Welcome to the Internet

Не спалось. Опять. Йен наблюдал за рассветом, отвлекался на серии любимого сериала, бродил по маленькой комнате и думал, что делать. Они должны были уехать сегодня вместе. А что, если что-то случилось? План, например, не сработал, как надо, и Микки всё же решили арестовать уже настоящие полицейские? Йен чувствовал себя отвратительно, когда в принципе задумывался о таком, но в ситуации с арестом он уже точно ничего поделать не смог бы. Где-то даже закралась мысль о том, что это была бы вина Микки и его неосторожности. И всё же нужно было собираться. Дома его наверняка ждут, а если Микки и захочет объявиться, то он знает, где Йен живет. Йен семью любил, всех и каждого (даже если они были надоедливыми время от времени), и в эти выходные одновременно и надеялся на них, желая, чтобы они закатили какую-нибудь вечеринку, на которой можно будет забыться, или просто не будут трогать Йена до момента, пока он не уедет. Если кому и можно до него докапываться, так это Лиаму: младший брат все равно крайне молчаливый, причём до такой степени, что это настораживало, и в принципе не был особо требовательным. Если с ним даже пару минут лениво поиграешь с его любимым пластиковым динозавриком, то он уже будет счастлив. *** По субботам в поезде была тишина. Была пара-тройка студентов, по внешнему виду — гиков. Йен иногда жалел о том, что у него не было стабильного и крепкого увлечения, как у многих людей вокруг. Он интересовался всем понемногу, обладал относительно широким кругозором, да и… все. О той фазе его подросткового периода, когда он чуть ли не выучивал биографию Джастина Тимберлейка наизусть, Йен предпочитал молчать. И тех, кто о ней знали, он тоже заставлял об этом забыть. Йен был влюбчивым. Он никогда этого не скрывал, от общего недостатка любви отовсюду старался найти себе того, кто заменит ему и родительскую фигуру, и станет романтическим интересом, западал мгновенно, но с возрастом отпускать становилось легче. С Микки все стало сложнее. Они были сверстниками, отца он Йену точно не заменит, романтика же… чёрт. Йен был готов ждать. Раньше он мог бы перебиться встречами на одну ночь, а сейчас даже как-то стыдно. Он дождётся. Обязательно. Хотя бы постарается. *** — И где ты был? — недовольная Мэнди, пусть и едва проснувшаяся, встала в коридоре и скрестила на груди руки. Ночью с Йеном они переписывались о том, что случилось. Она, конечно, пообещала особо на брата не давить, если объявится, но просто так оставлять это не хотелось. — А тебе-то какое дело? Микки выглядел… не очень, как минимум. Помятым, раздражённым, злым, а главное — грустным. Может быть, даже разочарованным. В чём — стоит только гадать. Мэнди бы хотела верить, что в себе самом. Такое поведение брата она считала трусливым. Он может бежать, сколько захочет, но от себя ему никогда не убежать. — Мне дела нет, но кое-кому другому — есть, — Мэнди хмыкает и скрещивает руки на груди. Она знала и Микки, и Йена как свои пять пальцев. Первый был слишком упёртым и хранил все, что у него было на душе, за семью печатями, а второй, пока его не доведёшь, был слишком мягким. Он мог бы войти в положение и отступить, но был ли бы он тогда счастлив? Нет. А стал бы Микки счастливее? Тем более нет. Микки ткнулся лбом в руки и вздохнул. Он все ещё был немного пьяным, был близок к тому, чтобы завалиться спать прямо на диване в прихожей. Его комната была не так далеко, да и то в последнее время он расположился в отцовской (кровать там гораздо больше и даже уютнее). — Не трогай меня, мне протрезветь надо, — Микки недовольно пошёл вперёд, кинув злобный взгляд на сестру. Они могли сердиться друг на друга, но драться — никогда. Микки мог быть куском дерьма, но женщин никогда не ударит. Младшую сестру уж тем более. Наверное, если бы не она, Микки бы уже здесь давно не