Сын маминой подруги

Саске воровато озирался по сторонам в поисках брата. Кофейня только-только открылась: сотрудники, зевая, готовили кофе – где-то себе, где-то гостям. Мерно шумела кофемолка, вторила ей кофемашина и фыркал капучинатор. Кусок в горло не лез, но Саске решился взять фильтр-кофе и сэндвич с сыром и вялеными томатами. Раньше они с братом постоянно ходили сюда: старшеклассник Итачи забирал брата с уроков и они, теряясь в толпах города, брели в «их» место. Обсуждали, как прошел день, какие планы на вечер, Саске рассказывал о мечтах, делился рисунками, набросками, эскизами. Итачи, с видом знатока, комментировал нарисованное, обязательно удостаивая брата похвалы за проделанную работу. Их отношения были хорошими. Теплыми, доверительными. Пока Итачи не пошел в университет. Тогда стало уже не до глупого младшего брата, отец с первого курса взял старшего сына под свой контроль, и времени не осталось буквально ни на что. Обида за прошлое было вспыхнула в груди, но… – Давно ждешь? – Итачи сел напротив, пристально наблюдая за лицом отото. Одет он был в черные свободные джинсы, белую футболку и серую кофту на замке, которую Саске мысленно называл «около-домашней». Неужели, и вправду торопился? – Нет. Закажи пока завтрак, – глоток фильтр-кофе немного привел в чувства. – А мы тут надолго? – А ты хочешь как всегда по-быстренькому все решить и свалить? – он зло прищурился, глядя на брата. Да, так просто все не простишь. Сейчас хотелось простого, уютного, медленного и доверительного разговора. А не очередной дичи из серии: да-да, так хочется побыть вместе, но время нет, все, давай, пока – Неет, – протянул брат, мягко усмехаясь, – просто тебя ждут дома. – Вот уж новость. Мне казалось, у меня больше нет ни отца, ни дома. – Скорее, если б у тебя не стало отца, у отца не стало бы ни семьи, ни дома… впрочем, – он забегал глазами по меню, – это долгая история, и раз уж мы тут, я сначала, пожалуй, позавтракаю. – А потом расскажешь, что произошло, – не терпящим возращения тоном продолжил за него Саске. – О, это легко: мой младший брат ушел из дома, а после мать надрала задницу отцу. Что насчет тебя? – Интересно, кто же виноват в том, что я ушел? – вопреки провокационным словам, услышав вопрос брата, Саске заметно сник, вспомнив о том, что хотел обсудить. – Я не виню тебя, что ты. Ты, наоборот, вопреки ожиданиям, уж слишком долго продержался. – Я теперь еще и тряпка? – оскалился младший. – Поразительная способность читать между строк… – он усмехнулся, глядя в глаза напротив, а после отвлекся, жестом подзывая официанта, – к тому же то, что собеседник совершенно не вкладывал в слова. Саске замолчал. Официант принес завтрак младшего и принял заказ старшего. Сегодня хотелось поесть руками. – Знаешь, теперь, чтобы тебя выбесить, даже усилий прикладывать не надо, что же случилось? – он насмешливо окинул взглядом холл кофейни и снова перевел взгляд на брата, подпирая подбородок рукой. – Ничего, – буркнул Саске. – И все же? Ну, уж не влюбился же ты? – Секундное удивление в перемешку с замешательством на лице брата не укрылось от его глаз, лицо Саске снова стало непроницаемым, но Итачи уже зацепился за увиденное и, резким движением вскинув подбородок, удивленно пробормотал, – О… Да ладно? – Заткнись, Аники! – прошипел тот. – Что ж… Ну, в этом нет ничего необычного. Это нормально, – он положил ладонь поверх ладони брата, давая поддержку, пытаясь успокоить. Вопреки своей любви к шальным безумным огням в глазах брата, Итачи тонко чувствовал, когда лучше остановиться. Сейчас был именно этот момент. – Всем нам суждено влюбляться, очаровываться, разбивать сердца и разбиваться самим, – заметив замешательство в родных глазах напротив, он понял, что это не совсем то, что нужно, а потому поспешил исправиться, – но это, конечно, не обязательный атрибут человеческих отношений, – неловко прокашлялся, – В общем, я хочу сказать… Да. Тревога Саске отошла на второй план, увидев, как Итачи стушевался. Да, даже гении могут не знать, как выразить свои мысли в том, что касается чувств. Все же воспитаны в одной семье, видели один и тот же пример скупой любви перед глазами. Это осознание как-то облегчило восприятие встречи и предстоящего разговора, а потому он не смог сдержать смешка. – М? – Нет… Просто… Черт, – он снова тихонько засмеялся, – ты такой неловкий, Итачи… – с каждой секундой ситуация становилась все смешнее, – никогда бы не подумал, что приду к тебе за советом в любви, а ты стушуешься, как овощи на сковородке. – Эй! – Итачи засмеялся в ответ, – Во-первых, ты толком не объяснил, в чем тебе нужен совет, а во-вторых, я и сам-то не влюблялся толком. Какая тут любовь в кабинете отца, мм? – он мягко улыбнулся. Саске снова прыснул. Официант принес заказ, и они, не сговариваясь, решили сначала позавтракать, прежде чем продолжать разговор. Когда с завтраком было покончено, Саске заказал вторую порцию фильтра. Стыд и смущение внезапно накатили новой волной. Все же он так и не привык даже думать о том, что влюбился – так глупо, Ками-сама! – в парня. Не думать об этом было проще. Было проще просто жить: смотреть, слушать, незаметно ловить каждое движение. Но думать об этом? Ужасно. – Ну, так что? Расскажи, что случилось? – Саске мгновенно вспыхнул – Да ничего не случилось, черт! – Ну-ну. – Он выжидательно замолчал. Саске ненавидел это больше всего. Этой уловкой пользовались его родители: в