Пламя и шторм

      Лейнор был безумно рад покинуть Штормовой Предел. Напряжение отпустило его только после того, как Драконья принцесса отплыла в залив Разбитых кораблей, унося их все дальше от родового замка Баратеонов. Он был ужасно зол. До прибытия в Штормовой Предел он безумно радовался тому, какой счастливой была Рейнира после встреч со своими подданными. Она вся сияла, фонтанируя идеями по улучшению положения штормовых лордов, которые она собиралась выдвинуть на заседании Малого Совета по возвращении в Красный замок. Лейнор своими глазами видел, насколько более уверенно чувствовала себя Рейнира, общаясь с лордами, выслушивая их просьбы и предлагая варианты решения существующих проблем. В такие моменты его брала злость за то, что благодаря мерзкому Отто обучение Рейниры в этом направлении было почти заброшено несмотря на ее статус наследницы. Лейнору оставалось только представлять, насколько Рейнира была бы хороша в политике, если бы ее как следует готовили к ее роли королевы.       Но даже без опыта переговоров, Рейнира держалась очень хорошо. Лейнор знал, что в этом есть немалая заслуга его матери, которая основательно взялась за Рейниру сразу по прибытии в Красный замок. И своего влияние на супругу Лейнор не умалял. Он знал, что опыт, полученный им от отца, сыграл немалую роль в новом, более зрелом поведении Рейниры. И сама Рейнира не уставала благодарить его за его сдержанность, тактичность и умение вовремя умерить её пыл. — Как и всегда — мое море для твоего пламени, моя принцесса, — с улыбкой отвечал на её благодарность Лейнор.       И все же Лейнор не переставал убеждаться в том, что сама Рейнира была ключом к их успеху. Она и сама не до конца понимала, как она воздействовала на людей. Её прозвали Отрадой королевства не просто так. Обаяние и харизма юной принцессы могли растопить сердца даже самых суровых лордов, заставляя их открыто улыбаться в ответ на улыбки Рейниры. Её звонкий голос, её серебристый смех, сверкающие глаза и легкая поступь — всё это притягивало и обманывало, заставляя погружаться все глубже в сети её очарования. Лейнор и сам когда-то пал жертвой её чар. А сейчас он наблюдал за тем, как она завоевывала любовь и уважение своего народа не только улыбками и словами, но и делом.       Поэтому досадная ссора в Штормовом Пределе очень расстроила Рейниру, окрыленную своим успехом. И Лейнору хотелось удавить лорда Борроса вдвойне сильнее. — Мама всегда говорила, что чем выше сокол взлетает, тем болезненнее для него будет падение. — Сказала Рейнира, когда они вернулись в покои в тот злополучный вечер. — Теперь я поняла, что она имела в виду. — Матушка говорит, что падения отрезвляют. Ибо если слишком долго находиться на вершине, перестаешь быть осторожным. — Лейнор массировал напряженные плечи Рейниры, стягивая с нее тяжелое бархатное платье. — Вроде думаешь, что ты уже взрослый и опытный, но жизнь каждый раз напоминает, что всё это иллюзия. И что наши матери почти всегда оказываются правы, — печально соглашалась с ним Рейнира, расслабляясь в его объятьях.       В Штормовом Пределе они пробыли всего два дня после случая на пиру. Все это время Рейнира провела с леди Карон и тремя её дочерьми, так как ломота в суставах не позволяла лорду Боремунду обсуждать вопросы, волнующие лордов Штормовых Земель, а лорд Боррос не попадался им на глаза. Лейнор с Деймоном провели показательную тренировку, сразившись на мечах во внутреннем дворе Штормового Предела. Деймон даже позволил юным оруженосцам рыцарей подержать в руках Темную Сестру, удивив не только жителей замка, но и самого Лейнора. Лейна же развлекала детей в замке историями о Вхагар и других драконах, мгновенно став их главной любимицей.       Лорд Боремунд не смог подняться с постели, чтобы проводить их на корабль. Вместо него это сделал кастелян замка, так как лорд Боррос не посчитал нужным проводить принцессу. Рейнира не подала виду, но Лейнор знал, что однажды она припомнит Борросу эту его выходку. — Может, стоило позволить Деймону убить этого ублюдка, — говорит Рейнира, когда Штормовой Предел исчезает за горизонтом. — Отец объявил бы Кассандру преемницей лорда Боремунда, и Штормовые Земли раз и навсегда забыли бы об этом недоразумении. — Как бы я не хотел этого, мы не можем себе этого позволить, любовь моя. - Лейнор набрасывает на плечи Рейниры плащ, приобнимая её. — Штормовой Предел не восстал только потому что лорд Боремунд признал ошибку своего сына. Будь это другой отец, менее справедливый и более потакающий глупостям своего отпрыска, наш визит мог окончиться плачевно. — Я думаю о том, скольким женщинам пришлось пережить такое же унижение без возможности быть защищенной. Лейне повезло, у неё есть мы. Но у какой еще женщины есть такие защитники? Деймон мог позволить себе безнаказанно лишить наследника Штормовых Земель пальцев на рабочей руке, но какой еще мужчина осмелится на такое? Сколько мужчин отошло в сторону, позволяя этой свинье воспользоваться бесправностью слабой женщины?       