Искушение состраданием.

      Нервозность прожигала её до основания. Барбара не могла не поймать себя на мысли, что здесь всё и закончится. Аякс обязательно что-нибудь вспомнит, свернёт на порочный путь и исчезнет из её жизни так, будто он никогда не существовал. И эта мысль жалила даже сильнее, чем электро-слайм.              — Нагорье ведь осмотрели. — Негромко заметила Барбара, тайно надеясь, что её слов хватит, чтобы Аякс прекратил шаг. — Там ничего найдено не было.              Он… Он не должен был уходить! Особенно так легко. Барбара могла ошибаться в трактовке собственных чувств, но сейчас острее всего она чувствовала исцеление, исходившее от собеседника. Невольно Аякс поглощал жёлчь, несказанные слова, потаённые обиды.              Впервые за долгое время Пегг почувствовала себя если не счастливой, то просто довольной. И этот чудесный полёт! Тело трясло до сих пор, коленки продолжали пружинить, но сладкое чувство невесомости не исчезло. Даже стоя на земле сейчас, Барбара продолжала чувствовать себя семенем одуванчика, плывущим по воздуху.              — Но, а вдруг? — Аякс обернулся и ускорил шаг. — Есть же места, которые могли просто не заметить?              — Там был Дилюк.              Аякс фыркнул, и Барбара поняла, что это замечание не сказало собеседнику ровным счётом ничего. Пегг пришлось перейти на лёгкий бег, чтобы поравняться. Сложенный планер, ремни для перевозки и небольшая сумка через плечо… Только сейчас Барбара обратила внимание на сумку. Тогда, у колокола, Пегг не обратила особенного внимания. Сейчас же холодная мысль змеей заползла в голову.              «А что, если это побег? Нет! Глупости! Он не собирается убегать! Он не хочет оставлять меня одну!»              — Никто не выполняет работу лучше, чем Дилюк. — Барбара вырвалась вперёд и встала перед Аяксом. Руки сами сцепились в замок. — Прошу тебя, давай вернёмя назад. Не нужно тебе туда идти!              Аякс хмыкнул. Рыжие брови опустились к глазам-безднам и кончики губ опустились вниз. Всякое разочарование било сердце Барбары особенно больно, но видеть такую гримасу у Аякса оказалось почти физически невыносимо. Тут же накатил стыд: за себя, за собственные страхи, за слабость, за неспособность дать что-то, что в полной мере затмит собой прошлую жизнь.              Холодные иглы оцепенения мгновенно вошли в плоть. Неожиданно для себя Барбара поняла, что прямо сейчас её гложет непростительный Барбатосом гнев, имя которому — эгоизм. Сердце бухнуло всего лишь один раз, но этого оказалось достаточно, чтобы ритм дыхания полностью сбился.              «Аякс волен сам выбирать свой путь» — шепнул внутренний голос, похожий на отцовский. — «Нет большего злодеяния, чем покушение на свободу воли»              «Но я ведь хочу как лучше!» — Собственные мысли прозвучали жалко, и так по-детски, что Барбаре стало ещё хуже.              «Каждый человек рождается с правом выбора. Нельзя на него покушаться»              «Но если этот выбор…»              Мысль оборвалась. Никаких «если» в учении Барбатоса не существовало. Свобода — абсолютна, а свободный выбор, каким бы он не был, правильный. Барбара сникла, но отошла в сторону, освобождая дорогу для Аякса.              — Прости. Да, ты прав. Ты имеешь право осмотреться сам.              После этого ей стоило развернуться и пойти в сторону города, но Барбара боялась. В ночное время суток хиличурлы проявляли большую активность, чем в дневное.              «Может, мне стоять так до тех пор, пока солнце не встанет?»              Небо, будто издеваясь, стало только темнее. Большая туча лениво наползла на желтоватую луну, жадно пожирая её свет. Но, с другой стороны, вдали от городских стен небо Тайвата блестело так, как никогда не мерцало у собора. Невольно перехватило дыхание. До Барбары доходили слухи, что в определённые ночи можно рассмотреть любое, даже самое крошечное созвездие, но Пегг никогда не стремилась их проверять.              До этого момента.              Глаз бога, будто чувствуя зародившийся в груди восторг, мягко завибрировал. Особенно ярко горело звёздное скопление, похожее на чашу или кубок. Что-то внутри говорило — это хороший знак. Или Барбаре просто хотелось в это верить? В любом случае, Аякс устал ждать. Он поправил сумку и махнул головой, прямо в сторону нагорья.              — Не боись, пастор. Мои клинки тебя в обиду не дадут.              Это было последним, чего вообще стоило бояться.              — Почему ты не пошёл сюда днём? — Они снова двинулись вперёд.              — Была работа.– Аякс оглянулся и досадливо плюнул под ноги. — Да и мне кажется, что ваша глава дала приказание держать меня как можно дальше отсюда.              