Искушение состраданием.

      — Ну как, развлекаетесь, ребята?              Не спрашивая разрешения, Кэйа потянул на себя один из пустующих стульев и удобно разместился. Внутренне Барбару передёрнуло. Было в улыбке товарища что-то такое, отчего мурашки пробежали по спине.              — Празднуем небольшую победу. — Беспечно отозвался Аякс. — Присоединитесь? Капитан? Хозяин?              Губы Дилюка презрительно дёрнулись, и Барбара вдруг почувствовала, как невидимые тучи начали сгущаться над столом. Дилюк и Кэйа. Кэйа и Дилюк. Самими звёздами было написано, что эта встреча неслучайна. Нервы внутри противно натянулись. Если бы Аякс только знал, что за люди только что вклинились в их диалог!              Естество Барбары задрожало. Стало страшно. И волнительно. Пегг поймала себя на мысли, что прямо сейчас она хочет взять, встать и закрыть Аякса грудью от всех проблем. Собрав всю храбрость в кулак, Барбара сказала:              — Аякс, уже поздно. Нам стоит вернуться.              — Поздно? Скорее рано! Компания только-только собралась опять!              В душе Барбары зародилась несмелая надежда. Вдруг Аякс не был членом предвестников? Он не сумел понять такого очевидного намёка! Пегг мигнула. Сначала одним глазом, потом другим.              — Ох, ты уже устала? — Кэйа повернул голову. Его глаз уставился прямо на лицо Барбары. — Бедняжка… Ой, кстати, это что, новое платье? Тебе идёт. Дилюк, не проводишь нашу красавицу в собор?              Сердце тут же ускорило темп. Страх стал отчётливее. С пугающей скоростью мысли сошлись в одну идею — её хотят отделить от Аякса, чтобы потом… Барбара тряхнула головой. Нет-нет-нет, Кэйа не мог быть настолько жестоким! Но всё же лукавый огонёк в его глазах вызывал опасения.              Ответ вылетел сам.              — Нет. Я пока останусь. — И Барбара показательно отпила сока, после чего выдавила улыбку. Носок её ботинка врезался в ногу Аякса. — Компания ведь только-только собралась!              Кэйа тихо посмеялся, но лицо его не скрылось за маской обманчивого дружелюбия. Наоборот, глаз Альбериха разил также остро, как только-только наточенный кинжал. Ещё никогда Кэйа не смотрел на Барбару вот так вот. Снова мурашки поползли по телу, вызывав у Пегг странное чувство. Она ощутила себя маленькой девочкой, которую вот-вот готовились отчитать.                     — Остынь, Барбара. Не нужно так торопиться. — Нежный голос никак не сочетался с серьёзным лицом. Мягко Кэйа перехватил стакан Пегг. — Ты устала. У тебя была тяжёлая неделя. Тебе стоит отдохнуть.              Он говорил ласково и мягко, но даже так Барбара без труда уловила основное послание: «тебе здесь делать нечего». Невольно подтверждая эту мысль, Кэйа активно закивал головой. Его пальцы твёрже сжали пальцы Барбары. Мельком Пегг взглянула сначала на Аякса, потом на Кэйю. Послушник либо ничего не понимал, либо не желал понимать и это почти убивало.              С негромким стуком на стол Дилюк поставил закупоренную бутылку вина. Этикетку Барбара узнала сразу. Точно такая же наклейка была на бутылке, которая лежала возле стражников ранним утром. Теперь Аякс слабо ткнул Барбару по ботинку и выразительно повел бровями куда-то в сторону. Смысл этого жеста Пегг разобрать не успела. Кэйа схватил уже вторую руку и посмотрел с виноватым видом Барбаре прямо в глаза.              — Пожалуйста, это мужской разговор. Джинн меня убьёт, если узнает, что ты принимала участие в нашем маленьком застолье.              До этого не заинтересованная в алкоголе, Барбара испытала дикое желание самостоятельно распечатать бутылку и налить себе в стакан вина. Это было как-то несправедливо. Для работы с травмами разного рода тяжести возраст не был для Барбары ограничением, но вот для распития спиртного — был. И пусть не Кэйа установил такие правила, Барбара всё равно чувствовала лёгкую обиду.              — Я могу пить сок.              Какое-то время лицо Кэйи показывало очень сложные чувства, но Барбара всё равно поняла — Альберих прямо сейчас старался её прочесть. Наверняка он думал, действительно ли она не понимала происходящего или просто притворялась глупой. Для себя Пегг решила — она будет давить на второе.              — Идём со мной.              