Знаете, что такого смешного?
Илья когда отобрался на Олимпиаду, когда приехал в Пекин успокаивал себя, что после результатов произвольных программ всё изменится. В какую сторону - вообще непонятно, но изменится - это точно.
Он твердил себе об этом лёжа на кровати, сложив руки на животе, смотря в потолок, твердил, смотря в страницы одолженной у Саши "Всё из ничего", не разбирая букв. В-первые такое было.
Вроде как.
У Ильи в принципе то никогда не было особых проблем со сном. То ли не дорос, то ли что-то ещё. Непонятно. Сейчас вот - дорос. Или перерос даже. Как-то и мысли стали другими совершенно, и тому подобное. Да и всё как-то изменилось в нём. Уже не такой зависимый от чужого мнения и чужого присутствия, как раньше.
Когда он тогда запрыгнул на пьедестал в синий крутке, когда сошёл со ступеньки, надевая на шею серебряную медаль, а после повертев в руках, с интересом склонив голову, рассматривая медаль, то правда показалось, что вот оно. Тот момент, когда всё снова будет как раньше.
Главный старт прошёл. Можно выдохнуть. Хотя бы парням.
С Нэйтаном правда изменилось всё. И не то что "всё нормально" и "всё как раньше", нет конечно. Изменилось слишком многое, чтоб быть как раньше, но они всё ещё были близкими людьми друг-другу. Да, не такими как раньше. Просто время нещадно перенаправило их по другому маршруту. Нэйтан был частью его жизни, Мэрайя тоже. И Саша конечно.
Медаль же сейчас была у Ильи на тумбочке, иногда отливая ярким серебристым блеском. Напоминание так сказать.
У Ильи всё никак не могла из головы убраться та бабочка на тулупе. Когда Нэйтан наконец уснул после тяжёлого дня произвольных программ, Малинин поднялся с кровати и склонив голову к плечу всмотрелся в приоткрытое окно. Осторожно полностью его закрыл, но не отошёл - пальцы до сих пор остались сжатые на ручке, а взгляд остановился на извилистых ветвях деревьев.
Он всё думал насчёт того квада. Не мог выкинуть из головы. Он же был готов, когда только зашёл. Он прокручивал весь контент на разминке, он понимает, что сделать его в состоянии. Даже тот несчастный четверной аксель, который толком не тренировал. Просто на четверных как-то игрался с высотой, и понял, что вполне себе может тот самый триксель перекручивать. Правильно Саша сказала - я знаю, как выглядит человек, который устал. Ты на него был совсем не похож. Так может он и не устал? Тогда что же случилось? Травм же нет. Он же был готов.
Илье не хотелось верить в то, что он начал подозревать. Что сам организм дал крест на прыжке. Он же начал подозревать после квадакселя, что возможно всё выйдет из под его контроля. У него во время произвольной всё смешалось в голове - Илья понимал, что выигрывать он просто не хотел, но у Ильи в тот момент прокручивалась та Сашина фраза. Это была словно его установка.
Сорвался в итоге. Уже непонятно почему.
У них разница - три балла. С такими баллами как у Ильи на Олимпиаде - он бы спокойно обскакал Чена на Чемпионате США. Это казалось чем-то совсем неправильным. Но Илья привыкал. Слова Саши про то, что Илья уже не юниор и то, что скоро будет готов бороться за высшие места теперь звучали совершенно по-другому. И Илья похоже наконец всё понял. Да, для этого пройти через многое, через свой личный ад и мясорубку, но всё равно - всё это в конечном счёте сделало его совсем другим. Таким, что Илья даже в зеркале не узнавал самого себя.
Восемнадцать через пол года. Надо же.
После результатов ни Илья и Нэйтан почти не спали. Листали соц сети, принимали поздравления семьи и фанатов, лайкали публикации с их отметками. В перерывах разговаривали, смеялись до упаду и боли в животе из-за какого-нибудь старого анекдота или смешного паблика. Как-то неосознанно перешли на обсуждения женского одиночного.
- Я просто молюсь чтобы судьи всё нормально посчитали. - покачал головой Нэйтан сидя на своей кровати. - Мне кажется всем ясно, что Саша должна выиграть. У них в комаднике с Валиевой баллы одинаковые. А у Камилы одно падение. Я вообще не понимаю их логики.
