Изумрудная верность

Полоса на шее Аро не шла у меня из головы. Что это было? Ясное дело, что какая-то магия; но что она делала? Зачем она вообще была на шее Аро? Почему на шее, а не на каком-то другом месте — правильно ли я провожу параллели с ошейником, подчинением и неволей? Почему Аро мне показал эту полосу, — вполне намеренно, очень аккуратно воспользовавшись моментом, как мне кажется, — и чего он от меня хотел… Нет, не так. Не от меня, судя по всему; от Карлайла. Я так, небольшая ступенька на пути к великой цели. Инструмент для её достижения. Чего он хотел от Карлайла, спрашивается? «Ждёт» он, пока наш клановый папочка отреагирует на новости от Джаспера, молодец какой. Ждать можно у моря погоды, да и то долго; почему Аро сам не позвал Карлайла, если тот ему так нужен? Если рассуждать логически, то зачем может понадобиться отче всея Калленов? Вряд ли сейчас дело было в его даре к обращению способных вампиров, хотя этого, конечно, тоже нельзя сбрасывать со счетов. А что ещё есть в Карлайле, кроме его несравненного обаяния и склонности к вивисекции… Я даже пальцами прищёлкнула, когда до меня дошло. Дидим, сидящая на кровати и наблюдающая за моими метаниями по комнате, от этого звука вздрогнула и недовольно на меня посмотрела. — Карлайл — охотник на нечисть! — выдала я, победно смотря на мертвячку. Дидим склонила голову к плечу. Волосы змеями заструились по её белому платью; глаз медленно моргнул, а видимый мне уголок губ чуть дёрнулся. — Ты это к чему? Я забралась к ней на кровать. Дидим, хотя и была нематериальной, отодвинулась и переползла чуть дальше по мебели. Почему-то из-за этого мне подумалось, что мы с ней похожи на двух хороших таких подружек, сплетничающих почём зря. Типа как в американских фильмах, что ли… — Карлайл — охотник на нечисть, — повторилась я, скрещивая руки на груди. — А значит, он умеет справляться с последствиями колдовства. Я же тебе говорила о полосе на шее Аро. Она неопределённо повела плечом и посмотрела в сторону. К Аро Дидим относилась неожиданно прохладно, словно они и не были братом и сестрой. Да и вообще, мертвячка мало к кому проявляла такое же внимание, любовь и участие, как к тому же Маркусу. Ну ещё и Феликсу неожиданно нежности отсыпало, но Маркус был для неё просто номером один. — Ты думаешь, он способен справиться с последствиями колдовства, я верно тебя поняла? Я снова щёлкнула пальцами. Дидим поморщилась. — Именно! Он точно не растерял навыков за прошедшие годы, а значит… к тому же он вампир. Идеальная память, идеальные навыки. И что-то мне кажется, что после своего обращения он мог ещё продолжать выкашивать всяких нехороших колдунов и нечисть. Типа по инерции. Довольная своими логическими цепочками, я важно покивала. Дидим же, в свою очередь, не была особо впечатлена. Но и не спорила, спасибо на этом. — И что нам это даёт? Нет. Что тебе это даёт, ведьма? Вот тут-то моё самомнение и хорошее настроение сдулись, конечно. Потому что какими бы правильными выводами я ни обладала, Дидим была права: пристроить-то их куда? Что делать с полученной информацией? Кто бы сказал. — Я как говно в проруби, — проворчала я, слезая с кровати и подходя к столу, на котором стояла целая куча свечей в разномастных подсвечниках. — Что, прости?.. Я вздохнула и провела рукой над тонкими палочками свечек. Зажглись огоньки; воздух наполнился треском, какой обычно издают или деревянные, или некачественные фитили. — Болтаюсь без цели и смысла существования. Понятия не имею, что мне делать. А ещё фитили чадили и трещали, когда рядом была какая-то дрянь, которую вполне можно вычистить. Энергетические паразиты, накопленный негатив, сгустки бесхозной энергии — всё в этом духе. При достаточном мастерстве всё это можно было перерабатывать в чистую «ману» для колдовства; я, хотя и умела это делать, сейчас просто не видела в подобном смысла. Потому что — ну а что дальше-то? После ритуалов на Йоль я как будто сдулась. Сама себе я напоминала Иванушку-дурачка, стоящего перед указательным камнем и тремя дорогами. Это