Welcome to the Internet

Не спалось. Ни одному, ни другому. Микки, конечно, в отношениях был тем ещё профаном. Это ведь даже отношениями назвать нельзя. Так, порыв. Никаких этих милых покрасневших щёк, улыбочек, хихиканий. Микки не знал, как выглядят отношения. Отличаются ли они чем-то от дружбы? Только в физическом плане, наверное. А считает ли он Йена за друга? Да, может быть. Раз уж они спят в одной кровати… Это все было слишком запутанно. Микки бы схватился за голову. — Эй, — Йен наконец подал голос и повернулся к Микки. Уже привыкшие к темноте глаза видели смятение на чужом лице. Вокруг Микки буквально кружилась аура путаницы. — Ты слишком много думаешь. Рука Йена мягко падает на грудь Микки. Такое сильное сердцебиение Йен слышал всего лишь второй раз в жизни. Про первый он и вспоминать боялся: тогда о них с Кэшем узнала Линда. Видимо, и Микки сейчас боится. — Я просто… блять, — Микки садится на кровать и наконец утыкается лбом в ладони. Нельзя давать слабину сейчас, тем более после того, что только что случилось, но на душе скопилось слишком уж много всего. — У тебя бывало чувство, когда вокруг происходит слишком много всего? И ты тупо тонешь во всей этой херне. Ты, отец, шлюхи — всего слишком дохуя, и мне надо это всё переварить. Так что будь добр, дай мне подумать, сколько я захочу, — последовал короткий вздох. Микки оборачивается на Йена через плечо и хмыкает. — И если кинешь меня во всей этой херне — пеняй на себя. Я серьезно, бошку тебе откручу. Йен ничего не ответил, только залился смехом и утянул Микки обратно к себе. Последний зажимал собственные губы так, как только мог, пытался кусать язык, уголки губ, но те все равно, сраные заразы, выдавали его с потрохами маленькой такой и довольной улыбкой. — А что ещё со мной сделаешь, расскажешь? — Йен оставил поцелуй прямо на макушке и получше укрыл Микки одеялом. — Ну, бля, выбирай, — Микки посмеялся и повернулся на бок. — Отвертка в глаза, не знаю, ногти и зубы щипцами могу вытащить. Бензопилу достать не проблема, ну, ты меня понял. Что, страшно? — Да, очень. Трясусь и плачу от ужаса, — Йен приподнялся и подпёр голову локтем. Он наконец выдохнул в спокойствии. Электронные часы показывали 2:00. Так себе время, конечно, чтобы не спать, но ради таких разговоров можно и подержаться немного. — Что будешь делать завтра? — Ну, мне надо каким-то хером подумать, как мне вызвать ментов так, чтобы они и меня не загребли за те статьи, по которым я не сидел. Паспорт поддельный взять где-нибудь, что ли. У меня их несколько штук, но все уже с истёкшим сроком. Вряд ли я окажусь в списке послушных граждан или чёт такое за то, что сообщил о таком. — Заплати кому-нибудь, чтобы за тебя сделали. Тому, на кого… — Йен вздохнул и потёр глаза. — На кого точно не подумают. И у тех, у кого есть друг-коп, который может подкупить своего начальника билетами на бейсбольные матчи с плей-оффами. — Это всё как-то слишком конкретно, мужик. Теперь мне интересно, — Микки усмехнулся и осмотрел Йена. Его фотографии были красивыми, конечно… но вот так, перед глазами, выглядел он ещё лучше. — Ну, было дело, мне было 15, я сутки сидел прикованный к скамейке в участке, — Йен улыбнулся и вздохнул. Тогда он очень переживал и грустил из-за этого, а теперь вспоминает со смехом. А вот что не было для него смешным — одно преступление на нем всё же висит. К тому же, крайне серьезное. — Нихерасе, — Микки ложится уже на спину и смотрит в потолок. Видимо, у всех есть