Тишина

В гостеприимной однушке тепло и чисто, на первый взгляд даже уютно, пока не понимаешь, что она слишком похожа на твою собственную. Ту, из которой всегда готовы уйти. А порой даже мечтают не возвращаться. Довольно просторная (до появления в ней Арсения) кухня, стол и два стула у большого окна, холодильник в углу, белый кухонный гарнитур со столешницей под темное дерево, газовая плита, электрочайник, и, не иначе как за все хорошее, сделанное в этой жизни - большой и мягкий диван, с которого даже ноги не свисают. Светло-коричневый линолеум, старенький, но чистый, обои, в едва заметный завиток, то ли выгоревшие, то ли изначально такие. Двери нет, только арочный проем, ведущий в прихожую и полоска света на полу из хозяйской комнаты. *** Арс повел себя глупо. Глупо, когда оставил квартиру в Питере уже бывшей жене. Глупо, когда не воспринял всерьёз угрозы. Глупо, когда своим молчанием позволил раздуть ситуацию до абсурда. Глупо. И ещё наивно. И наивно вдвойне, когда доверился спокойным и немного грустным глазам девушки, которые смотрели, вроде на него, но мимо. Он думал о том, что ужасно устал вертеться, врать, попадаться на лжи, и врать снова. О том, что заваривать эту кашу не стоило вовсе. О том, что земли под ногами нет, только зыбучие пески, на которые он сам так уверенно ступил. И не только ступил. Сам создал, рассыпая их перед собой. Он хотел ненадолго остановить эту жизнь. Исчезнуть. Обдумать дальнейшие действия. Решить, как извернуться на этот раз, чтобы снова оказаться на вершине горы собственной лжи, а не катиться с неё, собирая лавину. Ему нужно было время, то самое, которое было растрачено на ложь. Которого не было. Но когда его, залипшего в стену в коридоре после концерта, окликнула девушка, и тихо спросила, всё ли в порядке, Арсений действительно понял, что не в порядке уже ничего. Он устал. И позволил голосу себя выдать. - Да И пропасть в глазах разверзлась очевидно уже не только для него самого.