Жизнь, сгоревшая в Огне

Пару гвоздей они с Хоакином всё-таки нашли – в шахте. Не слишком острых, зато длинных и крепких. Карманов у робы, естественно, не было, так что пришлось слегка подпороть шов снизу и спрятать драгоценную добычу туда, чтобы в случае чего гвозди всегда были под рукой. И случай не замедлил представиться. Всё было банально и предсказуемо. После рабочего дня в шахте состоялась очередная помывка. Эль Драко уже не морщился и не кривился, глядя на грязную воду. Чувство брезгливости притупилось и почти совсем покинуло его. Он старательно оттирал себя от многодневной грязи и не смотрел по сторонам. Несмотря на страшную усталость, он чувствовал какую-то странную нервную дрожь. И даже не удивился, когда поймал косой взгляд и мерзкую ухмылку шестьсот тридцать четвёртого. Как на самом деле зовут этого типа, Диего не знал, да и не стремился узнать. Он покосился в сторону Хоакина. Парнишка, похоже, ничего не заметил и сосредоточенно отдраивал лицо и шею. – Будь осторожнее. Эти гады что-то задумали, – шепнул Диего, когда они выходили из помывочной. Хоакин только молча кивнул. А после ужина татуированный мордоворот подошёл к ним и, отвесив издевательский поклон, прошипел: – На пару слов… м-маэстро. Диего нахмурился и кивнул на Хоакина: – У меня нет от него секретов. Говори. – Струсил, певчишка? – оскалился урка. Эль Драко вспыхнул, отшатнулся как от пощёчины и сжал кулаки. – А вы-то что же столько ждали, чтобы поговорить? И кто из нас струсил? Верзила не нашёлся, что ответить, и громко засопел. – Идём, – бросил Диего сквозь зубы и первым зашагал к выходу из барака. Номер 634 вразвалочку двинулся за ним. А когда они скрылись за воротами, ещё двое заключённых поднялись с места и выскользнули следом. Хоакин нервно заёрзал на месте, вскочил и кинулся к выходу. Но бдительный Абьесто оказался тут как тут. – Стоять! – он ухватил его за шиворот и швырнул обратно в барак. Мальчишка не удержался на ногах и растянулся на полу. Кто-то из зеков заржал, через пару мгновений гогот наполнил весь барак. – Ты куда собрался, сосунок? Хоакин вскочил на ноги и гневно выкрикнул: – М-мне надо в уборную! – Перебьёшься. Иди на своё место. – Но я… – Иди на место, я сказал! – Абьесто без замаха двинул ему по зубам. Мальчик покачнулся, но в этот раз не упал и только яростно сжал кулаки. – Не понял, – старший по бараку отступил на шаг, смерил его взглядом и прошипел: – Это бунт? Хоакин поперхнулся и быстро замотал головой. – Молодец. Быстро схватываешь, – ухмыльнулся Абьесто. Парнишка сморщился и исподлобья глянул на старшего: – Я… мне в у-уборную нужно. И м-маэстро… Абьесто окончательно потерял терпение, сгрёб мальчишку за шкирку и крикнул: – Нет никакого маэстро! Есть номер 1855! И номер 1357, – острый палец ткнулся ему в грудь. – Запомнил, сопляк? И я последний раз повторяю – ступай на место! Он отшвырнул Хоакина в центр барака. Мальчик снова упал навзничь, скрипнул зубами и медленно поднялся. Прорваться на помощь другу не было никаких шансов. *** – Ну что, красавчик, поговорим? – рожа зека искривилась в хищной гримасе. Двое его подельников стояли рядом и так же мерзко ухмылялись. Диего прижался лопатками к стене и мрачно зыркнул на врагов: – Вижу, тебе прошлого раза было мало, – бросил он. – Сейчас другое дело. Ты один, а с пацаном мы позже разберёмся, – почти ласково сказал мордоворот. – Только попробуйте его тронуть!.. – Попробуем. Даже не сомневайся. Сначала тебя, потом его. Так ведь, парни? … – Диего, согни руку в локте. Смотри на мушку. Запомни: для того, чтобы попасть в цель, необходим твёрдый глаз и холодная голова, – мэтр Максимильяно внимательно посмотрел на сына. – Иметь при себе оружие недостаточно. Многое будет зависеть от того, как ты умеешь им пользоваться. И ещё запомни: даже если ты окажешься окружён врагами без надежды на спасение, даже если ты будешь один, а их много, ты сможешь победить, если не растеряешься, не ударишься в панику. В такой ситуации ты должен будешь сконцентрироваться и бить наверняка, есть у тебя оружие или нет… Правильно. Теперь плавно нажимай на курок. Лохматый черноглазый мальчик лет десяти старательно целился из тяжёлого пистолета. Он широко расставил ноги и сжал губы в тонкую линию. Чёрный кружок мишени плясал на кончике мушки и никак не желал останавливаться. От напряжения свело плечи. – Ты должен почувствовать оружие, стать с ним единым целым, – терпеливо говорил отец. – Успокой дыхание и не дёргай пистолет. Посмотри, у тебя руки трясутся. – Не трясутся, – буркнул мальчик. Он закусил губу и нажал на курок. Грохнуло