В какой-то момент Барбара и забыла, что Дилюк был здесь. Его руки осторожно легли на её плечи, отчего по коже мгновенно разнёсся холодок. Кэйа кивнул. Он даже не стремился скрыть благодарной улыбки. Внутренний бунт быстро разбился о величественную ауру Дилюка. Покорно Барбара встала с места.              — Не боись, пастор. Это ненадолго!              — Оу… Ты уверен? — Легко Кэйа разлил вино по стаканам. — А я так не думаю. Созрело очень много вопросов, послушник Аякс.              — На которые я быстро отвечу, капитан Кэйа.              До безумия было интересно, что же произойдёт дальше, но Дилюк потянул Пегг за собой. Его крупная ладонь плотно обхватила тонкое девичье запястье. Барбара тихо ойкнула, хотя боли или дискомфорта она не почувствовала. Дилюк шёл вперед уверенно, но у Барбары не было чувства, что он стремится убежать прочь.              Интерес усилился. Пегг и близко не могла представить куда именно её вели, но всё же задворках сознания ютилась неприятная мысль, что прямо сейчас её выпихнут к черному входу и заставят идти домой.              «Нет, быть того не может! Дилюк не такой!»              Барбара тяжело вздохнула и покосилась на сводного брата Кэйи. Лицо Дилюка ровным счётом не отображало ничего, но Пегг знала — если подобные крайние меры действительно будут использованы, она мгновенно окажется перед дверьми собора с сопровождением из рыцарей.              К удивлению Пегг, Дилюк вывел её во внутренний коридорчик, откуда шёл проход к сцене. Мрак мягко засел в узком коридорчике, гонимый лишь ленивым фонарным светом. Отчётливо слышалось пение Хосе. Теперь бард пел балладу о несчастной любви молодой, прекрасной девы и рыцаря, чьи белые доспехи покрылись ржавчиной и кровью. Какое-то время Дилюк сверлил затылок певца взглядом, после чего повернул голову к Барбаре.              — Ты ведь знаешь, что это опасно?              Он даже не стал с ней нежничать. Ком подскочил к горлу Пегг. Лёгкая дрожь пронеслась по телу. Барбара вдруг поняла, что она совсем разучилась разговаривать с Дилюком так, один на один. После того, как он покинул Мондштат на четыре года, и без того тонкие линии привязанности оказались порванными. Было большим чудом, что общей памяти было достаточно, чтобы временами Барбара выступала в «Доле Ангелов».              Играть в дурочку с Дилюком — это всё равно, что играть в шахматы с закрытыми глазами. Партия заранее обречена. Барбара не умела ни играть в шахматы, ни нормально врать, ни притворяться.              — Да.              Внутри Пегг боялась, что Дилюк разозлится на неё так сильно, что из страха вся неприятная правда сама выпорхнет со рта. Или, того хуже, Барбара могла расплакаться. Непривычная к крикам, она терялась, когда на неё повышали голос.              — Хмф.              Дилюк вздохнул и потёр лоб ладонью. Глаза его устремились куда-то под ноги.              — Барбара.              Не зло и раздражённо, но устало и с лаской. Пегг растерянно захлопала глазами. Впервые за долгое время Дилюк говорил с ней так. Могло показаться, что он был для неё старшим братом или близким товарищем по собору. Но Барбара попыталась не дать себя обмануть. За непривычно мягким голосом наверняка скользил обман, прячущий план Кэйи.              — Джинн никогда тебе это не скажет, поэтому скажу я. Этот мужчина опасен. Тебе не стоит находиться с ним один на один.              Щеки немного закололо. Пегг опять вспомнила слова Лизы. Один на один. Это звучало до непривычного странно. Немного, совсем чуть-чуть, Барбара смутилась.              — Аякс хороший! Он меня не обидит!              Предательский румянец мог сойти за признак гнева. Дилюк едва заметно отшатнулся.              — Ты его почти не знаешь. Не тебе судить о его намерениях.              Большой, страшный Дилюк в воображении скукожился до размера ладони ребёнка. Рагнвиндр мог говорить что угодно, но трогать людей, близких к Пегг, он не имел никакого права. Поборов робость, Барбара резко возразила:              — А ты вообще его не знаешь!              Песня Хосе дрогнула. Шестипалый едва заметно повернул голову, но завидев тяжелый взгляд Дилюка, он снова устремил взгляд в зал. Дилюк тяжело вздохнул. Барбаре показалось, что он испытывает если не тот же, то похожий дискомфорт.              — Ты молодая и наивная. Ты и представить себе не можешь подлость Фатуи.              