Пламя и шторм

      В септе Красного Замка было настолько тихо, что Алисента слышала трепетание свеч. Королева стояла на коленях перед ликами Семерых и…молчала. Она пришла в септу, чтобы найти утешение в молитве, но лишь сильнее утонула в своем отчаянии. Слова мольбы, которые обычно легко срывались с её уст, сегодня застревали в горле. Лики Семерых, которые раньше сияли умиротворением и спокойствием, сегодня будто бы смотрели на неё с укоризной, обвиняя в недостойном поведении.       Алисента знала, что её утренняя выходка не останется незамеченной. Она знала, что наказание обязательно последует. Так было всегда. Там, где её брат и кузены избегали наказания, Алисента оставалась крайней. Её ругали, её лишали сладостей, её заставляли часами читать Семиконечную звезду под пристальным взором сварливой септы Корры, которая за любую оплошность больно била по пальцам розгами. И даже несмотря на то, что сейчас Алисента была взрослой женщиной, матерью четырёх детей, она не могла противиться своей судьбе. А судьба была к ней жестока.       День свадьбы Рейниры и Лейнора выбил почву из-под ног молодой королевы. Когда Визерис завел Рейниру в септу, Алисенте на секунду привиделась Эймма. Она видела покойную королеву в изгибе губ принцессы, в её тонких скулах и идеально прямой осанке, всегда отличавшей Эймму Аррен от иных женщин. Наваждение исчезло так же быстро, как появилось, но гнетущее ощущение не покидало новую королеву до самого окончания церемонии. Рейнира выглядела истинной Таргариен, драконьей принцессой с пламенем, горящим внутри её тонкого тела, облаченного в алый и черный. И даже плащ Веларионов, накинутый на её плечи Лейнором, ничего не изменил. Алисента глядела вокруг и видела на лицах знатных господ и дам восхищение, которого редко удостаивалась сама. В момент, когда молодожены слились в поцелуе, до слуха Алисенты доносился шепот со всех сторон.       «Они прекрасно смотрятся!»       «Похоже, мы и правда видим перед собой будущую королеву и принца-консорта».       «И кто говорил о договорном браке по расчету? Только слепой не увидит, как они влюблены».       В тот момент она так сильно сжала челюсти, что готова была услышать, как крошатся её зубы. Когда септон объявил Рейниру и Лейнора мужем и женой, Алисента, как дитя, ищущее утешения, посмотрела на своего отца. Отец выглядел так же плохо, как на похоронах её матери. Она смотрела в его карие глаза и впервые за, наверное, всю свою жизнь видела в них отчаяние. Не сумев выдержать этой страшной картины, она перевела взгляд на своих детей. Эйгон и Хелейна в красно-черных нарядах радостно хлопали вместе с восторженной толпой. А Эймонд, одетый в тот же мшисто-зеленый, что и она, выглядел таким несчастным и одиноким, что у Алисенты перехватило дыхание. Сила ненависти, охватившей её в тот миг, испугала молодую королеву. Она смотрела на счастливо улыбающуюся Рейниру, а перед её взором разливалось алое марево гнева.       «Мало тебе было того, что из-за тебя каждый мой день в качестве королевы ощущался как кошмар наяву. Теперь ты решила разделить моих детей, поселив в их невинных сердцах ненависть к своей родной крови?!» — кричала Алисента в собственных мыслях.       Тогда она поняла истинные мотивы принцессы и Лейнора. Рейнира не была настолько глупа, чтобы убрать соперников своими руками. Вместо этого она собиралась рассорить детей Алисенты, чтобы они разорвали друг друга на части ради мнимой любви и сладких обещаний старшей сестры. Она уже видела это в поведении Эйгона, который все чаще называл Эймонда напыщенным дураком, предпочитая компанию единокровной сестры компании родного младшего брата. Она понимала это по словам Хелейны, которая мягко уговаривала Эймонда ходить с ними на уроки валирийского с учителем, привезенным из Дрифтмарка по приказу принцессы Рейнис. Пропасть между её детьми росла с каждым днем, и от этого осознания её накрывал животный ужас.       Именно этот ужас, этот страх за своих детей заставил её с первыми лучами солнца отправиться за мейстером Меллосом. Что значили заверения Рейниры в своей невинности, когда она вероломно сеяла вражду между родными братьями и сестрами? Как Алисента могла доверять словам человека, который в будущем ради трона мог отрубить головы её сыновьям, а дочь отправить в септы или Молчаливые сестры? Алисента не могла позволить себе такой роскоши. И в то мгновение ей было плевать. Плевать на то, что она не имела никакого права порочить достоинство наследной принцессы, плевать на то, что ее действия не останутся безнаказанными, плевать на гнев отца и мужа, который, несомненно, обрушился бы на неё позже. В тот миг ей было важно только одно — поймать Рейниру на лжи. Показать всем, что она настолько же порочна, как её любимый дядя Деймон, лишивший её девичества в борделе Блошиного конца. Королевство должно было понять, что оно называло будущей королевой недостойную принцессу, опорочившую себя связью с братом собственного отца.       