Лейнор видит слезы, блеснувшие в глазах Рейниры. Он понимает, что она права. Знатные лорды, особенно наследники великих домов, редко когда были сдержанными. Судя по тому, сколько детей с глазами, носами и губами младшего Баратеона он встретил в замке за эти два дня, лорд Боррос всегда брал то, что считал своим. Поговаривали даже, что младшая дочь лорда Баклера повесилась из-за того, что была обесчещена Баратеоном во время его визита в Бронзовые Врата. Все это говорило о том, что Штормовой Предел однажды мог стать большой проблемой после смерти старика Боремунда. — Может, все это было зря? Зачем я продолжаю пытаться расположить к себе штормовых лордов, если они, в конце концов, являются вассалами Баратеонов? — Голос Рейниры звучит глухо и потерянно. — Если начнется война за трон, лорд Боррос никогда не встанет на мою сторону. А его вассалы пойдут за своим сюзереном. — Не всегда вассалы следуют за своим сюзереном, Рейнира. — Лейнор разворачивает её к себе, чтобы видеть её лицо. — Вспомни историю завоевания Вестероса. Как Тиреллы стали Хранителями Юга? — Сдали Хайгарден Эйгону Завоевателю и склонили колено, за что был удостоены чести стать верховным домом Простора, — непонимающе хмурит брови Рейнира. — Будь они просто верными вассалами, они бы сражались до последнего, бессмысленно топя Простор в крови невинных. Но Тиреллы были не просто верными, но и умными вассалами. Вместо глупого подчинения они выбрали менее кровавый путь, и Простор до сих пор благоденствует. — Лейнор пальцем разглаживает хмурую складку на лбу Рейниры. — Если вдруг случится самое плохое, и нам и впрямь придется воевать за твой трон, не все Штормовые Земли пойдут против тебя. Конечно, кто-то последует за Борросом, который явно не забудет нанесенного ему оскорбления. Но те лорды, которым ты поможешь сейчас, в будущем встанут на твою сторону. Да, верность сюзерену важна, но верность короне намного важнее. И эти лорды будут делать все, что в их силах, чтобы подарить тебе победу. Потому что от исхода этого противостояния будет зависеть их дальнейшая судьба. Если бы ты проиграла, то Баратеон в отместку мог бы разорить их замки и лишить земель в назидание за ослушание. Поэтому, если эта война когда-нибудь и случится, эти дома будут твоими самыми ярыми союзниками, Рейнира. И все потому, что сегодня ты была добра и щедра к ним.       Лицо Рейниры светлеет после его слов. Она прижимается к нему, пряча лицо у него на груди. Лейнор оставляет поцелуй на её светлой макушке, обнимая её тонкую фигурку. — Сами боги послали мне тебя, Лейнор, — выдыхает она, сцепляя руки за его спиной.       Недовольное щелканье Сиракс, летящей вслед за Драконьей принцессой, заставляет их обоих рассмеяться. — Она все еще ревнует тебя ко мне, — улыбается Лейнор, радуясь тому, что настроение Рейниры стало лучше.       Рейнира тянет ладонь вверх, будто бы желая прикоснуться к драконице, но та шумно фыркает и, взмахнув крыльями, улетает вперед. Несмотря на свою молодость, драконица была очень смышленой и без особых проблем следовала за кораблями, останавливаясь на каменных островках посреди моря, чтобы передохнуть и продолжить полет. — Как думаешь, как в Солнечном Копье отнесутся к Сиракс? — Спрашивает Рейнира, глядя на удаляющийся силуэт драконицы. — Уверен, принц Кворен подготовил свой народ к появлению дракона в небесах. Судя по тому, что мы успели о нем узнать, он очень осторожный и предусмотрительный правитель. Не думаю, что с этим возникнут проблемы, — заверяет её Лейнор. — Сколько нам еще плыть до Солнечного Копья? — Интересуется Рейнира. — Если ветер будет попутным, то около двух недель. Плюс еще пара дней, которые мы проведем в Нефрите у Эстермонов… В Дорн мы должны прибыть за пару дней до торжества, — отвечает Лейнор. — Две недели тряски на корабле, — разочарованно стонет Рейнира, мгновенно зеленея лицом. — Подержать твои волосы, пока ты будешь расставаться с содержимым своего желудка?

