***
Драко в который раз вскидывает голову к потолку, принимаясь пересчитывать трещины. В прошлый раз он насчитал сорок две. Сейчас, почему-то, число поменялось — сорок семь. Нахмурившись, он начинает заново. Малфой не знает, где он находится. Это темный отсыревший подвал, всего три на два метра, почти в два раза меньше, чем его гардеробная в Мэноре. Здесь воняет плесенью и гнилью: окон и вентиляции нет. Единственное, что есть — творило на высоте примерно двух с половиной метров. Иногда горизонтальная дверца открывалась: ему швыряли воду в пластиковой — он сделал вывод, что находится в маггловской части Лондона — бутылке. По вкусу становилось понятно, что туда что-то подмешано, но пить хотелось нестерпимо. Очнувшись здесь, Драко первым делом, на удачу, проверил наличие палочки, обнаружив, естественно, ее отсутствие. На пробу постарался колдовать без нее, но вышло совсем скверно; сил не было. Зато нашел на затылке крупную рану, такую, какая бывает, когда по черепу ударяют твердым тупым предметом, на роде обуха топора. Волосы там неприятно слиплись от запекшейся крови, но он не стал распутывать, чтобы не лезть грязными руками. Да и левое запястье опухло и болело. Малфой его внимательно осмотрел и пощупал — не перелом, — на том про него и забыл. Пару раз к нему спускался какой-то мужчина. Он скидывал вниз веревочную лестницу, и, еле удерживая равновесие, слезал исключительно лицом к Драко, направив на парня палочку. Малфой в первый раз сверлил взглядом его левое предплечье, скрытое плотной потертой тканью старого свитера. Мужчина тогда отвел руку за спину. Спускался он неясно для чего. Только молча пинал слизеринца в живот, явно срывая злость, что-то очень тихо пыхтел, хватал за волосы, ударяя головой о стену, и уходил. Собственно, Драко ничего о нем не смог узнать. Разве что — мужчина не какой-то поехавший маггл-маньяк, помешанный на мальчиках-подростках. Этот мужчина не говорил с ним, был в перчатках, маске, шею обернул платком: не было возможности даже примерно понять его возраст. Но Малфой ставил на то, что это кто-то из сбежавших, теперь скрывающихся, Пожирателей. Скорее всего, тот хотел сбежать из Англии, и искал различные способы для этого с окончания войны, прячась от авторских рейдов. А сам Драко, вероятно, случайно попался ему под руку тогда. Не стоило уходить на окраину Лютного переулка в одиночестве, решил в итоге слизеринец. Да и злился мужчина неспроста. Заплет, Драко уверен, был в его отце. Вероятность того, что похититель требовал выкуп с Люциуса даже превышает сто процентов. Это подтверждало то, что мужчина был темным магом, и знал младшего Малфоя в лицо. Одновременно это доказывало и другую теорию — он не был приближенным. Потому что все ПСы из внутреннего круга прекрасно знали, что Люциус Абраксас Малфой и бровью не поведет, если это не принесет ему выгоды. У Драко сейчас не было никакого понимания дат. Он знал только то, что попался в ночь со вторника на среду. Сидя здесь он не мог даже определить, какое сейчас время дня: небольшое творило закрывалось совсем наглухо, а кроме него, опять же, ничего не было — голые бетонные стены и небольшая деревянная табуретка, не более тридцати сантиметров в высоту. Ее мужчина спустил сюда относительно недавно. Присел на нее напротив Драко и развлекался, отправляя в слизеринца различные заклятия. Злился, потому что Малфой молчал. За все это время Драко не сказал ему ни единого слова, а лицо его будто застыло восковой маской. Молчал, сплевывал кровь мужчине под ноги, ухмылялся, скалился, показывая окровавленные зубы, сверлил его взглядом, будто предлагал соревнование. Пари — кто заговорит раньше. Малфой отводит взгляд от трещин на потолке, переводя на пластиковую бутылку с остатками воды, где жидкости было еще примерно с три пальца. Но дотянуться до нее будет тяжело: он еле как контролирует свое тело, ему, острой болью, переодически отстреливает в почки, и видит ужасно мутно, будто глаза застелило пеленой слез. Стоит