Пламя и шторм

      Рейнира устало откидывается на спинку кресла, потирая затекшую шею. Палата Расписного стола постепенно пустела, пока в ней не остались лишь Рейнира и мейстер Герардис. — Моя принцесса, вам следует отдохнуть. Вы почти не спали этой и предыдущей ночью, — сетует мейстер, пододвигая к ней чашу с дымящимся чаем. — Я не могу спать, мейстер. — Шепчет Рейнира. Она обхватывает чашу, пытаясь согреть окоченевшие ладони. — Мой муж, мой отец, моя свекровь — все они остались в Красном Замке, захваченном болезнью. Лишь вороны, которых каждый день шлет Лейнор, успокаивают мое сердце, но этого недостаточно. — Поэтому вы решили забить каждое свободное мгновение заботами Драконьего Камня? Вы нужны нам здоровой и полной сил, Ваше Высочество. Прошу, отдохните хотя бы немного. Ваши дети нуждаются в вас. И принц Эйгон с принцессой Хелейной чувствуют себя одиноко, ведь королева поглощена принцессой Аллирией. — Узловатая ладонь мейстера по-отечески обхватывает руку Рейниры. — Я попросил отнести ужин для вас и детей в ваши покои, моя принцесса. Леди Лейна и маленькая Алисса тоже вас ожидают. Постарайтесь хотя бы на один вечер отвлечься от плохих мыслей и провести время с семьей.       Рейнира сдается. Она одним глотком выпивает горячий чай и встает из-за стола. Сир Марбранд встает за ее спиной, провожая к ее покоям. Но мысли не отпускают ее ни на секунду. С того дня, как мейстер объявил о болезни, поразившей Красный Замок, прошло уже почти две луны. В тот же день они с Лейнором, Деймоном и Рейнис перенесли на Драконий Камень всех детей и Алисенту, пускай последняя противилась этому решению довольно долго. — Если хотите остаться здесь и умереть — это ваше право, моя королева. Однако, принца Эйгона и принцесс Хелейну и Аллирию мы заберем, нравится вам это или нет. Если уж вы не заботитесь об их благополучии, не мешайте нам!       Только после этих слов Рейнис Алисента сдалась и позволила ей перенести ее и Хелейну с Аллирией на Драконий Камень верхом на Мелеис. Деймон взял с собой Эйгона и Эррика Каргилла, а Лейнор перенес на Морском Дыме дрожащих от страха служанок и нянек, которые должны были помогать им смотреть за детьми. Оставшуюся прислугу на остров отправили морем после того, как мейстер Герардис убедился в том, что они не были заражены новой неизвестной болезнью.       Рейнира умоляла отца отправиться на Драконий Камень вместе с ними, но Визерис был непреклонен. Он пожелал остаться в Красном Замке со своим народом, а не бежать от опасности, оставив своих людей на произвол судьбы. Рейнира одновременно гордилась отцом и ненавидела его за то, что он проявил твердость характера в столь неподходящее время. Ни мольбы Алисенты, ни увещевания Рейнис, ни аргументы Деймона не смогли изменить решения короля. Рейнира даже хотела оставить в Красном Замке Герардиса, чтобы он мог следить за хрупким здоровьем её отца, но тот наотрез отказался, приказав мейстеру следить за здоровьем его семьи на Драконьем Камне.       И так начались бесконечно длинные дни на острове, который принадлежал наследникам Железного трона со времен завоевания Эйгона. Рейнира тут же влилась в дела замка, чтобы хотя бы немного отвлечься от мыслей о том, что половина ее семьи находилась в Красном Замке, в котором бушевала болезнь. То время, что она не проводила с лордами Драконьего Камня и кастеляном замка, она проводила с детьми. Эймма и Эйтан требовали себе больше внимания в отсутствие Лейнора. Рейнира за эти несколько недель по-настоящему осознала, насколько Лейнор был вовлечен в воспитание их детей. Она сравнивала его с собственным отцом, который даже с ней, считавшейся его единственной любимицей, подводил от силы пару часов в день, и понимала, что Лейнор очень ответственно относился к своей роли отца. В такие моменты тоска по возлюбленному становилась как никогда сильной. Но Рейнира прятала слезы и улыбалась своим детям, чтобы не остаться в их детских воспоминаниях такой же печальной и измученной, какой осталась ее бедная матушка в ее собственной памяти.       