семь дней в неделю

— Эндрю, — Натаниэль стучит в дверь брата, намереваясь обсудить кое-что значимое. — Эндрю, можно войти? — тишина. — Ну, Эндрю! Это важно! — тишина. — Без разрешения я не зайду, ты знаешь, но мне не сложно посидеть здесь, пока я не получу его, я упрямый, ты знаешь, — тишина. Натаниэль делает глубоких вдох, правда усаживаясь на пол и тут же опираясь спиной на дверь. Он совсем не удивлен — чаще всего Эндрю не против провести время вместе, но иногда он может и отказать. Обычно Натаниэль не обижается на такое, но сейчас ситуация и правда серьезная, поэтому времени на «личное пространство» и его сохранность — просто не было. Эндрю живет с ними с начала июля, сейчас же практически конец августа, школа, а следовательно и совместное обучение с Рико, уже не за горами. Им удавалось избегать наследника Морияма лишь благодаря тому, что тот попросту был в длительной поездке заграницей. Теперь, когда Рико вернулся, и речи не шло о том, чтобы игнорировать его или скрывать Эндрю. Тетсуи еще с утра связался с Натаном, чтобы пригласить его вместе с семьей на совместный ужин завтра вечером, старший Морияма с хитринкой в голосе добавил, чтобы Веснински не забыл взять их «нового подопытного кролика». И Натаниэль и Эндрю слышали весь разговор, потому что находились рядом с отцом, а тот, как и многие занятые люди, был любителем поставить телефон на полную громкость. Эндрю никак не отреагировал на свое новое прозвище, гораздо больше его заинтересовало то, сообщил ли Натан своему другу о том, что он усыновил ребенка. Мужчина, словно прочитав мысли блондина, сразу прояснил этот момент: — Я рассказал ему, — отвечает он на главный вопрос. — Естественно я не говорил, что ты наш подопытный кролик, — тут же добавляет Натан, — но я сказал, что мы с Мэри очень хотели второго ребенка, но, к сожалению, физиологически больше не способны на это, Тетсуи очень корректный человек, а еще он уважает меня, поэтому не стал вдаваться в подробности, как и не стал просить объяснить, почему мы выбрали взрослого ребенка, возможно, все эти вопросы ждут меня завтра, но я разберусь, — обещает мужчина. — Эндрю, — Натан смотрит прямо в глаза мальчика, — прошу тебя, не забывай все, о чем я тебе говорил. Эндрю хмурится на секунду, будто пытаясь вспомнить, а затем кивает. Позже, когда Натан будет анализировать утренний разговор, он поймет, что приемный сын не пытался вспомнить, а анализировал о каких именно словах идет речь, ведь он помнит все досконально. — Натаниэль, — теперь мужчина обращается к сыну. Точнее, к родному сыну. — Помни о сдержанности. Рико, наверняка, ляпнет что-нибудь неуместное и неприятное, хоть один из вас двоих должен следовать правилам приличия, — наставляет отец. — Ты думаешь, Эндрю не сможет? — удивляет Натаниэль. — Я говорил о тебе и Рико, в Эндрю я ни капли не сомневаюсь, уверен, его такие вещи даже не задевают, — с ноткой гордости заявляет Натан. Эндрю кивает в знак подтверждения, что не мешает Натаниэлю пробурчать себе под нос: — Всех задевают, он просто смирился. Натаниэль знает обо всех обидных прозвищах, которыми одаривали его брата — сирота, поганка, зануда, запасной вариант. Эндрю рассказал ему о них не так давно, блондину почему-то хотелось доверять этому неугомонному мальчишке, который порой не может замолчать ни на секунду. Натаниэль, конечно же, спросил, как появились эти прозвища, но как только он задал вопрос, то тут же понял, насколько он глупым тот был. Эндрю буквально сирота, точнее, был сиротой, теперь у него есть семья. О его бледности Натаниэль и сам упомянул при первой их встречи, так что ассоциация с бледной поганкой тоже была вполне ясна. С занудой тоже не пришлось особо думать, Эндрю крайне умный и начитанный ребенок, за все время с ними и Натаниэль, и его родители не единожды упоминали об этом. Но все эти качества — ценные во взрослом мире — с легкостью могут оказаться для детей их возраста… скучными, а дальше стать и основанием