двинуться — начинается кашель, который неприятно раздирает опухшее горло, его рвет кровью, а после начинаются непродолжительные судороги. Скорее всего, в воде мышьяк в очень небольших дозах. Вероятно, трехвалентный, делает вывод Драко. Потому что пока симптоматика у него по характеру патологии дотягивает только до подострой стадии, что не может не радовать. Как минимум, могз не поражен, а как максимум — до комы ему еще далеко. Но так хочется пить. Сжав зубы, Малфой падает на бок, на локтях подтягиваясь вперёд, достает до бутылки, откручивая крышечку полупарализованными дрожащими пальцами. Касается губами горлышка, спешно глотая, игнорируя боль, и выпивает все до последней капли. Творило со скрипом открывается. Драко, поднимается, тяжело дыша, опирается спиной на стену. Закашливается, прикладывая руку к губам, а после вытирает кровь с ладони о свои штаны, молча наблюдая за мужчиной. Он подходит ближе, толкнув ногой табуретку, садится напротив, наклоняя голову вбок. Хватает за волосы, дергает вперёд, а после давит назад, ударяя височной частью о стену. Малфой все так же смотрит. Его маска явно сделана по примеру пожирательских, разве что узор другой. Сегодня он ближе, чем обычно. И движения у него дерганные, нервные. Злится. Значит, Люциус, до того, по обыкновению, игнорировавший письма, вероятно, ответил похитителю отказом. А это означало для Драко одно — смерть. Сил у него совсем не было. Даже отбери Драко палочку — все равно бы проиграл мужчине. Он был обезвожен и болен, симптомы отравления налицо. Тело двигалось тяжело, постоянно хотелось прикрыть глаза и уснуть. Что ж, неизвестный, конечно, волшебник, но вряд-ли станет убивать его Авадой, если не хочет попасться Аврорам. Возможно, замучает до смерти заклятиями попроще. Или просто напросто задушит. Может, раскрошит ему череп… Неважно. Важно, что Драко сможет поспать… Он умиротворенно прикрывает глаза. Нет. Всплывающие образы не позволяют ему уснуть. Они слишком яркие и теплые, чересчур звонкие, такие, что этот промозглый подвал, если его заполнить теми нежными образами, станет наполнен домашним уютом. Малфой медленно открывает глаза, наблюдая за его движениями. Нет, в ближайшее время он умирать не собирался. Драко еще должен вернуть Гермионе одолженную книгу, помочь Северусу закончить зелья для Поппи и вырвать снитч из-под носа у Поттера. Неизвестный достает палочку, приставляя ее к горлу Малфоя, замирает. Думает, что запугивает. Драко опускает глаза, шарясь взглядом по его одежде: платок, прикрывающий шею, закреплен иглой. — Хочешь убить меня? — тихо, почти неслышно спрашивает слизеринец. Мужчина, не убирая палочки, наклоняется поближе к его лицу, чтобы услышать, что он шепчет; так, что оказывается ухом почти около губ. — Ты хочешь убить меня? — повторяет Малфой, плавно вытаскивая длинную тонкую иглу. — Хочу, — не отодвигаясь, отвечает мужчина; хрипло и низко — он явно достаточно взрослый. — Я тебя тоже, — хмыкает Драко и заставляет себя не сомневаться, вонзая иглу тому в сонную артерию. Незнакомец взывает, захрипев с булькающим звуком, и заваливается вперёд, придавливая Малфоя своим телом. Тот хрипит, выползая из-под него, снова закашливается. Сплевывает кровь, после стирая ее же рукавом с глаз: льет из раны чуть выше виска, мешая обзору. Драко встает на колени рядом с похитителем, упираясь в стену, чтобы перевернуть того лицом вверх, и снимает с него маску. Эйвери, ну конечно. Снова сплюнув кровь, Малфой принимается шарится руками по его телу, чтобы найти свою палочку. Если это Эйвери, то он носит ее при себе: этот трус не стал бы оставлять ее даже в защищенном хранилище — он недоверчивый параноик. Достав палочку из внутреннего кармана пальто, Драко поднимается на ноги, шатаясь, и тут же опирается ладонью о стену. Думает, что не стоило все же допивать ту воду, потому что чувствует он себя паршиво. Вздохнув, идет к лестнице, все так же держась за стену. Подняться трудно: у него дрожит все тело, а пальцы