свои секреты. Йен никогда не казался невинным цветочком, хотя бы по его взгляду. Хотелось расколоть эту маленькую скорлупку и посмотреть, что же там внутри. — Все, спи. Микки едва хотел возразить, но маленький поцелуй в лоб заставил его успокоиться. *** — Доброе утро. Как только Микки услышал чужой голос, то тут же вздрогнул и обернулся. Слишком уж глубоко он ушёл в свои мысли. О поцелуе, о нахождении рядом с Йеном, о… самом Йене. — Привет. Микки уже какое-то время смотрел на найденный на полке листок бумаги и почти исписанную ручку. На бумаге он чертил какие-то схемы, понятные только ему одному, но словами план он расписать не мог: наделал бы кучу ошибок (жаль, что не существует ручной автозамены), а потом бы собственный почерк не смог прочитать. Лучше уж сделать квадраты, домики, надписи в одно слово и стрелки. Он бы и продолжал пялиться в лист, если бы не почувствовал чужие руки, обвившие его плечи. А потом — поцелуй в висок. Теперь, видимо, всё стало официально. — Вот это ты придумал… — Че, пиздец совсем? — Микки поджал губы и нахмурился, вздыхая. Он даже подался немного назад, опираясь спиной на грудь Йена. Спокойно. Даже дышать стало легче. — Учитывая, что я ничего не понимаю, то вполне, — Йен оставляет ещё один поцелуй на макушке Микки и отходит от него. Электрический чайник, дешёвый растворимый кофе и немного вкусного. Микки, как показалось Йену, тот ещё сладкоежка. В пакете помимо обычной еды, пусть и полуфабрикатной, была ещё и длинная упаковка печенья с шоколадной крошкой. Что может быть лучше? Йен редко связывался с сахаром, ну как-то не было ему до него дела, а сейчас хотелось только на нем и жить. — Ну, ладно, менты тогда тоже ничего не поймут. Хуй с ними. Я скоро выдвигаюсь, так что меня не будет. Хрен знает сколько, на самом деле, но постараюсь быстро. — Ты уже придумал, как это всё провернуть? — Да попрошу просто брата своего, который выглядит не как Игги, переодеться в форму копа, значок у нас похожий есть. Им пофиг, для них тюрьма уже дом родной, вот правда. Нашли там себе кучу мальчишек, которые жопу подставить готовы, вот и возвращаются. Педики. — Кто бы говорил, — Йен посмеялся и налил вскипевшую воду в кружку. — После вчерашнего уж тем более. — Ну, смотри, — Микки открывает пачку печенья и берет одну печеньку себе. С Йеном было комфортно болтать даже о такой херне, да и Микки чувствовал себя увереннее. — Я не из этих людей, которые «все за всех», прогрессивные и вся херня. Я гей, и я гомофоб. Ты видел вообще, какой бред творится вокруг того, кого ты ебёшь? Это ж теперь модно становится, ну серьёзно. Если все будут особенными, то уже нахуй никто особенным не будет. Йен уже прижал кружку к губам и пожал плечами. Он был согласен с Микки, и чем больше второй говорил, тем сильнее Йен понимал, что и он такой же. Да, вписываться в какое-то общество из похожих людей — здорово, безусловно. Но многие слишком уж пересекают грань. — Я в интернете такого насмотрелся, тебя бы точно удар хватил, — Йен улыбнулся и вздохнул, грея ладони о кружку. Было интересно знать, какой счёт придёт общежитию за электричество за этот месяц. — Ага, представляю. — Кстати, кто такой Игги? — Представь, что Шэгги из «Скуби-Ду» стал настоящим человеком. Представил? Вот, это Игги. Не знаю, иногда угарный, но тупой. Так что ему работу копа не доверю, от него ещё постоянно бобами в соусе несёт. — Это по-странному самое короткое детальное описание, которое я только слышал. *** Колин, 12:34: