***
День рождения Джисона не задался еще со вчерашнего дня. Ссора в группе не хило так вдарила по нему, он всегда воспринимал чужие чувства и скандалы близко к сердцу. Вроде как Чан сказал, что сумел урегулировать ситуацию, и их план по примирению все еще остается в силе, но после вчерашнего перформенса он ни в чем не уверен. — Чего же мой Хани такой грустный? — Минхо чмокает младшего в макушку, когда находит того в столовой. Сегодня они не виделись с утра, но порог скромной джисоновой общажной комнаты уже с шести утра украшал красивый букет из ромашек и нескольких пачек любимых мармеладок. Причем самые невкусные, исключительно желтые и оранжевые мармеладки (по мнению самого Джисона) из пачки всегда ел только Минхо, не трогая так горячо любимые младшим красные, — Это из-за вашей вчерашней перепалки? — Угу, — тихо мычит Хан, расслабляясь под умелыми руками старшего, что полезли нежно массировать плечи и шею. Он запрокидывает голову назад, макушкой упираясь в живот Минхо, — Спасибо за цветы и мармеладки, но я их еще не открывал. Минхо хмыкает: — Я знал. — Хей, Джисон, с Днем рождения тебя, — Феликс, что с умилением наблюдал за этой картиной, все же решается подойти и нарушить идиллию в этом маленьком мире. Он и не знал, что совсем недавно его новые друзья очень сильно поссорились. — Ну Ликси, я же просил без подарков… — хнычет Хан, глубоко в душе радуюясь чужому вниманию. Джисон кажется и вовремя на какое-то время забывает о всех проблемах, когда видит в руках Феликса маленький праздничный пакетик. Он обязательно тоже что-нибудь купит завтра.***
Сынмин себя ненавидит. Разреветься перед группой, да, они почти как семья, но даже перед матерью он нюни не распускал. Такой стыд. Он поддался мольбам Чана, который настаивал, что ему следует пойти к Феликсу, и Джисона бы следует тоже поздравить. Теперь он жалел об этом, о том, что через силу решился прийти. Сидя в доме Минхо, что любезно согласился предоставить им место для пьянки, Сынмин трясся, будто его кинули в стиралку и поставили на отжим. Проревевшись вдоволь этой ночью он отрубился, так и не понял, возвращался ли вообще Чонин сегодня. Конечно, своего младшенького Чан скорее всего позвал к себе, и Сынмин, наверно, благодарен за это. Удивительно, но даже такая бесячая физиономия Хенджина не вызывала никаких чувств. Он как-то больно мирно сидел в компании Феликса и Джисона, почти не обращая внимания на Сынмина, все остальные успели напиться, а Чанбин как-будто бы пришел уже подшофе. Сынмину страшно хотелось либо выпить весь алкоголь в этом доме, либо сбежать, сам он грустно сидел в уголочке дивана, чуть отодвинувшись ото всех. Чонин все это время на него странно косился, так и не решившись подойти и поговорить, да и сам Сынмин не горел этим желанием. — Я не помешаю? — за грохотом колонок никто и не услышал, как в доме оказался еще один человек. Именно ЕЕ Сынмин не ожидал увидеть здесь никаким образом. Хватило же ума Хенджину притащить свою девушку на день рождения, хотя может это она сама захотела? Феликс немного смутился ее появлению, но все равно широко улыбнулся на ее поздравления, которые растворились в гуле музыки. В его глазах читались немые извинения Хенджину. От нее нельзя было оторвать и глаза. С того печального разговора у магазинчика он не перестал на нее поглядывать, но что-то внутри определенно надломилось. Сынмин не из тех, кто соблазняет чужих девушек, но в моменте так хотелось нагадить Хенджину на его огромное эго, подойти и наконец с ней поговорить, но подобные мысли подозрительно быстро улетучивались, стоило вспомнить о фестивале или учебе. Как-то уж слишком много сил он тратил на попытки не утонуть в своих мыслях и проблемах, что ни на что другое морального духа не хватало. Хенджин сидел в ауте. Он конечно лично пригласил ее сюда, но