(Без)духовные практики

— Да что ты делать-то будешь, а?! Миша заинтересовано поднял голову по направлению к чужому всплеску чистых эмоций и красному от негодования лицу Андрея. Тот, бедный, уже, наверное, минут двадцать боролся с карандашом для век, то и дело покручивая грифель меж губ, смачивая, мол, так лучше ложится, – пытался сделать себе грим. Судя по ору, получалось скверно. Горшенев лишь успевал следить за тем, как пополняется количество использованных ватных дисков и палочек на столе перед Князевым. Магия монтажа не меньше – вот лежит пять палочек, поднимаешь голову, а там уже десять, невзначай отвлекаешься, и откуда-то взялось ещё двадцать. Вот и сейчас, ничего не сказав, Горшок проследил за тем, как Князь попытался себе прокрасить внутреннее веко, но рука норовила все время съехать, а когда Яшка, проходя мимо, споткнулся и прихватил Андрея за плечо, тот и вовсе вскипел. Большое зеркало на стене его не устроило, поэтому организатор одолжила ему зеркальце, и сейчас в отражении он видел неровную полосу на щеке. Его лицо краснело так быстро, как никогда. И это у Князя, у которого был чёрный пояс по невозмутимости! — Андрюх, прости Христа ради! Извинение на Князева нужный эффект не возымело. Тот уже поднялся с места, отпихивая Цвиркунова по направлению к двери, сжимая челюсти. — Такое извинение от еврея звучит не искренне. Иди прогуляйся, а! Гитарист был выгнан за дверь гримерки буквально пинком, наверняка после этого пойдёт приседать кому-нибудь обиженно на ухо, например, Поручику. Андрей же вернулся за стол. Горшеневу показалось, что когда тот взял в руки этот ненавистный карандаш, то из его ноздрей пошёл дым. Хмыкнув, Горшок сделал глоток из бутылки с минералкой. —  Мих, заткнись, — попросил Князев, чуть ли не вплотную прижавшись лицом к зеркальцу, смочив слюной ватный диск и стирая со щеки след. Миша закинул одну ногу на другую, наблюдая за чужими страданиями. Ещё немного и по лицу Андрея начнут гулять желваки, и тогда точно хорошего концерта не получится, – будет привычно делать вид, что все в порядке, а сам раздуваться, как снегирь на ветке, прячущийся от мороза. Горшок посидел ещё немного спокойно, а затем опустил пластиковую бутылку на пол рядом с креслом. Та, правда, ровно стоять не хотела и пыталась упасть, из-за продавленного днища, а потому Миша и сам попотел, пока в конечном итоге просто не положил у ножки – куда она денется-то, в любом случае? — Не могу смотреть, как ты мучаешься, Дюх, — гыгыкнул Горшенев, словив внимательный взгляд голубых глаз. Игнорируя сжатые челюсти Андрея, нескладный мужчина проманеврировал вдоль стола, не забыв споткнуться о стул и громко оповестить об этом, естественно матом, а затем театрально отобрал у Князева карандаш. Князь посмотрел на сие действие скептично, но промолчал, отклонившись на спинку стула с таким видом, что не хватало только, чтобы он всплеснул руками, мол, ладно, я в этом больше не участвую. Горшенев шутливо похлопал его по подбородку, заставив поднять голову вверх. Затем сжал тот пальцами, второй рукой аккуратно коснувшись кожи под слезным каналом близ переносицы. Вздрогнувший было Андрей, тут же расслабился, но смотрел все ещё волком, пусть и в сторону. Его все бесило, все раздражало, но от идеи сделать себе грим он не отказался бы уже принципиально, хоть эта черта была, все же, присуща больше самому Горшеневу. — Бля, Дюсь, не закрывай глаза, а, — фыркнул Михаил, пытаясь взять карандаш удобнее и как-нибудь извернуться так, чтобы провести пигментом