было. Да и права она тоже бывает часто. Микки знал, о ком она говорит, всё же общих друзей у них было не так уж и много. А тех, с кем ему бы хотелось проводить время — ещё меньше. — Если решишь прекратить делать вид, что тебе плевать, он уже скоро должен быть дома. Микки только хмыкнул и хлопнул дверью, заваливаясь на кровать. Ну устал он. Микки переворачивается на спину и смотрит в потолок. Голова начинала гудеть, он не спал всю ночь, нервничал. На сером, некогда чистейше белом, потолке мелькали цветные пятна. Микки бы мог долго размышлять о том, что было. Предвосхищать разные исходы событий, учиться принимать отказы, мириться с согласием и смелеть ради собственного счастья. Сейчас ему просто надо поспать. Всего несколько минут с закрытыми глазами и кружащейся головой, и Микки оказывается окутан крепким сном. *** Йен только-только приехал. Он открывает дверь и первым делом смотрит на то, сколько пар обуви было в прихожей. Сапогов Фионы не было, она уж точно всегда на работе. Лип… тоже не было. Чёрт знает, что творилось у него с учёбой. Наверное, решил остаться там. Дебби, кажется, была дома. Карл — тоже. И Лиам с ними. Трио, конечно, взрывное, а Йен теперь будет единственным относительно старшим. О Микки он и правда не думал. Сил у него снова не было, и это случилось в самый не подходящий для этого момент. На носу экзамены, стоило бы начать готовиться, там уже и зимние каникулы. Нужно было поесть. Наконец-то нормальная кухня. Даже нормальная еда. Пусть и такая же дешёвая, но дома все ощущалось иначе. Хлеб был мягким. Сэндвич, сделанный на скорую руку, был гораздо вкуснее. Самое главное — резать все можно было на настоящей доске. — Ого! Давно тебя здесь не было, сын, куда же ты делся? Йен вздрогнул и обернулся в сторону лестницы на голос Фрэнка, который даже выглядел не так уж и плохо. Что успело произойти? Нашёл себе кого-нибудь, на кого можно произвести невероятное впечатление, а потом легко и незаметно манипулировать? Ну, у него получилось. — Я в университете, Фрэнк, — Йен вздохнул и стал жевать еду, не сводя взгляда с отца (или дяди?). — Спасибо, что заметил. — Ты? Странно, я думал, что там твой брат… — Фрэнк задумчиво чешет голову, а затем просто машет рукой. Сейчас ему и правда хотелось стать чуточку лучше, хотя бы внешне. Чего уж говорить, он даже зубы почистил и сходил в душ. — Ну, тогда вот мой тебе совет, Йен. Даже если… — Ты впервые звучишь, как отец, — Йен ухмыльнулся и все же с интересом посмотрел на Фрэнка, старающегося сообразить, что он вообще хотел сказать. Йен, да и все остальные, хотели это отрицать, но иногда Фрэнк всё же говорил дельные вещи. — Конечно! Я и есть отец! Так вот, слушай меня внимательно. Не ставь свою любовь на первое место. Она подождёт! Учеба важнее, сын. — Серьезно? — Йен ухмыльнулся и положил тарелку в раковину, полную посуды. Он не поверил, что слышал такое от Фрэнка. И самое неприятное — он был прав. Прав настолько и в то самое время, когда Йену нужно было это услышать. Конечно, наверняка Фрэнк подавал это с посылом о том, что Йен может обречь себя на отцовские страдания раньше времени, когда у них в семье и так уже есть одна ранняя и незапланированная беременность. Только вот для Йена такое не было совсем актуально. Но в общем, посыл он понял. — Конечно! Думаешь, твой старик родился с бутылкой в руке? Как бы не так, молодой человек. Я, между прочим, целый семестр учил психологию! А потом встретил вашу ненормальную мать. Невероятнейшая женщина. Последние слова Йена зацепили. Да, он тоже так относился к Монике. Сумасшедшая женщина, к которой он всё же был привязан так или иначе. Понимал её. И, если подумать, Микки был таким же. Сумасшедшим преступником со своими невероятнейшими тараканами в голове, но всё равно хорошим по-своему. — Неплохо звучит, — Йен жмёт плечами и краем глаза смотрит