как в анекдоте: направо пойдёшь — звездюлей получишь, налево пойдёшь — леща отхватишь, прямо пойдёшь — чапалах получишь. А будешь на месте стоять — прямо тут огребёшь! В общем, куда ни кинь, всюду клин. А хочется жить без лишнего насилия… Пламя свечей задрожало и принялось сливаться в один мега-огонёк. Я сразу же резко махнула ладонью, словно отгоняя от себя муху, и свечи погасли. В воздухе остался специфический резкий запах. Вот ещё одна проблема… хотя, наверное, «проблемой» её назвать нельзя было. Некорректно. Я же, если так подумать, сама её призвала, а теперь практически игнорировала, что было очень нехорошо и в какой-то мере даже опасно. Короче говоря, Иштар требовала внимания. Богиня не проявляла себя так, как это делал Локи; да и не была я уверена, что у неё это получится. Как ни крути, а скандинавская магия, — и в особенности поклонение Трикстеру, — были достаточно развиты и до появления фильмов Марвел с историей не-Асгардского принца. Традиция скандов в магии была распространена чуть ли не больше всех остальных после популярных религий. Ну, то есть мне так казалось. Потому что было намного проще встретить кого-то, ставящего в дар Одину чарку пива, чем человека, поклоняющегося тому же Анубису или Зевсу. Вот и… В любом случае, Иштар точно получала меньше энергии, чем модные и разрекламированные благодаря рунам скандинавские боги. И теперь она… не знаю, «шалила», что ли. Требовала внимания. Или заявляла о себе? Не было у меня точного определения для того, что богиня делала. Развлекалась за мой счёт? Прежде всего, она меня грела. Прям серьёзно так, как будто я была в бане. Я не потела, — и на том спасибо, — однако теперь практически не носила плащ Вольтури, даже если выходила из комнаты. Потому что в нём было ужасно душно, словно я летом попыталась натянуть колючий свитер или шубу в пол! Затем Иштар взялась за развлечения с огнём. Свечи я больше не зажигала без особой нужды — каждая из них стремилась разрастись до полноценного такого огненного шторма. Поэтому, кстати, и была целая куча свечек на столе: я проверяла, что это вообще творится с огненной магией и будет ли каждая свеча полыхать, как факел в какой-нибудь игре. Да, они полыхали. И ещё как! Размер свечки был не важен, огромный огненный смерч мог заняться даже из крошечного огрызка, я проверила. Впрочем, потушить это дело было очень легко: можно было магией, водой, воздухом или просто повернув свечу набок или вниз фитилём. Как будто краник с газом перекрываешь. Я слышала шаги у себя за спиной, но, сколько бы ни оборачивалась, не видела шагающего; каждый такой оборот сопровождался весёлым хмыканьем или тихим смехом. Голос у богини был завораживающим, но я за прошедшие пару дней так и не смогла понять, грудной он или же звонкий. А ещё она при ходьбе бряцала. Наверное, у неё на одежде были какие-то украшения. Вроде как в Вавилоне была мода на монетки, свисающие поверх юбок, если я ничего не путаю. Ну и последнее определённо интересное: я начала видеть в темноте. Так что теперь спокойно передвигалась по катакомбам Вольтерры, не прося при этом Феликса зажигать передо мной факелы или лампочки. И это, между прочим, оказалось до чёртиков удобно. Возможно, были ещё какие-то изменения, но их я уже не видела. Моя жизнь вернулась в колею: гуляния на улице, избегание Маркуса, ворчание Джейн и насмешки Феликса. Внимание Дидим и мучительные размышления, что же мне теперь делать. Как вернуться в Форкс и что я должна сделать здесь для своей Покровительницы? Вольтерра отпраздновала Рождество, — католическое шествие я благополучно пропустила из-за разговоров с Аро, да и не украшали город особо к этому празднику из-за указа по сохранению исторического облика, — так что теперь иностранные эмигранты ждали Новый Год. Я была в их рядах, если что: раз не на одном празднике, то на другом я планировала как-нибудь погулять. Что я, должна лишать себя удовольствий жизни, что ли? Я, возможно, скоро её потеряю. Хорошо ещё, если во время перерождения в вампира; а если нет, и меня