так, что Диего чуть не оглох, отдачей едва не вывихнуло запястье. От неожиданности мальчишка зажмурился и пошатнулся. Он осторожно открыл один глаз, потом второй и глянул на отца. Мэтр Максимильяно покусал губы, скрывая улыбку, и дёрнул себя за косу: – Пойдём, посмотрим, куда ты попал. И первым зашагал в конец двора их родового замка, где на круглом щите была намалёвана мишень. Диего припустил следом, перехватив пистолет за ствол. Максимильяно неожиданно остановился, так, что мальчишка ткнулся носом ему в спину, обернулся и строго посмотрел на сына: – Ты ничего не забыл? Диего удивлённо поморгал: – Нет, кажется. – Нет? Подумай, как следует. Мальчик поднял глаза к небу, повертел в руках пистолет. Отец терпеливо ждал. Диего поднял руку с пистолетом к виску, чтобы почесать голову… Максимильяно перехватил его запястье и осторожно разжал пальцы. – Что? – Диего испуганно дёрнулся. Мэтр забрал у сына пистолет и медленно перевёл дыхание. Тот удивлённо поморгал. – Диего, запомни, никогда не забывай ставить оружие на предохранитель, – очень серьёзно проговорил отец. – Прости, папа, – волна запоздалого страха обожгла мальчика. – Идём, – Максимильяно кивнул сыну. Он внимательно осмотрел мишень. Диего выглянул из-за отцовского плеча и так же усердно обследовал щит. И обнаружил дырку с рваными краями на четвёртой полоске от чёрного кружка. Позорище! Мазила! Хорошо хоть, не в молоко. Он почувствовал, как вспыхнули щёки. – Не так уж и плохо для первого раза, – отец ободряюще улыбнулся и потрепал его по голове. – Если ты будешь упражняться каждый день, тебе не будет равных. Мальчик кивнул в ответ и спросил: – Папа, пойдём тренироваться? – Разумеется. Максимильяно протянул ему пистолет и легонько подтолкнул в спину: – На позицию, Диего. …И с чего бы сейчас не к месту пришло это воспоминание? Хотя нет – очень даже к месту! Эти мордовороты и драться-то толком не умеют, рассчитывают взять числом. Приближаются неторопливо, уверенные в своей силе. Диего незаметно нащупал в шве гвоздь. Ну же, подходите, ещё ближе… Молниеносный выпад. Верзила с татуировкой, даже не успев ничего понять, хрипя, осел на пол, из пробитой артерии на шее толчком выплеснулась кровь. Двое других на мгновение замерли. – Падла-а!!! – дурным голосом взвыл один из них. Быстрый удар ногой в коленную чашечку, вслед за тем в подбородок – и второй громила присоединился на полу к своему дохлому подельнику. Сжимая в пальцах окровавленный гвоздь, Диего оскалился, похожий на загнанного в угол волка. Третий верно оценил обстановку и сиганул из дверей туалета, где происходила разборка. Оставшись наедине с трупом и полутрупом, Эль Драко с удивлением и отвращением посмотрел на свои окровавленные ладони, на тела, наклонился, вытер руки и своё оружие о робу одного из верзил, спрятал гвоздь обратно в шов и вышел вон, тщательно притворив за собой дверь. Его потряхивало, а в голове звучала тревожная музыка – летучее стаккато на скрипке и фортепьяно, а потом вступили барабаны… *** В дверях барака он столкнулся с Хоакином. – Что там? Как ты? – и без того большие глаза мальчика стали огромными. – Я хот-тел… Меня не п-пустили! – Всё в порядке. Не бойся, – проговорил Диего и, слегка пошатываясь, двинулся к своим нарам. Хоакин судорожно выдохнул и побежал за ним. – Один из т-тех вернулся… и они с Абьесто у-ушли! Только что… Добравшись до своего места в углу, бард сел на одеяло и уставился в стену. Хоакин плюхнулся рядом. – Что они с-сделали? Что ты с-сделал?! В бараке стоял привычный гул голосов, но до Диего все звуки доносились как сквозь вату. Он зажмурился, почувствовав жжение в глазах. До этого он не раз дрался в поединках, в том числе и в круге на ножах. Но вот так убил человека – впервые в жизни. – Я… Ничего, Хоакин, всё в порядке, – он говорил тихо, старясь, чтобы голос не дрожал. – Как же н-ничего! У тебя кровь!.. – крикнул мальчик и тут же осёкся, зажав ладонью рот. – Тише! – Диего дёрнул его за рукав, заставив упасть на койку. – Я… Мне пришлось убить, Хоакин. Другого выхода не было. Эти сволочи не оставили мне выбора. И я надеюсь, что теперь к тебе поостерегутся вязаться. – А как же ты? – одними губами прошептал мальчик. Эль Драко только плечами пожал. Слова были ни к чему, оба понимали, что никто ему этого с рук не спустит, и никто не будет принимать во внимание, что он защищался, что он был один против троих… Диего словно наяву услышал злорадный голос Груэсо: «Заковать! Десять ударов и карцер!». Он внутренне содрогнулся и подумал, что ещё одну порку и пребывание в карцере… интересно, сколько ему назначат