Пристань Лотоса будто вся покрылась вмиг сияющими огненными ликорисами. Вспышки света, яркий алый, распространяющийся на каждый чжан прекрасного ранее места. Огонь, словно оголодавший хищник, спешил поглотить все на своем пути, вплоть до самого маленького непокорного ему камушка или тоненького, словно юная красавица, деревца. Ему было все равно — лишь бы сожрать, уничтожить, насытиться страхом и ужасом, возникающим по его вине.
Цзян Чэн был оглушен лязгом скрещивающихся мечей, криками заклинателей, всхлипами и рыданием, воплями обычных беззащитных людей. Его родной дом, его люди сейчас были в опасности, умоляли помочь хоть кого-нибудь. А он… Может ли он сделать это сейчас?
— А-Чэн? — его резко повернули, и на глаза попался бледный как мертвец Вэй Усянь. Пальцы крепко сжимали плечо до синяков, будто сейчас только они оставались опорой друг другу в разрушавшемся в эту минуту их привычном мире. — Нам надо что-то делать.
— Матушка… Сестра… — тело наконец-то согласилось выполнять команды хозяина, ноги понесли в главную резиденцию Цзян. Лишь бы не опоздать, найти всех живыми. — Вэй Усянь, помоги остальным адептам!
Наследник крикнул уже вдогонку, но Усяню и не надо было это слышать. Он прекрасно знал, что прикажет ему брат, а потому не стал мешкать. Среди оранжевых и красных мелькающих огней пестрели фиолетовые и белые одежды двух кланов, сражающихся не на жизнь, а на смерть.
— Шисюн! — радостно встретили его младшие заклинатели, и Вэй Ин, приняв атакующую стойку, ринулся в бой.
— Матушка! Сестра! Отзовитесь! — не щадя себя Цзян Чэн пролезал через разрушенные балки и стены некогда великого дома клана Цзян, вдыхая мерзкий ядовитый дым, проникающий в легкие, вызывающий кашель и слезы на глазах. Он словно нашептывал мерзкие слова, убеждающие не лезть дальше, забыть о других и думать только о себе. Спасаться бегством, защищая драгоценную тушку, ведь кто он такой — обычный человек против великого неуничтожаемого природного бедствия?
Но Цзян Чэн был непоколебим. При одной только мысли, что с его родными может что-то случиться, к горлу подступал противный ком, глаза начинало печь, и вовсе не от дыма, в животе поднимался противный водоворот, вызывающий приступ тошноты. А в душе чернильной кляксой расползалась тьма, мягкими лапами скребла по внутренностям и обустраивалась поудобнее, ожидая своего выхода.
Однако, как бы сильно Цзян Чэн ни звал своих родных, никто не отзывался. Единственная радость давала надежду — избитых, сожженных тел тоже не было. Возможно, матушка с Фэньмянем успели отправить А-Ли подальше от разгоревшегося несчастья, вот только не могли же они оставить своих подчиненных и сбежать? Нет, ни за что! Тогда, где же они?
Прошерстив все возможные места укрытия, Цзян Чэн остановился в спальне родителей. Все вещи были опрокинуты, одежда, принадлежавшая хозяевам, разорвана или сожжена, а драгоценности и оружие разбросаны по полу. Несколько царапин рядом с любимой заколкой матери зацепили взгляд юного заклинателя.
«Живы», — выцарапанные в спешке иероглифы были едва различимы, но Ваньинь сразу узнал стиль написания. Вэнь Чжулю. Каким-то образом, ему удалось спасти их, однако какую цену заплатили они? Или же сам мужчина?
Облегчение лавиной смело все переживания насчет его семьи. Самое главное, они живы, а значит, что хотя бы на данный момент в безопасности. Все остальное можно исправить. Юноша верил А-Лю, тот постарается сделать все, чтобы помочь Цзян Чэну и его матери. Ведь чувства, что тот испытывал к женщине, были похожи на отношение Цзян Чэна к Вэй Ину.
Успокоившись, Цзян Чэн рванул на улицу. Битва не окончена, а значит, и расслабляться сейчас нельзя. Ни одного из глав сейчас нет, а потому…
— А-Чэн, мы оттесняем Вэньских псов! — Вэй Усянь появился рядом словно молния посреди ясного неба — резко и оглушающе ярко. Весь измазанный в чужой и собственной крови, черное ханьфу разорвано и мальски напоминает приличное одеяние. От юноши несет гарью, железом и смертью, а выражение на лице нельзя ни с чем спутать: воин, настоящий воин, готовый умереть за свою родину. — Что дальше будем делать?
К ним присоединилась еще небольшая группка людей. Она внимательно рассматривала двух братьев, ожидая от них приказов и готовая к их моментальному исполнению. Тела напряжены, а в глазах решимость, вот только без определенного руководства они мало что смогут.
Именно в этот момент Цзян Чэн осознал. Нет ни матушки, ни Фэньмяня. Только он и Вэй Усянь. Им нужно взять командование. Повести за собой людей. Смогут ли? Нервное напряжение охватило все непослушное тело. Оно задрожало в непонятном возбуждении и волнении.
