Пламя и шторм

      Визерис дождался, пока все лорды и его дочь с зятем покинут зал Малого Совета, и только после этого позволил себе тяжело выдохнуть. Сир Отто вернулся на свое место по правую руку от Визериса. Короля разрывало от противоречий. С одной стороны, Отто был хорошим политиком и умудренным опытом человеком, который долгие годы приносил пользу государству. С другой — в последнее время его Десница слишком многое позволял как себе, так и своей дочери. — Лорд Отто, вы помните, как стали Десницей при моем деде, великом Джейхейрисе? — спрашивает Визерис, скучающе глядя в стену. — Король назначил меня своим Десницей после смерти вашего отца, принца Бейлона, Ваша Светлость, — отзывается Отто, не понимая, к чем клонит король. — Пять дней… — вздыхает Визерис, теребя кольцо королевы Эйммы на указательном пальце, — всего лишь пять дней понадобилось богам, чтобы забрать Бейлона Храброго к себе. Весенний Принц, что не боялся самого Балериона. Принц, который в шестнадцать лет оседлал могучую Вхагар, которая почти тридцать лет оставалась без всадника после смерти Королевы Висеньи. Бейлон Таргариен, всадник Вхагар, наследник Железного Трона умер от разрыва кишок. У богов мрачные шутки, не так ли, сир Отто, — не поворачиваясь к Хайтауэру, спрашивает Визерис. — Ваше Величество… Я не понимаю, к чему вы клоните, — признается Отто. — Смерть моего отца была горем для нашей семьи, но стала той ступенью, что подняла тебя от второго сына лорда Староместа до второго по власти человека во всем королевстве. Мало кто может похвастаться столь резким карьерным ростом. — Ваше Величество, смерть Весеннего принца была горем для всей страны. И я принимал брошь Десницы из рук вашего деда с горечью, а не с триумфом. — И все же, ты продержался достаточно долго, прежде чем поставить собственные интересы выше интересов короны, Отто, — не обращая внимания на оправдания Десницы, утвердительно произносит Визерис. — Мой долг — это служить государству, Ваша Светлость. И за эти годы я не давал повода для сомнений, — хрипло отвечает Отто. — Я тоже так думал, Отто. Но всё изменила та роковая ночь. Та ночь, когда ты ворвался в мои покои с новостью о том, что моя наследница развлекается в борделе с моим младшим братом. Твой человек шпионил за принцессой вместо того, чтобы оградить её от глупостей и защитить её репутацию. — Визерис выпрямляется на стуле, впиваясь в побледневшее лицо Десницы потемневшими от гнева глазами. — Слава богам, что та ночь закончилась благополучно. Благо, безобидная вылазка Рейниры не обернулась для нас ничем, кроме душевных волнений. Сами боги послали Рейнире Лейнора, который вернул принцессу домой в целости и сохранности. И с каждым днем я всё больше убеждаюсь в том, каким глупцом я был, отдаляя от себя свою семью и приближая чужих людей. — Открывать своему королю неудобную правду время от времени — это долг любого верного подданного. Если бы я этого не сделал, то провалился бы как ваш Десница, — начинает Отто, но Визерис останавливает его движением руки. — А свою дочь ты отправлял в мои покои, тоже руководствуясь благом государства? — С горькой улыбкой на губах спрашивает Визерис. — Когда я страдал от потери Эйммы, Алисента приходила ко мне и читала фолианты о Древней Валирии, дабы хоть немного отвлечь мое истерзанное сердце. Я верил в то, что она это делала искренне, что она желала мне помочь и утешить меня, как утешала еще совсем девчонкой моего умирающего деда. Ему она тоже читала, и король Джейхейрис в бреду даже называл её именем принцессы Сейры. Я доверился ей, и я женился на ней, надеясь, что эта женитьба принесет пользу королевству. — И моя дочь оправдала все надежды, мой государь. Она подарила вам четверых здоровых детей, трое из которых — сыновья, которых вы так страстно желали! — Восклицает Отто. — Эта женитьба лишь увеличила раскол в моей семье, сир Отто. Я обидел кузину Рейнис и лорда Корлиса отказом жениться на леди Лейне. Я разбил и без того кровоточащее сердце Рейниры, еще не оправившейся от потери матери. Я лишил её единственного друга в Красном Замке. И даже пускай Алисента стала королевой, она тоже была