по нижнему веку и не заехать в глазное яблоко Князю. Закончив с одним глазом, Горшенев выпрямился, переводя дух, а Князев уже подцепил пальцами со стола зеркальце, начав придирчиво в то смотреться. Широкие плечи тут же со вздохом расправились. Было видно, что Андрея попустило. — Ну че, нормально? — ожидая оценки своей работы, усмехнулся Горшок, на что Князь кивнул, придирчиво осматривая себя, но все равно уже слегка улыбался, довольный результатом. — Нормально, Мих. Давай второй теперь. Преисполненный гордостью, Горшенев вновь взялся за чужой подбородок, повернув лицо Андрея другой стороной, но теперь столкнулся с проблемой: Если его левый глаз он накрасил быстро, то вот на правом впал в ступор – для удобного ему положения мешал нос. Он попытался взять карандаш в левую руку, но та слушаться отказывалась, так что, цыкнув себе под нос, Миша вновь переложил тот. Он уже и так, и эдак попытался извернуться – всё никак. Плюнув, он ввинтил ногу меж чужих коленей, но не успел Князь удивиться, как фыркнул: — Да неудобно мне, ё-маё! Спорить Андрей не стал. Неудобно, значит неудобно, подставил лицо, стараясь не дёргаться лишний раз, чтобы не лишиться глаза. Своему партнёру он доверял, как себе, но все равно, зная Мишин самоконтроль..... Сам Горшенев ничего не подозревал, но сейчас играл в опасную игру, помимо исхищрений с глазом: Так как Князь сидел на краю стула, чем больше Горшок пытался нависнуть, чтобы найти удобное положение, тем больше он вжимал ногу в пах Андрея. Последний ерзал, чувствовал себя сейчас крайне смущённо, даже немного вновь начал злиться, потому что сигналы по типу пихнуть Мишу носком гадов, оный старательно игнорировал, так ещё и возмущался и прижимался плотнее, жалуясь на то, что ему неудобно. А найдя идеальное расположение своего туловища, Горшенев так вообще проявил верх слепоты и безжалостности к ближнему своему. Он заставил Андрея сесть на стул глубже, поставил колено прямо между его ног, уткнувшись тем в пах, а на месте удерживая широким хватом ладони. Неладное он не заметил ни когда взгляд Князя стал умоляющим, ни когда тот ненавязчиво попытался уйти из-под чужих рук, – на это Миха и вовсе запротестовал и нахмурился с тихим «Да тихо ты, блин, немного осталось». И эти пару минут оказались для Князева пыткой, но он молчал, потому что, и правда, убрать чужие руки и корячиться потом? Нет уж, дудки. Когда Горшок убедился, что сделал всё правильно и качественно, он оглядел свою работу, а затем довольно кивнул, убрав руку. Да, не идеально, немного криво, зато с душой и быстро! И только сейчас осознал всю неправильность их положения. Князь смотрел немного осуждающе, но так по-блядски выглядел с этой подводкой, что невольно захотелось протереть пальцы и пихнуть ему их в рот, чтобы просто посмотреть на него сейчас. А может и не только пальцы. К тому же, Андрей был красный и немного растрепанный, что тоже придавало шарма. Залипнув на несколько мгновений, Миша перестал вдруг тупить и чуть качнул ногой вперёд, неожиданно для себя столкнувшись с напряжением в чужих штанах. — Да всё, Мих, хорош, — попытался отвертеться Князев, и без того раздраженный, но ведь если Горшку что-то в голову воткнулось – пойди попробуй его переубедить. Вот и сейчас, едва Князь попытался отлипнуть от спинки стула, как Горшенев вернул его обратно, впечатав ладонями на чужих плечах, отчего предмет мебели под ними качнулся. Андрей возмутился, разведя руки в стороны, — Мих, ну, имей совесть, мурыжил меня минут десять, теперь это. Потные