и это произошло как никогда кстати. Обычно Джастин настаивал на совместной приемке самолета и проверке оборудования, но сегодня ему хотелось побыть одному. Только сейчас, оставшись в одиночестве, он мог признаться самому себе, что только что увидел ту самую девушку из сна. Она стояла в очереди на посадку на его рейс, та самая девушка, мысли о которой ему не давали покоя, она не привиделась ему впервые за все эти месяцы, она была реальна и ожидала посадки на его рейс. Все это было похоже на сумасшествие или чей-то злой замысел: он был одержим этой девушкой, искал ее в каждой встречной и вот так просто она оказалась рядом? Его жизнь в последние месяцы очень сильно изменилась — после окончания обучения и практики в американской «Дельта», молодой и амбициозный парень хотел стать капитаном воздушного судна, он упорно трудился для этого, повышал дополнительно квалификацию. Все это давалось ему с трудом, но путь к мечте не бывает простым, не так ли? Бибер был упорен и настроен на результат, но «Дельта» отказала в повышении. Как сказал амбициозному мужчине его куратор: — Мне плевать насколько ты хорош. Прежде, чем ты станешь КВС, тебе придется полжизни провести в роли второго. Не думай, что ты лучший. А даже если и так, то что с того? Джастина такой подход не устроил, он стал искать работу в другой компании, и удача улыбнулась — Эйр Франс срочно искали для своего экипажа КВС. Срочность была вызвана внезапным увольнением предыдущего капитана по состоянию здоровья. Молодого претендента пригласили для прохождения тестов, неожиданно для всех он прошел все с первого раза, даже симулятор сложных посадок и взлетов, а также нештатных ситуаций на эшелоне. Руководство было в замешательстве — совсем юный возраст никак не совпадал с невероятными по глубине знаниями и умениями, а также и часами налета. Авиакомпания приняла решение взять Джастина на работу и не прогадала: уже больше года он был капитаном воздушного судна и всегда работал четко и слажено. Его умения были великолепными не только в авиации, но и в сфере коммуникации с людьми. Блондин легко мог легко найти общий язык с любым экипажем и, даже в сложных ситуациях с пассажирами он мог помочь, если бортпроводникам не удавалось решить ситуацию миром. Работа во французской авиакомпании требовала переезда в Париж и теперь, Бибер покинул Лос-Анджелес, обзавелся небольшой французской квартиркой в одном из спальных центров Парижа с милым французским балкончиком и видом на улицу. Он не шиковал, но жил в достатке, однако личная жизнь никак не складывалась и вот, полгода назад во сне к молодому человеку явилась настоящая мечта — неповторимая девушка — пианистка. Он искал ее повсюду днем и ночью, но до сегодняшнего дня найти ее не удавалось и вот, сейчас он стоит в кабине самолета перед вылетом в Париж и едва может дышать. Эта девушка — совершенство. Одного короткого взгляда хватило чтобы понять: он хотел бы провести с ней всю свою жизнь. У девушки были короткие волосы — что-то по типу каре, зеленые глаза, пухлые щечки — внешность магнетическая, но не модельная. Она притягивала к себя взгляд и манила как небесный ангел. «Как подойти к ней»? «Как завести разговор»? «Может быть у нее есть пара»? — эти мысли блуждали в голове молодого пилота. Вообще-то это не было свойственно для его профессии, он должен был думать о предстоящем полете и проверять системы, но едва ли эти проверки волновали его голову хоть немного в этот момент. Кровь вскипала от волнения, и все мысли были заняты лишь способом завести хотя бы примитивный разговор с пассажиркой первого класса. В кабину вернулся второй пилот — сегодня это был Малькольм Эвидсон. Он был неплохим малым, но иногда через чур приставучим и надоедливым. Мэл, как его звали коллеги, был мужчиной в возрасте тридцати пяти лет, обладал весьма примитивной внешностью и таким же интеллектом. Он часто весь полет болтал о бортпроводницах, которым выпала нелегкая доля выполнять рейс с ним, и о том, как затащить в постель очередную новенькую девицу. В общем-то Малькольм совсем недавно стал пилотом, не испытывал большой любви к небу, а поздние и ранние рейсы вызывали у него раздражительность словно кофе у больного, который мучается проблемами с желудком. Солнце уже почти село за горизонт, и лишь тонкая оранжевая полоска еще маячила на небосклоне. — Эй, Бибер, готов к полету? Сегодня снова в ночь, но зато с завтрашнего дня в отпуск! Ты же тоже отпускник? — Эвидсон дружески толкнул блондина плечом и подмигнул ему с видом всезнайки и заговорщика. Джастин не очень любил совместные рейсы с этим напарником, но сейчас болтовня помогала ему выкинуть хоть на пару минут навязчивые мысли о незнакомке из головы. -Да, да, готов. Вроде бы все стандартно, аппаратуру проверил. Отпуск? Эм, да, но я взял всего пару дней, хочу отоспаться, а потом снова в небо, — Малькольм внимательно осмотрел своего коллегу и пришел к выводу, что он сегодня какой-то странный. — Ты видел каких стюардесс нам сегодня поставили? Ух, они как мед, только слаще! — Попридержи коней, Эвидсон, — Джастин стал серьезнее, — они все замужем, — для Джастина замужняя девушка была неприступной крепостью, лезть в сложившуюся семью он считал низким и подлым. Молодой человек всегда думал о том, что не хотел