детстве, когда кто-то из них не хотел в чем-то сознаваться, они просто замолкали и смотрели самым что ни на есть укоризненным взглядом. Работало. До поры до времени. А потом сначала Итачи, потом Саске, поняли фишку и перестали вестись на это, отвечая в ответ таким же «самым что ни на есть невинным взглядом». В самом деле, дети они своих родителей или куда? Но взгляду Итачи хотелось сдаться, он почти никогда не мог ему противостоять – брат вызывал доверие, брат был самым близким. Только жуткая и обида, и злоба становились противоядием. Но, с удивлением, Саске обнаружил, что ни того, ни другого, как ни странно, не ощущает в моменте. «Да и сам пришел, сам позвал, че выделываться» – рассудил он. Это, конечно, не помешало еще минут пять просидеть, невинно разглядывая то зал, то стол, то фильтр в кружке, то людей за окном. Самым невинным взглядом. Будто тут он ждал каких-то слов. Будто он уже поделился своей историей и все тут. Ну, сама невинность. Так, для профилактики и тренировки. – Я не знаю, что мне делать… – в один момент выдохнул он. Итачи молча кивнул, наставляя продолжать, – Мне нравится один человек… – Это мы уже выяснили, – ухмыльнулся старший. – Итачи, ты можешь заткнуться, Бога ради? – брат в ответ поднял руки с самым отстраненным выражением лица: – Как пожелаете. – То-то же. – он прокашлялся, пытаясь сбросить неловкость. – Гхм, да… В общем, мы близко общаемся, и он весь такой свободный, независимый, яркий… – Он? – невинно поинтересовался Итачи, глаза его хитро прищурились. – Человек! Че-ло-век! – поспешно исправился Саске, а про себя досадливо цыкнул: раскрывать и эти карты так быстро не входило в его планы. – М, угу, – Итачи не переставал улыбаться, глядя не мысленные потуги брата. – Да… – задумчиво изрек Саске, – в общем-то, я без понятия, что делать дальше, мы много времени проводим вместе, но, как избавиться от этого ужасного чувства, я не представляю… – А зачем избавляться? – Потому что! Блять… – не выдержал он, – потому что я не хочу разрушать то, что уже есть. – Ох, мой глупый отото так быстро вырос… Уже и ругается по-взрослому, – ухмыльнулся тот. – Итачи, – первый предупредительный. – И влюбляется… – задушевно пропел он. – Господи… – Саске сокрушенно ударился головой о стол, – И что я здесь делаю? – Делишься тем, какая неудачная у тебя жизнь, полагаю… – скучающе поддразнил брат. – И почему именно тебе… – продолжил Саске, не поднимая головы. – Ну, потому что ты меня любишь и доверяешь… – Заткнись! Это были риторические вопросы, и ты слишком высокого о себе мнения! – Ой, да ладно?! Кому еще ты побежишь жаловаться, ответь на милость? Неджи? «Ну, уж нет, Неджи точно в пролете» – Тут-то и оно, – будто прочитав его мысли, подытожил Итачи. – А теперь серьезно, – он с видом знатока прочистил горло, – Почему бы тебе не рискнуть? – А что, если все закончится? – А что, если все получится? – Да, как оно получится? Он... Он такой... А я что? Я, блять, что?! Это просто смешно. – Ладно-ладно. Саске… – вздохнул он, понимая, что идти надо другим путем. – Послушай, наш разговор вряд ли выйдет гипер-продуктивным, в конце концов, я тут не спец по любовным делам, но знаешь что? Ты – Учиха. Да! Да! Верю, что ты не любишь вспоминать об этом по чем зря, но это правда, – он развел руки, как бы говоря: «Такая вот хуйня, глупый Отото», – И знаешь, что это значит? – Саске задумчиво уставился на брата, решая выслушать все, до последнего звука, – Что ты умный, красивый, честный… – он на мгновение задумался, – может, немного скупой на эмоции и характер у тебя удивительно сволочной… – Эй! – Но! НО! Я ни в жизнь не поверю, что ты кого-то не достоин. Вообще-то, я уверен, что если он тебя зацепил, то как минимум смог дать отпор твоей язве… – Да… – грустно выдал тот. – Ну, и вывести тебя из себя… – Это правда! – сокрушенно взмолился Саске. – И я вижу, каким счастливым ты приходишь домой, каким открытым ты стал… Вон, даже из дома сбежал… А я-то все гадал, почему… Неважно, – он резко отмахнулся. – Я все к тому, что ты можешь признаться, и, я уверен, любой будет рад получить твое признание. – А вот это наглая ложь. Ты крайне не объективен, Аники. – Тот в ответ лишь усмехнулся. – Но, – голос его стал внезапно мягче, а рука, как раньше, нашла руку брата, сжав в утешительном жесте, – ты можешь и не признаваться. Это твои чувства, и только тебе решать, открывать их перед этим пареньком или нет… – Да, в смысле, нет! Какой паренек? – он тревожно попытался выдернуть руку, но хват стал крепче. – Ты сам сознался, – пропел Итачи, хитро сверкая глазами. – Но мы не об этом. – Он на мгновения замолчал, обдумывая дальнейшую речь. – Нет, все-таки давай об этом. Во-первых, нет ничего страшного в том, что это парень. Во-вторых, твое счастье – приоритет. Уж для меня-то точно. В-третьих, твои чувства – тоже приоритет. А потому! – он важно приподнял их руки над столом, соединяя в замок, – Как я уже и сказал, ты имеешь полное право хранить молчание, сохраняя свои чувства до лучшего момента. Да и вообще, имеешь права никогда их не раскрывать. – Это просто какое-то гадство, – пробормотал он в ответ. – Знаю, но эти чувства несут в себе и много приятного. – Ты точно начитался какой-то чуши! Это ни разу не так. – А вот это наглая ложь. Ты крайне не объективен, Отото. – он вновь поддразнил, вернув брошенную братом фразу. – Мхах, – взвыл тот, повторно ударясь головой о стол. – Ну и ну, ты впрямь стал более