В этот момент Вэй Усянь склонился к уху А-Чэна и прошептал всего лишь несколько слов. Именно их не хватало Цзян Чэну, чтобы начать действовать.
Скривив губы в слабой улыбке, юноша схватил рукоять меча и поднял его вверх. В голове начинал созревать план действий.
— Нашу пристань мы никому так просто не отдадим. Даже этим Вэньским псам. Разделимся на группы. Одни помогают эвакуировать пожилых и детей. Не сметь халтурить, проверить каждый дом, развалину, огород, подвал и тому подобное. Вывести абсолютно всех. Мужчин, не способных к заклинательству приспособить к тушению огня. Слава богам водой мы не ограничены, а потому нужно, чтобы они действовали слаженно и без промедления. Остальные должны избавить наш дом от паразитов, желающих захватить его. Все поняли? Вперед!
Адепты с воинственным криком ринулись выполнять поручения, Цзян Чэн поспешил ворваться в битву, подобно дикому необузданному зверю, а Вэй Усянь замер на месте.
По спине пробежали мурашки от того, каким голосом брат раздавал поручения. Низкий, властный, погрубевший всего лишь за несколько часов, он заставлял ноги подкашиваться и падать ниц перед столь сильным правителем. Правителем, по-другому и не назвать. В своей ярости и гневе Цзян Чэн выпускал убийственную ауру, подминая под себя абсолютно каждого, кто находился рядом с ним. Подобной энергетикой обладал еще один человек. Вэнь Жохань.
— Вэй Усянь! Не стой как истукан! Помогай! — А-Чэн выдернул брата из непонятных дум, рассекая мечом тело противника пополам. В его руках меч напряженно звенел, выпускал яркие желтые искры и исполнял смертоносный танец. Вэй Ин поспешил на помощь.
Вместе два героя Юньмэн Цзяна были непобедимы. Зная каждое движение друг друга, они не сражались, они сметали все на своем пути, затмевая опасной красотой даже самую прекрасную нимфу-танцовщицу, приглашенную на прием к императору. Невесомые передвижения, ловкие взмахи рук подобные полету бабочки, острые удары, жалящие укусами осы — казалось, сами боги войны спустились, чтобы искоренить все зло на свете.
Подобные действия не могли не воодушевить остальных, и вот уже противники семенили к главным воротам Пристани.
— Нельзя позволить им жить! — крикнул Цзян Чэн. — Убить каждого, кто посмел посягнуть на наши земли!
— А-Чэн, не слишком ли? — Вэй Усянь не испытывал такой ненависти. Понимал, что заклинатели просто выполняли поручение своего главы, многие не несли в своих действиях и капельки гнева на народ Юньмэн Цзян. Что нельзя было сказать сейчас о Цзян Чэне.
— Ты меня не слышал? Уничтожить всех! Нельзя дать Вэням даже шанс на подобное проникновение еще раз. Где Чжао? Я убью его собственными руками.
— Но ты же сам столько времени провел в ордене Цишань Вэнь. Может, не стоит…
Ваньинь уже не слушал доводы возлюбленного, хоть он и был прав. Увидев свой дом в огне, все чистые чувства, что он обрел в чужом ордене, вся благодарность, что он испытывал к людям, тренировавшим его, сошла на нет в приступе неконтролируемой ярости. Юноша, словно необузданный природный шторм с грозой, прорывался к врагу, разрушая все, до чего мог дотянуться. Не руководствуясь здравым смыслом. Лишь инстинктами.
***
Когда-то живописное, яркое место сейчас было усеяно трупами чужих и своих адептов. Основной огонь быстро потушили, врагов искоренили, и теперь здесь преобладал лишь один цвет. Черный. Цвет смерти и отчаяния. Обугленные здания придется восстанавливать чуть ли не с самого начала, а многие невинные люди погибли ни за что.
Цзян Чэн смотрел на трагичную картину и едва сдерживал слезы. Выпустив приличное количество чистой ци, он напоминал себе опустошенный надколотый сосуд, который больше не мог собирать в себе никакие эмоции. Ни хорошие, ни плохие. Они медленно вытекали из маленьких надколов, дырочек, оставляя лишь «ничто».
— А-Чэн, — Вэй Ин вновь появился неожиданно. Или же просто Ваньинь настолько привык к нему, что теперь ощущал как самого себя? — Мы справились.
Тихий голос успокаивал, дарил тепло и капельку надежды на то, что все будет хорошо. Не имея больше никаких сил, наследник ткнулся носом в нескрытое разодранным ханьфу острое плечо и тихо всхлипнул. Позорно издавать подобные звуки будущему Главе, но сейчас было откровенно плевать. Вэй Ин не будет смеяться и никому не расскажет. Лишь крепко обнимет в ответ, пряча собственные слезы. Потому что они единственные, кто сможет дать друг другу оплот безопасности и надежности в жестоком мире. Цзян Чэн со своей стороны назвал бы подобное одержимостью.
