Иного пола

У Шэнь Цинцю были боевые веера. Шэнь Юань выясняет это внезапно, когда брошенный им в сердцах веер срезает локон волос Шан Цинхуа и остается торчать в стене, впившись в него, очевидно, острым краем. — Вау, — говорит Шан Цинхуа. — Братец Огурец, а ты силен. У тебя есть боевые веера? — У Шэнь Цинцю есть боевые веера, — поправляет Шэнь Юань. — А ты распространила слухи о том, что я гей!.. — Так всем же лучше, — хмыкает Шан Цинхуа. — Теперь посещения Шэнь Цинцю Теплого Красного Павильона видят так, как они задумывались. — А зачем он туда ходил? — хмурится Шэнь Юань. — Выспаться, — честно отвечает Шан Цинхуа. — Потрогать людей, не ожидая, что его потрогают в ответ кулаком. Пообниматься. Позволить кому-то себе волосы расчесать. За груммингом, в общем. — К шлюхам, — смотрит на нее недоверчиво Шэнь Юань. — К шлюхам, — соглашается Шан Цинхуа. — У него было сложное детство, поверь, так было проще для всех. — Он не был бабником? — неедоверчиво уточняет Шэнь Юань. — И к ученицам не приставал?.. — Он почти боготворил женщин, — мягко вздыхает Шан Цинхуа. — До того, как ты появился тут… он был почти единственным, кто заботился обо мне. Поначалу у него были ужасные отчеты. И я… я один раз ляпнула об этом. Следующие его отчеты были идеальны. Я знаю, что он потратил на это часы. Чтобы облегчить мне жизнь. Он был таким хорошим… — Главный злодей, — смотрит на нее Шэнь Юань. — Локи тоже обожают, — отмахивается Шан Цинхуа. — А у Шэнь Цинцю была история намного хуже, чем у Локи. Просто — обнять и плакать. — Так почему ты этого не написала! — возмущается Шэнь Юань. — Я призывал его кастрировать!.. — Так для него бы ничего не поменялось, — пожимает плечами Шан Цинхуа. — Он к сексу был… абсолютно равнодушен. Так вот. Насчет слухов. Ты не просто гей. Ты гей, который ни к кому не подкатывает, потому что не верит в собственную идеальность и красоту, а потому считает себя жалкой посредственностью. А еще ты наивен и чужие подкаты сам не видишь, потому что сомневаешься в себе. — Что? — смотрит на нее недоверчиво Шэнь Юань. — В это никто не поверит. — О, — смотрит на него довольно Шан Цинхуа. — В это уже поверили. Ци Цинци так винилась за то, что подозревала тебя в непристойностях, а у Лю Цингэ глаза были больными, когда я сказала, что ты среди шлюх отсыпался, потому что женщины не дерутся и вообще безопасней… некоторых. Если Лю Цингэ притащит тебе цветы, не удивляйся. — Он мне мех притащил на одеяло, — хмурится Шэнь Юань. — Погоди. Он подкатывает ко мне?.. Ко мне?.. — Нет, — твердо говорит Шан Цинхуа. — В этот раз он извиняется. И смотрит на веер. Потом вздыхает и говорит: — Мне придется это ремонтировать. Шэнь Юаню становится… неловко.