эмоциональным, – он улыбнулся, и в его глазах плескалось умиление вперемешку с нежностью. Да, это был его брат. Наконец он оттаял. Жаль, конечно, не его усилиями: ему искренне хотелось помочь брату и наладить их отношения, вина за происходящее в семье, сказывающееся в частности на Саске, закрепилась и за ним. – Спасибо, – слабо проговорил младший. О постоянных снах с содержанием 18+ он умышленно промолчал. Пока – достаточно. Иначе Итачи всю душу вытрясет за такие подробности. – Не за что, – он любовно потрепал брата по голове, – Но даже не думай, что я перестану тебя стебать, особенно после такого! – Идиот, – беззлобно выдохнул Саске. Да, про сны вообще лучше никому и никогда не знать. *** Дом встретил каким-то странным ощущением уюта и своевременности. Саске к такому не привык: солнце пробивалось сквозь занавески, мерно шкварчал завтрак на сковородке, Микото порхала по кухне, периодически гремя посудой, Фугаку, отложив телефоны, следил за женой с легкой улыбкой. Саске подумал, что ему почудилось, ведь, переступив порог кухни, улыбка спала с лица отца, а взгляды были устремлены на него. Итачи стоял позади, но, видимо, не выдержав, принял привычное место зрителя и, обойдя брата, сел за стол, поодаль, ближе к окну. Саске знал, что сказать брату и маме, перед ними он как-никак чувствовал вину, но перед отцом вина была внаглую заглушена детской тоской, обидой и даже злостью. Отец не позвонил. Ничего не сказал. Саске заметил, что Микото жестко пихнула Фугаку в бок, улыбаясь сыну. Фугаку хмыкнул, никак не задетый происходящим. А поэтому Саске, огибая стол, спокойно прошел к маме, обнимая ее за плечи. – Прости, мне стоило сразу сказать, где я пропадал, – мама в ответ улыбнулась, огладив его спину и плечи, отец же фыркнул, не удивленный невниманием к своей персоне. – Садись, позавтракаем? – предложила Микото. – Я позавтракал с Итачи, пойду в свою комнату, – И подхватив свою сумку на выходе из кухни, скрылся из виду. Тем не менее, полностью не ушел, прислушиваясь к происходящему в кухне. Он хотел проверить, убедиться, что сказанное Итачи правда. И дождался. Микото яростно шикнула: – Фугаку! – Саске покрылся мурашками. Теперь он точно верил. Одно имя, а сколько веры, ну, не чудо ли? Микото продолжала: – Я, кажется, доходчиво объяснила, что игнор не входит в перечень твоих приоритетов? – послышался тяжелый вздох. Настолько тяжелый, что Саске, казалось, и сам продолжил дышать с трудом. Ну, будем честны, после таких интонаций приятно, что дыхание хотя бы не перехватило полностью. – Я помню, любимая, – послышался тихий голос на выдохе. Окей, тяжеленном, как заметил Саске, выдохе. «Любимая» – гулкой вторило сознание. Невероятно. – Это сложно. – А никто тебя за язык не тянул! – вновь шикнула она. Итачи нервно поёрзал, тем не менее наслаждаясь происходящим. – И то верно, – в ответ тот же вздох. Саске поспешил наверх, внутренне радуясь, что лестничные половицы не скрипят от любого движения, покорно сохраняя тайну присутствия. *** Наруто лавировал между студентами, влюбленными парочками, что тискаются по углам, в поисках чего-то. Чего-то очень конкретного. Глаза, меж тем, бегали от комнаты к комнате, от угла к углу. Громкая музыка мешала, но и давала фору: теперь есть шанс, что не услышит и не успеет сбежать. Вопреки всеобщей толкучке, в зале было просторно: все в основном «свои»: Гаара в темно-зеленом кресте (как дизайнер Наруто отметил сочетание комплементарных оттенков: зеленый диван и алые волосы – красота), на втором диване расположился Шикамару. На коленях его в аккуратную развалочку ютится Темари. Так аккуратно, но совершенно свободно и вальяжно сидеть на другом человеке может только она. Предлагает Гааре свои ноги, убеждая в удобстве и выгоде данного сотрудничества, Гаара мрачно отвергает предложение, скидывая ноги сестры. Но Наруто видит: не в серьез. В глазах нет злобы и ненависти. Немного озорства и напускной строгости. Внезапно Наруто вообще обнаружил всех и сразу: и как, черт возьми, это произошло??? Почему так быстро? Один он остался в дураках и вынужден бегать за одним стервозным ублюдком, который, кстати, и тут преуспел – результативно его избегает уже почти вторую неделю. И в чем проблема? Нормально же общались, даттебаё! Но наверное все-таки больше двух недель, просто Наруто не сразу заметил. Болван. Шикамару и Темари сошлись быстро, но тихо: просто в один день пришли на тусовку вдвоем, держась за руки. Наруто никогда бы в жизни не поверил, если бы не увидел собственными глазами (хотя и им он сначала предпочел не поверить): Шикамару краснел и мялся. Темари, ТЕМАРИ!!! – Темари, привыкшая смотреть прямо и уверенно, отвечать колко, не лезть за словом в карман – отводила взгляд, а после и вовсе ушла на балкон под аккомпанемент подруг и дружное улюлюканье. Впрочем, все были рады, искренне рады, но только Наруто и Киба знали, сколько раз флегматичный Шикамару со своим самым скучающим лицом (несомненно прячущим волнение) получал по этому самому лицу цветами, коробками и прочей розовой ерундой. И в чем была проблема? Канкуро и Гаара недоуменно молчали, святая троица уже наведывалась к ним, и толку от этого было ноль. Но братья, в общем-то, не врали, выказывая свое непонимание проблемы: оба видели, как закрывая дверь после очередного отказа, Темари заливалась краской, бормотала тихое: «тоже мне, гений» и расстроенная уходила в комнату. И почему бы не сказать о желаниях