бы быть мужем, чью жену соблазнил какой-то мало принципиальный мужчина. Соблазнять замужнюю женщину — низко и подло. У мужчины должна быть гордость. — Ну и что? — напарник отмахнулся от него как от назойливой мухи, — Кто их замуж то зовет? Да и помни, запретный плод сладок, — он похлопал недоумевающего Джастина по плечу и вернулся в салон самолета. Джастин лишь покачал головой и сел в кресло. На самом деле он тоже сейчас мог выйти в салон и демонстративно прошагать по нему, делая вид, что поход в хвост самолета для него и всех пассажиров просто жизненно необходим. Такое дефиле позволило бы увидеть эту девушку вновь, но что он ей скажет? Дурацкая ситуация! С другой стороны, все девушки в восторге от пилотов — это же чертовски романтично и горячо, он мог бы посмотреть на ее реакцию. Все эти мысли, как и буря неизведанных эмоций кипели в этом молодом человеке. Он не знал, как поступить, но твердо решил — эта девушка судьба всей его жизни. Розамунд вместе с другими пассажирами первого класса уже расположилась в кресле самолета и ожидала пока закончится посадка на рейс. Внезапная встреча породила в ней странные чувства, ей хотелось увидеть этого пилота снова. От внезапно охватившего ее волнения девушка крутила в руках бутылку с водой, предусмотрительно купленную в небольшом кафе у выхода на посадку. Последние лучи заката заревом растекались по салону и попали на ее обручальное кольцо, от среднего размера драгоценного камня радугой разлились красивые цвета, создавалось ощущение будто он горел на свету. Раньше, когда она смотрела на него, всегда говорила, что также от любви к Арманду горит ее сердце, а потом, шутя добавляла: как бы оно и вовсе не сгорело. В этот момент, глядя на камень, она понимала, что мысли ее и чувства порочны, что ее дома ждет муж, с которым они только что говорили о малыше, что она любит только его, но любопытство, разожженное коматозным сном не давало покоя. Рози не выдумала его, он не просто плод ее больного воображения. Что, если они предназначены друг для друга? Что, если? Через громкоговоритель старшая бортпроводница вызывает в хвостовую часть самолета капитана, там требуется какая-то помощь. Джастин, сидя в кресле не верит своим ушам: он столько думал о том, нужно или не нужно идти и под каким предлогом, но ситуация сама дарует ему этот шанс. Он встает, поправляет костюм и ровными уверенными шагами покидает кабину, продвигаясь внутрь салона. Его взгляд задерживается на девушке в третьем ряду, сидящей у прохода — это она, прекрасна словно ангел, сошедший с небес: ее зеленые глаза смотрят на него с интересом, разглядывая с ног до головы, немного завитые короткие волосы прикрывают пухлые щечки, а румянец на щеках выдает смущение. Она похожа на ребенка, на маленькую девочку, которую хочется обнять и никогда не отпускать из своих объятий. Размышляя о пассажирке, капитан воздушного судна не увидел торчащую из-под кресла сумку, зацепился ногой за ее ремень и растянулся посреди прохода, прямо у ног девушки. — Извините, Вы в порядке? — молодой человек поднимает взгляд и видит, как этот ангел смотрит на него большими зелеными глазами, полными беспокойства, ведь это ее сумка послужила причиной падения молодого пилота. — Я, эм, да, — Бибер собирается с мыслями несмотря на то, что сделать это крайне сложно в такой ситуации, и отвечает ей: — Все в порядке, не волнуйтесь, — теперь он уже стоит перед ней в полный рост и может рассмотреть девушку куда детальнее, чем там у выхода и в проходе. — Извините, я уберу сумку, не думала, что так все выйдет, — Джастину абсолютно все равно, что она болтает — ее голос завораживает также как и внешность, а возможность стоять рядом дурманит голову. Внезапно он выходит из своих мыслей и понимает, что темноволосый ангел обращается к нему: — Еще раз извините, мистер, — она запнулась, но вскоре увидела бейдж с фамилией и продолжила: — Бибер, мне очень неловко, что так вышло. Он ободряюще улыбнулся ей в ответ и, осмелившись, дотронулся до ее руки, ответив: — Для тебя просто Джастин, — подмигнув, он проследовал в хвостовую часть самолета, где его ожидали коллеги. К удивлению самого молодого человека, такая нелепая ситуация с падением помогла завязать разговор и теперь, отчасти, девушка его должница, ведь падение капитана воздушного судна не часто можно устроить. Рози смотрела ему в след и щеки ее пылали от стыда и смущения. Ей казалось, что весь самолет наблюдал за этой маленькой мизансценой, но это было совсем не так: пассажиры были заняты своими делами, даже ее коллегам не было никакого дела до того, что только произошло между миссис Хаммер и молодым пилотом. Розамунд корила себя за такое фамильярное поведение, но не могла ничего поделать — статный блондин манил ее. Кольцо на пальце вновь вспыхнуло, освещенное лучами заката, словно напоминая ей об обязательствах, но девушка поспешила закрыть его ладонью. Перед посадкой одна из бортпроводниц передала Рози записку, написанную мужским неаккуратным почерком: «Может быть выпьем кофе?» — гласила надпись. Прочитав записку, она улыбнулась и быстро написала ответ: «Согласна». Передав бортпроводнице послание, Рози про себя подумала, что у Арми куда более аккуратный и красивый почерк. Путешествие в Париж обещало быть интересным.