в окно. Всё те же снежные сугробы повсюду. Становятся только больше. — А куда ты деловой-то такой собрался? — Ну как куда? У старика Фрэнка ещё есть порох в пороховницах! Я, этот… Представитель религиозного фонда! Они зовут меня святым Фрэнсисом. И знаешь, мне даже нравится это имя. А знаешь, что ещё мне в этом нравится? — То, что тебя восхваляют и дают тебе деньги? Это незаконно, — Йен посмеялся и сам себе поверить не мог: прямо сейчас он вот так просто общался с Фрэнком о всякой чуши, а тот ему даже и не надоедал. Тоска по дому творит невероятные вещи, даже если ее было совсем немного. — Через всё надо учиться находить лазейки, сын. Особенно, когда дело касается денег. Вот буду завещание писать, сделаю так, чтобы никого не обделить. — Думаю, что Кев и Ви будут не против оказаться в твоём завещании, чтобы ты им наконец отдал то, что задолжал в Алиби. А мы будем жить на детское пособие дочки Дебби, не привыкать же к хорошему. — Это… отличная идея, сын! Всегда знал, что в тебе что-то от меня есть! *** Мир Йена был тёплым. Он был окрашен оранжевым, красным, желтым. Лишь иногда в него попадали синие и серые нотки, которые каким-то чудом ему удавалось вымывать из своих чистых цветов. Мир Микки был холодным. Голубым, синим, иногда и вовсе черно-белым. Он думал, как там Йен. Чем занят, что чувствует, в безопасности ли вообще. Хотелось написать ему, извиниться и объясниться, но был ли в этом смысл? Йен и так увидел, какой Микки трус. Зачем такого принимать обратно? Продолжит ведь бегать туда-сюда. Микки только что проснулся, но всё мысли уже были забиты тем, что должно с ним произойти в ближайшее время. Через несколько дней ему нужно было пойти к Терри, доложить, что вообще происходит. Будет ли он гордиться тем, что сын теперь такой «успешный» бизнесмен? Тут даже и Микки не знал. Но, наверное, он будет доволен, что теперь девушки будут доступны ему чуть ли не по «семейной» скидке. Чем больше Микки о таком размышлял, тем сильнее чувство мерзости внутри него проявлялось. Он буквально продаёт каким-то мерзким и в основном старым мужикам тела девушек, которым и без того не везло. Микки пообещал себе ещё давно, что никогда не станет таким, как Терри, а теперь он медленно превращался в него. И что его вытащит? Кто? …вероятно, Йен. Свободный человек, принявший себя. Внутри Микки всё начинало переворачиваться, как только он думал о том, что у него есть шанс пересечься с Йеном. Мысль об одной только случайной встрече уже заставляла волноваться. Бояться. Такой страх даже алкоголем запивать не хотелось. Микки заслужил это чувство. Сколько он вообще спал? Тяжелая голова явно давала понять, что много. И правда — за окном уже было темно, а снег валил огромными хлопьями. В окно неприятно задувало. Микки легко замерзал, на улице был чуть ли не в пяти слоях одежды, а руки почти всегда, как только на нём оказывалась рубашка или куртка, прятал в рукава, как только мог. Сейчас ему было особенно холодно. Так же, как и в ту ночь. Уснуть он бы смог и так, привык к плохим условиям, но засыпать в чужих руках всё же немного приятнее, чем кутаться в несколько пледов и одеял, побывавших неизвестно где и толком не выстиранных. И всё же, именно это Микки и сделал: укутался в «любимые» одеяла, поднялся с постели, постоял у двери несколько секунд, подумал да и вышел в коридор. Отопления в этом доме он дождётся только когда его снесут к чертям. — Проснулся? — Мэнди обернулась на брата и отложила телефон на диван. Так уж вышло, что весь день она проболтала с Йеном. Они могли бы встретиться с ним лично, жили всего в паре кварталов друг от друга, вот только Йен начал вести себя довольно капризно: не хотел пересекаться с Микки. Оно и понятно, может, обида. Мэнди стала замечать, как Йен менялся, становился более гордым. Микки тоже был горазд. — Ага, — он потёр