Жизнь, сгоревшая в Огне

– И что мне с тобой делать? – знакомый укоризненный голос слышался глухо, как сквозь вату. Диего застонал, перекатил голову по подушке и с трудом разлепил ресницы. И тут же зажмурился от резанувшего по глазам нестерпимо яркого света. Во рту пересохло, боль огненным обручем перехватывала грудь, не давая возможности вздохнуть. С губ помимо воли вновь сорвался стон. – Потерпи, парень! Потом он почувствовал, как кто-то приподнял его голову и поднёс ко рту кружку. Он сделал жадный глоток. Скривился и едва не выплюнул горькое питьё. – Пей! – голос стал строже. – И не смей плеваться, если хочешь, чтобы тебе полегчало. Бард послушно сделал ещё два глотка, закашлялся и с трудом поборол приступ тошноты. – Теперь отдыхай. Скоро лекарство подействует, и тебе станет лучше. Когда он в следующий раз пришёл в себя, то в большей степени почувствовал себя человеком, чем выжатой тряпкой. Диего осторожно приоткрыл глаза и огляделся. Увидел знакомые серые стены, маленькое зарешёченное оконце, занавешенное старой ветошью, и невесело усмехнулся. Он здесь чуть больше трёх лун, а уже который раз оказался в лазарете? – Так и на тот свет отправиться недолго, – горько прохрипел он. – И думать не смей! Я не ожидал, что тебя так легко сломить. Немедленно брось эти пораженческие мысли! – Фидель склонился над распростёртым на кровати бардом и укоризненно покачал головой. – Слишком усиленно эти мысли в меня последнее время вбивали, – Эль Драко криво улыбнулся. – Что с тобой, Диего, я не узнаю тебя, – доктор присел на краешек кровати. – Я сам себя не узнаю. Что с Хоакином? – спросил бард без всякого перехода. – У меня для тебя есть послание, – вместо ответа сказал Санадор. – Кое-кто справлялся о тебе. – Фидель, не заговаривай мне зубы! Что с ним? – Диего приподнялся на локтях и в упор посмотрел на друга. Доктор покусал губы и отвёл глаза. – Говори же! – Мальчик всё ещё очень плох, – наконец через силу вымолвил Санадор, вздохнул и мрачно добавил: – И что самое паршивое, он не борется. Я могу поддержать его тело, но мне не удаётся заставить его жить. Он угасает, Диего. Но тебя я им не отдам! И у меня для тебя есть сообщение от одного друга, – и добавил шёпотом: – Амарго. Диего моргнул, дыхание на миг перехватило. Пару секунд спустя он медленно выдохнул и протянул: – Нашёл всё-таки, – потом взгляд его затвердел, и бард выговорил, в упор глядя на Санадора: – Так вот, Фидель. Передай Амарго, что я… бесконечно ему благодарен за заботу, что я не сомневался в том, что он меня не оставит, но… – Но? Диего, что это значит? – А то и значит, что без Хоакина я никуда не пойду. Понятно? – жёстко бросил он. – К твоему побегу почти всё готово. Человек… гном, который всё организовал… – Я не брошу мальчишку, – перебил доктора бард. – Я ему обещал. А Амарго меня поймёт. Когда к Санадору на следующий день пришёл Педасо д’Алькорно и заявил, что господин Груэсо требует, чтобы доктор немедленно отправил заключённого номер 1855 в барак, Фидель накинулся на начальника лагерной охраны почти с кулаками. – … Так и передайте Груэсо, что я не нанимался в палачи. Для этой цели у него имеется Фероз и другие отморозки. Я доктор, ясно вам это? И я получил чёткие инструкции: бард Эль Драко должен оставаться живым. Я надеюсь, вам не нужно уточнять, кто уполномочен давать такие инструкции? Или вы сами желаете занять место в бараке? Если вы ещё раз только посмеете заикнуться о том, что я должен делать и чего не должен, вы очень сильно пожалеете об этом. Вы меня поняли, господин Педасо? Тот мигнул поросячьими глазками, растерянно хлопнул губами и пробормотал: – Я доложу начальнику лагеря, – развернулся на сто восемьдесят градусов и строевым шагом покинул лазарет. Фидель с облегчением выдохнул и упал на стул. Что ж, по крайней мере, несколько дней он для Диего отвоевал. Груэсо не станет настаивать на том, чтобы вытащить полуживого пациента обратно в шахту и в этот барак, полный извращенцев. Приказ президента никто не отменял – непокорного барда требовалось сломать, а не убивать. Санадор покусал губы. То, что Диего не станет сейчас бежать, Фидель уже не сомневался. Он ещё пару раз попытался поговорить с бардом на эту тему, и всё, что получил – отборный трёхэтажный мат в свой адрес и обещание, что если он ещё раз заикнётся о