Рейнира достигла своих покоев, где ее ожидали ее дети, а также Лейна с Алиссой и Эйгон с Хелейной. — Доброго вечера вам всем, — здоровается Рейнира. — Неужели мейстер Герардис уговорил тебя поужинать, — обеспокоенно произносит Лейна, подготавливая ей место рядом с собой. — Я просто не стала с ним спорить, — криво улыбнулась ей Рейнира.       Тарелки с едой слуги расставили на низком столике, за которым можно было сидеть на подушках. Эйгон и Хелейна сидели по правую сторону от Лейны. А Эйтан и Эймма находились на руках своих нянек — Мэйв и Джессы, которых для детей отобрала сама Рейнис.       При виде беспокойно ворочающихся близнецов сердце Рейниры наполняется нежностью. Служанки придвигают к столу небольшие стульчики, оббитые мягкой тканью, и няньки сажают в них детей. Рейнира садится рядом с Лейной и расправляет юбку платья. — Давайте воздадим должное мастерству наших поваров. Приятного аппетита, — желает Рейнира.       Тишина комнаты заполняет звоном приборов и стуками тарелок и кубков. Рейнира кормит близнецов перетертыми в пюре овощами, смешанными с разваренным мясом. Эйтан набрасывается на еду так, будто его целый день морили голодом, и Лейна с Рейнирой смеются его аппетиту. А вот Эймма ест нехотя, оставляя половину еды на своем платье. Рейнира хмурится. — Принцесса очень хорошо поела в обед, Ваше Высочество. Наверное, она еще не успела проголодаться, — отзывается Мэйв, увидев ее обеспокоенное выражение лица.       Рейнира кивает ей, немного успокоившись. Она поворачивается к Лейне и тянет руки к Алиссе. Лейна передает ей племянницу. Рейнира невольно улыбается, завидев возмущенное выражение лица малышки. Алисса не любила, когда ее передавали из рук в руки, вот и сейчас ее тонкие брови были сведены вместе, а фиолетовые глаза с недовольством смотрели на Рейниру. — Боги, взгляд точь-в-точь как у Деймона, — шутит Рейнира, поглаживая пухлую щечку Алиссы. — Ну да, вынашивала и рожала ее я, а похожа она больше на отца. Это ли не величайшая несправедливость? — Шутливо возмущается Лейна. — Мои дети тоже мало чем на меня похожи. Может, со следующими нам повезет больше, — толкает Лейну в бок Рейнира, возвращая ей дочь.       Рейнира переводит взгляд на брата и сестру. Хелейна с удивительным изяществом поедала свой кусок жареной оленины. А вот Эйгон с недовольным выражением лица катал по тарелке вареные овощи. — Эйгон, все хорошо? Тебе не нравится еда? Если хочешь, тебе принесут что-нибудь другое, — обращается к нему Рейнира.       Эйгон отрывает взгляд от тарелки. Рейнира замечает его лихорадочно горящие щеки. Желчь собирается у нее в горле. — Мама не разрешила ему пойти к Солнечному Огню, — отвечает за брата Хелейна. — Почему? — Удивляется Рейнира.       Пускай Алисента не питала любви к драконам, но раньше она не запрещала детям общаться со своими зверьми.       «Может, ядовитый воздух Драконьего Камня вытащил на свет весь ее мерзкий характер», — глумливо произносит ее внутренний голос.       