глаз тыльной стороной ладони и прикрыл ненадолго глаза, чтобы привыкнуть к такому неприятно тёплому желтому свету. — Чё, ты как? — Нормально. С Йеном общаюсь. «Хватит его упоминать. Хватит, хватит, хватит». — Понятно. @mandm, 20:30: он разбитый какой-то совсем @gingerisnotonfire, 20:32: Мне уже не так важно, правда. @mandm, 20:35: йен, я правда люблю тебя. но слушай, ты тоже не лучше себя ведёшь. успокойся. хватит ныть @gingerisnotonfire, 20:37: :/ @mandm, 20:40: я прекрасно знаю Микки, и он бы честно забил на тебя, если бы ему было похуй. дай ему время, он заявится в какой-нибудь пиздец неожиданный момент. ты говоришь, что тебе похуй, но мы уже почти сутки об этом только и говорим, серьёзно 😐😐😐 @gingerisnotonfire, 20:41: Блять, ладно. — …что он пишет? — Ну, — Мэнди пожала плечами и пальцем быстро пролистала переписку. — О том, как решил прыгнуть с тарзанки и заняться скалолазанием. — Да иди ты, — Микки улыбнулся уголком губ и опустил взгляд. Вряд ли в переписке было что-то хорошее, и он даже мог представить, как Йен его помоями поливает, но пусть уж лучше скажет это в лицо. — Ну а если серьезно, он говорит всякую хуйню, конечно, но тебя отпускать как-то не собирается. Так что пошёл бы, решил проблему. Либо разойтись по-нормальному, либо что. Мне не важно, честно. Я не буду между вами проводником, взрослые люди уже. *** Такой совет Микки воспринял в штыки. Будет он тут ещё унижаться. Несмотря на это, сейчас он стоял у дома Галлагеров, не решаясь даже за забор из толстой проволоки зайти. «Нахуй надо» — мысль, к которой Микки уже успел пристраститься. Девиз по жизни, что ли. Нахуй ему этот Йен, нахуй ему эти отношения, нахуй ему… — Йен дома? Дебби молча отходит в сторону и пропускает Микки внутрь. Как только дверь можно было закрыть, она снова уткнулась в телефон: вся погрязла в статьях для будущих матерей. Половина из написанного, правда, моментально вылетала из головы. Йену особо делать было нечего, да и переписываться не хотелось. На Мэнди он даже обиделся, пусть своих чувств по этому поводу обосновать и не мог. Злился он скорее на себя. Она ведь говорила правду. Признавать это совсем не хотелось. Микки с опаской проходит внутрь. Даже куртку не снимает, мало ли, пошлют ещё, а он будет так неловко одеваться, в рукавах запутается, ещё что. Не хотелось выставлять себя на посмешище. — Тебе что-то нужно? — Нет, блять, просто посидеть пришёл на вашем проперженном диване. Делать мне нехуй. — Тогда зачем? — Нам надо поговорить, ладно? У тебя в комнате, на улице, мне похуй, хоть здесь. — Хорошо. Давай говорить. Микки поднимается и вслед за Йеном идёт к лестнице. Ну, раз пустит к себе, то это уже много значит. Наверное. Дверь за ними закрывается. — Так о чём ты хотел говорить? — Мужик, ты и так знаешь, хватит. — Да, я знаю. Ты так боишься это вслух сказать? Давай, крутой парень. — Я блять сказал, хватит на меня наезжать. Совсем уже ахуел? — Микки толкнул Йена в грудь и сильно нахмурился. — Ты боишься. Меня, себя, да кого угодно. Не говори сейчас о гипотетических людях, которые где-то там могут возникнуть. Мы разговор ведём о нас сейчас, не о них, — Йен непозволительно близко маячил у Микки перед лицом, так и напрашиваясь на конфликт. Ему хотелось адреналина, очень сильно. Споры с Микки, как ему казалось, могли быть вполне напряженными. Достаточно, чтобы удовлетворить потребность. Микки в удивлении попытался отпрянуть, но словно застыл на месте. Все смотрел в его глаза, в которых отражался свет тусклой лампы. Они оба злились друг на друга. Это было до ужаса больно. Боль пробуждала те чувства в Микки, о которых он даже и не знал. Такое неприятное жжение в груди. …или это совсем не злость? — Ну и мразь же ты, Галлагер. — Взаимно. Никакой злости больше не было. Только взаимные ухмылки на лицах. — Надеюсь, твоя кровать не громко скрипит.