на сцену пойдем? — Дюсь, не хочу, чтобы ты, ну... В толчке, сам... — сбито и немного неловко проговорил Горшок, продолжая держать Князева на месте. Всё равно, если бы тот хотел, то давно бы уже выпутался из-под угловатых рук. Андрей лишь фыркнул. — Сам упадёт. Ну серьёзно, чё за акт милосердия? — Да заебал. Миша прижался сначала неловким поцелуем в лоб, чуть царапая щетиной кожу, а затем потянул лучшего друга на себя за цепочку на его шее, склонившись, жадно целуя. Андрей судорожно вздохнул в поцелуй, положил руки на чужие запястья, чуть сжимая, но ответил. Тянулся следом, ласкал чужие губы своими. Несмотря на то, что инициатором был сам Мишка, он то и дело пытался косить зрачком в сторону двери. Заметив это, Князев потянул его в сторону, чтобы даже не думал беспокоиться о том, что их кто-то может увидеть. Со звонким чмоком отстранившись от Князя, Горшенев положил ладони ему на щеки, большими пальцами проведя от уголков глаз к вискам, смотрел своими глазами цвета мокрого дерева прямо в душу. — Дюх, давай по-быстрому. Андрей огляделся, словно бы за время их поцелуя рядом мог кто-то материализоваться. Впрочем, размышлял не особо долго – осмотрительность никогда не была их сильной чертой. — Дрочка? Или хочешь меня на колени опустить? Теперь заскулить было впору Мише. Ну невозможно такие вопросы решать, когда Андрей смотрит так, что невольно начинаешь чувствовать себя пластиковой вилкой, которую бросили в костёр – плавишься. Ещё и подведенные глаза его эти... — Бля, не, Андрюх, по-нормальному хочу. Князев аж выпал. Голубые глаза смотрели не меньше чем с ахуем, а Горшенев помялся на месте, как собака. — Мих, ты меня извини, конечно, но ты где смазкой успел разжиться, друг мой? — с иронией в голосе спросил Князь, отцепившись от Горшка и вновь скрестив руки на груди, вскинул одну бровь, — Не в обиду будет сказано, но с твоими, кхм... Размерами, я боюсь тут поплевать на ладошку маловато будет. Да и мне рвать уздечку не хочется. Я уж о тылах не говорю. Горшенев потупился. И правда, тут только в ближайшую аптеку бежать, а работает ли сейчас что-нибудь? Да и расположение необходимого заведения было им неизвестно, пока искать будут, уже вряд ли понадобится. Но, на удивление, Андрей вздохнул, похлопал его по плечу и куда-то смылся. Миша даже не успел сообразить, оставшись в гримерке один на один с собой и своим отражением. Ощущение того, что его кинули не было. Может из-за того, что все ещё теплилось возбуждение слабой истомой. Может из-за того, что прежде чем убежать, Князь тихо выдохнул «Ладно, жди». А он слишком хорошо знал Андрея – раз не хлопает дверью, значит все заебись. И Княже не наебал, вернулся через несколько минут, за которые Миха успел навернуть по гримерке десятый круг, сразу подтянул его к себе за шлёвку и начал нетерпеливо расстегивать брюки приспуская те совсем ненамного, лишь чтобы высвободить ещё не успевший опуститься член. Шептал в губы, смотрел по-блядски развратно, почти пожирая глазами. А может и пожирая на самом деле. — Балу пацанам в зале карты раздал, у нас есть немного времени. Миша даже вопрос не успел задать, как на его член опустилась влажная ладонь Андрея. Та приятно скользила по всей длине, смазывая чем-то маслянистым, размазывая, а Горшенев не был уверен, что хотел знать ответ на свой вопрос. Судя по текстуре, которую он запомнил ещё со студенческих годов, когда денег особо вообще ни на что не было – подсолнечное масло. Вопрос в другом, где он его взял и как объяснил... Но сейчас это было