побеге, вылетит за дверь. – Заткнись, Фидель! Я тебе уже тысячу раз повторил, что без Хоакина никуда не пойду! Так и передай, мать его, Амарго. Я лучше сдохну здесь, чем брошу своего друга! Уяснил? – прошипел Диего, сжав кулаки. Он схватился за грудь и закашлялся. – Успокойся, я всё понял, – Фидель с силой уложил его обратно в постель и добавил: – Ты должен поправляться. – Я должен быть с Хоакином, – хрипло выдохнул бард. – Ты останешься в постели, а к Хоакину пойду я. Сейчас тебе самому требуется сиделка, так что я тебя выпущу, как только окрепнешь. – Пошёл ты к демонам! Фидель невесело усмехнулся: – Не сомневайся, именно это я и собираюсь сделать, как только проведаю мальчика. Будь что будет, но он решил сегодня же поговорить с лагерным начальством о судьбе Эль Драко. Тем более, что оба, и Груэсо, и Мальвадо, вновь закрыли глаза на убийство. Это значит, что, возможно, только возможно, они получили ещё какой-то приказ о судьбе дель Кастельмарра. И может быть, их удастся убедить перевести Диего обратно в барак Абьесто. Там-то уж его никто не тронет. А иначе, рано или поздно, и скорее рано, великий бард превратится в мёртвого великого барда. Фидель тяжело вздохнул. Насчёт Мальвадо он был уверен – тот, всё-таки, вменяемый человек, а вот напыщенный болван Груэсо… Услышав тихий стук в дверь, доктор едва не подпрыгнул. – Кто это? В дверях возник сначала длинный нос, а потом и вся несимпатичная физиономия посланника Амарго: – Доктор, мне нужно с вами поговорить. – Я вас слушаю, Агриппа, – сказал Санадор. Гном плотно притворил дверь, прошёл на середину комнаты и, не дожидаясь приглашения, уселся на единственный в комнате стул. Фидель прислонился к дверному косяку и приготовился слушать. – Как скоро Эль Драко будет в состоянии передвигаться самостоятельно? – спросил гном, устремив пронзительный взгляд на доктора. – То есть? – удивился доктор. – Мне нужно знать, сколько времени понадобится вам на то, чтобы поставить его на ноги. – Я думаю, не больше недели, – задумчиво проговорил Санадор. – Неделя. – Агриппа стиснул подбородок. – Что ж, неделю можно подождать. Это не страшно. Время для побега ещё есть. – Только… – Что? – Видите ли, боюсь, что и после того, как я выпишу его из лазарета, он не согласится бежать. Гном удивлённо поднял брови: – Почему вы в этом так уверены? – Потому что я уже говорил с ним на эту тему. Дело в том, что здесь находится один человек, которого Диего ни за что не оставит. И он мне об этом уже неоднократно заявлял, причём в совершенно непечатных выражениях. Агриппа нахмурился: – У меня задание – забрать Эль Драко и вывезти его из страны. – Он не уйдёт без Хоакина Боско. – покачал головой Фидель. – Этот мальчик стал ему близким другом. Но сейчас ему очень и очень плохо. Боюсь, что он не оправится через неделю. И, честно говоря, мне остаётся только уповать на чудо: я не знаю, что ещё сделать, чтобы Хоакин поправился. Гном помолчал и мрачно сказал: – Я могу ждать, самое большее, десять дней. Через две недели уходит корабль в Эгину. Эль Драко должен быть на этом корабле. – И как вы себе это представляете? – Санадор невольно усмехнулся. – Он наотрез отказался уходить без Хоакина. – В самом крайнем случае я уполномочен доставить его на этот корабль помимо его воли. – Каким же образом? – О, у меня есть свои секреты, – Агриппа растянул губы в улыбке. – Однако прибегать к крайним мерам было бы очень нежелательно. Я бы предпочёл, чтобы он последовал за мной добровольно. Поэтому, доктор Санадор, я прошу вас сделать всё возможное, чтобы к намеченному сроку Эль Драко был в состоянии это сделать. – Я, конечно, постараюсь, но Диего упрям, как сотня ослов. И всё-таки, как насчёт мальчика? – Я не против взять с собой ещё одного. Но, повторяю ещё раз: операция спланирована и тщательно подготовлена. Поэтому с… как, вы сказали, зовут этого мальчика? – Хоакин Боско. – Поэтому с Боско или без него, Эль Драко будет доставлен на корабль вовремя, а уже ваша задача позаботиться о том, чтобы на корабле оказался и Хоакин. – Агриппа вздохнул и добавил: – Мне бы не хотелось, чтобы после своего спасения дель Кастельмарра возненавидел Амарго. А я в любом случае выполню данный мне приказ. *** – Опять вы? – скривился Груэсо, увидев Санадора на пороге своего кабинета. Он, как обычно, сидел в