просто покусает или придушит Маркус? Да что там Маркус, зачем далеко ходить? Мне смерти желали и другие вампиры после того, как Афинодора покинула нас. Больше всего я опасалась Сульпицию, однако с вампиршей меня наедине, совершенно ясно почему, не оставляли. То Феликс её от меня оттеснял, то Кайус, изливающий улыбки на женщину, точно яд из кувшина. И даже Аро не давал нам поговорить. В общем, обложили со всех сторон. Но я за это была благодарна. Не хотелось мне, знаете ли, оставаться с этой ненормальной тет-а-тет. Один раз уже были, спасибо большое, я едва ноги унесла. Или не унесла, и теперь по Вольтерре передвигается слишком горячий, — во всех смыслах, хе-хе, — зомби. Шею-то мне Сульпиция свернула, а люди с такими травмами не живут. Я же не только выжила, но и вполне себе здравствую дальше. Богиню вот призвала… Но, опять же, где взять сил, чтобы изучать эти странности? Пока что вся моя невероятная ментальная мощь шла на то, чтобы сохранить себя. Я конечно немного пообвыклась в Вольтерре, выпускать меня стали из катакомб практически свободно, а ограничивать меньше в целом, однако неволя есть неволя. А я Стрелец. Мне жизненно необходимо иметь тысячу вариантов действий! И чтобы никто над ухом не зудел, что он от меня хочет, тц. Тут же то Аро с его «Позовите Карлайла!», — из-за которого мне вспоминалось истеричное «ХИ-И-И-ИЛ!!!» из сериала «Гордость и Предубеждение», — то Кайус с его женой, пусть земля ей будет пухом, то Маркус опять же. Джейн рядом мелькает, для которой мой Обол был мёдом намазан. Про Дидим я вообще молчу — ходит за мной неприкаянным призраком… буквально. Я потёрла шею и устало посмотрела на мертвячку. Та легла на кровать, рассматривая потолок; что смотреть там, камень и камень. Или, возможно, Дидим витала где-то в собственных мыслях, а потолок был так, для отвлеченияь и чтобы глаз на чём-то фокусировался. Белый подол платья немного задрался, обнажая чистые стопы и границу тёмного пепла. Ну точно же кто-то ей ноги обмыл… слишком ровная полоска получается. Сто процентов это от ритуала; знать бы ещё от какого. Вроде бы в христианстве было что-то с омовением ног, но подходит ли христианский обряд для вампирши, которую убили до нашей эры? Я потёрла подбородок. Ладно, вот и нашлось нам дело. В целом, я вообще не должна была интересоваться ни Аро, ни Маркусом с Кайусом; у меня в этом мире другой главный квест, чтобы разбираться с этой огромной кучей побочных. Хотя это моя большая беда: тот же «Скайрим» я так до конца и не прошла, хотя наиграла в него что-то около тысячи часов. Отвратительно огромное количество времени, если так подумать. — Дидим, я ухожу. Я моргнула, и мертвячка пропала с кровати. Уже зная, что меня ждёт, я обернулась — и, как я и думала, Дидим уже стояла за мной, как тень отца Гамлета. Когда ты привыкаешь вот к таким приколам, жить становится легче. По крайней мере, я уже не так пугалась подобных перемещений — не только ведь Дидим страдала от излишней резкости. Локи вот тоже этим грешил. Вроде бы читала я, что мертвецы, — как и прочие сущности, живущие не в проявленной реальности, — просто обитают на других волнах, где иначе идёт время. Ты считаешь секунды, но для другого проходит минута, чтобы переместиться к тебе под бок. Ну а что они при этом пугают тебя до открытия кирпичного завода — так надо же им энергию откуда-то брать, правильно? Кушать все хотят. Я выглянула из комнаты. Коридор был пуст. Темно, прохладно… было бы мне, если бы не ощущение горячих ладоней на плечах. Эх, банька моя переносная… сауна по-вавилонски! — Ты не обулась, — заметила Дидим. — Феликс, я хочу прогуляться! — Обувь, ведьма. Я закатила глаза. Из-за ощущения божественного жара мне вообще хотелось скинуть всю одежду и бегать в наряде Евы по холодным катакомбам Вольтерры. Какая тут уж обувь? Но пришлось возвращаться в комнату и натягивать сапоги: без обуви Дидим бы мне плешь проела, честное слово. — Девушка, я здесь, — подал голос мой сопровождающий, пока я разбиралась с сапогами. — Ага… отлично… сходим к Аро? Я