Снова взвыла совесть, подгоняемая страхами. Чувство, что она делает что-то не так, усилилось. Снова захотелось развернуться и уйти прочь, лишь не становиться невольной участницей преступления.              — Расслабься! — Аякс дружелюбно похлопал Пегг по плечу, будто считав мысли. — В этом нет ничего страшного! Мы просто осмотрим дурацкий холм! Я и сам мог бы этим заняться, но в компании друга как-то веселей.              Друга… Сначала Барбаре показалось, что она ослышалась, но нет. Слово «друг» продолжило звенеть в ушах. Он действительно считает её своим другом?! Ладони вспотели, щеки обожгло, в горле разбух колючий ком. Чувство беспричинной радости защекотало живот. Её назвали другом! Не «пастором», «звёздочкой», «госпожой Пегг», а другом. Так просто и без проблем. Невольно Барбара засмеялась, чувствуя накатывающее смущение. Тоже забытое чувство, которое притупилось после многочисленных концертов.              — Знаешь, если на самом деле ты сейчас всё помнишь и просто пытаешься навредить городу, это разобьёт мне сердце.              Она это сказала. Несколько секунд долгой, бесконечной тишины заложило уши Барбары. Снова мурашки покрыли спину, а прозрение пришло до невозможности поздно.              «Он же на меня обидится!»              Аякс молчал, чуть склонив голову вперёд. Серьга с ярко-красным камнем прислонилась к щеке плотно, как кровавая слеза. Звёздные переливы заплясали по острым граням.              — Хах, каким же нужно быть чудовищем, чтобы разбить сердце такого хорошего человека?              Ни капли обиды, ни тени тоски. В горле мгновенно всё пересохло. Барбара невольно отшатнулась. Даже если её слова и задели что-то в душе нового послушника, Барбара не могла этого понять. Бездна чужих глаз надёжно прятала такие секреты. Вот Альберт и прочие фанаты такой выдержкой похвастаться не могли, что немного пугало. Привыкшая к тому, что чужие мысли находятся прямо на её ладони, Барбара чувствовала себя лишенной опоры.              Врал ли он? Говорил правду? Или делал и то, и другое? В «Фатуи» ведь такому учат. Неожиданно Барбара, мало интересовавшаяся историей этой иностранной организаций, ощутила почти физическую потребность узнать больше.              — Пожалуйста, прости, если мои слова тебя задели. Просто я…              — Пастор, какие обиды! — Аякс хрипло рассмеялся. — Будь я на твоём месте, то тоже пораноил бы!              Неужели он её понимал? Барбара недоверчиво посмотрела на собеседника. Аякс слабо кивнул.              — Тебе, наверное, даже хуже. Красивая молодая девушка один на один с подозрительным парнем.              До этого момента Пегг и не думала в таком ключе. Видимо, краска отхлынула от её лица так резко, что Аякс даже слабо хихикнул. Вновь на душу накатил стыд. Барбара никогда не стыдилась своей неспособности вступать в бой, но рядом с Аяксом эта вроде бы безобидная вещь превращалась в самый настоящий изъян. Зависть уколола сердце. Невольно Барбара завидовала Джинн (и почему мать забрала именно её?!), Ноэль, Эмбер, Сахарозе… Те могли казаться слабыми и беззащитными, но каждая была в состоянии дать славный бой.              «А я и кажусь беззащитной, и являюсь таковой» — От этой мысли стало так тоскливо!              — Я тебя не боюсь.              — Не сомневаюсь. Я ведь говорил, что у тебя храброе сердце. Уверен, у меня чуйка на такие дела.              Невольно Барбара смутилась.              — Нет, ты не понял. Я тебя не боюсь. Ты не плохой юноша.              — Ага, я намного хуже. — И Аякс беспечно рассмеялся. Сонные голуби со свистом взмыли вверх, напуганные его смехом.              В шутке не было ничего смешного, но то как Аякс смеялся, заставило уголки губ Барбары поползти вверх. Как же ей хотелось обладать точно таким же смехом! Так, чтобы настроение всех вокруг начало улучшаться, едва она сама рассмеется.              Стрекотали кузнечики, квакали лягушки, где-то вдалеке дремали анемо-слаймы. Их свежее, пахнущее астрами дыхание щекотало нос. Барбара и не заметила, как они быстро дошли до нужного места. Аякс, до этого беспечно разговаривающий о всякой ерунде (насколько хороши мондштатские оладушки и ущербны удочки при соборе), резко замолчал. Тошнота в то же мгновение подползла к горлу Барбары, когда собеседник ускорил шаг.              С того рокового дня ничего не изменилось. Привычно высилась статуя Барбатоса, трепетали от лёгкого ветра астры, яркими точками парили кристальные бабочки. Будто и не было несколько дней назад лужи крови и измученного тела, привалившегося к дереву.              — Я тут тебя нашла!              