Искушение состраданием.

      За привычной рутиной Барбара и не заметила как пролетел день.              Небо над Мондштатом как раз окрасилось в цвет спелого закатника. Оранжевый, красный и розовый цвета смешались между собой. До вечерней службы оставалось совсем ничего. Тяжело вздохнув, Барбара отложила молитвенник и выглянула на площадь.              Аякс сидел у статуи Барбатоса и разглядывал небо. За ним всё ещё приглядывали, но внимание поставленной стражи сильно притупилось к концу рабочего дня. Если бы Аякс захотел убежать, он бы сделал это, не прилагая сил. Барбара привалилась к подоконнику. Дела в соборе на время отбили память, но сейчас все переживания вернулись назад.              Расслабленный агент Фатуи смотрел на небо. Барбара присмотрелась. Ещё мама говорила, что некоторых плохих людей можно рассекретить, если прислушаться к интуиции. Был ли Аякс плохим? Безусловно. О деяниях Фатуи ходили не самые приятные легенды. Но был ли он плохим по своему желанию? Барбара прислушалась к себе и ничего не услышала. Человек как человек. Такой же, как Анна или Лиза.              Он заслуживал спасения в той же степени, что и Беннет или любой другой искатель приключений.              Аякс резко повернул голову, и запоздало Барбара поняла — он почувствовал её взгляд. Значит, рефлексы? Или она сама слишком заметна? Пегг скользнула за стену. Сердце учащенно забилось, а в щеках забурлила кровь.              «Барбара, это несерьезно!»              И собственные мысли были правы. Тем не менее, Барбара снова посмотрела в окно. Аякс не спускал с неё взгляда. Пострадавший беспечно замахал рукой, подзывая к себе. Барбара расценила это как знак. Вся храбрость уместилась в кулаке.              «Он же не съест меня» — Пегг покинула собор и быстро направилась к статуе — «Лучше поставить все точки сейчас».              В воздухе летали созревшие семена одуванчика, и Барбара подумала, что это сам архонт посылает знаки. С надеждой Пегг посмотрела на возвышающуюся статую Барбатоса. Рядом с ним, великим и всемогущим, все проблемы переставали казаться такими страшными.              «Всё хорошо. Мне нужно просто завуалировано спросить его о памяти и, если надо, передать вещи и вывести из города».              Это даже прозвучало не так страшно. С каждым новым шагом решимость Барбары лишь усиливалась. Вот она подошла к Аяксу и, не дрожа, посмотрела ему в глаза. Вблизи они тоже не казались глазами убийцы, хотя Пегг не была уверена, что ей попадались настоящие убийцы.              — Привет, Пастор. Как жизнь?              Как бы сказать… Впервые за всё время Барбара позавидовала Джинн, Кэйе, Дилюку или Лизе. Тех учили говорить красивыми полунамёками. Собственное лекарское умение оказалось таким бесполезным перед лицом почти настоящего предательства.              — Т-ты знаешь, что Барбатос великодушен к каждому? Любой вор, жулик или … — «фатуй» — …убийца может рассчитывать на покровительство?              Тарталья озадаченно моргнул.              — Не-а.              Задача начала усложняться. Барбара начала топтаться.              — Барбатос, архонт нашего региона, умеет прощать. — Барбара подмигнула. И ещё раз. И ещё. — Не важно, что за зло сделал человек. При определённых обстоятельствах Барбатос иногда посылает ему помощь.              «Пойми меня, пожалуйста, пойми!»              — У тебя нервный тик? — Взволнованно спросил Аякс. — Хочешь, я позову других монахинь?              Барбара пикнула.              — Нет! Нет! Нет! Не надо!              Они могли быть шпионками. Кто-то из них, Пегг была точно уверена, либо сотрудничал с Дилюком, либо (что ещё хуже) водил дружбу с работницами его винокурни. Барбара испуганно оглянулась, но посторонних глаз не заметила. Аякс напряженно склонил голову вбок.              — Чего ты боишься?              «Тебя»              Нужно было собрать все силы, чтобы донести всё правильно. Барбара глубоко задышала, прежде чем сесть рядом с Аяксом. Со стороны должно было казаться, что это самый обычный разговор, а не очередная попытка прощупать чужую память. Никто не должен знать, что именно задумала Барбара.              — Тебе кажется, что я плохой человек? — Вдруг спросил Аякс. На его губах заиграла невесёлая улыбка. — Так вот почему некоторые косились на меня с подозрением. Хах, спасибо, подруга, многое встало на своё место.              Сердце сделало большой тудум.              — Со стороны не кажется, что ты ничего не помнишь. — Поспешила перевести тему Пегг. — Твоя амнезия точно настоящая?              Аякс снова задрал голову вверх. Его глаза приковал шпиль собора, который почти полностью исчезал в розовом мареве закатного неба. Барбара вдруг почувствовала, что она исчезает из чужого поля зрения.              — Вообще пустота. — Аякс расслабленно прижался к покрывалу Барбатоса. — Я помню только имя. А-я-к-с. Можешь не верить, пастор.              