выпрямилась и посмотрела на Феликса. Сразу стало ясно, чем он занимался: расхристанная рубашка, волосы в беспорядке, глаза блестят по-особенному. Ну да-ну да, чем ещё заняться в этих холодных подземельях… — Что-то срочное? — Феликс поднял бровь. — Синьор Аро сейчас на поверхности. — У него тоже что-то срочное? — фыркнула я. Феликс улыбнулся. — Покаяние, насколько я знаю. Ты, пожалуй, это не будешь считать за «срочное», девушка. Я кивнула, и Феликс открыл дверь, пропуская меня вперёд. Вот прав вампир, тысячу раз прав: для меня покаяние не было достаточной причиной, чтобы я тормознула и не пошла узнавать то, что меня интересует в моменте. Кто знает, может от моего интереса зависит… не знаю, что-нибудь да зависит. Будущее вампиров? Или даже будущее мира! Эх, хорошо иногда повоображать и придумать для себя какой-нибудь эпичный квест. Сразу такое ощущение значимости выходит… Феликс вёл меня по более или менее знакомым коридорам, так что я примерно представляла, куда мы направляемся. Несмотря на оставшийся со мной топографический кретинизм, — подарок из прошлой жизни, не иначе; вряд ли у Беллы Свон были такие приколы с ориентированием на местности при отце-шерифе, любителе рыбалки и кемпинга, — я обычно хорошо запоминала дорогу, по которой уже ходила. Был прикол, который почему-то очень полюбился моей бабушке; она рассказывала про него много-много раз, вспоминая о моём детстве. Забавно, кстати, что я эту ситуацию помню только по её рассказам. Так вот, годам к десяти-одиннадцати я начинала ходить куда-то одна. Нервная бабушка отслеживала мои передвижения из окна, чтобы направить на путь истинный при необходимости. И однажды я, выйдя из подъезда, пошла совсем не туда, куда мне было нужно. Поняв это, — а также, видимо, осознав, что я заблудилась, — я не стала ходить кругами по району, а просто вернулась к начальной точке-подъезду. А дальше поступила просто гениально: вместо того чтобы пытаться скосить путь и идти через дворы, как мне и советовали, я пошла долгой дорогой, по которой уже ходила с дедом. Бабушка находила это забавным, я же считала проявлением собственной маловозрастной гениальности. В итоге-то я дошла, куда мне было надо! Даже несмотря на свои проблемы с ориентированием и на то. что времени я потратила куда больше, чем если бы пошла коротким путём. Так и сейчас: я могла в лёгкую заплутать в трёх соснах, если это были сосны мне не знакомые, однако неплохо запоминала места, где я уже была. Учитывая, что кучу времени я провела в астральных путешествиях и брожению по катакомбам, — интересно, кстати, почему мне в голову не пришло выйти из них и погулять по улице?.. — то и дорогу я плюс-минус запомнила. — Так куда мы идём, говоришь? — Синьор Аро на покаянии, — повторил Феликс неразумной мне. — В соборе, девушка. — Я думала, что он приглашает священников к себе, — призналась я, вспоминая о давней встрече с Аро и каким-то католиком в богатых одеждах. — Видела я однажды… — Это только если по рабочим вопросам и для регулирования настроения прихожан в пределах Вольтерры, — Феликс покровительственно улыбнулся, словно услышав что-то одновременно наивное и забавное. — Если же он сам хочет пообщаться с Богом, то идёт в его дом, а не зовёт к себе священников. — «Идёт к нему в дом», — передразнила я вампира. — Почему вообще никто не задумывается, что дом Бога это не здание? Знаешь, какая-то пословица была, вроде как «я ношу Бога у себя в сердце» или вроде того. Феликс негромко рассмеялся. Мы поднялись по лестнице и вышли из катакомб в скрытую часть здания на поверхности. Ещё немного, и всё будет чики-пуки… то есть, ещё немного, и мы будем на улице. — Ты говоришь как дитя цивилизации, — заметил мужчина, подходя к одному из шкафов и доставая необходимые для маскировки приблуды. — Рассматриваешь церковь как исключительно что-то духовное… но раньше она была государством в государстве с собственным аппаратом управления. Использовать страхи и мораль так удобно, правда? — Тебе лучше знать. Он хмыкнул, быстро вставляя в глаза цветные