Искушение состраданием.

      В какой-то момент Барбара решила, что она умрёт от страха. Чужие пальцы крепко сжали её рот, из-за чего любой, даже самый малейший звук исчезал на корню. Пегг попыталась закричать, но рука на её лице сжалась так сильно, что раздался только очень тихий писк.              — Тихо пастор, тихо. — Шепот Аякса обжог ухо. — Всё хорошо.              Невольно Барбара расслабилась и обмякла.              Глаза быстро привыкли к темноте. Та нависала над головой, окружала слева и справа. Спину жгло тепло тела Аякса. Перед глазами же красовался Мондштат. Всё тот же спящий город, чьи домики темнели на фоне блестящего неба. Глаза Барбары скользнули вбок, и Пегг поняла: она стоит у статуи Барбатоса, спрятанная в каменном плате.              Всё внутри тут же вспыхнуло. Барбара знала это место! В этой нише часто прятались влюбленные, желающие скрыться от посторонних глаз. Одной только ей пришлось несколько десятков раз прогонять парочки, которые считали, что нет ничего зазорного в том, чтобы прятаться близ архонта. Лицо тут же вспыхнуло. Тепло груди Аякса приятно опаляло спину, а его дыхание легким ветерком тревожило пробор на голове.              «А где моя шапочка?!»              Если бы не кольцо рук, сдерживающее её, Барбара бы тронула макушку.              — Тшшш… Тихо.              В противовес его словам, сердце Барбары бешено застучало. Пегг не удивилась бы, узнав, что этот гулкий стук сотрясает не только её грудную клетку, но и весь Мондштат. Тем не менее, всё внутри застыло и замерло. Не было сил даже для малейшего шевеления.              Секундой позднее раздались шаги, и черная фигура прошла мимо. На фоне предрассветного неба силуэт человека казался внушительным. Сердце отмерло и замерло опять, стоило в сумерках блеснуть толстому лезвию двуручного меча. Дыхание Аякса усилилось. На макушку навалился его подбородок. Барбаре вдруг показалось, что прямо сейчас она обрела способность видеть кожей. Воображение живо нарисовало, как спутник удобнее устраивается сзади, как крепче прислоняется к девичьей спине, как немного нагибается, ведь Аякс — высокий, а ниша — не очень, как вдыхает носом аромат её волос.              Снова вскипела кровь в лице и Барбара искренне пожалела, что рука Аякса всё ещё удерживает рот. Он мог почувствовать тот жар, который прямо сейчас окутывал её лицо!               Тем временем неизвестный человек остановился и посмотрел прямо в направлении статуи. Мысленно Пегг умерла. На половину лица у незнакомца была маска. В сумерках не было видно деталей, но всё же Барбара сумела разглядеть голый, бледный волевой подбородок. Простая, непримечательная тёмная одежда наверняка помогала неизвестному держаться ночью в тени, а натянутый на голову капюшон скрывал волосы. Выделялся лишь меч. Такого оружия Пегг никогда не видела своими глазами. Бледный, матовый, будто выточенный из кости, он внушал ужас даже на расстоянии.              Барбара сжалась. Человек будто чувствовал её взгляд, раз несколько долгих, мучительных секунд продолжал рассматривать статую архонта. Наверняка он не видел ниши. Не мог рассмотреть небольшое углубление, где прямо сейчас прятались невольные свидетели. Во всяком случае Барбара уповала на это так сильно, как только могла.              Человек посмотрел ещё какое-то время, прежде чем дернуться и броситься прочь. Барбара уже думала убрать руки Аякса от себя, но послушник усилил хватку и покачал головой.              — Тихо, пастор. Замри.              Снова послышались шаги, но уже другие. Несколько стражников пронеслись мимо статуи Барбатоса, держа оружие наготове. До ниши обрывками донеслись их голоса:              — Клянусь семью ветрами, он побежал туда!              — А что там? Нет, он бросился в другую сторону, к воротам!              Раздалась брань. Барбара так и не смогла расслышать, чем всё закончилось, но тяжелые шаги и лязг доспехов постепенно стих. Аякс ещё некоторое время молчал, прежде чем убрать ладонь с девичьего рта.              — Извиняй, пастор. Рефлекс. — Послушник негромко рассмеялся. — Но зато как красиво получилось! Нас даже не заметили!              Тут же Барбара начала вытирать рот. Кожа вокруг губ горела так сильно, будто прямо сейчас Аякс прижал к ней несколько листьев ядовитого плюща. Странное, непонятное чувство штурмовало сознание. С одной стороны — Барбара ощущала тряску, то, чего ей отчаянно не хватало. С другой же — ворвавшиеся в жизнь перемены пугали. Руки Аякса всё еще сжимали талию, вызывая такие же противоречивые чувства. Это смущало, но в то же время Пегг это прикосновение казалось весьма приятным.              Ещё никто и никогда не касался её так. Обычно людям было дело лишь до её рук. Больные бессильно обхватывали ладони во время действия чудесной песни, фанаты стремились коснуться ладоней, просто знакомые юноши в шутку или серьёзно намеревались запечатлеть поцелуй на бледном запястье… Аякс же её руками практически не интересовался. Его крепкие, большие ладони сжимали талию в опасной близости от линии бёдер, и только от этого у Барбары туманилось в голове.              — Пожалуйста, выпусти меня.              — Ах, прости, Пастор.              Сердце Пегг почти разбилось, когда её просьба оказалась немедленно выполнена. Он даже не задержал своего касания. Неловко рассмеявшись, Аякс толкнул Пегг вперёд, вынуждая ту выйти из ниши. Секундой позднее сам послушник выпрыгнул из укрытия и огляделся.              — Там ведь нет ворот, да?              Он либо не замечал красноту её лица, либо игнорировал это. В любом случае Барбара была почти рада этому. Когда между ними возникло расстояние, прохладный утренний воздух укротил неожиданно взбесившуюся кровь. Чувство посторонних рук на коже не исчезло, отчего мучение стало ещё более острым. Мысленно Барбара отругала себя. Стоило молчать, прикусить губу и…              — Эй, Пастор, всё хорошо?              Вопрос Аякса окончательно всё разрушил. Барбара тряхнула головой, ощупала макушку и убедилась — шапочки на ней нет. Наверняка та потерялась во время перелёта.              — Да, все хорошо. Я просто задумалась.              — Аналогично. — Аякс ткнул пальцем в ту сторону, куда побежал неизвестный с двуручным мечом. — Там ведь нет выхода из города, да?              Мысли в голове рождались неохотно. Барбара чувствовала себя так, будто вошла в большой мир через сутки после окончания лихорадки. Она слышала и понимала вопрос, но в то же время, будто его не осознавала. Слова просто расщеплялись в голове, не давая уставшему мозгу в полной мере прочесть их значения.              Адреналин быстро сменился усталостью и лёгким раздражением. Теперь Барбара не хотела отвечать на вопросы. Она хотела вернуться в комнату, укутаться в одеяло и уснуть.              — Нет. — А может и «да». Мысли спутались окончательно. — Там дома и «Доля Ангелов».              Аякс кивнул с умным видом.              — «Доля Ангелов»? Звучит знакомо. Дай угадаю, эта та милая цветочная лавка, где торгует девочка Флора?              В какой-то момент сознание покинуло Барбару, и в голове появилась большая, всепоглощающая пустота. Ещё из того журнала Барбара выучила правило, что настоящий айдол должен помнить всех своих фанатов. Чужое имя раздалось в пустоте, но не нашлось в воображении лица, которое могло бы подойти.              Флора… Флора… Флора…              — Дилюк.              — Он тоже держит цветочную лавку? — Аякс рассмеялся. — Не подумал бы.              