Я на месте наверное Микки, 12:35: где Колин, 12:36: Ну тут Если Микки и просил Колина о такой «бесконтактной» сделке, то всегда старался высматривать его в толпе и следить. Не заметить брата было трудно: высокий, с широкими плечами, а самое главное — кучерявый блондин. Сейчас Микки его просто потерял. Гребаная фуражка. Ещё и очки чёрные. Дебильная у полицаев форма. Колин, 12:38: Ало Микки, 12:40: при внутрь Колин, 12:41: 👍 Микки оставалось только ждать. От салона он был неподалёку, сидел в угнанной ещё много лет назад машине, на которой постоянно менялись номера. Девушек должны были рассадить по машинам. Четырёх в одну, ещё четырёх — в другую. Мда, кражей проституток он ещё никогда не занимался. Из одного рабства в другое. В Саутсайде и не такое бывает. *** — Куда он нас везёт? — Я знаю что ли? — Блять, вы по-английски говорите? — Микки посмотрел в зеркало заднего вида и нахмурился. Рядом с ним сидела та самая Светлана. Казалось, что в этой компашке она была главной. По крайней мере, так говорило ее лицо: ухмылка, хитрый взгляд и подозрительное молчание. Она-то всё знает, а других как-то оповестить забыли. — Ты вообще его знаешь? — Пидор какой-то. — Что они там про меня говорят? — Микки краем глаза глянул на Светлану и тут же резко перевёл взгляд на дорогу, останавливая машину с громким скрежетом. Отвлекся прямо на пешеходнике. — А почему сразу про тебя? Твой отец так же себя ведёт. Всегда «что она сказала?», «она хочет с нами развлечься?». Может, они и не о тебе вовсе. Эгоисты. — Блять, ну не о погоде же хорошей им говорить. Хуйня на улице, как вам не холодно вообще? Жопу отморозите. — Мы надеемся на тёплый приём. Да, девочки? — Светлана обернулась на трёх подружек, а те кивнули пару раз да и продолжили говорить ни о чём между собой. Микки вздохнул и повёл машину дальше. Уже виднелись знакомые высокие здания, магазины и Алиби. Удивительно, даже одно место на парковке нашлось. Для инвалидов, правда, но они не расстроятся. Микки вынимает ключ, отстёгивается и опускает козырёк, внутри которого было небольшое зеркало. Закинув выпавшие пряди в прическу, он под тихое хихиканье девушек сзади выходит из машины, делая вид, что не заметил. Тёплый приём… Микки это им устроит, однозначно. Собрав свою «группу» девушек из двух машин, он попрощался с братом, который напоследок что-то спросил, но Микки его уже не слышал. Что-то там о деньгах или вроде того. На такое они не договаривались. У Микки и так долгов хватает. «Конвой» почти строем заходит в бар. Микки трёт успевшие замерзнуть руки (надо бы где-нибудь раздобыть перчатки получше, без отрезанных пальцев) и молчит, пока весь бар на него откровенно пялится. Такой тишины тут ещё никогда не было. — Ооо-го! — Томми присвистнул от того, что увидел. Он до последнего не верил, что Микки действительно приведёт сюда кучу женщин, но это и правда случилось. — А для постоянных посетителей скидка будет, Мик? — Отъебись, — Микки машет рукой и оглядывается через плечо. Всего у него должно быть восемь женщин, которых он быстро пересчитывает. Вдруг кто сбежать успел. Микки бы понял такое, но не простил. Однако, все восемь оказались здесь, а те три, которых он вёз на заднем сидении, все так же продолжали болтать о своём. *** — А чё у тебя так холодно-то?! — Я вообще не понимаю, что ты сказала! — Ой, да никогда ты ничего не понимаешь! Поток из русских ругательств откровенно пугал Микки. Язык звучал настолько агрессивно, насколько только было возможно. Однажды