напрямую? Хороший вопрос. И тоже без ответа. *** Вообще-то они над этим две недели голову ломали, а после Киба сокрушенно выдал: – Да что с этими девчонками не так? Да хрен с этими розовыми соплями! Подкати на скутере Наруто с пивком и крылышками кфс, раз цветы ей не доставляют. – Наруто радостно просиял, но быстро сник, нахмурившись: – До Рождества ведь далеко… при чем тут курочка кфс? – Наруто! Ты что, приемный?? Пиво и курочка кфс – это классика! – ЭЭэээ, – Узумаки уставился на Кибу так, словно друг предложил вывезти весь рис с территории Японии. – Боже! С кем я разговариваю… В следующий раз точно пьем пиво с крыльями. – Он воодушевленно встрепенулся на диване. – И картошкой. И соусом терияки… Ну, ты-то хоть скажи, огонь идея жеж? – С такими друзьями и врагов не надо… – спокойно заметил Шикамару. – Да что Вы, блять, говорите, мистер-я-точно-знаю-как-за-ней-ухаживать. Долго по морде получать собрался? – Нууу, вообще-то, это правда может сработать, – Наруто снисходительно глянул на Кибу, – по крайней мере, букетом по морде не получишь… – Да, а кулак прекрасно впишется в область переносицы… – Нара тяжело вздохнул, сжав переносицу, видимо, в приступе фантомной боли, – как же проблематично. – Попробуй. Что ты, в конце концов, теряешь? Вряд ли там есть какой-то счетчик попыток. Иначе ты бы уже дошел до нуля. – Я даже скутер свой тебе пожертвую… – улыбнувшись, добил Наруто. На том и порешили. *** Шикамару мялся. Со стороны так, конечно, не казалось. Со стороны он был спокойнее обычного, и это как раз и пугало его друзей. Киба звонко хлопнул по лопаткам, благословляя на удачный вечер, Наруто драматично обнял на прощание: – Мы запомним тебя молодым. Ты был хорошим другом. – и многозначительно погладил руль скутера. – Боже, блять… – вздохнул Шикамару, закинув рюкзак на второе плечо, завел голубенький скутер, поблескивающий в свете уличных фонарей, и… И он снова мялся. Теперь на пороге дома. Открыв дверь, Темари уже смерила того привычным возмущенным взглядом и было протянула руку, в попытке выхватить очередную хрень, но, увидев, парня с пустыми руками, озадаченно открыла рот в немом вопросе. – Саппоро , курочка кфс и никаких цветов? – Ну, наконец-то… – облегченно выдала та. Поспешно натянула кеды, пока в мозгу парня переустанавливалась винда, и, крепко схватив его за руку, потащила к скутеру, под конец все же добавив, – синие и желтые гиацинты в горшках и никакой розовой херни. Шикамару весь вечер не выходил на связь, впрочем, друзья перестали волноваться: в общем чате значилось короткое «до последнего не верил, придурки…» и гордое «пользователь не в сети» *** Наруто с аппетитом наворачивал стейк с рисом, отодвигая овощи на тарелке в сторону Ино. Странная картина при синих огнях клуба в семь вечера. Они, в общем-то, собирались затусить всей компанией, но почти все опаздывали, на перебой оправдываясь в чате. Даже Саске в последний момент почти слился, но Наруто-таки сумел уговорить забежать хотя бы ненадолго. Ино томно вздохнула, глядя в свой салат и подцепила морковь из тарелки Наруто. Эта еда не особо ее радовала, но из нее состоял почти весь рацион. Она редко позволяла себе «безбожно вкусный, но калорийный» рис, чаще – нежирное мясо и рыбу, но овощи были постояльцем ее рациона… Наруто вздохнул еще более томно: убедить Ино в обратном не получалось, она постоянно сидела на диетах, убеждая всех и вся, что это просто ее карма и без этого она непременно расползется до вселенских масштабов. Только Сакура могла запихнуть в подругу норму КБЖу, да и то разовой акцией: учеба в медицинском отбирала все силы, виделись они не часто, а будущий медик и сама грешила неправильными приемами пищи, но по-другому: фастфуд типа картошки, многочисленных онигири и подобия шаурмы становились ее лучшим другом. Наруто (да и вся компания в целом) замечала, какие тоскливые взгляды Ино бросает на еду за их столом, но потакать этому бреду, честно, не было никакого желания при всем великолепии их дружбы. – Наруто-куууун, – нараспев произнес знакомый голос, – а я думаю, что за привлекательные блондинки грустят в уголке. – Да за что… – обреченно выдохнул тот, несильно ударяя лоб о стол, – что тебе нужно? – Мне? Да, в общем-то, ничего, – Сай привычно натянул улыбку и перевел взгляд на спутницу Узумаки, – Я – Сай. – Ино. – мрачно представилась та, косясь на друга и – мельком – на содержимое его тарелки. – Наруто. Всё, теперь когда все знакомы, можно расходиться, – замахал руками Узумаки. – Почему не возьмешь себе чего-нибудь вкусненького? – прямо выдал Сай, игнорируя слова парня. – Я же вижу, как ты смотришь на этот стейк. Поверь, тут он довольно неплох. – Ино устало подняла взгляд на собеседника, тот в свою очередь наклонил голову, ожидая ответа. – Заткнись, – почти что прошипел Узумаки. – Заткнись и проваливай, Сай. – Наруто-кун, остынь. – он не сводил взгляда с собеседницы. – Знаешь, ты очень красивая. Глаза выразительные, а глаза – отражение души, – задумчиво выдал он, как загипнотизированный глядя в глаза девушки, – А парни – не собаки, на кости не бросаются. Но если продолжишь в таком духе, от тебя точно только кости и останутся. – Как по заказу, за спиной юноши появился официант. – Желаете поужинать? – О, да, – непринужденно ответил тот, оглядывая пришедшего и игнорируя тайфун в голубых глазах за столом позади себя. – Такой же, – указал он пальцем, – стейк, сябу-сябу , пино