линзы. Затем принялся активно размазывать по рукам и лицу тональник; моя любимая часть в этом представлении — это когда Феликс, до этого не особо аккуратный при нанесении средства, брал в руки зеркало и влажные салфетки, чтобы стереть излишек тональной основы с бровей. — Здание церкви было фактически напоминанием о том, почему надо верить, — продолжил рассказывать Феликс. — Не везде, но частенько. Там изнутри делались разные барельефы. Особой популярностью пользовались изображения ада, как ты понимаешь — надо же прихожанам напоминать о важности своевременного сдачи податей и ведения праведной жизни. — Я слышала, что ещё были барельефы паломничества… — Да. Вроде как копия духовного путешествия, — он накинул плащ на плечи и принялся поправлять одежду, чтобы ничего не раздражало при движении. — Раньше много людей умирали в попытках дойти до того же Израиля, к примеру. Путешествия сейчас и путешествия хотя бы столетие назад — вещи совершенно разные. Вот и сделали… замену. Ну, слова про путешествия вообще не требовали никаких комментариев. Просто достаточно сравнить лошадку и машину. А ведь немногие из паломников могли себе хотя бы лошадку позволить! Всё ножками, ножками. Мы вышли из домика прямо под лучи солнца. Погода в декабре была как неопределившаяся легкомысленная девица: то пасмурно, то солнечно, то вообще дождь. Градусы не поднимались выше тринадцати по Цельсию, а ветра дули такие, что пробирались под одежду, напрочь игнорируя любую одежду. Не очень приятно, если честно. — Плащ надень, на тебя смотреть холодно. — Ты же вампир, какой холод? — Мертвенный, девушка. Плащ. Сегодня погода над нами сжалилась. Было солнечно, безветрено и сухо — самое то для прогулок. У меня моментально настроение поднялось, стоило только нам с Феликсом выйти на улицу; про моего провожатого сказать то же самое было нельзя: ему не нравилось, что приходится прятаться под плащом и использовать разные ухищрения, чтобы скрыть свою природу. Мне казалось, что Феликс был из тех вампиров, которые однозначно считали себя выше и лучше других. Что ему эти обычные людишки, правильно? При этом было забавно понимать, что, будь Феликс человеком, эта надменность и себялюбие никуда бы не делись; он бы просто думал, что он лучше других уже как человек, а не как вампир. Вот это я понимаю хорошая самооценка. Мне бы такую. — Ого, смотри! — я дёрнула Феликса за рукав плаща и немного некультурно указала пальцем на крышу одного из домов. — Я не знала, что здесь водятся такие огромные вороны! — Здесь вроде бы вообще такие вороны не водятся, — нахмурился Феликс, смотря на птицу. Это был целый птеродактиль в чёрных перьях, а не обычный ворон, вот что я вам скажу. Раньше, живя в Москве, я вечно путала грачей и воронов: ведь и те и другие чёрненькие, умненькие и очень подвижные, как мне казалось. Только вот это было не так. Если поставить рядом лесного ворона и грача, то разница будет очевидна, хотя бы из-за размеров первого. — Ты ничего там не колдовала в последнее время? — с подозрением спросил Феликс, разглядывая огромную птичку. Я хмыкнула. — Хугин и Мунин над миром летают всё время без устали. Боюсь я за Хугина, но страшнее за Мунина — вернутся ли вороны? — Это что ещё? Я взяла Феликса под руку и повела мужчину вперёд. Вампир быстро перехватил инициативу, так что мы пошли дальше, к моей цели. Аро, я иду, готовься! — Эдда, если не ошибаюсь, не Старшая. Скандинавские священные писания? Очень вольный перевод. Хугин и Мунин — это волшебные вороны верховного бога Одина, благодаря которым он знал всё, что происходит во всех девяти мирах. Хугин вроде бы значит «память», а Мунин — мысль. Может, наоборот. Не помню. — И что, эти волшебные вороны и должны быть такими огромными? — Да я откуда... Я вообще ворона в первый раз в жизни видела, чтобы ты знал. Он кивнул и обернулся. Я тоже, но ворона на крыше уже не было. Что странно, птичий силуэт не было видно и в небе; складывалось впечатление, что Хугин, — или Мунин, или кто это вообще был; может просто обычная пичуга размером