к ним в бар заплутал какой-то венгр со своей компанией. Ощущения были такими же. — Нам не нравится место, — Светлана наконец подала голос и укуталась в дешевенькую шубу получше. Микки наконец смог рассмотреть женщину получше и, здесь он был честен, она не так уж и плохо выглядела без того уродливого и дешевого макияжа. Может, всё тянула харизма. — Кровати. Отопление. Или вашим мужчинам нравится, когда все могут друг друга видеть? — Да устрою я всё, Господи. Скажи им заткнуться и спускаться вниз, пусть бухлом греются. Боже… — Микки трёт переносицу и тяжело вздыхает. Радовало одно: некоторые девочки, которые больше помалкивали, нежели жаловались, уже нашли для себя уголок. Микки не хотел этого признавать, но Светлана была права: надо было подготовиться получше. Раньше он вот так угонял только вещи, которые ни слова о дискомфорте не скажут. *** Йену впервые стало одиноко. Вещи Микки всё ещё лежали на кровати напротив, пакет так и не был разобран, а на столе лежали обертки от конфеток. Йен приметил те, которые так удобно лежали у него на столе, ближе к кровати. Упаковки маленькие, похожи на Скиттлс. Зелёные. Наверное, кислые. Йен уже давно таких не пробовал. Одноклассники делились с ним, полностью понимаю его ситуацию, а тот только и был рад лишний раз попробовать вкуснейшую… кислость? Над новым словом надо подумать. «У тебя губы слишком сладкие…» Это он никогда не забудет. Партнеров у него было много. Поцелуев — черт, он даже свой первый не помнит, что уж говорить об общем количестве. Сначала Микки казался Йену таким непробиваемым, но изменился на глазах буквально за пару секунд. Йен хотел бы повторить. Повторять снова, снова и снова. Скоро ему снова нужно было уходить, уже на другое занятие. Так не хотелось, в кровати ведь теплее и уютнее… Но зато это сможет приблизить встречу с Микки ещё на два часа. *** Микки, незаметно для себя, почувствовал некую разбитость и потерянность. Он был стрессоустойчивым, но из-за Йена совсем расслабился, даже добрее стал. В руках крутилась пивная кружка, почти пустая, а жидкость в ней плескалась и омывала совсем тонким слоем пены стенки. Хотелось поговорить о том, что было у него на душе. И он мог бы, Кевин же прямо здесь, ничего не делает. Микки знал, что Кев бы всегда его выслушает, да и Томми с Кермитом тоже, но что ему сказать? «Я поцеловал Галлагера и теперь ссусь, как маленькая сучка?» Микки точно знал, что Алиби будет первым местом, куда отец пойдёт после отсидки. Микки уже сбился со счета, сколько Терри там ещё осталось, но рано или поздно срок придёт к концу. А те трое, которые его сейчас окружали, болтать любили. Кроме Кермита, но нахуй Кермита, он Микки никогда не нравился. За окном уже было темно. «Йен, наверное, уже вернулся с занятий». «Йен меня ждёт, а я веду себя, как малолетний пиздюк». @gingerisnotonfire, 19:20: Ты где? Вот зачем он написал? Мог бы спокойно сидеть и ждать. Ну опаздывает Микки, ничего страшного, бывает. Вот только поезда скоро ходить перестанут. Микки переводит телефон в ночной режим. @gingerisnotonfire, 19:49: Все нормально? — Ещё одну, Кев. @gingerisnotonfire, 20:34: Мик. — Я серьезно! Блять, Терри раньше такую смешную хуйню вытворял. @gingerisnotonfire, 21:45: Сейчас должен быть последний поезд. Или ты на такси? — Давай ещё одну, похуй. @gingerisnotonfire, 22:30: Спокойной ночи, наверное… Когда придёшь, постучи два раза. — Заткнись, Кермит. *** Йен, 00:34: Мне его не ждать? Мэнди, 00:37: ложись спать