колада, аааа, – он вновь обратился к девушке, – тебе, принцесса? – Ино удивленно захлопала глазами: – Маргариту. Клубничную. – Да, Маргариту. Спасибо. – он плавно присел рядом с Яманака. – Ну, – довольно улыбнулся, – поедим, наконец, нормально. Наруто, пробудившись, как ото сна, вскочил с дивана, огибая стол и направляясь к парню. – Я же сказал тебе уйти, – прогрохотал он. – Наруто, все в порядке. Я поем, – улыбнулась Ино, заставляя ошарашенного заявлением парня попятиться, оседая обратно и вновь принимаясь за ужин. *** Спустя время Наруто все чаще ловил понимание: Сай – ахуел. А Наруто ахуевал вслед за ним. Только Наруто фигурально, а Сай капитально. Но, если честно, Саю прощалось. Прощалось потому, что весь его борщ оказывался рабочим и задуманное осуществлялось. Наруто задавался вопросом: когда уже ему перестанет фартить? Когда его выходки перестанут прокатывать? Но не переставало. Фартило и дальше. Сай был настойчив, а Наруто сжимал кулаки, ставил ходящие желваки на место и смотрел: Сай пробил то, что даже Узумаки пока не удалось. Это, конечно, могло злить, но радость плескалась через край: получилось. И, в какой-то момент увидев разительные отличия, все ахуели вместе с Узумаки. Ино, мисс-не-лезь-не-в-свое-дело-это-ради-красоты, исправно носила бенто с рисом, овощами и мясом, и малого того, что носила – РЕАЛЬНО ИХ ЕЛА. Да, порции были не такими большими (Наруто бы вряд ли наелся этим «плевком»), но и до хождений в туалет после еды не доходило. Не потому, что ее держали силой, а потому что сама вроде как и не шла. Вообще-то, Наруто знал и даже пару раз видел, как Сай приходит к университету в обозначенное время, выслеживая нужную машину, подает ей руку, обнимает за плечи и с улыбкой передает новый бенто, наклоняясь и что-то шепча на ухо Яманака. Она, в свою очередь, то смущалась, утыкаясь в мужское плечо лбом, то смеялась, отталкивая парня, посылая на прощание воздушный поцелуй. И все были счастливы: у подруги горят глаза, она, мать вашу, ест нормально! Чего еще для счастья надо? А потом все внезапно закончилось. Не было больше обедов, ярких счастливых глаз и флирта перед учебой. Ино, как раньше, ковыряла свой салат с видом удрученного победителя: грустная, но подбородок держала вздернутым, а на вопросы не отвечала. В один день, после уже привычной многочисленной узумаковской тирады из вопросов, не сдержалась и на очередной вопрос – взорвалась. Вспыхнула словно спичка. – Узумаки! А че все мужики такие упрямые, самоуверенные собственники?! – Наруто округлил глаза, открывая и закрывая рот, как рыбешка на суше. Ино, понимая, что немного переборщила с реакцией, буркнула, присаживаясь на место, – вот и молчи! В течение недели Наруто выкроил время и отыскал Сая: Ино была уж совсем никакой, но в целом – жила, куда ей деться. Вопрос только: как? Нет, решил Узумаки, вопрос на самом деле проще: какого черта? Именно он и был задан Саю в пятницу вечером: парень нашелся в одной кофейне, совмещённой с художественной галереей, что находилась близ клуба. Сай впервые выглядел более эмоциональным: брови сведены в задумчивости, губы поджаты. На столе – кружка матчи с молоком. – Сай, какого черта? – Понимаю, ты скучал, Наруто-кун, но от клуба я устал. – он задумчиво крутил в руках кружку, почти доверху наполненную напитком. – Да Ками-сама с тобой! Я не об этом. – А матча снимает уровень стресса, понижает тревожность и улучшает мыслительные процессы. А алкоголь – так-то депрессант. – Да какая матча! Я про Ино! – Ино, Ино, Ино… – Сай будто фоном слушал весь диалог, так и не поднимая взгляда на собеседника. И сейчас Узумаки уловил, что что-то не так, а мимолетные шутливые улыбочки в начале диалога – всего лишь защитная реакция. – Рассказывай. Что она тебе наговорила. – Хммм… Да, в общем-то… – Давай, я в курсе ее закидонов. – Ты не понял, Наруто-кун. Это не закидоны. Это серьезно. Это лечить надо. И я напрямую ей об этом сказал. – Ты, как всегда, удивительно бестактный. – Но я сказал правду! – Наруто впервые увидел беспокойство на его лице, а голос повысился на пару децибел. – Что?? – То! Походу, одна Сакура в курсе, что это не просто девчачьи замашки. А ты знаешь, что от такого умирают??? – Ну… – он виновато почесал затылок, – я вообще-то не думал, что у Ино все так серьезно. Выглядит она сносно и вообще... – А это никогда не выглядит серьезным! Суицидники вообще ходят, шутки шутят, общаются, а вечером приходят и спокойно делают шаг в окно. – Да при чем тут суицидники?? – Да РППшники те же суицидники, просто с щадящим режимом. Хотя, тут как посмотреть… Минуту молчали. Честно, Наруто даже не думал, что это может быть серьезным. Сейчас. Ведь вся эта чушь с правильным питанием началась еще во втором классе старшей школы с неприметного исключения сладкого, а после подсчёта калорий. Спустя год Яманака с закрытыми глазами могла сказать сколько калорий в тарелке собеседника. Но после пары возмущений, замолчала навсегда, не нарушая чужих границ, продолжая стремительно сужать свои. И все привыкли. Нет, конечно, пробовали и лекции читать (особенно Сакура), и насильно действовать, но ничего не помогало, всё заканчивалось истериками и ссорами, а потом все решили, что дружба важнее и вообще – каждый живет как хочет и расплачивается за это сам. Только вот не думал Наруто, что речь и впрямь идет о человеческой жизни, способной сойти на нет в ближайшие пару лет. – У меня есть сестра… – заговорил