Барбара совсем никого не помнила. Она не вспомнила лица ребёнка, не смогла даже приблизительно определить, где стояла цветочная лавка, хотя на душе стояло такое чувство, будто она пронеслась мимо неё совсем недавно.              — Это таверна Дилюка. Она там, в конце улицы.              Голова предательски загудела. Теперь и веки начало тянуть вниз. Барбара зевнула, впервые за эту бесконечную ночь.              — А я тебя загонял. — И снова Аякс коснулся её. Его ладонь осторожно сжала девичье плечо. — Как думаешь, собор меня сильно покарает, если я украду тебя на пару кружек сока в этой таверне?              «Дилюк убьёт тебя раньше, чем ты переступишь порог».              Сил на то, чтобы возразить или отчитать Аякса за такую дерзкую идею просто не оказалось. Барбара покачала головой. Сонливость внутри обрела силу и четкую форму, окончательно задушив недовольство.              — Она не работает так поздно.              Аякс пожал плечами и повернулся к небу. Со стороны южной стены всё четче и ярче проступал рассвет. Большое желтое солнце поднималось вверх. Его лучи уже проникали сквозь толстые городские стены, а небо становилось все менее и менее холодным.              — Я бы сказал, что сейчас скорее рано, чем поздно, но ты, наверное, права. Всё закрыто.              В этот момент Барбара поймала себя на мысли, что Аякс не сильно верит в сказанное. Или ей показалось? В любом случае, за третьим и четвертыми зевками последовал пятый. Теперь и ноги загудели. Запоздало Пегг подумала, что времени ушло слишком много. Во сколько они встретились? В одиннадцать? Тогда сколько они были на улице, раз солнце начало вставать?              — Что ж, тогда идём назад. — Аякс снова похлопал Барбару по плечу и улыбнулся совершенно обезоруживающе. — Не знаю как ты, но я дико устал.              — Нужно вернуть планер.              — Верну, но после того как доведу тебя до комнаты.              Аякс мягко толкнул Пегг в сторону собора. Утренний ветерок лизнул лицо и несколько раз игриво оттянул назад кудри, будто ободряя. Барбара вздохнула. Ей хотелось верить, что это Барбатос показывает свою привязанность и похвалу.              — Не надо. Я дойду. Мы почти на ступенях.              — Хоть внутри собора. — Поправив сложенную ношу на плече, Аякс сам пошёл вперёд. — Я не смогу нормально уснуть, пока не услышу щелканье замка. Давай, Пастор, идём.              И Барбара согласилась, ведь уже понимала — Аякс пойдёт до конца. Это упорство позабавило и почему-то напомнило о Беннете. Тихо, как мыши, они скользнули в главное здание. В этот момент Барбара сама удивилась тому, насколько просто оказалось попасть внутрь. Было даже удивительно, что ещё никто не пытался вторгнуться в собор так вот, просто и без особой выдумки. Быстро пройдя мимо мирно дремавших рыцарей, Аякс уверенно свернул в сторону жилого крыла, а там он без стеснения пошёл в сторону женских комнат. Барбара, как тень, шла следом. Их положение изменилось, когда Пегг остановилась у двери в свою комнату.              — Спокойной ночи?              Аякс кивнул.               — Сладких снов.              Никто не сдвинулся с места. Он продолжал смотреть на неё, пока Барбара смотрела на него в ответ. Пегг показалось, что они оба чего-то ждали. Томительное, теплое мягкое чувство разлилось где-то в животе.              — Знаешь… Спасибо тебе за эту ночь, Пастор. Это было классно.              — Да. Мне тоже понравилось.              — Тогда я пойду?              Это не имело смысла. Он не мог остаться. Барбара с трудом кивнула и уже потянулась к ручке своей двери, когда Аякс неожиданно сказал:              — Пожалуйста, запирайся на ночь. Иногда беспечность небезопасна.              Улыбка тут же расцвела на лице.              — Да, конечно. Спасибо за совет.