Жизнь, сгоревшая в Огне

– У тебя появились какие-то новости, Мануэль? – устало спросил Макс. Уже больше трёх лун он пребывал в состоянии постоянного напряжения. И не только потому, что ему до сих пор не удалось узнать, где Диего и что с ним. Проблемы в лавочке донимали его каждый день, нарастая, как снежный ком. Главный уже готов был всех собак на него спустить, и удерживала его, похоже, только репутация семьи Рельмо, широко известной в обоих мирах. Но Максу от этого было не легче. Честно говоря, он был на грани нервного срыва. Недавно Дэн отругал его, как мальчишку, заставил клятвенно пообещать взять отпуск, и немедленно – «Слышишь, Макс, НЕМЕДЛЕННО!» – явиться на Бету. Макс только отмахнулся от кузена в тот раз. Но, как известно, двоюродный брат так просто не отступится и достанет бедного регионального координатора до печёнок, да ещё и других родственников подключит. И, скорей всего, уже подключил. Сегодня он получил письмо от папы. Но даже читать его пока не стал, потому что уже знал, что в нём может быть. И вызов от Амарго прозвучал как аллилуйя. Макс тотчас сорвался с места и кинулся на Дельту. В этот раз встреча состоялась в Даэн-Риссе – столице Ортана, в крошечной лаборатории. С недавних пор Амарго пришлось взять на себя ещё и Ортан. С кадрами в агентстве «Дельта» была напряжёнка. Сейчас лидер мистралийского Сопротивления, облачённый в мантию и круглую шапочку алхимика, из-под которой торчали седые волосы, казался таким мирным, безобидным человеком. Макс невольно усмехнулся, оценивая маскировку своего лучшего агента. Амарго ни в коей мере не бард, и Огня у него не больше, чем у самого обычного человека, зато с его ненормально огромным Лучом искусство перевоплощения давалось ему на раз-два. Если Амарго так спешно его вызвал, возможно, ему всё-таки что-то удалось узнать о Диего? Макс усилием воли заставил уняться сердцебиение, сцепил пальцы, чтобы не потянулись к многострадальной косе, и внимательно посмотрел на Амарго. Мануэль кивнул и сказал: – Да, я узнал, где держат Диего. – И?.. – Макс подался вперёд. – Это исправительный лагерь особого режима «Путь к правде». Мерзкое местечко и, к сожалению, туда практически невозможно подобраться. – У тебя есть какой-нибудь план? Амарго снова кивнул. – Мне удалось узнать, что около полугода назад в этот лагерь устроился служить Фидель Санадор. Вам что-нибудь говорит это имя? Макс нахмурился и покачал головой. – Не припоминаю. – Зато я его прекрасно знаю. Когда-то он слушал мои лекции по химии и был очень талантливым, подающим надежды студентом. – И сейчас он лагерный врач?.. – угольные глаза недобро сверкнули. – Да. И я подозреваю, что он не мог измениться до неузнаваемости и стать мерзавцем. Он был слишком порядочным в юности. Но я всё-таки хочу его испытать, а потом, если он пройдёт проверку, использовать. Шеф, я всё обдумал, самый оптимальный вариант пробраться в лагерь – это вербовка Санадора. – У тебя уже есть на примете человек, который этим займётся? Амарго вновь кивнул. – Хорошо. Подготовь мне досье и на своего агента, и на этого Санадора. Кстати, что делает Орландо? – Что делает… Шляется по Мистралии и носится с идеей самолично освободить Эль Драко. Шеф, я прошу вас повлиять на него. В последнее время он ведёт себя как ненормальный. – Я пытался, – вздохнул Макс. – Он послал меня на два пальца и обложил матом. Никакого уважения к наставнику! Ну ничего, я найду на него управу! Мануэль, а пока постарайся его всё-таки хоть как-то контролировать. Следующая встреча будет здесь же, через два дня. Я жду от тебя досье и подробного плана действий. *** Первые двое суток в лазарете Диего лежал пластом, почти ни на что не реагируя, так что Санадор, помня о несчастной судьбе Сантьяго, начал всерьёз опасаться такого же печального финала. Помимо медицинской помощи, он, как мог, пытался расшевелить пациента, и вздохнул с облегчением, когда Эль Драко, наконец, вышел из состояния апатии. Поэтому, когда в лазарете появился ещё один пациент, доктор положил его в ординаторской – ужасала сама мысль о том, что будет с Диего, когда он, едва придя в себя, увидит... Прошло ещё несколько дней. Рваные раны на спине барда постепенно