Неприятно засосало под ложечкой. Дилюк играл на её страхах. Мелодично и решительно, он трогал струны девичьей души, выбивая ужасный звук. Но на каждую ужасную догадку находилось одно или два приятных воспоминания.              «Аякс ничего не помнит. Всё хорошо. Можно сказать, он уже не имеет ничего общего с ними»              И ведь это не было ложью! Барбара ухватилась за полуправду всеми силами.              — Он не из них! У него чистое, доброе сердце!              Хосе запел сильнее, но всё равно было слышно, как по залу прошелся удивленный шепоток. Смущенная Пегг немного отошла от ступенек и посмотрела страху прямо в глаза. Дилюк даже не моргнул.              — Чистое, доброе сердце у тебя, Барбара. — Он сказал это тихо, но твёрдо. — И знаешь в чём основная проблема? Оно слепо. Ты добра к каждому.              — Разве это плохо? — Уже шёпотом спросила Пегг. Всю её жизнь отец учил другому подходу. — Каждый заслуживает доброты.              — Он точно из Фатуи.              — Фатуи тоже люди. — Сказала Барбара ещё тише. Глаза Дилюка блеснули, прямо как у хищной птицы. Невольно Барбара сравнила собеседника с козодоем. На грани абсолютной тишины Пегг добавила:              — И он точно не один из них.              Дилюк даже не шелохнулся.              — Ты обманулась.              Если бы слёзы смогли смягчить его душу, Барбара заплакала бы. Рана в душе Дилюка всё ещё кровоточила, даже спустя годы. Пегг тихо вздохнула и нерешительно взяла собеседника за руку. Дилюк удивленно приподнял бровь.              А ведь когда-то они росли вместе. Хотели ли они того, или нет, но они играли в одни игрушки, часто бывали друг у друга в гостях. С высоты нынешних лет Барбаре казалось, что Джинн, Кэйа и Дилюк не были сильно довольны, когда родители внедряли совсем маленькую Барбару в компанию уже подросших друзей. Но, тем не менее, они вместе играли.              Мысленно Барбара попыталась воскресить в голове образ покойного господина Крепуса. Мужчина, полный сил, часто громко смеялся. Он же приходил к отцу и служил весточкой между ним и мамой, когда те разошлись. Барбара любила господина Крепуса. Он всегда её поддерживал, приносил вкусные подарки и иногда передавал редкие письма от Джинн. В какой-то момент Пегг начала подозревать, что часть сестринских посланий была написана именно его рукой.              — Я тоже скучаю по господину Крепусу. — Громче прошептала Барбара, сильнее сжав руку Дилюка. — Нет ни одного дня, когда я не молила Барбатоса и богов Селестии о покое для его души.              Несколько секунд на лице Дилюка царило замешательство, прежде чем на его место пришла горькая улыбка.              — Я знаю. — И едва Барбара решила, что ей удалось подготовить почву для своих доводов, как Рагнвиндр сбил её с пути. — И поэтому я говорю тебе: держись подальше от этого человека Ты мне как младшая сестра и я не смогу видеть, как бьется твоё сердце.              Как младшая сестра.              Эти слова эхом разнеслись в голове. Это тоже было хитрой уловкой? Но нет. Выражение лица Дилюка оказалось непривычно мягким. Барбара даже сначала решила, что ей показалось. Прежде чем она ответила, Дилюк слабо подтолкнул её к опустевшей сцене.              — И для меня будет честью, если ты споёшь этим вечером.              Ей нравилась сцена в «Доле Ангелов». Она была небольшой и чистой. Народ здесь обитал точно такой же. Спокойные, не склонные к очень ярким проявлением эмоций. Когда Барбара вышла на сцену, воцарилась тишина. Кто-то узнал её сразу, кто-то напрягал глаза. Пегг смущенно ударила носком ботинка сцену, а после огляделась. Альберта и его компании, что ожидаемо, не было. Они вообще обходили эту таверну десятой дорогой.              «У меня не разработано горло!» — подумала Барбара тоскливо, но Шестипалый Хосе уже начал играть на лире.              Она спела арию из оперы Фонтейна, вознесла молитву Барбатосу, исполнила романс о зеленой тени, подпела к несколькими народным песням Мондштата. Когда Барбара смогла покинуть сцену, холодный ужас залил её сознание.              — ВЫ НАПОИЛИ ЕГО!              — С-споили. — Пьяно поправил Кэйа. — О-с-стынь. Это р-ва-зные т-мер-ми-ны.              — Не тмермины, а тырмены. — Аякс пьяно расхохотался. Алкогольный румянец расплылся на его лице. — Дурак.              — Сам ты драк!              Это было и возмутительно, и смешно, ведь впервые в жизни Барбара увидела пьяного Кэйю. Кто бы мог подумать, что он сам клюнет на свой крючок?! Аякс опять рассмеялся и посмотрел на Барбару. Что-то внутри Пегг встрепенулось. Глаза, не имевшие бликов, ничуть не изменились. Не появилось огонька, свойственного выпившим. Словно прочитав её мысли, Аякс задорно, трезво, подмигнул.              Прежде чем завязалась драка, Барбара потянула Аякса на себя. Тот неохотно встал, пружиня ногами. Если бы не подмигивание и внутреннее чутьё, Пегг бы обманулась, решив, что тело на ней безумно пьяно.              — Мы уходим! — Как можно строже заявила Барбара. — Сейчас же!              На входе им попытались помочь и отвернуться от этого не вышло. Почитатели Барбары дотянули Аякса прямо до дверей собора, и Пегг пришлось приложить силы, чтобы посторонние не хлынули в здание. Стоило последним шагам стихнуть, как Аякс весело рассмеялся.              — Это было нечто пастор! Сила твоих последователей поражает!              — Это не мои последователи. — Барбара строго нахмурилась. — И ты пил!              — Но не пьян! — Торжественно ответил Аякс.              Их голоса эхом отскочили от главного зала. В полутьме скамейки и мозаика выглядели зловеще, но Пегг не боялась. В соборе, под пристальным взглядом Барбатоса, бояться было нечего.              — Не хочу обидеть тебя или твоих друзей, но местный алкоголь переоценен. Меня даже не клонит в сон!              Барбара нахмурилась. Она не видела кто и сколько выпил, но казалось, что была опустошена не одна бутылка.              — Ты не должен был пить! Они…              — Пытались вытащить из меня информацию? Да. — Аякс усмехнулся. — Я им это и дал. Теперь капитан и его друг знают, что моё хобби — подлёдная рыбалка, а любимый цвет — голубой. Кстати, этот капитан славный парень. Когда я сказал, что хочу пойти в местные горы, чтобы порыбачить, он предложил заморозить воду в обычном озере. Ну разве это не мило?              Вроде Аякс и насмехался, но в то же время Барбара поняла, что он действительно оценил предложение Кэйи. Спокойствия не прибавилось.              — Это опасно!              — Опасно? Пастор, не-е-е-ет. Что опасного в голубом цвете? — И Аякс рассмеялся так, будто в его голове возникла шутка. — Эти парни хотели правду? Они правду и получили. Не могу винить их за методы.              — А я могу! Это подло и некрасиво!              Голос Барбары эхом разнёсся по пустому молитвенному залу. Эхо повторило «некрасиво» и Пегг решила, что сам Барбатос принял её точку зрения.              — О-о-о-о. Ты так волнуешься. — И прежде, чем Барбара что-либо сделала, Аякс нежно потрепал её по щеке. — Пастор, запомни: я не сделаю ничего такого, что бросит на тебя тень.              Всё внутри вскипело. Раздраженная, Барбара убрала его руку.              — Да не обо мне идёт речь! Я про тебя говорю! Это может быть опасным для тебя!              Сказанное Аякса не тронуло. Он ухмыльнулся и махнул рукой, будто всё было пустяком. Но Барбара не чувствовала и доли облегчения. Казалось, все её старания бились в прах, столкнувшись с характером Аякса.              — Будь серьёзнее! Они тебя подозревают!              — И правильно делают. Здесь же ещё замешана политика. — Сказал он негромко, посмотрев в сторону изваяния Барбатоса. — Если я из Снежной, то их подозрения имеют вес. Не обижайся на них лишь потому, что они стараются защищать свою родину.              Барбара напряглась. Неужели он осуждал её за то, что она помогала ему? Сил на злобу не было. Вместо этого всё окутала печаль.              — Эй, пастор, не грусти. — Неожиданно Аякс приподнял её подбородок руками. — Мне не тяжело быть мишенью, но мне грустно, что тебя это задевает.              Он дышал на неё выпитым вином. Этот терпкий запах смешался с запахом церкви. Барбара почувствовала себя безумной, но сочетание это казалось верным. Будто законченная картина. Лицо Аякса приблизилось к её. Сердце Пегг упало, когда тёмные, лишённые бликов глаза оказались совсем рядом. Кончики их носов соприкоснулись.              — А теперь иди в комнату и ложись спать. Всё будет хорошо, пастор. Никто не пострадает.