для такого весьма неприятного…погоняла. Запасной вариант — тоже проще простого, ведь Эндрю… Натаниэль напрягается. А ведь и правда, почему кто-то называл Эндрю «запасным вариантом»? Мальчику, чьи волосы отливают огнем, даже не пришлось спрашивать об этом, Эндрю словно уже знал, какой вопрос прозвучит, поэтому выдал следующее: — Я не единственный ребенок в семье. В моей старой семье, — на этих словах Натаниэль не смог сдержать улыбку, тут же принимая серьезное выражение лица. Не время и не место, чтобы радоваться тому, что Эндрю принял их как свою семью. — Оу, у тебя был брат или сестра, которых родители решили оставить? — спросил тогда Натаниэль. — Да, брат. Брат-близнец, которого моя биологическая мать выбрала из нас двоих, когда решала, кого же она хочет оставить себе, и она выбрала не меня. Когда об этом узнали в приюте, все были в полном восторге, а прозвище придумали в тот же день, — спокойно рассказал Эндрю. Когда Натаниэль услышал это, он был просто в ужасе. Сколько же пришлось пережить Эндрю к его семи годам? Мальчик понимал, что его брат прошел через многое, — о чем-то ему рассказали родители, о чем-то сам Эндрю, а о чем-то он мог лишь догадываться — но предательство матери казалось для Натаниэля самым большим из всех возможных. Но судя по тому, как Эндрю рассказывал об этом, можно было сделать вывод, что для него самого это предательство было лишь «одним из», поэтому не имело большой роли. — Ты чего тут расселся? — внезапно спрашивает Эндрю, прерывая поток воспоминаний мальчика. Натаниэль смотрит снизу-вверх на блондина. Из-за того, что он слишком глубоко погрузился в свои мысли, он не заметил, как подошел брат: — Я думал, что ты в комнате, просто не хочешь мне отвечать да и вообще разговаривать, поэтому решил дождаться, пока твое решение изменится, — на автомате объясняет Натаниэль. — Ты хотел поговорить о Рико? — Эндрю решает перейти сразу к делу. Учитывая утренний разговор Натана, мальчик знал, что брат захочет поговорить с ним. Это был лишь вопрос времени. — Как ты…— Натаниэль прерывается. Ага, как же Эндрю Миньярд смог догадаться, о чем именно с ним хотят поговорить, с учетом его памяти и общей гениальности. — Да, о нем. Мы можем? — с надеждой уточняет Веснински. Вместо ответа Эндрю делает шаг к двери, молча давая понять, что Натаниэль должен подняться и дать возможность зайти в комнату. Когда дверь за ними закрывается, Натаниэль внезапно чувствует, что не знает, что вообще он хотел сказать. Но Эндрю удивляет его, внезапно начиная разговор первым: — Я смогу заинтересовать его, можешь не переживать, — выдает Миньярд. Глаза Натаниэля, прошедшего вглубь комнаты, оставив Эндрю стоять у двери, мгновенное расширяются. Что? — Что? — тупо спрашивает он. — Ну, ты ведь переживаешь, что уловка не сработает, и тебе придется дружить с Рико, — поясняет Эндрю. Натаниэль чувствует как разочарование разливается в его груди. Так вот какого мнения о нем Эндрю? Он считает, что Натаниэль ведет себя столь радушно лишь потому, что Эндрю в будущем должен «спасти его»? Видя выражения лица брата, Эндрю впервые в жизни думает о том, что мог ошибиться в своих суждениях: — Ты не… — начинает он, но Натаниэль сразу прерывает его. — Я переживаю за тебя, — разочарование быстро сменяется в нем на злость. — За тебя, придурок, а не за себя. Сколько раз нужно повторить тебе, что ты член семьи, а не просто игрушка для Рико? Родители даже не уверены в том, что тебе придется на самом деле проводить с ним много времени, возможно, он сам не захочет дружить с тобой, со мной вот не хочет, но кто-то из нас, кто-то из сыновей Натана, должен быть приближен к сыну Тетсуи, и только в этом за тебя уже сделали выбор! — Натаниэль делает быстрый вдох, чтобы продолжить. — Я хотел тебе сказать, что Рико — полный придурок, даже больше, чем ты! И что не нужно слушать его мнение, потому что он точно попытается обидеть тебя, этот япошка просто не уверен в себе! Ну, так однажды сказал