своём любимом кресле и рассеянно вертел в руках пустой бокал на изящной тонкой ножке. Мальвадо, тоже как обычно, расположился напротив, и почему-то недовольно поглядывал на начальника. – Да, опять я, – не смутился доктор. – И я не уйду отсюда до тех пор, пока вы не переведёте Диего обратно в барак Абьесто. – Значит, вы нарушите свои должностные обязанности, потому что, пока вы будете прохлаждаться здесь, в лазарет выстроится длинная очередь, – парировал Груэсо. – Неужели вы не понимаете? – с гневом и отчаянием заговорил Санадор. – Его же там убьют! – Я распорядился не убивать, – ответил начальник лагеря и лениво потянулся за бутылкой эгинского. – Вы распорядились? – Санадор задохнулся от возмущения. – Да вы хоть понимаете, как это происходит?! Вы видели, что осталось от того заключённого в туалете? Если кто-то из тех отморозков впадёт в состояние аффекта, никакие распоряжения не помогут! Груэсо, хвала Небу, задумался, а потом повернулся к своему заместителю: – Что скажешь? – Я уже говорил, – пожал плечами тот. – Я согласен с доктором. Санадор бросил на него благодарный взгляд и, к его удивлению, Мальвадо ответил едва заметным кивком. – Хорошо, – нехотя буркнул Груэсо. – Я подумаю. А пока, доктор, вернитесь к своим непосредственным обязанностям. Да, и хочу вам сказать, – бросил он в спину уже шагнувшему к двери Санадору, заставив того остановиться и обернуться, – что моё решение будет напрямую зависеть от того, насколько быстро вы поставите на ноги этого проклятого барда! *** Из-за последнего замечания Груэсо доктору пришлось выписать Диего уже через четыре дня. Правда, тот уверял, что чувствует себя хорошо, но Санадор видел, что это далеко не так. Хотя больничные харчи всё же хорошо подкрепили пациента и придали ему сил. Но самое главное, что после выписки из лазарета Эль Драко действительно перевели обратно в барак Абьесто. Начальник лагеря сдержал-таки слово. А ещё через два дня, как всегда, ранним утром, в лагерь прибыл очередной этап. Заключённые только-только построились на поверку, и новички, оказавшись под прицелом сотен пар глаз, невольно сбились в кучку, оглядываясь кто хмуро, кто растерянно, кто испуганно. Встретившись глазами с одним из них, Диего вздрогнул, и оба застыли, не отрывая друг от друга взгляда. Антонио… Так вот где довелось встретиться! В консерватории их называли «неразлучной пятёркой» – Эрнесто, Альберто, Луис, Диего и Антонио. Они дружили с первого курса и действительно почти не расставались. Особенно любили сидеть после занятий в кафе «Три струны», болтая о том о сём, в том числе и о политической ситуации в стране. Тогда у власти была Лига Закона и Порядка, и казалось, стоит её свергнуть, как в многострадальной Мистралии всё, наконец, наладится и начнётся нормальная жизнь. Кто бы знал, что всё так обернётся… Диего вспомнил свою последнюю встречу с друзьями, их тогдашний разговор [1]. Они тоже собирались эмигрировать, но не были уверены, что когда-либо вернутся. А он был уверен. Вот и вернулся… на свою голову. А теперь оказалось, что вернулся и Антонио. Но наверняка совсем недавно, уже после его ареста. Иначе они бы непременно встретились раньше. Зачем же он вернулся, когда всё уже было так очевидно? Надо обязательно с ним поговорить! В какой барак его определят? Если они окажутся в разных бараках, увидеться будет сложнее, но… Пусть его отправят куда угодно, только бы не к Азуло! Тем временем новичков быстренько пересчитали, сверили со списком и погнали в сторону бараков. Прежде чем отвернуться, Антонио чуть заметно кивнул. Диего вздохнул, провожая его глазами. Как получилось, что его друг тоже оказался здесь? Как и он, как незадолго до него Сантьяго? Похоже, Гондрелло всерьёз взялся за бардов. И не просто за бардов, а за самых талантливых… Понял, что бездарь Морелли уже не помогает, и таким образом хочет подправить свою репутацию? Что же теперь будет? Власть хочет заставить бардов продавать Огонь. Что будет со страной?.. Надо как-то бежать отсюда. Теперь, когда и Антонио здесь, это должно получиться. В консерватории у них всегда всё получалось, значит, и теперь получится. А если они погибнут при попытке к бегству, то это лучше, чем жить в таком дерьме. ______________________________ [1] - подробнее об этом можно прочитать в фике "Украденная песня".