неважно. Уткнувшись в плечо Князева, Михаил постанывал, прикрыв глаза, а сам ладонями провел по чужим бедрам, сжимая, стягивая штаны с партнёра, быстро расстегнув ремень того. Услышав облегчённый вздох куда-то в висок, не смог не улыбнуться. Правда, и сейчас нашёл куда вперить взгляд, зацепив им движение в зеркале: Несчастная бутылка таки закатилась под кресло. А потом в голову ударило следующее: Отражение. Зеркало. — Дюш, — хрипло выдохнул он куда-то в шею Андрея, а затем потянул за чужую рубашку и развернул к себе спиной, надавив сильной ладонью меж лопаток Князя. Последний от неожиданности упёрся в стену, глядя прямо на свое лицо в отражении узкого зеркала. Горшок тут же прижался членом к чужим широким обнажённым ягодицам, буквально впечатав собой Андрея в его же отражение. Как же его вело сейчас... Он мог видеть лицо Князева, его непонимающие глаза, подведенные этим сраным карандашом, чуть напряженную под рукой спину. Шумно выдохнув на нетерпеливое движение бёдер, Горшенев провел ладонью по своему члену, а затем скользнул пальцами ниже по ложбинке меж ягодиц Князя, упёрся подушечками в колечко плотно сжатых мышц, проник на пол фаланги, слыша под собой громкий судорожный вздох. Андрей развёл ноги чуть шире, а у Миши потемнело в глазах, когда он увидел в отражении, как он приоткрыл рот, как зеркало начало запотевать под чужим дыханием. В следующий момент Князев громко низко простонал, подавшись назад, стоило двум пальцам толкнуться глубже, выбивая из него этот стон. Что-то прошипев, Андрей уткнулся лбом в стекло, а одну руку, которой упирался в стену, сжал в кулак. Черт, поторопиться бы. Но куда там, Горшок не был бы собой, если не начал быстро двигаться пальцами внутри, заставляя колени Князя подгибаться, ноги дрожать, вскидывать бедра от резкой и долгой стимуляции. — Чё-ёрт... — зашипел Князев, стукнув слегка кулаком по стене, скользя второй, маслянной ладонью, почти до хруста вжавшись в зеркало, что Горшеневу совсем не понравилось. Он нахмурился, а затем потянул Андрея за волосы назад, отчего тот зажмурился, зашипел, но головой дёрнул, скидывая чужую ладонь, мол, понял. И правда понял, стонал, а смотрел в зеркало, даже не на себя – прямо в глаза Горшку. Тот слегка смутился такому контакту, в отместку ввёл третий палец, разрабатывая, но вытащил их уж слишком резко, отчего Андрей слегка присел, с шумом набрав в лёгкие воздух и поджал губы. Михаил перевёл дыхание, невольно прислушавшись к шуму за дверью. Блять, а если интервьюеры всякие с этим их сфоткаться для журнала? Об этом они не подумали. Да и хуй с ним, главное побыстрее. Подтянув Князева к себе за бедра, Горшенев мягко проник головкой внутрь, помогая себе рукой. Андрей, зараза, так охуенно сжимал его изнутри, что понадобилось перевести дух, чтобы сделать плавный толчок бёдрами и войти до середины. Князь промычал, облизнул губы быстрым движением, а затем сам опустился до конца одним качком бёдер назад, тут же закрыв себе рот чистой рукой, дернувшись всем телом, сдавленно мыча. Кажется, он прикусил ребро ладони близ большого пальца. Глядя на партнёра такого сейчас, в Мише проснулся совсем ненужный в этой ситуации азарт. Захотелось выебать Андрея так, чтобы тот на сцене на колени падал. Чтобы от дрожи не мог микрофон держать. Несдержанно фыркнув, Горшенев сжал поудобнее бедра Князева, матерясь и шипя из-за того, как масло скользило по коже, мешая ухватиться за мягкие бока. Первый толчок он ещё рассчитывал силу, вошёл и вышел плавно, наклонился, слизывая