***

      Увидев Нефрит, Лейнор, наконец, понял, почему его так назвали. Сам родовой замок Эстермонтов был словно вырезан в скалах, покрывавших остров. А мох, буйно цветущий на стенах замка из-за влажности воздуха, придавал им характерную светло-зеленую окраску, почти полностью скрывая серый камень. Замок не производил такого же ошеломительного впечатления как Закатный или Штормовой Предел, но выглядел крепким и надежным. Таким же крепким казался лорд Беррик Эстермонт, лорд Нефрита. Он вышел встретить их в сопровождении двоих сыновей, таких же приземистых и коренастых, как и он сам.       Их прибытие в Нефрит, казалось, никак не нарушило покой его обитателей. Да, в их честь устроили очередное пиршество, но стол не мог похвастаться разнообразием блюд и вин, какое их встречало в замках Тартов и Баратеонов. Но Рейнира не обратила на это внимания, лишь Деймон жаловался на то, что скучает по сладкому арборскому вину, вызывая недовольные взгляды леди Эстермонт. Лейнор отметил непривычную простоту и скромность убранства замка. Те же Пенрозы, которые были менее знатными и родовитыми, чем Эстермонты, могли похвастаться более изысканной утварью, мебелью и украшениями замка. Это объяснялось тем, что остров Эстермонт был не очень плодородным и богатым. Он почти весь был покрыт скалами, которые, в отличие от скал Тарта, не могли похвастаться большим количеством месторождений каких-либо металлов или камней. Поэтому, несмотря на свою родословную, восходящую к Рассветной эпохе, лорды Нефрита богатством похвастаться не могли. И при всем этом они не собирались принимать помощи от Рейниры. — Уверен, у короны есть более важные дела. Нам достаточно того, что у нас есть. А если нам понадобится помощь, мы обратимся к нашим сюзеренам. Баратеоны и Эстермонты связаны друг с другом давних пор, а Штормовой Предел никогда не отказывал Нефриту в поддержке, — отвечал лорд Беррик на все попытки Рейниры найти точку соприкосновения.       Лейнот видел разочарование во взгляде Рейниры, но поделать ничего не мог. Рейнире нужно было научиться справляться с неудачами и без его помощи. В тот вечер Рейнира до поздней ночи летала верхом на Сиракс над острыми пиками скал Эстермонта, пытаясь не поддаваться унынию. Полеты на Сиракс немного улучшали её состояние, но до конца пребывания в Нефрите настрой Рейниры оставлял желать лучшего. Они покидают Эстермонт с разными эмоциями. Деймон и Лейна — почти с радостью, Лейнор — с облегчением, а Рейнира — с огорчением. Эстермонты оказались одними из тех, кто, судя по всему, будет верен своему сюзерену до конца. Поэтому Лейнор и Рейнира отмели их из числа возможных союзников в предполагаемом противостоянии за Железный трон.       Остаток путешествия до Дорна проходит в упаднических настроениях. Даже Деймон проникся разочарованием Рейниры, пытаясь хоть как-то развеселить племянницу. Лейнор знал Рейниру достаточно, чтобы понять тщетность этих попыток. Рейнира была из тех людей, что отдавались чувствам всем своим существом. И неважно, что это было за чувство — страсть или же печаль. Погружалась в их пучину Рейнира с одинаковым рвением. Поэтому Лейнор не беспокоил жену, лишь предлагал ей свою поддержку, когда она в ней нуждалась. Лейнор был уверен, что прибытие в Дорн отрезвит Рейниру, вырвав её из сетей тревог и неоправданных ожиданий, явив миру совсем другую принцессу. Более терпеливую, осторожную и мудрую. И он оказался прав. Когда на горизонте замаячили шпили башен Солнечного Копья, взгляд Рейниры изменился. Лейнор видел взгляд королевы, готовой вершить великие дела.