затягивались, в отличие от такой же, хоть и невидимой, но не менее страшной, насквозь пропоровшей душу. Это был уже совсем другой человек – не тот, что всего каких-то три с небольшим луны назад беспечно кутил на вечеринках в компании друзей и проституток. Теперь его не узнал бы никто из его бывших знакомых, и дело было даже не во внешности, хотя и она здорово изменилась: исчезли длинные чёрные волосы, лицо обветрело, потеряло былую мягкость, черты заострились. Стройное, даже изящное тело – сказывались-таки эльфийские гены – заметно обросло мышцами и приобрело немало шрамов, большая часть которых покрывала спину. Руки, уже привыкшие к тяжёлой работе, огрубели, ладони покрылись мозолями. Но самое главное – бесследно исчез весёлый юноша с широкой, открытой для всех душой, лёгким, беспечным характером, лихой чертовщинкой в глазах и белозубой улыбкой, так пленяющей всех девушек континента. Его место занял угрюмый парень с сумрачным взглядом и скупыми движениями. – Ну, как ты себя чувствуешь? – Санадор присел на краешек кровати и внимательно посмотрел на пациента. Эль Драко лежал на животе и бездумно пялился в пространство. – Диего? – снова позвал доктор. Тот, наконец, приподнял голову и встретился взглядом с другом. – Паршиво я себя чувствую. А ты что хотел услышать? – огрызнулся он. Теперь, по прошествии нескольких дней, его захлёстывала горячечная волна нестерпимого стыда при мысли о том, что с ним едва не произошло. Худшего унижения невозможно было представить. И, честно говоря, сейчас ему меньше всего хотелось видеть Фиделя, который был этому свидетелем. Санадор вздохнул, но честно говоря, испытал облегчение. По крайней мере, апатия у его пациента исчезла. Злость, конечно, не самое лучшее чувство, но, во всяком случае, она гораздо лучше тупого равнодушия, которое очень быстро может свести отчаявшегося пациента в могилу. – Я рад, что ты начал понемногу приходить в себя, – сказал Фидель, поднимаясь, и добавил: – Если тебе будет что-нибудь нужно, зови. Диего не ответил, только скрипнул зубами. Миновало больше половины срока, который дал Груэсо, чтобы доктор привёл номер 1855 в дееспособное состояние, а пациент всё ещё не вставал с постели. Фидель ткнулся головой в столешницу и вскинулся. Он и сам не заметил, как задремал на несколько минут, и проснулся от жуткого кошмара, в поту и с колотящимся сердцем. Холодея от тревожного предчувствия, он вскочил на ноги и кинулся в ординаторскую… И едва успел затормозить на пороге. Закутанный в простыню, больше похожий на призрака, чем на живого человека, Эль Драко стоял над постелью второго пациента. Бескровное лицо барда цветом напоминало ту самую простыню, застывший взгляд впился в распростёртого на кровати мальчишку. Санадор едва не застонал – то, чего он больше всего боялся, случилось. Несколько дней назад охранники притащили в лазарет Хоакина. Каким образом мальчик выжил, Фиделю было совершенно непонятно. Он получил повреждения, практически не совместимые с жизнью. И его шансы выкарабкаться почти равнялись нулю. А Диего в его состоянии меньше всего нужны были волнения ещё и о друге. Поэтому Санадор всеми силами старался скрыть от него несчастье, которое произошло с парнишкой. Но, видимо, всё одно к одному, если уж пошла чёрная полоса, то беды валятся одна за другой. – Диего… – он осторожно тронул барда за плечо. Тот вскинулся как от удара и резко обернулся к Фиделю. Доктор отшатнулся, увидев совершенно безумный взгляд. – Кто? – выдохнул Эль Драко. – Послушай меня… – Кто. Это. Сделал?! Я тебя спрашиваю! – голос сорвался на крик. – Диего, успокойся, пожалуйста. – Отвечай!!! – Эль Драко схватил друга за грудки и встряхнул, словно котёнка. – Кто эти ублюдки?! – Диего, тебе сейчас вредно волноваться… – Санадор попытался как-то урезонить потерявшего контроль барда. – Волноваться?! Волноваться?! Я не волнуюсь – я сейчас пойду и этих гадов, этих выродков голыми руками задушу! И если ты мне сей же час не скажешь, кто с Хоакином это сотворил, я не знаю, что я с тобой сделаю!! – он уже не просто кричал – вопил, брызгая слюной, и трясущимися руками теребил доктора за халат. – Уймись, наконец! – Фидель рванулся что есть мочи и