Кевин, когда Рико назвал себя Кадзоку, а его — Сесеиноге, — последнее мальчик добавляет уже без пущей уверенности, ему кажется, что он ляпнул лишнего. После недолго молчания, Эндрю вздыхает и говорит: — Ты должен понимать, я ведь и правда еще ребенок, ребенок, которого бросила сначала мать, а потом и куча других семей. Я не могу просто начать доверять тебе или твоим родителям, я просто…я хочу, — искренне, будто по секрету, рассказывает Эндрю, — но вдруг вы такие же, как и все до вас. — Что мне сделать, чтобы ты поверил в то, что мы не предадим тебя? — выдает Натаниэль. Бывшего — пока что — сироту безумно забавляет честность и упорство его — пока что — брата. Тот всегда говорит о том, что думает, не давая ни себе, ни другим возможности надумать что-то, тем самым переживая попросту. Натаниэль не кажется плохим человеком, не кажется ребенком, который способен солгать во имя своего эгоизма. Он кажется по-настоящему хороший — тем, кому доверять не просто можно, а крайне необходимо. И что же такой хороший и честный мальчик может сделать, чтобы доказать Эндрю, что они, Натаниэль, Мэри и Натан — его тихая гавань, и он может остаться в ней навсегда, если сам этого захочет? Ничего. Эндрю озвучивает ответ, к которому пришел в своих мыслях, добавляя: — Если только ты не можешь сделать меня другим человеком, — со смешком. — Я могу! — с полным энтузиазмом объявляет Натаниэль, решительно приближаясь к мальчику. Эндрю поднимает одну бровь, как бы спрашивая, что тот имеет в виду. — Конечно, я не могу не сделать тебя другим человеком, но если изменить имя, то ты будешь точно кем-то другим… в каком-то смысле, — Натаниэль осознает, что несет полный бред, но что-то в сердце подсказывает, что он на правильном пути. Бред — это истина наоборот, разве не так? — Предыдущие семьи иногда давали мне другие имена, — новый факт в биографии Эндрю. — Не думаю, что это сработает для меня, — вывод. Натаниэль хмурится. Он ведь чувствует, что решение где-то рядом, что же он упускает? Весь вопрос ведь в доверии? Тогда… — А что если изменить имя не тебе, — аккуратно начинает Натаниэль, — в конце концов, это же не ты предавал всех, а они тебя, проблема не в тебе, так почему же меняться должен ты? — Натаниэль так же осторожно поднимает руку, чтобы прикоснуться к ладони Эндрю, но перед этим смотрит тому в глаза, спрашивая. Эндрю кивает и брат тут обхватывает его пальцы. — Рико нужна свита, которой он сможет безусловно доверять, но ни ты, ни Кевин — который по факту рождения считается правой рукой Морияма — не хотите быть с ним близки, понимаешь о чем я? Все его близкие друзья изначально пустышки, — Эндрю пока мало понимает, к чему ведет Натаниэль. — Но я…я искренне волнуюсь о тебе и хочу помочь, — почему-то щеки рыжего мальчишки стремительно краснеют. Что он там себе придумал? — И если рассуждать в таком смысле, то я…точнее другой я мог бы стать твоей свитой, но теперь уже настоящей. Эндрю с минуту хмурится пытаясь переварить все, что выдал его брат. Тот занимается тем же и приходит к выводу, что его последние слова звучат как полная бессмыслица, но Миньярд не был бы собой, если бы не смог понять и такой бред: — Так ты хочешь придумать новое имя для себя, чтобы человек, которого ты выдумаешь, был моей свитой, иными словами — тем, кому я смогу безоговорочно доверять, но при этом этим человеком и будешь ты сам? — неуверенно уточняет Эндрю. Натаниэль замирает в который раз за их недолгий разговор. Натаниэль придумал кое-что другое, кое-что, явно хуже, чем то, что озвучил Эндрю. Боже, он и правда очень умный. — Д-да, — по тому, как Натаниэль отвечает, Эндрю понимает, что тот имел в виду что-то совсем другое, но он решает не говорить ничего по этому поводу, потому что в глубине души ему самому очень нравится то, что Натаниэль — читать как Эндрю — предложил. — Какое имя ты хочешь взять? И ты же не собираешься менять его…юридически, это просто будет то, как я смогу обращаться к