отказываются нормально цепляться за перекладины, но Малфою удается выползти наверх спустя каких-то пятнадцать минут. Как он и думал. Дом маггловский. А дверца в погреб расположена на кухне, где он сейчас и оказался. Драко, пошатываясь, прижимая левой рукой правый бок, идет к раковине, и, открыв кран, пьет прямо оттуда, почти забывая дышать. Ему совершенно наплевать, что это за вода и чистая ли она. Просто хочется пить. У него ужасное обезвоживание. Палочка в рукаве придает чувство уверенности, когда он выходит на улицу, оказавшись в каком-то грязном сыром переулке. Идет легкий дождь, и Драко подставляет лицо каплям, ощущая приятную прохладу. Вывернув с переулка, Малфой видит узкую, освещенную всего двумя фонарями, улочку, где в притык стоят несколько многоквартирных домов, в перемешку с крошечными коттеджами. Судя по всему, сейчас около семи вечера, думает он. И он точно не в Лондоне, как решил ранее. Места совершенно чужие, незнакомые. Скорее всего, это даже не рядом со столицей или Уолтширом. — Малфой? Драко замирает, когда, медленным шагом, преодолев около пяти кварталов, слышит, как его зовут. Поворачивает голову. — Рон, — облегченно, почти благоговейно, выдыхает он, называя парня по имени. Малфой первый раз в жизни рад увидеть эту пародию на человека перед собой. Уизли стоит впереди него: он только что вывернул из-за угла здания, за фасад которого держался слизеринец, чтобы идти ровно. Рыжий наводит на него маггловский фонарь, освещая, и Драко, просидевший так долго почти в полной темноте, болезненно жмурится, отнимая левую руку от бока, чтобы прикрыть глаза. — Что, черт возьми, с тобой случилось? — скривившись от жалкого вида Малфоя, спрашивает Уизли. — Эйвери, — хмыкает Драко.— Какое сегодня число? — Одиннадцатое, — заторможенно отвечает рыжий, нервно сжимая кулаки, но ближе к нему не подходит. Одиннадцатое. Драко убежал от Поттера пятого. Значит, сегодня понедельник. — Ладно, — тяжело выдыхает слизеринец, чувствуя, как у него заканчиваются силы.— Помоги мне встать ровно. Найдем переулок, и ты сможешь нас трансгрессировать. Рыжий даже не двигается. Драко поднимает на него взгляд, и, заметив выражение его лица, замирает. — Рон, — сглатывает он.— Пожалуйста. Шестой Уизли только молча смотрит на босого, замерзшего, окровавленного и грязного Малфоя. И делает шаг назад. Спустя три секунды уходит, завернув за угол здания, откуда ранее вышел. — Ублюдок. Хрипит Драко вслух и отключается прямо посреди улицы.***
Малфой медленно открывает глаза. В ушах звенит, но он слышит какие-то голоса, тихо переговаривающиеся между собой. В месте, где он находится, неприятно светло, и ему приходится сощурится. — Патриция, выключи свет, — слышит он взрослый женский голос. В комнате становится темнее, и Драко промаргивается, ощущая, как жжет слизистую. Над ним склоняется русоволосая женщина: у нее широкие брови, красивый высокий лоб, миндалевидный разрез глаз, а сами они — васильковые. Малфой знает это лицо. Он никогда бы не смог его забыть. — Елена? — хрипит Драко, выглядываясь в лицо женщины. — Вы меня знаете? — улыбается та, придерживая его за плечи, помогая подняться, отворачивается на секунду.— Дункан, принеси юноше воды. Драко закашливается, оказавшись в сидячем положении, но сглатывает, не отрывая взгляда от глаз женщины. И тут ему подносят стакан к губам. Светловолосый мальчик примерно десяти-одиннадцати лет, что сочувственно смотрит на него своими небесными, как у отца, глазами. Малфой резко задерживает дыхание, чувствуя, что плачет. — Господи! — пугается Елена, тут же трогая его за лоб, а после стирает слёзы со щек.— Что-то еще болит? — Ваш муж…— сквозь всхлипы выдавливает Малфой, хватаясь за рукав ее махрового халата.— Я убил Вашего мужа. Женщина вздрагивает, заскусив губу, чтобы сдержать слезы. Дрожащей рукой касается его плеча. — Простите, — слышит она от рыдающего, по ее меркам, еще мальчика.