Но Аякс не обратил никакого внимания. Он начал подниматься выше, взбираясь на склон. Упорно и методично, без особых проблем, Аякс оказался у подножья статуи. Как бы Барбара не хотела, а ноги сами понесли её следом. В темноте ночи лицо Аякса было видно не очень хорошо, но чисто интуитивно Пегг догадывалась — сейчас что-то творится внутри его головы. Наклонившись к земле, Аякс упорно водил пальцами по траве. Барбаре казалось, что он сейчас видит что-то, чего она никогда не сумеет заметить. Барбара сконцентрировалась, напрягла глаза. Служба в соборе и обязанность лечения пациентов заострила её внимание, или Пегг просто хотелось в это верить.              Нагорье как нагорье. Ничего особенного. Неподалёку проступал силуэт Вольфендома, чьи стены белели костями. Мысленно Пегг поругала себя ещё раз. Эти мысли оказались для неё слишком мрачными.              «А может, зря я боюсь?» — Подумала Барбара, снова оглядываясь по сторонам. Деревья как деревья, трава как трава, горизонт как горизонт. Неохотно внутреннее напряжение исчезло.              — Мне всё равно кажется, что мы зря сюда пришли. Сестр… — Барбара запнулась. — Магистр Джинн отправила лучших рыцарей. И господина Дилюка. Они не могли ничего пропустить.              Аякс не ответил, и Барбара вдруг подумала, что все эти яркие проявления эмоций съели её энергию. Потянуло в сон. Невольно Пегг подумала как же было бы замечательно поспать здесь, под открытым небом! Звезды яркие, ветер ласковый… Может, Аякс принес с собой покрывало? Щеки тут же закололо и сердце радостно застучало. Раньше Барбара и представить не могла у себя подобных мыслей, но сейчас…              — Нашёл.              Все приятные фантазии мгновенно растаяли. В своих думах Пегг не и не заметила, как Аякс сместился в сторону. Он отошёл от статуи и встал возле густого кустарника. В руках, чуть мерцая от огоньков кристальных бабочек, красовалась красная маска. Сердце мгновенно ухнуло. Этой вещи не нужно было быть особенной, чтобы Барбара поняла — это нехорошо. Необъяснимая мрачная аура исходила из предмета.              — Ты… Ты уверен?              — Её могла задеть одна из пуль, поэтому она и слетела. — Аякс хмыкнул, приподняв маску. — Славная вещь. Поцарапанная, но не сломанная. Эй, пастор, как я тебе?              На секунду его стало не узнать. Сердце снова быстро забилось, а страх защекотал пятки. Невольно Барбара отступила на несколько шагов. Пусть разум трезво и чётко знал, что за человек прячется под маской, душа Пегг почти ушла под землю. Барбара просто не узнавала человека в маске. Глаза слились с тьмой, острые концы маски придали Аяксу демонических очертаний.              — Это… Это может быть не твоё… — «Выбрось это! Выбрось прочь» — Ты не думал об этом?              Аякс убрал маску с лица и снова посмотрел на неё.              — Неее, моё. — Аякс улыбнулся. — Сердцем чую, что моё.              — Её могли подбросить! Или выронить! Или потерять!              Она оказалась так близко к нему, что Аякс даже вздрогнул от неожиданности. Барбара схватила злополучную маску. Мощная волна мурашек прошлась вдоль тела, а на лбу проступил холодный пот. Эта вещь… в ней не было и капли элементальной энергии, но Пегг прекрасно знала — это зло.              Самой приятной, но в то же время ужасной чертой характера Аякса оказалось упрямство. Будь на его месте кто-нибудь другой, Барбара сумела бы достучаться. Смогла бы убедить в своей правоте если не словами, то хотя бы слезами. Но Аякс был не из таких. Его пальцы сильнее сжали маску.              — Пастор, ты чего? — Аякс нервно засмеялся. — Я уверен, это моя маска.              Барбара потянула маску на себя.              — А мне так не кажется… Давай оставим её здесь?              «Эгоистка, эгоистка, эгоистка»              Эта мысль барабанной дробью стучала в голове, но Барбара просто не сумела ничего с этим сделать.              — Не, пастор. Так дело не пойдет. — Аякс по-детски надулся. Хватка его усилилась. — Это моё! Почему я должен её оставлять?              — Потому что это опасно! Что скажут другие, когда найдут у тебя эту маску?!              — Под другими ты понимаешь ту мрачную монахиню с копьём? Ладно. Это действительно может стать проблемой. Особенно при её привычке копаться в чужих вещах. — Аякс тихо посмеялся, заметив шокированный взгляд Барбары. — Что? Думаешь, я не знаю, что эта девушка проявляет ко мне повышенное внимание? Эх, пастор, ты права. Нести эту милую находку с собой не вариант. Тогда поищем место для тайника?              Прежде чем Барбара попыталась ответить, Аякс взял её за руку и ткнул в сторону самой яркой звезды в созвездии кубка.              — Туда нам надо.