тебе? — уточняет Эндрю. — Да-да, мне все-таки семь, вряд ли папа с мамой обрадуются, если я решу сменить имя, — шутит Натаниэль. Эндрю шутку не оценивает. — Так какое имя? — Это же твое доверенное лицо, ты и выбирай! — Натаниэль, если честно, понятия не имеет, как могут звать человека, поэтому он выбирает легчайший из вариантов — перекинуть ответственность на Эндрю. — Но это твое имя, — спорит Эндрю. — Давай…— он задумывается, — давай я выберу имя, а ты фамилию? — Боже, еще же есть фамилия! — пораженно выдает Натаниэль. — Второе имя тоже? Эндрю, давай ты начнешь доверять Натаниэлю, — опять отшучивается Натаниэль. И на этот раз Эндрю весело хмыкает. — Почему имя выбираешь ты? И кто будет выбирать второе? — Имя выбираю я, потому что именно я буду называть тебя так, мне должно быть приятно, — деловито звучит Эндрю. Семилетки так не звучат, хоть весь их разговор на семь лет и не тянет, но такова их судьба. — А второе имя и фамилия…это что-то личное, да? Поэтому выбери сам! — видно, что Эндрю уже начинает уставать от этих лишних разговоров. — Особые предпочтения? — интересуется он. — Оставь мне мою начальную букву «н», не хочу расстраивать папу, он миллион раз рассказывал, как для него это важно, — серьезно отвечает Натаниэль. — А у тебя есть предпочтения? Эндрю отрицательно мотает головой. — Тогда давай сейчас разойдемся, чтобы подумать, а после ужина встретимся у меня в комнате и озвучим, что придумали, хорошо? — Натаниэль и сам устал, ему почему-то резко захотелось лечь в свою уютную кровать, там явно будет лучше думаться. Быстрый кивок в ответ. Натаниэль собирается открывать дверь, когда осознает, что все это время держал Эндрю за руку. Мило. А ведь Эндрю сжал его пальцы в ответ. Очень мило. Натаниэль неловко выпутывает свои пальцы, открывает дверь и направляется в свою комнату. Спустя три часа они встречаются в комнате Натаниэля, оба выглядят более менее отдохнувшими. Натаниэль усаживается на кровать, а Эндрю занимает место за столом, плюхаясь на стул. Миньярд решает не тянуть время, сразу переходя к делу: — Ты придумал? Быстрый кивок. — А ты? Кивок в ответ. — Давай я назову имя, а ты продолжишь, обычно ведь представляют в таком порядке, да? — Эндрю отчего-то выглядит взволнованно. — Хорошо, — соглашается Натаниэль. — Нил… — Абрам Джостен. Мальчики изумленно смотрят друг на друга. — Почему так? — одновременно спрашивают они. — Ты первый, — опять в унисон. Оба вздыхают. Натаниэль взмахивает рукой, показывая, чтобы Эндрю начинал. — Ты сказал оставить букву «н» и, — заминка, — ты вообще знал, что очень мало не глупых имен на букву «н», — внезапно Эндрю повышает голос. Это первый раз, когда блондин так явно показывает свои эмоции. — «Нил» — это быстро и просто, каким и должно быть доверие, а еще это звучит миленько, а ты… — Эндрю отворачивается, потому что начинает краснеть. Любопытно. А ты что? — Тоже миленький? — хихикает Нил. Эндрю резко поворачивается обратно и бросает на него убийственный взгляд. — Понял-понял, спасибо, Эндрю, — нараспев благодарит мальчик. — Твоя очередь, — в ответ бурчит Эндрю. Нил в момент теряет весь веселый настрой, становясь очень серьезным. — Я подумал, что в моем имени должно быть что-то и от тебя, раз доверие у нас обоюдное, а я — лишь твой человек, — Нил сам смущается из-за собственных слов. — Поэтому я решил взять первые буквы твоих имен — «а» и «д» — и посмотреть, что есть на эти буквы в словаре имен. — Не знал, что такой есть, — пораженно выдает Эндрю. — Я тоже, — со смешком выдает Нил. — Мама подсказала, — здесь уже с гордостью. — Так… Нил Абрам Джостен? — Да, Эндрю, твоего самого близкого человека зовут Нил Абрам Джостен, — подтверждает Нил. Эндрю встает со своего места, уверенно направляясь к кровати для того, чтобы протянуть руку своему брату: — Будет приятно доверять тебе, Нил Джостен. — Буду рад оправдать твое доверие, Эндрю Миньярд, — Нил моментально принимает протянутую руку, закрепляя их клятву рукопожатием.