- Хотят сделать её двукратной Олимпийской Чемпионкой. - коротко отозвался Илья. - Не получилось. Значит будут тянуть других.
- Я тут на статью наткнулся. - вспомнил Чен, вытянув ноги. - Там один чел из судейской бригады посчитал результаты, если б контрольные прокаты были как соревнования. Знаешь сколько у Саши?
- Сколько? - Илья оторвался от телефона, вскинув брови. Не слышал подобное.
- За сто восемьдесят два. - оповестил его Нэйтан. Илья присвистнул.
- Ого! - удивился он.
- Вот тебе и "Ого". - пробормотал Нэйт. - Так что я вообще не представляю, что сейчас они могут сделать. Никто не хочет чтоб американка была на первом месте.
- Факты. Это же не одиночное. - глубоко вздохнул Илья. - Но Саша же заслужила.
- Больше любого. Она феномен. Я в жизни не видел подобных спортсменов, Ей-Богу. - качнул головой черноволосый, отключив телефон. Голубоватый свет потух, из-за чего лица парня теперь было не разобрать. Интересно, что чувствовал сейчас? - Я очень хочу чтоб она выиграла. - ни с того ни с сего выдал парень. Илья замер на секунду с телефоном в руках, а после кивнул. Да, он тоже. Таких как Саша - один на миллион, если не на миллиард. И никто этого признавать не хочет.
- Но у Федерации другие планы. - буркнул Малинин, так же отключив телефон. Уже глаза даже болели. Завтра всё досмотрит, или хотя бы попытается.
Когда Илья говорил про "другие планы", он понятие не имел, что произойдёт на следующее же утро.
Было понятно наверное с самого начала, что на женских произвольных будет настоящая резня. Столько талантов не светили ещё никогда. Нервы сдавали практически у всех, даже в столовых - Илья лично видел нескольких фигуристок чуть ли не на грани истерики. Все хотели выиграть, или хотя бы занять места повыше.
Русый снова нарушал данное Саше обещание - заходил в интернет, читал всё без разбора. Споры проходили насчёт пьедестала - и насчёт отстранения Саши. Все русские и спортсмены, и комментаторы, и вообще известные личности ополчились против Трусовой, в один голос требуя её отстранения. А вот тут как раз за Сашу вступилась WADA, которая так яростно пыталась добиться отстранения Валиевой на четыре года. Добилась же, но правда только на Олимпиаду. Насчёт спорта как раз решается. Но что-то ему подсказывает, что почти всё уже решено и явно не в пользу шатенки.
На Трусову смотреть - страшно было последующие два дня. На тренировках она катала в принципе нормально, но Илья понимал - Саша держится из последних сил, потому что камеры не раз улавливали, как девушка поднималась чуть ли не слезах с сорванного тулупа. Илье хотелось помотать головой, закрыть глаза, закричать так, чтоб все услышали - так нельзя. Нельзя-нельзя-нельзя. Это не только спортсменка - Саша в первую очередь человек, которого с явным наслаждением пытаются сломать.
Не получится. Ломали уже. Не получилось.
Рыжая отстранилась от всех и съехала от девочек, поселившись поближе к тренерскому штабу. Пыталась обрубить все связи, которые так старательно были выстроены. Но все и всё понимали. Саше нужно время. Сейчас она уже не понимала, кому можно доверять.
Илья не хотел, чтоб так случилось. Совсем не хотел.
Совсем-совсем.
Илья вспоминал. И много-много думал. Вспоминал, как Саша говорила, что он сильный и если что вытащит их обоих. Вспоминал, как говорила, что он бесит иногда. Вспоминал, как она его приводила в чувства перед прокатом программ.
Теперь же непонятно что. Саша Илью - всегда впускала, но Илья понимал - этого
недостаточно. Илья помнил, как Саша говорила, что она ему доверяет. Но Илья понимал -
это не то. Саша всё равно рано или поздно - закрывалась от него и от них. Саша закрывала себя в самый последний момент, не давая прикоснуться к израненной душе. Не давая себя заживить.
А Илья этого очень хотел.