было Сай, и уголки его губ дернулись в мрачной улыбке. Наруто заметил, что это одна из немногих искренних эмоций, что он видел на его лице. – Ну, красивая девчонка… Правда красивая. Я тогда так и не понял, когда все пошло не так, но в какой-то момент она стала очень худой, бледной, почти серой… В одно утро просто встал и увидел, как она угасла на глазах. И продолжала гаснуть с каждым днем. Сначала мы ее усиленно пытались откормить, она сдавала анализы, потому что мама думала, что дело там в желудке, может быть, в кишечнике. Потом я заметил, что после ужина она всегда идет в туалет, а после подловил. Она тупо выблёвывала еду обратно. – он сокрушенно уронил лицо в ладони, голос его теперь звучал чуть отдаленно, – И когда поняла, что я заметил, у нее случилась истерика: она разбила зеркало в ванной, кричала, что ее достало видеть в отражении стокилограммовую свинью, что одноклассники ее достали, и с одного из них вообще-то все и началось. А она, на минуточку, весила едва ли тридцать пять килограмм. Это был просто пиздец… – он устало вздохнул, положив руки на чашку, – Потом мы искали врачей, даже в клинику ее положили, мне пришлось идти работать, чтобы денег хватало. Но она до сих пор на грани, прошло пару лет, а она все еще под присмотром всех кого можно. А мне так тяжело на нее смотреть, да и вообще идти на контакт... 

– Мне жаль, – перебил его Наруто, положив руку на кружку, где покоилась рука собеседника. Сай задумчиво кивнул. – А потом я увидел Ино с тобой в клубе. Сначала ничего не заметил, а когда подошел – я узнал этот взгляд. Меня аж потом окатило. Мало того, что помочь захотелось, закрыть гештальт – я ж не тупой, понимаю в чем дело. Да еще и понравилась она мне. А после всего, что было – понравилась вдвойне. Тут одним питанием не отделаешься. Человека лечить надо. Это все в голове, понимаешь? Эта гадость сидит в черепной коробке и сомнениями съедает душу и тело, заставляя видеть не то, что есть. Ну, сказал я ей напрямую. Я не умею вокруг да около ходить. Знаю, что так нельзя, что надо по-другому, да и тупая фраза про собак и кости – тот еще триггер, но… сработало, ладно? Повезло! Будем считать это шокотерапией. Но дальше – я не знаю. Я правда хочу помочь, она мне очень нравится, и знаю, что она так любви ищет и понимания, хочет стать идеальной. Не понимает! Да тут не пробьешь. В общем, – снова тяжелый вздох, – я просто выслушал ее возмущения и дал ей уйти. Может быть, она остынет и все наладится? Не знаю. – Ладно, я понял. Не переживай, все будет. – Тебе-то откуда знать? – Ну, Я – Узумаки Наруто, даттебаё! – он гордо усмехнулся. – Спасибо, что открылся передо мной, наверное, это очень тяжело, хоть мы и друзья. Но я тебе обещаю, мы все наладим. Прямо сейчас пойду выпишу ей пиздюлей, чтоб зауважала всех. – Хах, ты в своем репертуаре, но это, скорее, лишнее. – Да ладно, это я для протокола, на самом деле побуду жилеткой, в которую можно поплакать. – Звучит уже лучше. – Ну, пойду я. А матча твоя – та еще гадость! – рука его быстро скользнула с руки на кружку, – Еще и остыла. – поморщился он, ответом ему был тихий смех. *** Ино сдалась почти сразу, рассказала все: какие мужики козлы, как ищут неясный идеал, отвергая то, что перед глазами, как все достали ее контролировать – «И даже ты, спасатель-хуев!» Наруто стойко выдержал все, что на него свалилось, отметив, что «спасать хуи в его планы пока не входило, даттебаё, а вот помочь друзьям он всегда рад». Ино как-то глухо рассмеялась, полушепотом внезапно признав, что скучает по Саю, и вообще, может быть, даже и согласна, что все, что она делает – не совсем нормально. Есть всё, что хочется, не считая калории, всем хочется, в конце-то концов! «И чем это я хуже?!» – вот такой конец монолога. – А ты помнишь, с чего все началось? – ООоооой, не спрашивай. Я уже замаялась после лекций Сая вспоминать и зарываться в вине. – Красном? Белом? – плутовато уточнил Узумаки, с прищуром глядя на Яманака. – М-да… Напомни, что ты здесь делаешь? – Вытаскиваю тебя из худощавой задницы, в которую ты себя загнала? – с улыбкой парировал он. – Черт с тобой! В любом случае... тупые парни!! – Даже спорить не буду. – Еще бы! – Но Сая ты все-таки послушай, ему есть, что тебе рассказать. – Наруто! Не ты один такой умный. Я, может, и рада бы, но как вообще можно, когда тебе напрямую вываливают все косяки?! И ведь вижу по этой виноватой морде, что не со зла! И ведь понимаю, что прав! Он ведь несколько дней после моей истерики продолжал привозить бенто. – Ооо, я знаю! А ты ему такая: «знакомы?», откидываешь хвост назад и уходишь в закат. – Да! И что?! И что с того?! – Иногда ты такая стерва! – Я не стерва, это нервы. – изображая дьявольский смех, прогоготала та. – Ясно, и на парах, походу, женские цитатники читаешь… – Что есть, то есть. Вечером Сай получил сообщение, а на следующий день все стало, как прежде: бенто, встречи перед парами и смущенные улыбки. Нет, все стало даже лучше: каждый четверг Сай встречал Ино у ворот университета и вместе, держась за руки, они шли приводить в порядок хаос, творящийся в голове Яманака. Все же Сай, наученный горьким опытом, и контакты специалиста у него имелись. Все знали, что дорожка, на которую им угораздило ступить, до банального скользкая, и не раз они еще поскользнутся, разъедутся в разные стороны, съедутся вновь, но... Но, глядя на сверкающие теплотой темные глаза, глядя на румяные щеки подруги