Жизнь, сгоревшая в Огне

Поговорить друзья смогли только вечером. Им повезло: Антонио поселили в барак Абьесто. Впрочем, было ли это везением? Или лагерные власти знали об их дружбе и надеялись таким образом повлиять на Эль Драко? Оба барда не могли не думать об этом. – Зачем ты вернулся? – тихо спросил Диего, когда Антонио присел рядом с ним на его топчан. – Тебя искал, – просто ответил друг. – До меня дошли слухи о твоём аресте… – И только из-за этого ты приехал в Мистралию? – поразился Диего. – Когда здесь творится такое!.. – Что значит «только из-за этого»? – слегка обиженно пробурчал Антонио. – Ты мой друг. Я должен был всё выяснить. Эль Драко вздохнул, понимая, что на месте Антонио поступил бы точно так же. – Я же писал тебе, что у меня всё в порядке! – Это было полгода назад, – парировал друг. – Лучше бы ты меня не находил. – Ничего, – ободряюще улыбнулся никогда не унывающий Антонио. – Теперь мы вместе, а значит, в два раза больше шансов выбраться отсюда. – Может быть, ты и прав. Ладно, рассказывай, как тебя угораздило оказаться вместе со мной на нарах. – Да достал я слишком этих министерских ублюдков… …После эмиграции Антонио с родителями несколько лет жил в Эгине. Какое-то время он работал, давал уроки музыки, потом даже начал гастролировать с концертами. Остальные их друзья – Луис, Эрнесто и Альберто – разъехались кто куда, и письма от них приходили редко. Насколько Антонио знал, они тоже колесили по миру в поисках мирной жизни и стабильного заработка. Потом он вернулся в Эгину, и тут до него дошли слухи об аресте Эль Драко. Первой мыслью Антонио было, что это ошибка. Ну какой из юного, но уже всемирно известного барда государственный преступник? Потом ему стали известны подробности насчёт гимна и вызова Диего в министерство изящных искусств, и холодная волна страха затопила душу: нет, не ошибка. Не раздумывая и не поддаваясь на слёзные уговоры родителей, но клятвенно пообещав вернуться, он бросился в Мистралию. Проведя всего день в Арборино, он узнал о подробностях ареста друга, просто поговорив с людьми на улицах: свидетелей, присутствовавших на последнем концерте Эль Драко, было много. Антонио пошёл в министерство безопасности. Там с ним вежливо поговорили и приняли заявление, сказав, чтобы ждал ответа. Он несколько приободрился и побежал по знакомым, которые оставались в Мистралии. Встретился с одним однокурсником, и тот покрутил пальцем у виска, узнав, что приятель ходил в министерство. Сказал, чтобы никаких ответов тот не ждал, что они уже справлялись и им дали понять, чтобы не лезли не в свое дело, а то сами там окажутся. И что Антонио дурак, что оставил им заявление, теперь они и почерк подделают, и обвинят его в чём угодно и самого посадят. Антонио разозлился, обозвал приятеля трусом, но задумался и пошёл к Карлосу. Он в юности бывал на спектаклях молодого, но уже знаменитого режиссёра, многие студенты консерватории подрабатывали в массовке, в общем, Карлоса он знал. Застал он его пьяным в стельку – на работе, и попытался поговорить. Тот не очень-то узнал парня, но Антонио ему объяснил, кто он такой. И тогда Карлос сказал: мотай из этой страны, тут добра не будет, а то и тебя заставят во всяком дерьме участвовать. Или пропадёшь почём зря, как Эль Драко. И стал ругать сам себя, что уволил друга, когда надавили, а теперь его ещё и арестовали. Когда Антонио заикнулся, что он уже ходил в министерство, Карлос стал ругать уже его и советовать уезжать, пока не поздно. А другу, мол, не поможешь, политические оттуда не выходят. Антонио, однако, остался на спектакль, увидел нечто невразумительное, но зато прославляющее президента, и понял поведение Карлоса. Значит, и его ждёт что-то подобное? И его могут заставить сочинять и петь прославляющие президента песни? Нет, он не согласится! Но тогда действительно надо поскорее уезжать, бежать из страны. Иначе его тоже ожидает лагерь, как и Диего. Но уехать, ничего больше не сделав для друга, Антонио