Малинин не понимал что это значит, но теперь ему стало действительно страшно, потому что его привязанность к рыжей стало какой-то... зависимостью что ли? Илья словно дышал через неё, словно какой-то воздух, который так нужен, и без которого просто задыхаешься.
Саша всегда ходила в широком худи с рукавами, закрывающими запястья. Так, чтоб мешковато. Малинин не раз ловил себя на каком-то диком желании уткнуться носом в шею старшей, просто посидеть вот так, мягко переплетя пальцы. Илье хотелось даже не это. Илья к своему ужасу осознал, что мысленно заходил дальше.
Ему хотелось поцеловать её. Ещё раз. Хотя бы легонько мазнуть губами по её губам, просто вновь почувствовать их мягкость. Из-за этого иногда просто замирал с вилкой в руках, засматриваясь на чуть шевелящиеся губы девушки, иногда подкрашенные жидкими блёстками. Илья приходилось с усилием отрывать от них взгляд, сглатывать и переводить на напиток, держащий в руках.
Мама как-то заметила странное поведение сына по отношению к старшей, из-за чего иногда улыбалась про себя, а после однажды подсела к парню, взяв за руку.
- Илюш, ты всё-всё мне можешь рассказать, помнишь?
Малинин - покивал, криво усмехнувшись. Конечно. Всё-всё. Кроме того факта, что сейчас его мысли полностью заполнила девушка с ярко-красными волосами, отливающими кровавым цветом, в которые порой так хотелось зарыться пальцами, просто почувствовать, насколько они мягкие и пушистые.
Илья готов биться головой об стенку. Нельзя нельзя нельзя. Это Саша, это только его подруга.
Это просто гормоны. Он не влюбился.
Конечно же нет.
- Нэйтан? - спросил тогда, ночью Илья. Старший произнёс вопросительное: "Мммм?" - Помнишь тот разговор? Ну, ты меня допрашивал про Сашу?
- Да, конечно помню, - легко отозвался черноволосый. - Что? Всё-таки втюрился?
- Да нет, я про другое... - пробормотал Илья, зажмурив глаза. - У меня иногда мысли бывают... странные очень.
- А-а-а, я кажется понял. - через пару секунд понимающе протянул Чен. - Типа прикосновений хочешь? И внимания?
- Не знаю, наверное... да? - слова раздирали горло, но у Ильи просто не осталось того, к кому можно было пойти поговорить.
- Илья, ты пойми, - Нэйтан перевернулся на спину, натянув капюшон худи на голову. - Тебе сейчас семнадцать. У тебя такой возраст, что будут мощные гормональные всплески, а так как ты спортсмен, конечно у тебя рост был так... скачками. У нас в этом плане не всё стабильно. Так что то, что сейчас происходит - это нормально. И то что взгляд упал на Сашу - тоже понятно. Вы с ней одногруппники, плюс ещё и друзья.
- Ты мне хочешь сказать... что я влюбился, правильно я понимаю? - сглотнул Малинин.
- Не скажу. - отозвался Нэйтан с другой кровати. - То что сейчас у тебя проснулась тяга к вниманию... противоположного пола, это как раз нормально. Скажи, что именно ты хочешь?
- Я не знаю. - прохныкал Илья, спрятав лицо в руках. - Я вообще не понимаю что происходит во мне при её присутствие. У меня язык сворачивается, мысли путаются... и я... - русый глубоко вздохнул, собираясь с силами. - Нэйтан, я поцеловать её хочу. Иногда прямо очень сильно. Иногда... иногда вообще дальше поцелуя хочу зайти, понимаешь? Я не понимаю, как это контролировать. Я вообще не понимаю, что со мной происходит.
Илья не видел, но нутром почувствовал, как Нэйтан ухмыльнулся.
Но если бы он знал, что стояло за этой усталой ухмылкой...
***
- Саш, ну что сейчас вот это вот было?
Саша сжалась в районе плеч, скрючившись подъехав к бортикам. Сил - не было. Оставалось только катить по кругу, чтоб ноги совсем не заржавели и заходить на прыжки на сложнее тройных.
У неё просто не хватает ни сил, ни воли.