— Мы так и не нашли Вэнь Чжао, — тихо произнес он, придя в себя.
— Возможно, он ушел с самого начала, приказав остальным зачистить Пристань. Что ты собираешься с ним сделать?
— О, это очень интересный вопрос, — по венам вновь потекла затаенная сила вместе с бешенством и неистовостью, стоило только вспомнить этого подонка. Зачем вообще Чжао понадобилось рушить дом Цзян Чэна? Что он ему сделал? Все хорошее отношение, что испытывал на себе юноша, было ложью и притворством? Цзян Чэн с удовольствием послушает оправдание от захлебывающегося собственной кипящей, словно лава, кровью Чжао. И еще стоит узнать, замешан ли в этом Вэнь Жохань.
Действовать необдуманно не стоит, Цзян Чэн прекрасно это осознавал. А значит, нужно успокоиться и выпустить свой гнев наружу.
— Мне нужно уйти ненадолго. Сможешь закончить здесь? — чуть ли не скрипя зубами, поинтересовался он у брата. Тот недоуменно кивнул, выпуская А-Чэна из объятий.
Ваньинь плелся в сторону пустоши, находящейся в самом отдаленном месте Пристани. Мощная сила, что струилась по меридианам подобно раскаленному золоту, просилась наружу ярким светом, оглушающим звоном и громом. Прибыв на поляну, Цзян Чэн смог выплеснуть все, что накопилось в нем при одном только воспоминании об этом ублюдке Чжао. Гнев, ярость, отвращение и презрение — все это сплошным потоком завихрилось вокруг него. Секундная вспышка света ослепила, а в голове раздался оглушительный треск и гром. Это он так ломается? Нет, вокруг образовалась глубокая круглая впадина, то тут, то там звенящая искрами энергии, что ластилась прирученным зверем к окровавленным рукам заклинателя.
Во всем теле стало легко, будто Цзян Чэн стал пушистым облачком на голубом небе в солнечную погоду. Разум очистился, не оставляя ни одной противной мысли. Ваньинь и не заметил, как у дальних деревьев мелькнул белоснежный утонченный силуэт, в своих движениях несущий благородство, мягкость и степенность. А вот человек, что и являлся им, был взбудоражен, ошарашен, восхищен и, можно сказать, влюблен в мощь и красоту юного господина Цзян.
***
Резко израсходовав последние физические и душевные силы, Цзян Чэн рухнул в обморок, утопая в спасительной пустоте. Без переживаний, без дум о будущем, без эмоций. И, надо признаться, для юноши это было сродни благословению.
Как он оказался снова в разрушенной резиденции, Цзян Чэн не помнил. Рядом бегал взвинченный как волчок Вэй Усянь, раздавая последние указания слугам. Обернувшись, тот лучезарно улыбнулся проснувшемуся брату, с разбегу прыгнув на каким-то образом уцелевшую кровать рядом, чуть не скинув самого Ваньиня.
— А-Чэн, ты меня чертовски напугал! Ты отсутствовал несколько часов, а когда я хотел отправиться на поиски, то нашел тебя у главных ворот еле дышащего, всего бледного и обессиленного. Мне вот интересно, чем ты таким занимался после боя, что тебя так потрепало? И даже мне не сказал. А если бы что-то случилось? А нам ведь еще искать дядю Цзян и Госпожу с шицзе…
Вэй Усянь как всегда был громок и тараторил подобно сороке, увидевшей блестящую вещь. Цзян Чэн лишь поморщился и попытался, схватив мягкую темную ткань, которой был укрыт, сначала заткнуть себе уши. Идея провалилась с треском, а потому пришлось выполнять запасной план — вставить самодельный кляп в рот брата.
— М-м-м!
— Прекрати, я тебя прекрасно слышал. И не имею сейчас никаких сил с тобой спорить. Как видишь, я сильно устал, и вместо того, чтобы действовать на нервы, лучше бы просто лег рядом, — в конце фразы Цзян Чэн тихо буркнул, высказавшись импульсивно о своих желаниях. Вэй Ину говорить дважды не надо, Вэй Ин быстро соображал, когда того требует ситуация. Выплюнув мешающее одеяло, юный заклинатель прижал к себе обессиленное тело, нагло устроив одну руку на пояснице, а другую предложив на роль «подушки».
— Спи, А-Чэн. Мы сегодня хорошо постарались, а потому заслужили хотя бы небольшой отдых.
— Наконец ты хоть раз сказал дельную вещь, — уже широко зевая, Цзян Чэн больше не мог контролировать свои действия. Было хорошо и уютно, а потому, не прошло и пяти минут, юноша вовсю спал, уткнувшись в шею возлюбленного.
— Сладких снов, А-Чэн, — не удержавшись, Вэй Ин поцеловал брата в макушку, предварительно вытащив заколку и распустив волосы. Через пару минут в царство морфея провалился и он.