не мог. И на следующий день снова пошёл в министерство. На этот раз с ним поговорили жёстко. – Не стоит вам, молодой человек, беспокоиться о государственном преступнике. Лучше подумайте о том, что сделать для Мистралии, как помочь стране вашим талантом. «Как помочь Мистралии? Выгнать вас отсюда с вашим президентом!» – пронеслось в мыслях у Антонио. Но вслух он сказал: – Прощайте! – и вышел прочь. Он не подозревал, что министр, узнав о настойчивом посетителе, уже принял решение – отправить упрямого парня в лагерь к другу, пусть тот хорошо подумает, как ему следует поступить. Может быть, на этот раз Эль Драко сломается? Поэтому Антонио не дали уехать. Впрочем, он и не собирался. Ему пришло в голову, что надо устроить Диего побег. Но как это сделать, с кем говорить? Антонио печально разглядывал студентов консерватории, заполнивших кафе «Три струны». Не к ним же обращаться? Нет, тут нужно искать людей поопытнее. За этими раздумьями Антонио не заметил, как к зданию кафе подкатил закрытый экипаж, и в зал вошли три человека в штатском. Он только услышал внезапно наступившую тишину, поднял глаза и увидел, как они приближаются к его столику. – Господин Антонио Дельгадо? – Да, это я, – ответил он, уже всё понимая, но ещё не веря. – Вы арестованы. Извольте следовать за нами. Антонио поднялся. Прыгнуть на них, повалить и бежать? Да нет, со всеми не справиться. А у них под плащами явно арбалеты проглядываются. Пристрелят, а может быть, ещё и кого-то из посетителей убьют. Он тоскливо огляделся и увидел в глазах студентов и гнев, и стыд, и бессилие. И сам почувствовал то же самое. Антонио бросил на столик несколько монет – плату за кофе – и молча вышел. – И вот я здесь. Что будем делать? – Попробуем бежать, – тихо произнёс Диего, и увидел, как в глазах друга мелькнула отчаянная надежда. *** На другой день после смены Диего обратился к старшему по бараку: – Я плохо себя чувствую. Мне нужно к врачу. Абьесто хмуро посмотрел на него. Ему запретили трогать барда и велели следить, чтобы тот оставался живым и здоровым. – Иди, только не задерживайся. Чтобы до отбоя был на месте! – Что случилось? – обеспокоился Санадор, когда увидел Диего. – С тобой всё в порядке? – Со мной в порядке, – отозвался тот. – Но в лагерь с очередным этапом прибыл мой друг, Антонио Дельгадо. Без него я тоже не уйду. – Понятно, – кивнул Санадор. – Спорить с тобой, как я понимаю, бесполезно. – Ещё бы, – буркнул Диего. – Как Хоакин? – Вчера открыл глаза, когда я его кормил. Нет, не радуйся раньше времени, всё равно он очень плох. Нужна какая-то встряска… – Так ведь побег подойдёт! – с надеждой сказал Диего. И тут же оглянулся. Но в лазарете, кроме них и Хоакина, никого не было. – Надо надеяться, – вздохнул Санадор. Возвращаясь в барак, Диего услышал позади шаги, оглянулся, и в свете масляных фонарей узнал своего врага – Фероза. – Ну что, красавчик, – прошипел тот, приближаясь, – не ожидал? Сейчас мы с тобой зайдем за угол, вон туда, где порода сложена, и ты мне доставишь удовольствие. И не вздумай сопротивляться, а то и со вторым твоим дружком будет то же, что и с мальчишкой, – и потянул его к сараю, около которого был сложен небольшой террикон, точнее, горка породы высотой в полтора человеческих роста. Диего почувствовал, как в нём поднимается волна холодной ярости. Он, забыв о том, что Фероз может быть вооружён, схватил его за горло, прошипев в лицо: – Это тебе за Хоакина! Палач попытался вывернуться и подставил Диего подножку. Оба повалились на землю. Фероз сопротивлялся отчаянно, но Диего хорошо помнил отцовские уроки. – Мы с тобой обладаем особой магией, – говорил когда-то мэтр Максимильяно, – и она даёт нам очень полезную возможность – умение хорошо драться. К этим приёмам способны только мы… И сейчас Диего сумел обездвижить палача и одним движением сломал ему шею. Он поднялся. Кажется, никто ничего не заметил. Здесь, в темноте, не светили фонари, и место для наблюдения с вышки было неудобным. А