- Рёбра чётче надо, и не мнись перед заходами, не надо, никуда они у тебя не убегут, Саш, ты из-за этого скорость теряешь, понимаешь? - Раф осторожно взял девушку за руку, когда она невпопад кивала словам тренера. Глаза жгли от непролитых слёз.
Она должна. Она сдохнет но выйдет на эти Олимпийские игры, потому что это - её мечта.
- И-извините. - голос хрипел, когда Трусова укусила свою нижнюю губу, чуть ли не прокусывая до мяса. Боль всегда приводит в сознание.
Не в этот раз.
Солёная жидкость заструилась по щекам, - Саша еле дышала, когда оледеневшие от холода и пота пальцы вцепились в бортик. Раф тут же подался вперёд, крепко обняв девушку, гладя по спине, похлопывая по пояснице. Трусова тихонечко скулила от дикой агонии внутренностей, такой, что чуть ли не изнанку выворачивало.
- П-простите... Я... Я не с-смогла... - голос срывался на полу-слове, когда Саша жмурилась, иногда кашляя. Воздуха не было. Она буквально вдыхала боль, приоткрывая губы, стараясь избавиться от онемения всего тела и нижних конечностей.
Ей казалось, что все слёзы выплаканы. Не тут то было.
Саша на интервью своём недавнем говорила, что эмоций нету совсем. Есть. Вот они - в сердце, в глазах, льются кислотой по щекам так, что безбожно трясёт.
У Саши сил просто не хватало. Ни сил, ничего.
Надо бороться. Она же вышла на лёд с переломом стопы. Откатала нормально. Всё хорошо.
Но сейчас ситуация... другая.
Когда Саша оторвалась от тренера, вытерев перчаткой нос и лицо, то отъехала в сторону. Ноги оттряхивала, напрыгивала тройные свои. Стала заходить на четверной.
Четверной лутц - успех. Четверной тулуп выехала, подцепив тройной сальхов. Саша врывалась зубцами в лёд, сжимала челюсть, а после просто шла и делала. А после - пришла злость. Настоящая злость, на которой можно было завестись. На которой можно было работать.
С какого хера кто-то ей что-то говорит и указывает? С какого хера она каталась с переломам чтобы выгрызть себе место на Олимпиаде, а сейчас её просто откровенно выпинывают?
Саша злилась. И злилась очень сильно.
И на этой злости она впечатала в лёд четверной лутц, тройной аксель, ещё один тройной сальхов. Не остановилась, продолжила крутить прыжки, порой вставляя связки из "Круэллы". У неё короткая программа - через два дня. Завтра - слушание. Вот тогда всё и решится.
Уже всё равно - как.
Саша собирается с силами. И одновременно с этим молится, чтоб этих сил ей хватило.
Одновременно с этим молится, чтоб это не было концом...
***
Завтрашний день. 21:00.
Беды - объединяют. Илья понял это уже... в который раз.
Потому что сейчас вся сборная сидела в комнате Трусовой, которая переселилась по ближе к Рафу и Вере Анатольевне. Это было её не финальное слушание - но оно должно было решать, будет ли Трусова катать личный турнир и будут ли медали команды считаться действительными.
Илья даже представить себе не мог, сколько это может продлиться в теории. Понимал, что дело довольно сложное, так что дольше трёх часов это точно.
Прошёл первый час.
Никто ничего не говорил - все молчали, словно боялись что-то сказать, что ляпнуть такого, что бы как-то повлияло. Конечно такого быть не могло, но все этого до жути боялись.
Заботливая Карен поднялась с места и потопала сделать всем чай, заодно предлагая успокоительное. Согласилась Мэрайя, тихо кивнул Нэйтан, даже Винсент - и то. Илья не хотел выдавать своих нервов, но всё равно - испустил тихое: "мне", прикрывая глаза, откидываясь на спинку кресла.
Прошёл второй час.
Ситуация стала ещё более угнетённой, но иногда они могли тихо кинуть фразы типа: "Завтра на двойной наверное пойду" или "Её же не могут отстранить, да?". Илью натурально трясло от переизбытка тревожности - варианты прокручивались в голове, никак не хотели раскладываться по полочкам, так что парень иногда подскакивал с места и скрестив руки за спиной отправлялся по периметру комнаты, пытаясь успокоиться. Мэрайя сидела, прижавшись к Нэйтану, который выглядел до жути бледным и кажется, испуганным, держа в одной руке кружку с крепким чаем.