соль с влажной шеи, но затем решил не оставить Андрею ни единого шанса выйти из гримерки ровным шагом. Движения были быстрые и не особенно щадящие. Он трахал его, наблюдая то за тем как ягодицы ударяются о его бедра, то за тем, как Князь пытался поддерживать с ним контакт через зеркало, зажимая себе рот рукой и, вот же ж блять, Миша действительно жалел, что попросить его убрать руку будет попросту глупо: они же не хотят, чтобы сюда сбежались посмотреть все зеваки. А вот если бы они были дома... Черт возьми. Княже, ты даже не представляешь, как тебе повезло, что обстановкой сейчас была гримерка, а не спальня. Разъебать кровать за один быстрый секс Горшеневу сейчас не казалось невозможным. Положив ладонь на плечо Андрею, он сжал то и потянул на себя. Трахал с силой, исподлобья наблюдая за тем, как Князев не знает куда себя деть – закрывать себе дальше рот или начать, наконец, дрочить. Толчки не отличались широкой амплитудой, Миша вообще почти не выходил, заставляя Андрея захлебываться собственными звуками, которые приходилось давить ещё в горле, у него не было даже времени на то, чтобы выругаться. А, судя по лицу, очень хотелось. Судя по лицу... Блять. По щекам Князя потек сраный карандаш, оставляя плешивые тёмные полосы, и выглядел он... Блять, потрясающе, конечно, но как шлюха. Михаил очень сильно жалел, что у него только две руки, а ещё не так много времени, иначе он облапал бы каждый сантиметр чужой кожи, коснулся бы везде, со скулежом вылизал бы его спину, стянув наконец эту футболку, уже мокрую от пота. Блять, точно, они забыли про сраные презервативы. От этого осознания захотелось заскулить теперь уже от бессилия. Вряд ли Княже захочется чувствовать хлюпанье внутри себя и влагу между ног во время концерта. И так вся задница будет в масле. Уткнувшись лбом в чужую спину, Горшенев ускорил движение внутри и ладони на члене Князева, отчего тот отозвался новым всплеском эмоций, почти сорвавшись на глухой крик удовольствия. Если в обычное время мелкие слезинки легко растирались и высыхали без следа, то сейчас блядский карандаш не давал никакого шанса, что они останутся незамеченными. Андрей не терпел, кончил быстро, импульсно содрогнувшись в его руках, не выдержав и вжавшись лбом в зеркало, податливо подставляющий бедра под жадные влажные толчки, но Миша вышел, промычав тихо, сам обхватил свой член рукой измазанной в сперме Князя, довёл себя несколькими широкими движениями, кончив на ягодицы партнёра, жарко выплескиваясь, вновь упираясь второй рукой ему в спину, вжимая в стекло сильнее. В коридоре были слышны разговоры и шаги, и это подстегнуло буквально на лету вытираться, собирать салфетками масляные следы со стены и друг друга, поправить одежду за считанные секунды, и только после того, как оказалось, что компания за дверью прошла мимо, оба выдохнули, красные и вспотевшие от этой авантюры. Андрей почувствовал, как резко у него подкосились ноги, и опустился на стул, Миша же, переводя дыхание, открыл окно, чтобы выветрить мускусный запах секса. Они молчали, не отойдя ещё от адреналина. В конце концов, Горшенев упал в кресло. — Андрюх, а это... — А? — Андрей как-то наотмашь повернул голову к Горшку, ероша влажные мокрые черно-красные волосы, явно пытаясь не двигаться лишний раз, хотя бы пока дрожь не сошла с тела. — Что с этим делать будешь? Князев не понял сразу, и тогда Миша обвёл пальцем вокруг своего лица. На мгновение затупивший Князь посмотрел в зеркало, а затем обречённо взвыл. — Стирай и переделывай, сука!