***
Меня зовут Хан Джисон, мне 22 года и у меня ужасно болит задница и бедра. «Почему» наверное спросите все, а это все из-за Хёнджин-хёна! Я думал, что потеряю сознание вчера. У него очень большой… Велосипед, он высокий и я еле доставал ногами педали. Старший вчера сказал, что надо что-то менять и позвал меня кататься на великах. Мой велик остался в Малайзии и, наверняка, мои родители его выкинули давно, после моего переезда сюда. Так что я взял велик Хенджина. У этого парня их аж три. Я, конечно, назвал его шестиногим монстром, но велик взял, иначе он собирался потащить меня в спорт-магазин и купить мне отдельный. Дебил. В общем кружили мы около трех часов и на утро я проснулся с ужасной болью по всему телу. Хван Хёнджин, я сам лично тебя задушу подушкой. — Так и будешь у всех на спине висеть? — любопытствует Чан, когда видит своего младшего на спине у мембера. — Чани-хён, я не виноват! Мы вчера с Хёнджин-хёном весь Сеул объехали, а Сынмин решил мне помочь, увидев мое ужасное состояние,— заканчивает Джи, поцеловав мочку уха Сынмина, единственное до чего смог достать старший и Ким моментально краснеет. Минни отпустил меня прям возле стола, какой заботливый, хотя недавно я говорил про него полностью наоборот. Через какое то время слышаться крики Чонина, его безуспешные попытки разбудить длинноволосого, а затем спускаются. Странно, Хёнджин-хён даже не смотрит на меня. Это из-за того что я его проклял вчера пару тысяч раз? Я правда не хотел, просто эмоции вышли наружу, когда мы спускались со склона и я не мог остановиться, ведь если я это сделаю, я, вероятно, упаду и грохнусь, ведь до земли я еле-еле доставал. После завтрака все начали собираться, посуда осталась на мне с ним. Тогда я думал, что это отличный шанс спросить, но он лишь игнорировал меня. Я не успел сделать ничего, чтобы расстроить или разозлить его сегодня! Уже в спортивном зале все разошлись по своим любимым местам. Я решил попрыгать на скакалке, но Минхо-хён начал смеяться надо мной, потому что я прыгаю «неправильно». Потом я решил повисеть на турнике, чтобы стать выше, ведь гены у меня не слабенькие, не помню своих родителей низенькими, вот только рядом подтягивающийся Сынмин занижает мою самооценку. Вернусь, когда этот амбал перестанет хвастаться своими мускулами. — Хёнджин-а,— тихо зовет старшего Хан. Хенджин занят, но если не сейчас, то на танцевальных тренировках я не смогу к нему подойти. В общем сейчас или никогда. Я зову его, но он опять не обращает внимание, поднимая штангу. Решаю осмелиться и чуть касаюсь рукой до его плеча, боюсь, что он может отвлечься и эта тяжелая штука упадет на нее. Но к счастью или к сожалению, он ставит её на место и смотрит на меня недовольным взглядом, снимая наушники. — Что? — спрашивает длинноволосый, кажется, громче, чем собирался и Чонин мельком посмотрел в их сторону. — Ты на меня обижен, хён? — все также шепчет Хан,— Ты меня игнорировал утром и сейчас. — Я просто не хочу разговаривать с тобой сейчас,— «сейчас?» переспрашивает Джисон,— В общем сегодня. Не надо ко мне подходить сегодня, хорошо? — не успевает младший ответить, как Хенджин обратно одевает наушники. Я чуть отстранился и неожиданно слышу возглас Чонина, от чего хён закатывает глаза и снова снимает наушники и поворачивается всем корпусом на макнэ. Лишь бы не сморозили нечто глупое. — Эй, хён-а, не будь таким грубым!***
Наконец-то мы вышли с этого ада. Точнее я вышел с этого ада, им было нормально. Вы, наверное, думаете о том, что было ранее, но я не хочу об этом говорить в подробностях. Это просто сплошной позор. Единственное, что могу сказать: все обошлось без проблем. — Итак, ваши менеджеры решили сегодня посмотреть на ваши успехи, так что я не мог отказать. Начинаем! Только не это… Хочется выколоть глаза этой Чхве! Она же опять будет на каждый мой неверный шаг обострять внимание. А следом, как и с менеджером Ким, с хореографом что-то намутит и он изменится в самую худшую сторону! Слава богу она ничерта не сказала! Я бы набросился нечаянно… Тренировка прошла хорошо, да и вообще эта женщина особо не следила за всем этим, а менеджеру Киму я не неприятен. Скажу по секрету, он однажды сказал, что я милый и его любимый мембер. Я был тем, кто назвал его впервые хёном, от чего и он, и я, и все остальные участники были в шоке. Тогда он сказал, что не имеет ничего против и разрешил остальным называть его так. Но в последнее время у него ужасный характер из-за этой ненормальной! Что насчет Хенджина? Он просто придурок! Я думал, что он просто не в настроении сегодня, но нет! Хван то и дело, что липнул к Чанбин-хёну и Сынмину. Он очень странный… Даже когда мы танцевали смотрел на меня каким-то взглядом, что аж неуютно становилось. В конце дня я просто сделал себе рамен и ушел спать, а если быть точнее, лежать, уткнувшись в подушку. Нет, я не собирался плакать, просто вымотался. Hyunjin’s point of view (p.o.v.) Единственное, на что я могу надеется, это на то, что Джисон не слишком сильно обиделся на меня за все, что я сегодня сделал. А сделал я много чего. Я динамил его весь день! Сначала во время завтрака, потом когда мы мыли посуду, еще и нагрубил в тренажерном зале и старался игнорировать его взгляды во время тренировок. Сложно было. Но сложнее всего сдерживаться, когда очаровательный парень по имени Хан Джисон смотрит на тебя с глазками-пуговками и спрашивает что случилось, добавляя моё любимое «хён» в его исполнении. Сдерживаться, когда во время хореографии трое стоят спереди, а трое сзади, пока остальные два, Чонин и Сынмин, делают свои движения, при всем при этом мне надо было держать Джисона за талию. У нас конечно были уже такие движения в танцах, но не после моих непристойных снов!***
Через время слышу скрип двери и думаю, что это Чонин, ведь он сказал, что придет чуть позже. Но запах был не его. Хенджин-хён? Хотел уже повернуться, но он уже упал на меня. Кажется, он решил не убивать меня, ведь через пару секунд скатился и лежал возле меня. — Прости, Хан-а,— шепчет старший, обхватывая талию Джисона и прижимая к себе ближе,— Я так облажался. Такое больше не повторится, главное прости меня, Джисон-и. Сладких снов нам. Нам? Парень собирается уснуть возле меня? Сначала я думал, что он полежит и уйдет, но нет. В комнате стало тихо и спокойно, чувствовалось лишь сердцебиение хёна, который прижал меня к себе, спиной к его груди. Через некоторое время, сам того не понимая, я тоже заснул. Последнее, что я помню перед тем как отправиться в царство морфея, это — поцелуй в макушку от Хёнджина. — Хан-а,— открывает дверь самый младший в группе и устало вздыхает, когда видит спящих хёнов,— Опять ты пришел. Ей богу, своей кровати нет,— закатывает глаза и выходит из комнаты, выключая свет.