Рейнира соглашается с ним, вспоминая, насколько более истеричной и мнительной стала Алисента в последние недели. Сама идея с переездом на Драконий Камень ею была воспринята в штыки, а то, что ей приходилось буквально подчиняться приказам Рейниры, которой остров принадлежал на правах наследницы престола, раздражало королеву еще сильнее. Она почти не отпускала от себя детей, держа их в своих покоях днями и ночами. Рейнира чуть ли не с боем забирала у нее брата и сестру, чтобы они могли прогуляться хотя бы по внутреннему двору замка и подышать свежим морским воздухом. Она даже выкраивала время для того, чтобы полетать с ними на Сиракс. Пламенная Мечта Хелейны осталась в Драконьей Яме в Королевской Гавани, а вот дракона Эйгона Лейнор перевез на остров на Морском Дыме, чтобы мальчик не расставался со своим зверем. Этим он еще больше закрепился в сердце маленького принца, который судя по всему видел в Лейноре не то старшего брата, не то отца, которого у него будто бы и не было никогда.       Говоря о драконах, яйцо Эйтана вылупилось в первую же ночь, как они прибыли на Драконий Камень. Рейнира проснулась от плача сына и стука и скрипа, доносящегося из жаровни. Дракончик Эйтана вылупился так же быстро, как зверь Эйммы, огласив покои Рейниры сиплым ревом, больше похожим на шипение кошки. Дракон ее сына был чуть крупнее драконицы Эйммы. Его чешуя была редкого золотисто-зеленого цвета, похожего на цвет уже состарившегося золота, а гребень вдоль позвоночника и перепонки крыльев были ярко-алыми, такими же, как красный цвет на гербе Таргариенов. Мейстер Герардис назвал это добрым знаком. — Эйтан — ваш наследник, моя принцесса. И тот факт, что его дракон вылупился на Драконьем Камне, который сотню лет передавался от короля к его преемнику, говорит о многом, — говорил он, утешая Рейниру, которая никак не могла смириться с тем, что ее семья оказалась разделена из-за ужасной болезни. — Матушка сказала, что животные разносят болезни. И что нам нужно держаться от любых зверей подальше, пока эпидемия не закончится, — отвечает ей Эйгон, обиженно надув губы. — Не будь так строг к матери, дорогой. — Рейнира буквально заставляет себя сказать эти слова. — Она ведь не связана с драконом и не понимает, что они не просто звери. — Зачем же она тогда вышла замуж за отца, если она не любит драконов?! — Восклицает Эйгон, сжимая в руке вилку. — Неужели она надеялась, что у нас не будет своих драконов?       Рейнира с Лейной понимающе переглядываются. Откуда ребенок мог знать, что его мать буквально подложили под его отца как племенную кобылу, чтобы она рожала ему наследников мужского рода? Его детский разум логично задавался вопросами каждый раз, когда Алисента недвусмысленно озвучивала свое отношение к драконам и связи Таргариенов в ними. — Она не Таргариен по крови, Эйгон. — Рейнира озвучивает мысль, которая уже наверняка приходила в голову мальчику. — Она не знает, каково это — быть связанным со столь могущественным существом. Она не знает, насколько сильнее мы становимся, когда устанавливаем связь со своим драконом. Поэтому и говорит слова, которые могут ранить тебя или Хелейну. — Но почему мне нельзя быть с Солнечным Огнем? Я ведь даже не летаю на нем, только учу с ним команды и кормлю его, — уже совершенно расстроенно произносит Эйгон. — Я поговорю с ней завтра, Эйгон. Ты обязательно увидишься со своим драконом завтра. Договорились? — Ободряюще улыбается Рейнира. — Договорились, — слабо улыбается Эйгон.       Рейнира в очередной раз цепляется взглядом за его покрасневшие щеки и глаза, которые будто прикрыты странной пеленой.       «Надо будет отправить к нему мейстера», — мелькает у нее в мыслях.       