охранники, обходившие лагерь, тоже были далеко. Что ж… Пусть все будет, как будет, – решил Диего и направился к бараку. Вскоре туда заглянул охранник, обменялся несколькими словами с Абьесто и вышел вместе с ним. «Ну вот, началось, – решил Диего. – Теперь пятнадцатью ударами не отделаюсь». Но Абьесто вернулся примерно через час и ничего не сказал. Ночь вообще прошла на редкость спокойно, вот только Диего никак не мог уснуть. А в это время в кабинете начальника лагеря шёл следующий разговор: – Послушайте, убийство сотрудника лагеря – это смертная казнь или сто ударов, что тоже смерть. А Эль Драко должен остаться в живых. Убивать его нельзя. – Но как мы объясним смерть Фероза, Мальвадо? – Очень просто: несчастный случай. Скажем, что его завалило камнями, а зачем он туда сунулся – его дело. – Но нам отвечать за него перед… – Перед кем? Перед министром или перед советником? За взрослого человека мы не ответчики. Да и думаю, не так уж он нужен Блаю, иначе бы оставил его работать в Кастель Милагро. Груэсо стукнул кулаком по столу. – Проклятый упрямый мальчишка! Моя бы воля… – Но он нужен властям больше, чем Фероз. Так и получилось, что утренняя поверка прошла без особых событий, ведь сообщать о «несчастном случае» с Ферозом заключенным никто не стал. Позавтракав, все, как обычно, отправились в шахту. *** Диего взмахивал киркой и вновь ударял ею по камню. Снова и снова. Движения, отработанные до автоматизма, не мешали думать и размышлять. И даже не отвлекали от мелодии, рождающейся в сознании. Восемь тактов и пауза. Вверх – вниз, вверх-вниз, и только каменная крошка летит во все стороны. А руки уже не так затекают к концу рабочей смены как раньше. Восемь тактов – пауза – восемь тактов… Внезапно кто-то со всего размаха налетел на него, кирку вырвало из рук, острый край полоснул по ладони. Диего едва не потерял сознание, проехавшись спиной по стене. Но тут же вскочил на ноги, вскинув кулаки в защитной позиции. Кто бы ни была эта сволочь, он не позволит… – Простите меня, – проскрипел хриплый гортанный голос. Маленький уродливый человечек неловко поднялся на ноги в нескольких шагах от него, скривил лицо в подобии жалкой улыбки. – Кажется, вы поранились. Я сожалею. – Не стоит. Просто царапина, – выдохнул Эль Драко и сжал левую ладонь. Глубокий порез рассёк руку, и кровь уже закапала рабочую робу. – Что тут произошло? – оба невольно вздрогнули, услышав повелительный голос. Быстрым шагом к ним приближался Абьесто. – Номер 1855! Номер 2957! Диего стиснул зубы и выпрямился. Карлик рядом с ним тоже вытянулся в струнку. Абьесто смерил обоих пронзительным взглядом, увидел кровь и шагнул к Эль Драко. – Что с рукой? – Ничего. – Я спросил: Что. У. Тебя. С рукой! – повысил голос Абьесто. – Случайно поранился, – сквозь зубы выплюнул Диего. – Немедленно отправляйся в лазарет. – Что?.. – Эль Драко уставился на старосту своего барака с выражением полного непонимания на лице. – Ты ещё и оглох, что ли?! Убирайся в лазарет! Немедленно! – рявкнул Абьесто и добавил: – Не хватало ещё того, чтобы ты здесь загнулся от заражения крови. Похоже, что ты себе ещё и мозги тут отшиб. Кирку оставь. Диего аккуратно положил инструмент на землю, повернулся и на деревянных ногах направился к выходу из шахты. Что произошло? Мир перевернулся? Он прошёл мимо охранников и по пустому лагерю добрался до дома Санадора. Рабочая смена должна была закончиться только через три часа. Ни заключённых, ни надсмотрщиков сейчас на территории лагеря не было. – Диего, наконец! – воскликнул Фидель с невероятным облегчением, как только Эль Драко переступил порог лазарета. – Давай руку, я обработаю рану. – Фидель, объясни… – начал бард, но не договорил: – Антонио, кто посмел! – кинулся он к другу. Тот сидел на табурете у стола с перекошенной физиономией и растерянно улыбался. Левый глаз совершенно заплыл, скула прибрела насыщенный лилово-фиолетовый оттенок, на подбородке красовалась здоровенная блямба. – Не