под аккомпанемент заливистого смеха за обеденным столом, Наруто понимал – всё не зря, дело сдвигается с мертвой точки, и, если надо, он лично притащит их друг к другу, столкнет лбами и заставит продолжить то, что начали. Или он не Узумаки Наруто! *** Наруто нервно прятал руки в карманы ветровки, кутая голову в любимую оранжевую худи. За последние тридцать минут он тысячу раз пожалел о том, что пришел и решился на этот разговор. Какая глупость. Впрочем, сам виноват, пришел раньше, и стоит, как самый настоящий идиот, да мучается в неизвестности и мнимой бессмысленности предшествующего диалога. А диалога ли? Он не мог подобрать слова, успокаивая себя знанием о том, что в словесной импровизации равных ему нет. Мерно шаркали ботинки прохожих по асфальту, и он силился угадать какие из ботинок шаркают в его направлении. Казалось, внезапно уличный гул стих полностью, когда сбоку раздалось приглушенное: – Ну, привет, – Он окинул взглядом парня, но лицо его не выражало ровным счетом ни-че-го. Гребаные натренированные, выхолощенные лица потомков каких-то там аристократов. Что у них за душой? Есть ли она? Черт их разберет. – Привет, – он протянул руку в приветственном рукопожатии. Пришедший на встречу хмыкнул и размеренно протянул ладонь в ответном жесте. Рукопожатие вышло сухим, и, как предчувствовал Наруто, в рукопожатии этом и заключены суть настроение будущего диалога. – Чего хотел? – Я… эм, – снова неловкое движение по затылку, – Может, присядем куда-нибудь? – Видя непонимание во взгляде, продолжил, – Ну, кофе там? – У меня нет времени. – Ну, как же, – бурчит Узумаки в ответ, – Вы все такие аристократичные холодные задницы? Сдается мне, словно Хината – единственная живая душа в вашем снобистском царстве. И то, похоже, приемная. – Наруто, – устало выдыхает собеседник, – у меня был пиздецки неприятный день, и если ты и дальше намерен сыпать несуразицей, то я, пожалуй, пойду. – Нет, – голос его в мгновение стал холоднее, тон приказной. «Ты остаешься», Неджи, уловив изменения, остался стоять, выжидательно глядя в глаза. – Ну, хоть тут присядем, – оборачивается, вскидывая руку к ближайшей лавочке. После короткого разговора о том, как прошел день, Наруто понимает, что Неджи совсем даже ничего: разговорить его вышло неплохо, насколько это вообще возможно в нынешних обстоятельствах. Волосы в высоком хвосте мерно покачивались, и Наруто ловил порывы легкого весеннего ветра, мягко подставляя лицо, прикрывая глаза: набирается сил перед броском. – Я хотел поговорить о Хинате. – Слушаю. – И Кибе. – А теперь вполуха. – Наруто глухо рассмеялся, раззадоренный такой предсказуемостью, и легко откинулся на спинку лавочки. – Помнишь первую тусовку, на которую вы с Саске пришли вдвоем? – Помню. – Я тут подумал… – в притворной задумчивости он вскинул подбородок к небу, «смеркается» – пронеслось в голове, как что-то не очень очевидное. Он открыл глаза, глядя на фонари, что еле-еле блестели в парке, готовые вспыхнуть в полную силу с минуты на минуту. Лукаво сощурился, скалился, полный своей лисьей хитрости и изворотливости и, переводя взгляд на собеседника, мягко обозначил, – настало время платить по счетам. – И что бы это значило? – Неджи важно вскинул брови в ленивом жесте, будто совсем не удивленный тем, какой оборот принимает невинный до этого времени диалог. – Ты торчишь нам желание, и я готов озвучить своё. – Почему именно мне? – Они почти одновременно хмыкают: один от предсказуемости собеседника, другой – ограждаясь от заданной темы. – Ты сам все знаешь и видишь: Киба сохнет по Хинате, Хината идет на контакт, лишнее, уж прости за грубость, звено здесь ты, – Он резко вскидывает руки, – Дослушай. Ты, наверное, хочешь спросить: А почему, собственно, твой дружок-собачник сам ко мне не заявится да не поговорит. Да потому, – он с видом знаток перебирает в голове слова, формулируя доходчивые фразы, – потому что, твой ненавистный собачник ни за что в жизни не воспользуется данной ему благодатью таким образом. Даю слово, он придет с тобой говорить. Придет, лишь когда поймет, что все взаимно, но, – он шумно выдыхает, и выдох его сменяется тихим смехом. – Но пока что он слеп. Ему красной тряпкой с признанием сейчас помаши – не поверит. Но я вижу. Ви-жу, – растягивает он по слогам, – как отношения принимают более явную, осмысленную форму. Потому, мое желание таково: дать им шанс. Я не прошу принять его по щелчку пальцев. Но Киба… – он глубоко вздыхает, а в уголках его губ ложится мягкая улыбка, – Киба правда хороший, и я прошу тебя дать им шанс. Оборвать ты всегда успеешь, а вот – довериться, пустить на самотек, это, конечно, та еще задачка для натренированных на контроль людей, подобных тебе. Но Киба придет. И поговорит. По-мужски, как умеет. В своей манере. Но позже, – он разводит руками, мысленно подводя итог: «Такая вот хуйня, дружочек, и выбора у тебя не то чтобы много». Они долго молчат. Фонари вспыхивают желтым, оранжевым, и в свете фонарей, думается Наруто, этот мир, этот парк, эта лавка и собеседник рядом кажутся крайне сюрреалистичными. И если бы слова могли повиснуть в воздухе, и они бы стали отголоском чего-то ирреального, возможно, не всегда доступного, непонятного. И он бы, на правах хозяина, обязательно протянул к ним руку: зацепиться, раскрыть суть, влить эту суть в человека рядом. Достучаться. Но этого, кажется, и не требуется. Он слышит непривычное после долгой тишины