на этот раз: снова неделю, а может быть две, или вовсе луну… он вряд ли переживёт. А потом внезапно вскинул голову и сказал: – Хоакин, хочешь, я для тебя спою? – Ч-что? – парнишка поперхнулся. – Но ведь г-господин Г-груэсо п-приказал… Диего яростно сверкнул глазами: – Никто не смеет мне приказывать! – он вскочил на ноги и рассмеялся: – Пропадать – так с музыкой! Господа!.. – он в два прыжка оказался в центре барака, и все взгляды невольно обратились в его сторону. – Господа, вы все приглашаетесь на концерт всемирно известного барда, легенды континента, великого, непревзойдённого Эль Драко! – выкрикнул он дежурную фразу, которой Пуриш начинал все его концерты. – Ты с ума сошёл?! – только что вернувшийся Абьесто сделал попытку остановить взбунтовавшегося барда, но заключённые тут же оттёрли его к стенке, окружили Диего плотным кольцом, оставив ему, тем не менее, достаточно места, и неистово захлопали, засвистели, застучали по полу. Эль Драко широко улыбнулся, раскланялся благодарным зрителям и сказал: – Уважаемая публика, прошу прощения, что без аккомпанемента. Как вы понимаете, гитары у меня нет… – лёгкая тень пробежала по его лицу, но он встряхнулся и продолжил: – Однако я надеюсь, что это не испортит вам впечатления. – Нет! Не испортит! Давай, Эль Драко! Задай жару, жги!.. Он вдохнул поглубже, закрыл глаза, а в следующую секунду барак наполнил совершенный, божественный голос. …И снова языки невидимого пламени взвились вокруг певца, и почти физически ощутимая волна эманации захлестнула тесное пространство… Кажется, он никогда не пел более вдохновенно, чем сейчас, в тёмном лагерном бараке. И люди внимали великому барду, не смея шелохнуться, замерев в восхищении перед великим Искусством. *** – И что нам делать? – начальник лагеря тяжело протопал к своему креслу и рухнул на него всем весом. Кресло жалобно заскрипело, но выдержало. Едва услышав об убийстве, Груэсо в сердцах выругался и понял, что бессонная ночь ему обеспечена. И его заместителю тоже. Конечно, в лагере случалось всякое, и убийства в том числе, но всё же это было скорее исключением из правил и требовало сурового наказания. Вот тут-то и возникала проблема. – Президент приказал пока его не трогать, но убийство... Мы не можем закрыть на это глаза. Сколько дней прошло с предыдущего наказания? Десять? – Двенадцать, – поправил Мальвадо. – Да чего вы так переживаете? Президент сказал – немного, так что двенадцати дней вполне достаточно. Да и что за наказание – всего-то неделя работы в кандалах... – Я переживаю? – вздёрнул брови Груэсо. – Ещё скажи, что я волнуюсь за этого мальчишку! Заместитель непочтительно хмыкнул. – А разве нет? Вам же нравятся его песни! – Да. И что? Тебе они тоже нравятся! – Конечно. По ним весь континент с ума сходит. По ним и по самому́ барду, который их пишет и поёт. Но теперь он – государственный преступник! – Сам виноват, – буркнул Груэсо. – Нечего было отказываться сотрудничать с властями. – Знаете, а если бы он согласился, я бы перестал его уважать, – неожиданно произнёс Мальвадо. – Зря я с тобой спорил. Ты знал, что он не станет петь! – Предполагал. Этот парень послал и министра, и президента. Поэтому странно, что не предполагали вы. Но как он вёл себя у столба – это даже меня удивило. – Однако же ты выиграл, – недовольно пропыхтел Груэсо. – Я даже подумать не мог... – Появился шанс отыграться. Не желаете? – предложил Мальвадо. – На этот раз будет десять ударов? Ставлю те же пять золотых, что он не закричит. – Нет уж, уволь, – поморщился начальник лагеря. – Теперь я уже ни в чём не уверен. Возможно, он и закричит, но рисковать деньгами больше не хочу. Разве что... – он на миг задумался, подперев голову похожими на сардельки пальцами. – Разве что поручить это не старшему по бараку, а... – Ферозу? – голос Мальвадо слегка дрогнул. – Зачем? Хотите, чтобы парень потом целую луну в лазарете отлёживался? – Погоди… – Груэсо повернулся к окну и прислушался. – Что это?.. Заместитель замолчал, а потом неожиданно рассмеялся: – А сами не слышите? Это песня лучшего барда континента! Он… простите, он и вас послал! Попробуете ещё раз запретить? Груэсо побагровел. – Убийство и повторное нарушение режима – двадцать ударов. И бить будет Фероз. Этот гадёныш на всю жизнь запомнит, как!.. – он задохнулся на полуслове и принялся неуклюже выбираться из кресла. – Зови Педасо! Немедленно! Мальвадо на мгновение задержался, словно собирался возразить, но потом коротко кивнул и вышел, тихо притворив за собой дверь. Когда начальник был в таком состоянии, с ним лучше было не спорить.