с кокер-спаниеля, — чисто растворился в воздухе. Но это же Вольтерра, братцы, тут в общем странные вещи происходят. — Мы куда идём вообще? Тут вроде католический город, так что церквей наверняка много… — Синьор Аро предпочитает Собор Вольтерры. — М-м-м… — Здание построено в двенадцатом веке, это кафедральный собор. Там редко проводятся богослужения, но обычно много туристов… не знаю, почему Синьору Аро оно так нравится — возможно, дело в каких-то приятных воспоминаниях. Веке в шестнадцатом Синьор сделал большое пожертвование в казну собора, чтобы отреставрировать его. И с тех пор в общем следит за состоянием фресок, картин и архитектуры. — Ну, должны же быть и у вампира какие-то увлечения… Он ничего на это не ответил. Кафедральный Собор Вольтерры было сложно заметить: здание на фоне остальных не особо высоких домишек практически не выделялось. Смотря на разномастную кирпичную кладку Собора, — все оттенки охры! — я думала, что, возможно, сохранять исторический облик города — идея очень даже богатая. Если только представить, что рядом с этим Собором вдруг выросла какая-нибудь высотка… Сразу настроение теряется, что ли. Становится меньше интереса, меньше восхищения старинной архитектурой. Рядом с высотками вообще всё смотрится очень не впечатляющие, на мой взгляд. Так что можем сказать Вольтури «большое и человеческое» за то, что у нас есть возможность любоваться и насыщаться такой старинной красотой. Рядом с Собором, как и предсказывал Феликс, стояла кучка туристов, полностью занятых своими фотографиями. Пробиваться сквозь них к главному входу, пожалуй, было бы таким себе удовольствием; к счастью, Феликс потянул меня в сторону, ко входу «для своих» или для работников. Может, он был не таким величественным, но точно оказался более свободным. Вампир провёл меня сбоку здания, потом завёл на ограждённую высоким каменным забором территорию. Здесь стояло три священника, балующихся сигаретками; завидев нас, они сразу же отвели взгляд и даже словно немного повернулись спиной. Вампиров тут знали, как я поняла. Стоит только подняться выше определённого сана, и тебе открывается правда о том, кому принадлежит город на самом деле. А дальше ты либо принимаешь эти новые вводные, либо… ну, лучше бы тебе их принять. Никто ведь не будет цацкаться с теми, кто играет не по правилам сильнейших, верно? Из неприметной дверцы вышел ещё один священник, на этот раз, судя по одежде, повыше саном. Оглядев напряжённых святых отцов, дымящих уже скорее от нервов, чем ради удовольствия, он посмотрел прямо на нас с Феликсом. А потом и вовсе подошёл ближе, совсем не выказывая страха. Так он Феликсу ещё и руку пожал, мамма Миа! — Синьор Аро закончил исповедаться буквально только что, — сказал священник, рассматривая меня так же, как я разглядывала его. — Он сейчас в Наосе, молится. Феликс кивнул и открыл для меня дверь. Изнутри здания пахнула ладаном; у меня по привычке сразу же закружилась голова, а в носу началось что-то вроде тошноты — пока ещё слабенькой, но которая может перейти в полноценную мигрень, если её игнорировать. Вот что это получается. Непринятие храмовых запахов со мной в новую жизнь перешло; может ли быть так, что легенды о том, как ведьм корёжит из-за вони ладана и не легенды вовсе? А чистой воды предания, основанные на реальных событиях… и чем дальше ты уходишь в колдовство, тем больше тебе становится нехорошо от этих вонючих штук. Ну или это лично моя непереносимость. Всё-таки, как по мне, слишком сильный запах. — Заходи, ведьма, — усмехнулся Феликс. — Или тебе твои покровители не позволяют? Прямо над ухом у меня раздался женский смешок. Я потёрла шею и с опаской заглянула внутрь. Даже отсюда, с улицы, можно было видеть баталию свечек… потенциально опасных для нас всех в нынешней ситуации и с Иштар рядом. — Надеюсь, ничего не будет, — пробормотала я, заходя в тёмную прохладу Собора. — Пожалуйста. Мои плечи ласково сжали. Ну, возможно, в этот раз меня действительно пронесёт. Кто же знал, что у некоторых богинь так развита пиромания?