отвесил Диего такую затрещину, что у того зазвенело в голове. Хоакин тихонько застонал, не открывая глаз. Неизвестно, что подействовало на Диего больше – пощёчина, или этот измученный, едва слышный стон. Оба, и доктор, и Эль Драко, как по команде, обернулись к раненому. – Хоакин?.. – Диего упал на колени рядом с койкой. Фидель тронул лоб мальчика, приподнял веки и озабоченно нахмурился. – Что?.. – Иди к себе, Диего, я им займусь, – бросил Санадор. – Ты мне не ответил, – упрямо сказал бард, так и не двинувшись с места. – Мне сейчас некогда с тобой разговаривать! – не на шутку разозлился Фидель. – Ступай в постель и не мешай мне заниматься пациентом, которому сейчас необходима помощь. Я расскажу тебе всё, обещаю. Только позже. А пока постарайся всё-таки хоть немного успокоиться и прийти в себя. Не хватало мне ещё твоего нервного срыва. – Хорошо, – Диего скрипнул зубами, но подчинился. Он оглянулся в дверях, задержал взгляд на согнутой спине доктора, на бескровном лице мальчика, сжал кулаки и вышел. Кое-как добрёл до палаты и рухнул на койку. Ему не нужен был ответ Фиделя. Он его и так уже знал. Знал, из-за кого его друг сейчас балансирует на краешке жизни. Их же постоянно видели вместе, и отомстили ему через Хоакина. И он понял, что должен сделать. А ещё был твёрдо уверен, что если Хоакин всё-таки не выживет, то и ему жить незачем. Потому что в том, что с ним случилось, был виноват он – Диего. А расплачивается теперь его друг. От ненависти свело челюсти, в бессильной ярости он ударил кулаком в стену, рассадил костяшки, но даже не заметил этого. – Ты покойник, Фероз! – прошипел Диего. Конечно, это сделал Фероз. Больше некому. Компанию зеков-извращенцев во главе с номером 634 он поставил на место. В прямом смысле – главарь труп, остальные сообразили, что приставать к барду – себе дороже. Другие заключённые – Диего был в этом уверен, особенно после его последнего концерта в бараке – никогда бы не подняли руку на мальчишку. А вот Фероз, с молчаливого согласия этой сволочи Груэсо, не сумев добраться до него, Эль Драко, расправился с Хоакином. Откуда взялась эта уверенность, Диего и сам не мог себе объяснить, но был убеждён, что так оно и есть. – Ты покойник, – повторил он сквозь зубы. Но Фидель прав, он должен успокоиться, хоть немного успокоиться. Диего повертелся в койке, безуспешно пытаясь прийти в себя, потом вновь поднялся и прокрался в ординаторскую. Санадор куда-то ушёл, и мальчик лежал в полном одиночестве. Бард наклонился над Хоакином, с болезненным любопытством вглядываясь в его заострившееся лицо. Поперёк лба появился длинный рваный рубец, щёки ввалились, ресницы слиплись острыми стрелочками, кожа на скулах натянулась, бескровные губы потрескались. Сейчас парнишка выглядел таким беззащитным и жалким, как никогда. Диего сжал кулаки и отчётливо сказал: – Он заплатит, Хоакин, за всё заплатит. Через полчаса ему всё-таки удалось расколоть Санадора. – Да! Да, это сделал Фероз. Доволен? – крикнул Фидель, потом взял себя в руки и уже спокойней добавил: – Хоакин мне сам об этом сказал, он ненадолго приходил в себя и рассказал, что это палач с ним поигрался. Фероз – очень опасный человек. Гораздо опаснее, чем ты можешь себе представить. За ним стоят очень и очень влиятельные люди. Просто так с ним не справиться. Пожалуйста, Диего, будь осторожен. Потому что у меня складывается такое ощущение, что ты решил сам себя довести. – Что будет с Хоакином? – угрюмо спросил Эль Драко. Фидель вздохнул: – Я сделаю всё, что смогу. Но… я не могу ничего обещать. Он выживет, если сам этого захочет. А ты, Диего, обещай мне, пожалуйста, что, что бы ни случилось, не наделаешь глупостей. А ещё через несколько дней явился солдат и передал приказ Груэсо: номеру 1855 явиться в барак. – Я ещё не готов его выписать, – попробовал было возразить Санадор. Но стражник и слушать не желал. – Приказ начальника лагеря, – твердил он. Фидель знал, что в этой ситуации ничего сделать не может, и ему ничего не оставалось, как подчиниться. Он проводил долгим взглядом ковыляющего вслед за солдатом Диего, вздохнул и вернулся в лазарет. У него был ещё один пациент, который требовал его неотступного внимания.