— Простите…они заставили меня…простите…простите…я не хотел…умоляю, простите… Этот ребенок отчаянно цепляется за ее рукав и дрожит, захлебываясь своими слезами. Елена, улыбнувшись сыну, который стер слезу с ее собственной щеки, наклоняется к Драко, обнимая его. — Тихо, сынок, тихо, — успокаивающе шепчет она, чувствуя, как рыдающий в ее руках ребенок, замирает.— Все хорошо. Посмотри на меня. Малфой поднимает на женщину заплаканные красные глаза, облизывая сухие потрескавшиеся губы. Та улыбается, большим пальцем стерев слезу, и ласково дует ему на щеки. У Драко раскалывается сердце. — Простите… — Не плачь, — просит вдруг мальчик, стоящий в двух шагах от них, крепко держа за руку младшую сестру. — У тебя нос, как у оленя Санты, — девочка, которой не более пяти лет, улыбается ему, показав на свой нос. Малфой чувствует, как у него дрожат губы, но сдерживает рыдания, переводя взгляд на Елену, но она не дает ему даже рта раскрыть. — Я знаю, — шепчет она. Эллиот был волшебником. Она, конечно, знала об этом. Они познакомились, когда еще были подростками, всего по семнадцать лет. Это была та пресловутая любовь из детских сказок: с первого взгляда, чистая, искренняя, крепкая. Елена, естественно, сначала не поверила в то волшебство, о котором говорил возлюбленный. Пока он не провел ее по аллейке магического Лондона, наслаждаясь восхищенными взглядами девушки. Когда началась война им обоим едва исполнилось восемнадцать, и Эллиот, взяв невесту и ее родителей, перевез их подальше от центра, в Нортамберленд. Тут они и поженились. После громкой новости о смерти Волдеморта, Эллиот нашел себе незначительное место в Министерстве магии, начав работать там. Они снова переехали ближе к Лондону, оставив ее родителей в Нортамберленде. Елена долго не могла забеременеть, но все же вышло: в восемьдесят восьмом родился Дункан, в девяносто третьем Патриция, а в мире все успокоилось. До поры до времени. Вторая магическая война сотрясла не только Англию. Начались гонения, рейды людей, зовущих себя Пожирателями Смерти. Эллиот безумно боялся за жену и детей, но знал, что эти изверги когда-то найдут его — должность в Министерстве хоть и была незначительной, но в списках работников была метка «магглорожденный» напротив его фамилии. В девяносто седьмом они жили, боясь каждого шороха. Эллиот снова перевез их в Нортамберленд, наказав быть тише воды, ниже травы. И как бы Елена не умоляла, не остался с ними. Муж сказал, что должен защитить: ее, своих детей, и, по возможности, спасти еще чьи-то жизни. — Он хотел спасти, — продолжает Елена, поглаживая Драко по щекам.— Сказал, что если они кого-то и поймают, то пусть его. Так мы будем в безопасности. Я знала, что он не вернется. — Он спас, — сглотнув, произносит Малфой.— Не того, кого стоило бы, но спас. Этот светлоглазый мужчина спас жизнь своему убийце. — Ты не виноват, малыш, — шепчет женщина, улыбаясь. — Откуда Вам знать? — беспомощно скулит Драко. — У тебя глаза жертвы, а не мучителя, — легко объясняет она.— Такие сизые-сизые, потухшие, но добрые. И Малфой уже не сдерживает слез, утыкаясь ей в плечо. Елена поднимается со стула, придвинутого к дивану, и садится рядом. Дункан, подумав пару секунд, подталкивает сестру вперёд, и та забирается матери на колени, а он сам, подойдя ближе, садится за спиной Драко, прижимаясь щекой к выпирающим позвонкам, и обнимает. Незнакомый Дункану несчастный мальчик рыдает еще двадцать с лишним минут. — Тело…сгорело, был большой пожар, — подняв голову с плеча Елены, он вытирает слезы тыльной стороной ладони.— Но у него было кольцо. Я забрал кольцо. Спрятал. Я принесу его. Нужно сходить домой. Да. Пойду домой. За кольцом. Хорошая идея. Схожу. Женщина хмурится, наблюдая за его пустым выражением лица и рваными фразами, понимая, что увиденное и совершенное оставило слишком глубокий след на психике ребенка. Она аккуратно касается его руки, не позволяя растирать глаза. — Сначала нужно отдохнуть, — просит она.— На тебе живого места нет, малыш. — Мама, но он не малыш, — поправляет ее Патриция.