Пятна крови на белоснежной простыне, которую принцесса Рейнис швырнула ей под ноги, ощущались как пощечина. Тихая ярость, с которой Лейнор встал на защиту своей жены, насмешливая улыбка на губах Рейнис и триумф в глазах Рейниры — все это было плевком в её лицо. Алисента торопливо осматривала открытые части тела новобрачных, ища порезы или раны, ведь кровь на простынях могла быть не от того, что Рейнира была невинна, а от того, что весь этот брак был одной большой ложью. Но на коже молодоженов — лишь следы поцелуев, и злые слезы заполнили глаза королевы, готовой кричать от бессилия.       Ей лишь оставалось надеяться на то, что Рейнира не сдержится. Что она даст волю своему нраву и устроит скандал. И тогда Алисента убедилась бы в том, что принцессе было что скрывать. Она смогла бы оправдаться перед мужем и отцом за свои действия. Но Рейнира не сделала ничего из того, что Алисента ожидала от неё. Не было криков и возмущений, оправданий и обвинений. Всё, что получила Алисента, — это издевки и насмешки, которые Рейнира изрекала с довольной улыбкой на губах.       Ей едва хватило сил уйти из покоев принцессы и сира Лейнора и дойти до своих. Алисента хотела расплакаться от унижения, причиной которого была она сама. Но она не могла этого сделать. Если бы она разогнала служанок, чтобы иметь возможность дать волю слезам, по замку поползли бы ненужные шепотки. А она и без того обеспечила всем слугам, кухаркам и стражникам тему для разговоров в ближайшие несколько дней. Поэтому она решила направиться в септу. Молитва обычно приносила ей успокоение. Но в этот раз её молитвы остались без ответа.       «Всё потому что ты полна зависти. Зависти, что отравляет твое сердце. Молитвы из столь черного сердца никогда не дойдут до слуха Семерых», — прошептал тонкий голосок в голове Алисенты.       Алисента не отмахнулась от этого голоса. Она и правда завидовала. Завидовала безусловной любви, что Визерис питал к своему первенцу; любви, которую она никогда не ощущала от собственного отца. Завидовала тому восхищению, которое выказывали Рейнире знатные лорды и леди, прибывавшие в Красный замок на королевскую свадьбу. Завидовала тому спокойствию и неожиданной зрелости, которые появились в Рейнире с той роковой ночи, ставшей причиной всего водоворота событий. Семеро, она даже завидовала тому, что Рейнире повезло с мужем, знавшим, как довести свою женщину до экстаза! Служанки, хихикая, рассказывали о том, что крики удовольствия принцессы раздавались даже в самых дальних уголках замка. Для самой Алисенты супружеский долг был сродни наказанию, которого нельзя было избежать. В постели она лежала под Визерисом, который пыхтел над ней несколько минут, а затем изливался в неё, зарождая в её чреве новую жизнь. А Алисенте оставалось лишь стискивать зубы до боли висках, считая мгновения до окончания этой пытки. Даже в этом Рейнира была удачливее Алисенты. И эта несправедливость пробуждала в королеве самые темные уголки, о существовании которых она и не подозревала. — Матерь благая, прошу, освободи моё сердце от зависти и злобы, — шепчет Алисента, стоя на коленях. — Матерь милосердная, дай мне сил защитить моих детей от зла, посели любовь друг к другу в их невинных сердцах, спаси меня от участи видеть раздор между ними. — Думаешь, что Семеро ответят на твои мольбы?       