волнуйся, Диего, всё нормально, – прошамкал тот. Похоже, что и нескольких зубов его друг не досчитался. – Не дёргайся, Диего, я должен обработать твой порез, а то, в самом деле, как бы заражения не было. В рану попали кусочки породы, – Санадор потянул его за руку. – Фидель, я жду объяснений! – Ты их получишь. Но чуть позже. Терпение, мой друг, – проговорил мягко доктор и плеснул антисептиком на ладонь барда. Эль Драко зашипел. – Подожди, я должен забинтовать. И ещё я хочу посмотреть твою голову… – Фи-дель, – с расстановкой произнёс Диего. Однако Санадор не успел ответить на его невысказанный вопрос. Дверь распахнулась, и на пороге возник его обидчик – карлик. Обвёл комнату цепким взглядом, накинул на дверь крючок, в одно мгновение оказался у окна, захлопнул ставни и удовлетворённо кивнул: – Я вижу, все собрались. Доктор, мальчик готов? – Насколько это возможно в его состоянии, да. – Можно уходить. – Кто вы такой? Я требую объяснений! – Диего начал закипать. – Объяснения вы, маэстро, получите на той стороне. Наше время вышло. – Агриппа сдвинул брови и, повернулся к Антонио: – У Эль Драко повреждена рука, простите, маэстро, я был небрежен, – бросил гном через плечо и продолжал, не дав барду даже рта раскрыть, – поэтому ваша задача будет вместе с доктором транспортировать Хоакина Боско. Это вам, маэстро, – Агриппа сунул руку в карман и вытащил какой–то странный продолговатый предмет. Повернул рукоять – в глаза ударил яркий луч. – Это фонарь Вы будете идти впереди и освещать путь. – Магический фонарь? – Ммм… да, магический фонарь. Вы до сих пор здесь? – резко обернулся он к Антонио и Санадору. Молодой бард, не задавая лишних вопросов, проворно вскочил на ноги и кинулся следом за Фиделем в соседнее помещение, где стояла кровать Хоакина. Ещё через пару минут они появились, таща мальчика заподруки. Хоакин выглядел ужасно. Хотя синяки практически сошли с его лица, но потухший взгляд и пергаментная бледность заставили сердце Эль Драко болезненно сжаться. Агриппа в это время, не теряя времени и не проронив ни слова, обшаривал пол, словно охотничий пёс, вынюхивая добычу. – Ага! – воскликнул он. Вытащил из кармана нож и, пошарив по полу, сунул лезвие в невидимую щель. Напрягся, крякнул и вдруг отвалил тяжёлую квадратную крышку. Открылся тёмный проход, из которого пахнуло сыростью. – Путь открыт, – махнул он рукой и скомандовал: – Сначала вы, маэстро Эль Драко, затем вы, молодой человек, и мальчик Боско. Страхуйте его. Вы замыкающий, дон Фидель. – Но… Агриппа, я не собираюсь уходить. Моё место здесь, – начал было Санадор. – Ваше место рядом с вашими пациентами! – резко оборвал его гном. – Это приказ! – и добавил чуть мягче, – Сопротивление не собирается отдавать вас на заклание, доктор. – А вы, Агриппа? – Я… должен прикрыть вас и замести следы. Не медлите! – И всё-таки… – начал было Диего, но гном вновь резко оборвал его: – Я, кажется, уже говорил вам, маэстро, все объяснения вы получите на той стороне! Времени нет. Спускайтесь в тоннель. В нём нет ответвлений, но, учитывая ваше истощённое состояние, я уж не говорю о Боско, полагаю, что вы проведёте в нём много времени, вероятно, около суток. Воду экономьте. И… обо мне не беспокойтесь. Диего шагнул к гному и крепко стиснул широкую мозолистую ладонь: – Спасибо, Агриппа. Надеюсь, у нас ещё будет время познакомиться ближе. – Надеюсь, так и будет, маэстро. Идите. Диего первым нырнул в черноту. Антонио поправил на боку торбу с флягой воды и хлебом и ухнул следом. Санадор осторожно спустил ему на руки Хоакина и наклонился над проёмом. Оглянулся в последний раз: – До встречи, Агриппа! И спасибо вам за них. – Не за что, дон Фидель. Прощайте. А в следующую секунду их охватила полная тьма – гном опустил крышку люка. В туннеле было тесно и сыро. А ещё откуда-то издали тянуло свежестью. Диего постарался поудобнее перехватить магический фонарь, и повернул его рукоять. Широкий луч света разорвал темноту. – Ну что, двинулись? – Вперёд!