после их недавней ссоры и очень хлипкого примирения из разряда “давай просто забудем” никак не думал, что она все таки придет. Нарядиться она конечно постаралась, язык не повернется к чему-то придраться. Раздражение медленно скапливалось где-то в горле, приглушая другие эмоции, за одним бокалом последовал следующий, и так без разбора и конца. Джисон переключил свое внимание на Минхо, и они что-то тихо мурлыкали друг другу на другом конце дивана. Сколько бы Сынмин не смотрел на Хенджина, он никак не мог найти изъянов в их отношениях, конечно он не идеализирует ее, но как же она прекрасна! Вот даже вроде улыбается Сынмину, стоп, Сынмину? И невинно так ручкой машет. Где-то сбоку нервно вздыхает Хенджин, почти сразу же ретируясь из комнаты. У младшего неловко покраснели кончики ушей, от алкоголя наверно. Она даже не подумала последовать за своим парнем, подхватив Феликса под локоть и принявшись что-то активно вещать остальным. Во всей это пьяной неразберихе они долго играли в тупые игры по типу “Я никогда не” или “Правда или действие”. Вопросы как-то умело задавались таким образом, что никто особо и не лез в чужую личную жизнь, так на какое-то время Сынмин успел забыть, что они, в большинстве своем, рассорились. Все шло своей пьяной чередой, пока Джисон не взял в руки гитару. У младшего все успело застыть и обломаться десять раз, лишь бы Хани не додумался попросить того спеть. Хвала небесам тот начал наигрывать мелодию, напоминающую “I love you so”, и Сынмин успел ускользнуть в туалет. — Блять! — в кромешной темноте маленькой комнатки неожиданно оказался Хенджин, что своим внезапным существованием напугал младшего. Тут Сынмин вспомнил, что тот пропал из его вида примерно два часа назад, — Какого черта ты тут сидишь? — Не видишь? Мне грустно, — без особого энтузиазма хнычет Хван, — Так и будешь стоять? — он поднимает голову с колен, которые все это время обнимал, оперевшись о бортик ванны. — Да я пойду пожалуй… — с квадратными глазами Сынмин уж было думал захлопнуть обратно дверь, но неожиданно, как тогда в магазине, ловкая рука перехватила уже его штанину. — Останься, — с какой-то непонятной грустью мямлит Хенджин. — Ты пьян, — младший решает сдаться, быть наедине в одной комнате с Хенджином конечно противно, но в зале сейчас еще отвратнее. Он молча закрывает дверь на защелку и решает все-таки включить тусклый светильник. — А ты будто нет, — старший хлопает по месту рядом с собой, чуть отодвигаясь, давая Сынмину возможность сесть. Повисает неловкая пауза, нарушаемая голосом Джисона из другой комнаты, — Почти как тогда, ну, в студии… — Есть момент, — Сынмин соглашается, устраиваясь поудобнее. Тогда он был в каком-то трансе, тихо напевая самому себе новую песню Чана. Когда он вот так работает в одиночку, то уплывает будто в другую вселенную, ловя связь с бесконечно вечным. Тогда все это своим появлением разрушил Хенджин. — Я не знаю, почему сказал тебе тогда про призрака, но правда, ты так похож на него, — Хенджин поднимает пьяный взгляд и смотрит так пристально, насколько ему позволяет его состояние, — Я не хотел обидеть, просто говорю всегда то, что думаю. Прости. В груди завязывается какой-то противно-тугой узел от услышанных слов. Подобного в свой адрес Сынмин никак не ожидал узнать. — За что ты извиняешься? — у младшего моментально вспыхивают кончики ушей. Снова. Это все от алкоголя, определено точно. — Ты наверно обиделся тогда, раз потом решил вмазать мне в коридоре. — Хах, ну ты объективно был не прав. Но знаешь, этот чел ведь реально поступил только из-за богатых родителей, талант точно у него есть, но не хватает какой-то искры чтоли. — Ты тоже думаешь, что наших первашей чего-то не хватает? Сынмин нервно теребит край кофты. За подобным разговором почти ни о чем они просидели бесконечно