Алисента вздрагивает, услышав голос отца. Она встает с колен и оборачивается. Она ожидает увидеть на лице отца гнев и разочарование. Но вместо этого Алисента видит в глазах Отто сочувствие. Девушка в растерянности смотрит на отца, не зная, как себя вести. Она готова была защищаться, доказывать ему свою правоту, спорить с ним. Но она совершенно не ожидала от него сочувствия. — Ты не собираешься ругаться? Кричать на меня, обвиняя в недостойном поведении? — Осторожно спрашивает Алисента. — А разве это что-то изменит? — Тяжело выдыхает Отто, глядя на дочь. — Раньше ты подобными вопросами не задавался, — отвечает Алисента. — Раньше я недооценивал Рейниру, — мрачно произносит мужчина. — Что произошло на заседании совета? — Деймон, Рейнира и Лейнор разыграли спектакль перед королем, пытаясь выставить принцессу оскорбленной невинностью. Твой супруг, как ты могла догадаться, с радостью заглотил наживку. — А что сама Рейнира? Неужели она не вспылила и не потребовала наказания для меня за нанесенное оскорбление? — Я сам на это надеялся. Можно было бы сыграть на юности и нетерпеливости Рейниры и свести последствия к минимуму. Но, видимо, принцесса Рейнис сумела обуздать нрав своей невестки и обучила её некоторым хитростям. Рейнира со столь невинным выражением лица, что сама Дева смутилась бы, убеждала отца и совет в том, что твои действия были направлены на благо династии и не несли никаких скрытых мотивов. Лорд Бисбери почти пустил слезу, настолько умело она разыграла карты, которые ты вручила ей в руки. — Как такое может быть? Рейнира никогда не сдерживала своих порывов, будь перед ней лорд или сам король. Ей всегда все было дозволено, и она этим беззастенчиво пользовалась. А теперь она стала самой добродетелью — смиренной и терпеливой. — Я думаю, это все влияние Лейнора. Мальчишка, видимо, набрался мудрости за те годы, что он провел на Ступенях со своим отцом и его советниками. Лорд Корлис всегда был сильным игроком. Да и принцесса Рейнис всю юность провела в стенах Красного замка, впитав дворцовые интриги с молоком матери. Именно Лейнор всегда останавливает Рейниру, когда она готова проявить свой мерзкий нрав. — Ты ведь говорил, что брак с Лейнором станет для Рейниры клеткой, отец! Да, он привлек бы на сторону Рейниры богатства и драконов Веларионов, но счастья в этом браке Рейнира не узнала бы. — Гнев сверкает в темных глазах королевы. — «Он мерзкий мужеложец, и вся столица об этом знает. Рейнира не понесет от него детей, а если и забеременеет, то породит бастардов от любовника. Мы покажем её грязное нутро всему королевству, и Эйгон взойдет на престол вместо недостойного драконьего отродья». Так ты мне говорил! Но что вижу я? Лейнор и Рейнира не отрывались друг от друга все месяцы, что шла подготовка к свадьбе, они проводили часы в небе, летая на своих драконах, на церемонии в септе все только и говорили о том, насколько влюблёнными выглядят жених и невеста, а об их бурной брачной ночи служанки и кухарки говорят с самого утра, завидуя принцессе, которой достался столь страстный муж! — Возьми себя в руки! — Отто сжимает предплечье Алисенты, больно впиваясь пальцами в кожу. — Твоя несдержанность уже давно переплюнула дерзость Рейниры. Если ты и дальше продолжить совершать такие глупости, король окончательно отвернется от нас. — Что? — Визерис попросил меня остаться после заседания. Думаю, ты понимаешь, что он не сиял от счастья, узнав о твоей выходке. И отвечать за твою глупость придется всей нашей семье. — И какого наказания мне ожидать? — Безразличным тоном спрашивает Алисента. — Меня выпорют? Проведут по столице в позорном марше? Сошлют в Молчаливые сестры? — Не мели чушь! Твой бесхребетный супруг не способен на такие решительные действия, — с отвращением произносит Отто. — Он лишь предупредил меня, что мы с тобой теперь лишены его доверия. — И что теперь? Разве это не означает, что мы проиграли?       Отто одаривает дочь разочарованным взглядом. — Как ты думаешь, Алисента, если бы я сдавался после каждой неудачи, находилась бы наша семья там, где мы сейчас? Был бы я Десницей короля, а ты — его королевой? — Нет, — коротко машет головой Алисента. — Не забывай этого, дочь, иначе, мы и правда проиграем в этой войне       Алисента опускает голову, чтобы отец не видел её слез. Отто обнимает дочь, привлекая её к себе. Почувствовав руку отца, гладящую её по голове, королева позволяет себе расплакаться. — Каков девиз нашего дома, Алисента? — спрашивает Отто, когда Алисента отстраняется от него, вытирая слезы. — Мы освещаем путь, — тихо отвечает девушка. — Именно. И даже если тебе будет казаться, что тьма бесконечна и выхода нет, не забывай, что ты Хайтауэр. Мы всегда найдем путь к свету.       Алисента кивает отцу. Он улыбается ей и покидает септу, оставляя ее одну. Королева вновь поворачивается к Семерым, чтобы вознести благодарственную молитву. На мгновение ей мерещится, будто бы по лику Матери течет слеза.       «Благая Матерь на моей стороне, а не на стороне Рейниры. Матерь не позволит мне потерять моих детей», — думает Алисента, вновь опускаясь на колени.