Пошёл третий час.
Нэйтан насильно отправил Карен с Мэрайей спать, чтоб те хотя бы чуть-чуть отдохнули перед короткими программами, которые им надо будет катать. Илья присел рядом со старшим, вцепился в рукав, упёрся лбом в плечо, зажмурился. Про себя чуть ли не молился, чтоб всё было хорошо. Должно же быть хорошо, правда?
- Илья, может тебе тоже спать пойти? - осторожно подал голос Винсент, присев слева от пацана. Малинин тут же замотал головой - он просто не мог. Он не мог просто заснуть зная, что где-то там Саша сидит перед судьями, оправдывая вшивые действия Федерации.
- Нет, я не могу. - тихо признался парень, когда Нэйтан мягко погладил парня по волосам.
Прошёл четвёртый час.
Винсент постоянно залезал в телефон - явно проверял новости. Илье же просто страшно было проверять свой телефон - боялся того, что может там увидеть. Вдруг вспомнил, как Саша ему рассказывала про Красноярск.
Илья помнил Красноярск. Помнил тот Чемпионат России. Помнил первые слёзы на камеру, помнил, как чуть ли не плакал сам. Помнил, как читал комментарии - что нестабильная, что только прыгает.
А потом он шёл и смотрел Ромео и Джульетту на Гран При без баллов и результатов, когда Саша перешла к Рафу. Он видел всё - и кошачью грацию, и музыкальность, и убойную хореографию. Непонятно только - почему судьи этого не видели.
Пошёл пятый час.
Винсент не выдержал всё-таки - поднялся и вышел. Оба одиночника понимали - всё равно не заснёт, будет лежать, вертеться, вслушиваться. А потом... Потом в дверь постучали.
Илья удивлённо поднял брови и встал с места, открыв дверь. К шоку парней, там стояла Камила. Девушка была полностью одета, с маской на лице, в фирменном костюме команды России. Илья неуверенно отошёл в сторону, пропуская девушку в комнату.
Камила спрятала глаза в пол, после чего опустилась на диван, сложив руки на коленях. Замерла. Можно было подумать - спит, но девушка иногда подавала признаки: "жизни", из-за чего моргала, или судорожно вбирала в себя воздух через рот.
Пазл с щёлком встал на места. Илья вспомнил, как Саша ему говорила о том, что она с Камилой и Женей разговаривала после объявления новостей. Камила вот - пришла. Непонятно как вообще узнала, где номер находится.
- Женя... Женя хотела прийти. - тихо сказала Валиева, полностью легла на диван, поджав под себя ноги. - Я её отговорила. Пусть поспит нормально.
- Камил, мне кажется, сегодня никто спать нормально не сможет. - тихо сказал Нэйтан, когда шатенка испустила истеричный смешок, после чего спрятала лицо в изгибе локтя.
Пошёл шестой час.
Пошёл седьмой час.
И никаких изменений. Ни в новостях, нигде вообще. Как бы Нэйтан не старался их найти - всё было чисто. Так чисто, словно такой фигуристки как Саши Трусовой вообще не существует, и она - всего лишь какая-то тень или глюк.
Глюк, который по щелчку пальца мог испариться.
Если это сон - то самое время проснуться.
Наконец пошёл восьмой час, когда ручка входной двери судорожно дёрнулась. Илья, Нэйтан, Камила тут же напряглись.
Саша вошла в номер, хлопнув дверью. Скинула сумку на пол, в грязных ботинках прошла дальше, бросилась на кровать, закрыла лицо подушкой, придавив голову к кровати. Закричала в матрас.
В тишине прошли две минуты. Саша убрала подушку в сторону, разогнувшись. Сняла маску. Илья в первые видел её такой - губы чуть ли не посинели, лицо - белое, словно свежий лист бумаги А4. Руки - тряслись.
Камила вытянула было руку, но Саша тут же дёрнулась. В итоге лишь спрятала лицо в ладонях, подпёрла голову руками, после чего совсем тихо, еле слышно прошептала:
- Допустили.