долго. Кто бы подумать мог, что он и Хенджин будут сидеть в одной комнате и болтать, не желая перегрызть друг другу глотку. Оказывается, что старший и не такой уж мудак, в каких-то моментах он даже был полностью согласен с Сынмином. Это удивляло. Даже нет, скорее пугало. Разговорившись о сплетнях про их физрука Сынмин не заметил, как Хенджин отрубился. Лишь когда он понял, что отсутствие движений со стороны старшего — это ни есть хорошо, он повернулся к нему. Безусловно Хенджин красивый. Серьезно отрицать такое мог лишь самоуверенный человек, а Сынмин к таковым не относился. Очерчивая взглядом аккуратные черты лица младший вдруг понял, что в Хенджине мало чего противного. Неловко засмотревшись на дрожащие ресницы старшего, Мин попробовал того разбудить, чуть коснувшись плеча. Надо же, Хенджин на ощупь даже не ядовитый. Неожиданно Сынмин понял, что и музыки за дверью не слышно, всего лишь раз кто-то пытался попасть в ванну, но видимо бросил эту затею и ушел. Сынмин думал тихонько уйти, но и оставлять Хенджина в таком состоянии не хотелось. Наконец выстроив с ним нормальный диалог младший понял, что он уже не сможет относиться к старшему так, как раньше. Поднявшись, Сынмин поплелся к выходу. Надо бы понять, живы ли там вообще остальные. За окном стояла глубокая ночь, хорошо, что завтра выходной и на пары не надо. Сынмин не уверен, что смог бы выйти в таком состоянии хоть куда-нибудь в ближайшую неделю. На диване в гостиной сопели Чанбин и Феликс, лежа валетиком, он был почти уверен, что Минхо и Джисон в обнимку отключились в комнате хозяина дома, а вот Чонин и Чан, вполне ожидаемо, закутались в 33 пледа и лежали рядышком с диваном на спальниках. Ну, хотя бы живые. А вот где девушка Хенджина Сынмин понятия не имел. Хенджин хрюкнул, потирая глаза. Кто-то настойчиво тряс его за плечо, шепча что-то про кровать и нормальный сон. — Сын-мин? — по слогам произнося имя, Хенджин старался сфокусировать на нем свой взгляд. Язык заплетался, в голове было как-то подозрительно пусто. Он слабо понимал что происходит, но точно знал, что был пьян в стельку. Чужие руки попытались поднять его, над ухом пронеслось: “— Ебать ты тяжелый”. Кое-как придя в себя он позволил Сынмину довести себя до кровати. Почему Сынмин? Да какая разница, голова сейчас от малейшего напряжения готова треснуть. Что-то тяжелое плюхнулось рядом. Он обязательно разберется утром.***
Утром лучше не стало. Живот скрутило моментально, а на виски давила будто вся планета Земля. Поворочавшись, Хенджин обнаружил рядом с собой спящего Сынмина. Тот мирно сопел, отвернувшись к стене. То, что помнил Хенджин из вчерашнего вечера, это ванна, долгая болтовня с Сынмином, а потом темнота. Неужели это младший дотащил его сюда, а не бросил спать на кафельном полу? Мило с его стороны. В горле противно запершило. На тумбочке рядом стояло два стакана, заботливо оставленные кем-то, видимо и это Сынмин продумал вчера. Под боком заворочались, и вот уже на Хенджина смотрела слабо соображающая пара карих глаз. — Привет, — прохрипел Сынмин, потирая глаза. — Привет, — от собственного голоса Хенджина аж дернуло, — Я хотел спросить, это ты меня вчера-… — Давай потише, спать чтоли не хочешь? Какая разница я, не я. Давай потом, — Сынмин зевает, а в уголках глаз скапливается влага. Подобный вид младшего не отталкивает, что удивительно, а наоборот умиляет. Хенджин бы испугался подобным мыслям, но он вспомнил, что они достаточно хорошо и без фальши обсудили все на свете вчера. Это так странно, смотреть друг на друга, слышать чужую возню, забавное ворчание и даже не иметь желания перебить друг друга. — Прости, — после залпом выпитого спасительного стакана воды все же продолжает старший, — И за то, что сказал тебе в студии и что чуть не подрался с тобой в-… — Просто замолчи уже.