Остаток ужина проходит спокойно. Спустя полчаса за Хелейной и Эйгоном приходит их новая нянька, Сара, заменившая погибшую от болезни Дану, и уводит их в покои королевы. Лейна и Рейнира проводят еще полчаса в разговорах, пытаясь отвлечься от мыслей о том, что их мужья и родители находились в эпицентре эпидемии. Пожелав спокойной ночи, уходит и Лейна с Алиссой на руках. Слуги убирают стол и приборы, освобождая покои Рейниры. Рейнира отпускает одну из служанок, велев ей перед этим отправить Герардиса к Эйгону.       Рейнира укладывает детей спать. Эйтан засыпает на удивление быстро, тогда как Эймма капризничает почти целый час прежде чем пожалеть мать и уснуть. У самой Рейниры сна не было ни в одном глазу. Она ворочается в постели. Устав перекатываться с бока на бок, она встает с постели и направляется в солярий, примыкавший к ее покоям. Она зажигает лампу и садится за стол. Рейнира перебирает письма от Лейнора, вчитываясь в знакомый мелкий почерк, который так отличался от ее размашистых крупных букв. Слезы собираются в ее глазах от того, как сильно она скучала по мужу. Не сосчитать сколько раз ей хотелось оседлать Сиракс и отправиться в Красный Замок, чтобы увидеть возлюбленного. Ей хотелось обнять его, запутаться пальцами в его длинных волосах, вдохнуть его неповторимый запах и раствориться в его жарком поцелуе. Ей хотелось увидеть его улыбку, услышать его смех, чувствовать тепло его кожи. И с каждым днем тоска сжирала ее еще больше.       Рейнира отвлекается от бессмысленного перечитывания писем мужа, услышав плач Эйммы. Рейнира дергается — сердце будто сжимают в ледяные тиски. Она почти бежит обратно в покои. Эймма копошится в одеяле, пытаясь сбросить его с себя. Рейнира хочет поднять дочь, но отдергивает руку, только прикоснувшись к коже Эйммы. Она буквально горела. Рейнира прижимает пальцы к личику дочери и снова вздрагивает, ощутив её жар. Настойчивый стук в дверь заставляет ее отвлечься. — Войдите, — почти кричит она, чувствуя, как подступает паника.       Мейстер Герардис почти вбегает в покои, глядя на нее обеспокоенным взглядом. — Мейстер, Эймма горит. — Рейнира поднимает дочь на руки, пытаясь не обращать внимание на горячую кожу дочери. — Я слишком долго катала их с Эйтаном сегодня на Сиракс. Наверняка она подхватила простуду. Сегодня ведь было прохладно…       Рейнира лепечет что-то абсолютно бессвязное, пытаясь успокоить саму себя. Мейстер тут же выхватывает у нее дочь и кладет ее на постель так, чтобы видеть ее в лунном свете. Рейниру начинает бить дрожь. Она обхватывает себя руками, пытаясь успокоиться. То, как мрачнеет лицо мейстера, заставляет хватку на ее сердце стать еще теснее. — Ну же, мейстер. Не томите. Это обычная простуда? — Шепчет Рейнира, глядя на покрасневшее личико дочери. — Принц Эйгон болен, Ваше Высочество. Я только что осмотрел его. У него все признаки той болезни, что поразила Красный Замок и столицу. — Мужчина подходит к ней и обхватывает ее дрожащие ладони своими, заставляя ее взглянуть ему в глаза. — У принцессы Эйммы не обычная простуда. Она тоже заболела, Ваше Высочество. Вам нужно срочно изолировать принца Эйтана и остальных членов королевской семьи от Эйгона и Эйммы. Иначе эпидемия начнется и на Драконьем Камне. Прошу вас, моя принцесса, вы не можете потерять присутствие духа. Не сейчас, когда вы нужны нам сильной и стойкой. — Что вы говорите, мейстер? Что значит «Эймма заболела»? Моя девочка не могла заболеть. Мы ведь проверяли всех слуг, начиная от кухарок и заканчивая конюхами. Как она могла подхватить болезнь? Вы ошибаетесь, мейстер!       Рейнира срывается на крик, пугая Эйтана. Тот начинает плакать в своей колыбели. Эймма лишь жалобно хнычет, лежа на кровати. Рейнира переводит взгляд на ее маленькое личико. Тяжелое частое дыхание дочери ощущается как звук похоронного колокола. Ноги перестают ее держать. Сознание снова покидает ее.