— Смотри, какой он высокий… — Да, — кивает ее брат, тыкая слизеринца в спину, чтобы обратить на себя внимание.— Как тебя зовут? Я Дункан, а это Патриция, но я зову ее Патря, — улыбается мальчик, продолжая уже шепотом.— Она злится из-за этого. — Драко, — выдыхает блондин.— Я Драко Малфой. Дункан кивает, протягивая ладонь для рукопожатия. Они нашли этого мальчика, когда вечером возвращались домой: он лежал на заснеженной улице босой, в одном только свитере и тонких брюках, весь в крови. Дома маме удалось его отогреть, обтереть влажными тряпками, смывая кровь и грязь, и закутать в махровый халат с веселым принтом слоников. Вообще, этот халат мама купила в подарок Леонарду — соседскому мальчику семнадцати лет, чтобы повеселить его в грядущий день рождения, но, Дункан считает, тот не обидится, что подарок они выберут новый: халат ведь помог спасти этого грустного мальчика. Дункан не сильно понимал, о чем шла речь в их разговоре с мамой, но уловил суть. Мальчик — Драко — говорил, что убил его папу. Но папа всегда учил его выяснять причины поступков, потому что люди не всегда делают плохие вещи из-за того, что хотят. Иногда люди поступают плохо для того, чтобы потом было лучше. Иногда люди поступают плохо потому, что нет развилки, есть только одна узкая кривая дорожка. И если человек сожалеет, поступив плохо, то этот человек — хороший. У мальчика, нос которого был красным от слез, были такие светлые, теплые и грустные глаза. Он рыдал, прося прощения. Значит, решил Дункан, папа учил его правдивым вещам; значит, понял Дункан, этот мальчик — этот Драко — хороший человек. А о хороших, но несчастных людях папа наказывал заботиться. — Драко, — произносит Дункан, спрыгивая с дивана.— Попей. Берет со стола стакан, протягивая грустному мальчику, улыбаясь. Малфой принимает его, дрожащей рукой поднося к губам. — Хочешь блинчиков? — интересуется он: мама учила его правильно принимать гостей.— У нас и мед есть! Тот снова смотрит на него со слезами в глазах, чуть приоткрыв рот, нервно облизывает губы. Дункан кивает ему, подавая руку сестре, и они вместе уходят на кухню. — Драко, — шепотом зовет Елена, положив ему руку на плечо.— Твое тело…я не прикасалась к старым шрамам, но у тебя было еще несколько новых ран. Я все зашила настолько, насколько могла без участия профессионального хирурга и… — Нет…нет-нет-нет…— выдыхает Малфой, схватив ее за руки, рассматривает ладони на наличие мелких ранок.— Вы же не трогали мою кровь? — Что? — хмурится она.— Трогала, но… — В больницу! — резко перебивает ее Драко, в панике шаря глазами по комнате.— Надо в больницу, черт… Нельзя, нельзя было…— он нервно закусывает губу, заломив брови.— Елена, я ВИЧ-инфицированный, это опасно. Пожалуйста, поезжайте в больницу. — Драко, успокойся, — просит женщина, уложив ему руки на щеки.— Я работала в перчатках, это раз. Я медсестра, это два. Хорошо? Тем более, риск заразиться не равен ста процентам. Все в порядке. — А…а дети? — Дети не трогали кровь, — кивает Елена.— Мы все в порядке. — Слава Мерлину, — выдыхает Драко, откидываясь на спинку дивана. Летом, когда шло восстановление Хогвартса и закончились суды, он получил возможность вырваться на обследование. Конечно, Малфой решил проходить его в немагическом Лондоне, чтобы не пошли слухи. Это было обязательно, учитывая, сколько у него было открытых ран и сколько заразы в них попало. Сивый сношался со всем, что движется, даже не думая о каких-то там болезнях. Тогда-то, после обследований, Драко и понял, какие последствия бывают у глупых решений. Результат, впрочем, вполне ожидаемый. Мало того, что он остался импотентом в своем возрасте, так еще и оказался заражен ВИЧ-инфекцией. Хотя, подумал он тогда, эти две вещи вполне неплохо сочетались друг с другом; было до смешного нелепо, что Малфой обзавелся именно этими болячками из всех возможных заболеваний. — Драко, мы погрели блинчики! — кричит Дункан с кухни.— Пошли кушать! Елена улыбается ему, потрепав по волосам, и кивает, мол, пойдем.