И как на это стоило реагировать? Он мог соврать и поверь ему Барбара, всё бы пошло прахом. Он мог сказать правду и не поверив, Барбара сломает ему жизнь. Всё-таки не было в ней родительских жилок. Вот папа без всяких проблем определял кто именно крал печенье из огромной банки, а мама точно могла сказать, как и когда провинился папа. Внутри все сжалось.              О, и почему Селестия не подарила ей хотя бы крупицу родительской интуиции!              — Когда я тебя нашла, ты назвал одно имя. — Барбара покосилась на лицо Аякса. Говорили, что глаза — это зеркало души. Это было последним шансом. Главной надеждой. Если глаза не выдадут преступника, то Пегг и не знала, что делать. — Тоня. Что-нибудь напоминает?              Аякс моргнул. Снова. И снова. Барбара поняла, что он попытался прислушаться к своим ощущениям.              — Звучит знакомо, но я правда не знаю, кто это.              Это могло быть наглой манипуляцией и попыткой давления на жалость, но Барбара поверила. Так печально всё прозвучало, что Пегг почувствовала острое желание подвинуться ближе и обнять несчастного. Едва ли это могло вернуть ему память, но это было меньшим, что можно было сделать.              Там, лежа на спине, Аякс сказал что-то ещё. Что-то адресованное этой Тоне, но Барбара не сумела разобрать сказанное, из-за чего сейчас ей стало грустно. Она точно выбросила важный кусок пазла в реку. Эта Тоня могла быть кем угодно! От сестры до девушки. От тётки до любимой соседки. От важной, невероятно дорогой сердцу женщины до случайной знакомой, о которой Аякс вспомнил от безвыходности. Сколько вариантов, сколько путей!              — Ты кажешься слишком беспечным для человека, который ничего не помнит.              Аякс пожал плечами.              — Меня здесь кормят и не грозятся убить. Думаю, этого уже хватает, чтобы не вешать нос.              Невольно Барбара восхитилась этой стойкостью.              — Плюс, сегодня праздник. — Аякс чуть сощурился. Его взгляд снова оказался устремлён в небо.              Сомнение кольнуло Барбару. Та осторожно поинтересовалась:              — Так ты помнишь о Дне памяти Веннессы?              Если Аякс растеряется, то точно валяет дурака. Если нет, то будет ещё одна причина ему верить. Мысленно Барбара себя укорила. Такими темпами ей было легче подбросить монетку и доверить свои чувства слепому случаю. Выпадёт сторона с гравировкой — говорит правду, выпадет точно такая же сторона с гравировкой — говорит ещё более правдивую правду.              — Веннесса? Это кто? Не важно. — Аякс пренебрежительно покачал головой, а Барбара поймала себя на мысли, что ей хочется его ударить. Что за свинство по отношению к героине Мондштата?! — Сегодня другой праздник. Мой второй День рождения.              Раздражение сменилось интересом. Аякс тихо засмеялся, посчитав реакцию Барбары забавной. Его рука, покрытая сетью мелких шрамов, потянулась прямо к повязке на голове.              — Дама из библиотеки мне рассказала, что бы со мной было, если бы не ты. — Тихо Аякс засмеялся. — Уверен, сейчас Селестия тебя люто ненавидит. Ты забрала у них такого перспективного бойца.              Эта самоуверенность поражала. Не в хорошем или плохом смысле. Она просто поражала. Барбара даже не знала, стоило ли ей жалеть этого зазнавшегося смертного. Глаза в суеверном ужасе уставились на парящий остров в облаках. Каков был шанс, что прямо сейчас появятся посланники Селестии и прямо сейчас заберут богохульника?              — Думаешь, что тебя туда пустят?              — Сомневаешься, что я достаточно хорош для них что ли? — Тарталья беззлобно щёлкнул языком. — Лучше спроси, хороши ли они настолько, чтобы я к ним присоединился.              Потеря памяти не смогла усмирить гордыню. Барбара осуждающе покачала головой, но промолчала. Этот парень выглядел старше её, сильнее и опаснее. Не казалось, что он примет всерьёз её беспокойства. Синие, как море, глаза продолжали смотреть на соборный шпиль.              — На самом деле сложно не понимать, кого именно ты спасла, да?              Вопрос прозвучал громом среди ясного неба. Сердце тут же часто забилось. Барбаре показалось, что плитку под её ногами раскалили до предела.              — То есть, не знать, вытянула ты хорошего парня или не очень. — Аякс скучающе зевнул. — Заранее извиняюсь, если отброшу тень на твою репутацию.              — Что за глупости! Я бы спасла тебя в любом случае! Каждый заслуживает помощи!              — Знаю. — Аякс криво усмехнулся. — Ты ведь сострадательная. Не сострадательные служить в соборе не будут. В любом случае, спасибо, пастор. Если я ничего не вспомню, то буду брать за отсчёт сегодняшний день.              Барбара хотела сказать, что не стоит так падать духом, но её позвали. Медленно Аякс поднялся на ноги и медленно побрёл следом. Он шагнул в соборный зал, точно тень и занял первую скамью.              Совсем скоро должен был петь хор.