лишена дружбы с Рейнирой, которой, я знаю, она искренне дорожила. — Визерис устало трет переносицу и закрывает глаза. — Алисента любит вас всем сердцем, Ваше Величество. Как и вы любите её. Четверо детей — это ли не доказательство глубины чувств, что вы питаете друг к другу? — Мягко произносит Отто, надеясь, что всё обойдется. — И поэтому она посмела устроить эту позорную проверку моей дочери, оскорбляя её честь и достоинство? — Голос Визериса наполняется ранее невиданной силой, заставляя Отто вжаться в спинку стула. — Так ты воспитал свою дочь, раз она считает, что имеет право в обход своего короля требовать от наследницы Железного трона каких бы то ни было доказательств? Кем ты и твоя дочь себя возомнили, пытаясь очернить авторитет моей дочери?!       Визерис переходит на крик, не отрывая свирепого взгляда от своего Десницы. Отто молчит, не желая раздражать разъяренного короля. — Знаешь, чего я не мог понять долгие годы? — Внезапно усмехается Визерис. — Когда Деймон был моим наследником, ты яростнее всех выступал за то, чтобы я назвал наследницей Рейниру. Ты утверждал, что Деймон будет вторым Мейгором Жестоким, и я, как идиот, слушал тебя, раз за разом изгоняя брата из столицы к нелюбимой жене в Долину. Ты преклонил колено перед Рейнирой, когда я назвал её наследницей Железного трона. И даже когда Алисента родила мне сына, твоего внука, ты долгое время даже не заикался о смене наследника. Я радовался тому, что мой Десница выше дворцовых интриг, что он продолжает поддерживать мою дочь, названную моим преемником. И лишь в ту роковую ночь я понял, почему ты молчал. Ты не настолько глуп, Отто, чтобы открыто противостоять моему желанию видеть на Железном троне после себя Рейниру. О нет, ты действовал намного тоньше. — Усмешка сползает с лица короля, оставляя лишь неприкрытое отвращение. — Женская репутация — хрупкая вещь, не так ли, лорд Десница? А уж репутация принцессы, наследницы трона, и вовсе подобна белоснежному шелку, на котором видно любое пятнышко грязи. Ты собирался понемногу марать авторитет моей дочери до тех пор, пока я не отправился бы к праотцам. И даже тут ты выжидал. Было бы глупо ожидать смены преемника так скоро после рождения Эйгона. Но вот ему уже семь лет, а я так и не изменил своего решения. И ты решил действовать. Жаль, что попытка провалилась, не так ли? Но тебе и Алисенте этого было недостаточно. И поэтому моя жена, которая должна во всем слушаться своего супруга и государя, осмелилась в очередной раз посягнуть на достоинство Рейниры. Забыв о верности трону, забыв о прежней дружбе с принцессой, королева опозорила себя в попытке выставить мою дочь нечестивой женщиной.       Взгляд Визериса цепляется за брошь Десницы на груди лорда Отто. Он смотрит в лицо мужчины и видит на нём разочарование. В глазах Десницы нет ни капли раскаяния. — Будь я прежним идиотом, я бы лишил тебя должности Десницы. Я бы изгнал тебя обратно в Старомест, а Алисенту запер бы в твердыне Мейгора, не позволяя выходить из покоев. — Горькая улыбка скользит по тонким губам короля. — Но у короля нет роскоши делать то, что он хочет. Если я поддамся своим желаниям, то подтвержу слухи о расколе внутри собственной семьи. Рейнира сегодня проявила мудрость. Она не стала обвинять твою дочь и требовать для неё наказания за нанесенное оскорбление, хотя имела на это право. Она поступила как истинная наследница, показав лордам, что дом Таргариенов силен и сплочен, и такие глупости не смогут нас сломить. Даже если это сладкая ложь, покрытая сладкими улыбками и красивыми речами, Рейнира не стала раздувать из этого скандал. И я последую примеру своей дочери. Я не лишу тебя должности и не изгоню тебя из столицы. Королева также не лишится своих привилегий. — Визерис встает из-за стола, нависая над Отто грозной фигурой, совсем не похожей на прежнего короля. — Но знай, сир Отто. Сегодняшний день стал тем днем, когда твой дом потерял доверие своего государя.       Визерис удаляется из зала заседаний, оставляя Отто одного. Гнев всё еще отдает горечью на кончике языка. Впервые с момента смерти Эйммы Визерису хочется напиться до беспамятства.