шуршание и поворачивает голову к Неджи. Тот молча встает, поворачиваясь к собеседнику, глядя сверху вниз, и во взгляде его нет ни надменности, ни холодности, ни замешательства. Только спокойствие и смирение в отблеске фонарей. – Ты хороший друг, Наруто. Пусть будет по-твоему. – Он протягивает ладонь, и Наруто без заминки пожимает ее своей. Она больше не кажется сухой. Она чувствуется более чувственной, открытой, может быть, чуть прохладной и влажной, и это, в общем-то, говорит ему о многом. Неджи уходит, не говоря слов прощания, лишь лениво махая рукой. Наруто облокачивается на спинку лавочки, закидывая руки за голову в беспечном жесте. «Получилось». И свет фонарей делает парк более реальным. *** И взгляд его, будто против воли двинулся дальше, к барной стойке, где громкий Киба заливисто смеялся, рассказывая очередную глупую историю. Хината, стоящая напротив, заливалась румянцем, неотрывно прослеживая движения губ, взмахи рук, мельтешащие, чуть опьяненные – алкоголем и разговором – глаза. Неджи стоял между ними, он бурно закатывал глаза на реплики, по громкости превышающие одну ему понятную допустимую норму. В случае с Кибой, получается, глаза его почти не возвращались в нормальное положение, закатываясь наперебой. Но Наруто успевал отследить легкое движение глаз к счастливому лицу Хинаты и обратно, а после – едва-едва заметную полуулыбку. Да, все не зря. Только сам пока сапожник без сапог. Все свел, а сам остался в дураках. Ну, классика, хуле. А жаль. Одного надменного ублюдочного парня он был бы не прочь видеть сегодня рядом с собой. Но он не только ублюдок, но еще и мышь, непринужденно бегающая по углам. «Крыса» – нежно думается ему, на ум приходит тот мем из серии «– Ты крыса. – Да, я крыса». Досадное упущение, но за друзей радостно. Очень, но с привкусом чуть различимой горечи. Неджи ловит его задумчивый взгляд своим, безмолвно спрашивая, что ему нужно. Наруто неловко разводит руками, намекая на свое одиночество и Неджи, как ни странно, понимает, в чем суть. Он прикладывает указательный и средний пальцы ко рту, как если бы держал сигарету. «Балкон» – проносится в голове. Он благодарно кивает и выходит из комнаты, на прощание окидывая взглядом всю его компанию. Балкон с виду пуст, но это иллюзия. Дверь поддается с непривычным скрипом и, ступая внутрь, он замечает темный силуэт в дальнем углу у окна. Силуэт стоит спиной, на улице темно и тени слегка позволяют признать в нем человека, но Наруто и этого хватает с лихвой. – Доигрался, ублюдок. – Сквозь радостный оскал проговаривает он. Саске не вздрагивает. Даже не оборачивается. Кажется, ему все равно. Но одному ему известно то, какую бурю внутри поднимает знакомый голос, окликающий в полумраке июньского позднего вечера. Наруто подходит плавно, почти бесшумно и встает рядом, глядя сначала на лицо Учихи, а после переводя взгляд на улицу, пытаясь уловить то, что так увлеченно разглядывает тот. Пытаясь посмотреть на улицу чужими глазами. – Долго будем играть в кошки мышки? – Саске собирается с духом, он не намерен так быстро сдаваться и признавать очевидное. – Ты о чем? – Ой, да брось! Мы оба знаем, что отыгрывать роль дурачка только у меня получается правдоподобно. – И не поспоришь, Усаратонкачи, – Саске насмешливо улыбается в ответ. Следующие слова даются как-то особенно тяжело: он не привык врать, но и теряться в чувствах и мыслях тоже. – Просто устал, хотелось отдохнуть. О-ди-но-че-ство, понимаешь, о чем я? – Пф, – фырчит Узумаки в ответ, пародируя интонацию Учихи, – сказать словами через рот, сло-ва-ми, понимаешь, о чем я? – насмешливо выгибается светлая бровь, глаза жадно разглядывают реакцию собеседника. – Туше, – едва заметно улыбается тот. – Я научу тебя, смотри, – он хватает Саске за плечи, разворачивая к себе, с усилием заставляя себя не одергивать руки резко: хочется насладиться моментом, прикосновениями, но между тем, любой контакт будто лишний раз выдает рвущуюся из груди симпатию. Медовые ладони обжигают Учихе плечи и тот с тем же усилием заставляет себя не дергаться, лишь бы не выдать чуткость реакции на голубоглазую пассию, – Скоро Танабата. – отстраненно произносит он, отводя взгляд к внутреннему окну, ведущему в плохо освещенную комнату. – Мы с ребятами собирались пойти. Ну, типа традиции, кимоно… – Он вскользь проходится руками по предплечьям Учихи, возвращая их обратно и сразу же пряча в карманы джинс. – Ты и кимоно? – усмехается Саске, чуть тряся головой, взъерошивая волосы рукой и умоляя себя не дрожать от почти неуловимого прикосновения. – Действительно, будет на что поглядеть, – он надменно фыркает, как умеет только он. – Ублюдочный ублюдок, – Узумаки беззлобно улыбается в ответ. – Я бы хотел, чтобы твоя мрачная рожа пошла с нами. – «Я бы хотел, чтобы ты пошел туда вместе со мной» – мысленно уверяет рассудок, передавая почти неуловимый сигнал на дне голубых глаз. – Грех пропускать такое убогое зрелище, – улыбается тот в ответ. – «Я бы хотел пойти вместе с тобой» – мысленно вторит второй, отвечая почти неуловимым сигналом на дне темных глаз. Оба не понимают, что значат их фразы друг другу для второго. Оба даже мечтать не могут о том, чтобы произнести свои мысли вслух. Но глаза… Глаза видят, видят насквозь и считывают настроение другого. Осталось лишь поверить внутренней чуйке, по ошибке не отмахнувшись от безмолвного ответа, приняв тот за наваждение. Пока не выходит. И верится с трудом.