Линии крови

      По скрипучей и дурно пахнущей лестнице они поднимались без слов, и в этом молчании каждый звук больно резал по ушам. Без задержки прошли мимо площадки первого этажа, где слышались голоса соседей, словно далёкие и приглушённые — они вдвоём находились уже в другом мире. Продолжили медленный, напряжённый подъём по тёмному пролёту. Кива цепко следила за всеми своими движениями, чтобы не делать ничего лишнего и провоцирующего, прислушивалась к мужчине позади неё, а мыслей в голову не приходило. Что ей теперь делать? Ответа не было. Лишь звон бессилия. Кенни своим появлением просто добил её, разломал всё, что она пыталась собрать и сохранить в этих долгих днях выживания. Он крепко держал её за шею сзади, контролировал телодвижения. И девушка без сомнений чувствовала, что тот с лёгкостью швырнёт и приложит её о стену, если ему не понравится хоть малейшая мелочь. Страх пульсировал нитями на сердце. Сейчас с ней могут расправиться даже не по элдийскому закону или его подобию. Что ему нужно от неё, раз мужчина не побрезговал рыскать среди марлийцев? Спустя столько недель. В этом дне жизни. Не проще ли было всё замять и забыть?       Мерность и отточенность шага не помогали вернуть разум, найти какое-либо решение. Каждая ступень как и секунда таяли за ними. Сцепляться с ним — глупо. Звать на помощь — тем более. И боль — верно. Боль глушила. Сейчас от него, его любви для неё не осталось ничего. Аккерман ей недоступен, и у неё нет права как-то взывать к нему. Да и на вряд ли тот сохранил свои хорошие чувства после всей вскрывшейся правды. У неё осталась лишь она сама, что тогда, что сейчас. Совсем одна. И дорогой ей человек здесь не для чего-либо хорошего. Они неизбежно поднялись на второй этаж, и Кенни грубо толкнул её к одной из нескольких дверец. Миллрайт успела выставить руку, совсем не удивилась, когда налетев на преграду, ощутила, что та легко подаётся. Лишь внутренне сжалась. Он вскрыл её комнату. Ждал и караулил расчётливо в этом месте. Девушка сцепила пальцы в кулаки, взывая к самообладанию. Что бы её ни ждало — она должна держаться. Едва ли ей представить шанс сбежать от него на сей раз. Мужчина ещё раз пихнул её, сильнее, и она ввалилась глубже в темноту своей комнаты, а он зашёл за ней, сильно хлопнув тонкой дверью. Одним из призрачных и более или менее доступных путей к отступлению, и они на секунды остались в темноте и душном, спёртом воздухе.       Стальная хватка на шее изчезла, и Кива, не видя, моментально развернулась к нему лицом, пятясь. Затравленный зверёк — иного не оставалось. В комнатушке имелось и окно, второй вариант спасения, но она сама тщательно закрывала его фанерой. Вот так с разбега может и не выбить, не выпасть наружу. Да и Аккерман без промедления прошёлся, судя по звукам, так, чтобы быть на равном расстоянии от двери и окна. Она закусила сухую губу, содрогаясь духом. Рациональность наблюдений не терялась. Её жизнь могла оборваться в течении самого скоро времени. Давно такого не случалось. Может, с детства. И сейчас она, взрослая, так же беспомощна. Мыслей разум не посещало по-прежнему. Кенни чиркнул спичкой и зажёг лампу, стоящую на одном из ящиков, что служили столом. Кива тут же, бессознательно и с тем осмысленно, устремила взор к нему, проступившему чернильными контурами. И в этих неверных отсветах его лицо выглядело… мрачно, грозно и опасно. Ничего хорошего этот вид не мог сулить. Лицо стало более хищным, гораздо более усталым, чем она его помнила, и злоба несдержанно кривила его губы в дикой улыбке. Появилась неухоженная щетина и бородка. Холодные глаза могли резать не хуже ножей, от неуютности хотелось отвернуться, но девушка не повелась на это. Гнев в них определённо имелся, как и негласная угроза. Говорить бесполезно с таким. Плащ, на котором она признала пятна крови, привычная его образу шляпа, только на этот раз другая — с более длинными полями. Он со стуком поставил перцовый баллон на подобие мебели.       Успел вытащить, а девушка и не приметила. Лишь добавляло страха. И зачем он только пришёл продливать её агонию? Ей видеть всё это от него особо больно. Мучительно. Сердцебиение сделалось надсадным, ей и так не шибко здоровилось последний месяц. — Собирайся, маленькая шустрая дрянь, — жёстко процедил в тишину Аккерман, всем видом показывая, что не потерпит пререканий. — Живо, блядь.       И только тут она в свечении лампы заметила и другое. Комната перерыта к верху дном. Её спальный матрас изрезан, вскрыт, половицы в паре мест беспощадно и неаккуратно выдернуты, доски на стенах тоже. Пострадал даже хлипкий подоконник. Прибывший искал тайники. Но в них она прятала просто дорогие вещи, что когда-то купила в столице, которые было бы особо обидно терять. Хорошая и цивильная одежда, что она не успела и поносить толком, не вскрытые чулки, бельё, провода, которые сложно и затруднительно всегда таскать с собой. Всё теперь лежало в ворохе по центру. Бесформенная куча. Сумки, тряпки, бытовые мелочи. Точно так же перед ней лежала и её жизнь. Та держалась на свободе, и теперь у неё нету и этого. Последнего. В горле пересохло, и она не могла сдвинуться первые секунды. Что с ней будет теперь? — Быстрее, — командно напомнил Кенни, и девушка, ссутулившись, направилась к вещам.       Она быстро нашла сумки руками, которые подрагивали, начала паковаться, боясь лишний раз взглянуть на фигуру возможного палача. Ужас, отчаяние, идущее от собственного… бессилия, душевной боли. Разве она могла бороться против законов самой жизни? Она марлийка, и её участь предопределена с самого рождения. Элдиец на вершине, элдиец делает то, что хочет. Однако спустя несколько минут, пока мужчина закурил, девушка сумела частично взять себя в руки, стряхнуть сковывающие эмоции.       Хотя бы относительно, начала анализировать ситуацию через шок и потрясение. Ей ещё надо постараться не только вывернуться, но и не навредить себе. Сейчас Аккерман насторожён и в полной готовности. Во-первых, он не сразу её поволок куда-то. Значит, ему что-то всё же нужно от неё. Во-вторых, мужчина подбирался к ней достаточное время, чтобы узнать о привычках и наверняка отсечь бегство. Стало быть, у него имеются меры, чтобы пресечь её возможные ходы. Должно случиться что-то буквально из ряда вон выходящее, чтобы он упустил её. Шансы этого невысоки. В-третьих, он явно искал что-то у неё и, кажется, не нашёл. Ему ничто не мешало просто выдернуть её прямо из подъезда, однако всё же он предпочёл отвести её к себе и приказал всё собрать. «Мой рюкзак с жизненно важными вещами. Что-то внутри него? Подозревает, что я что-то выкрала из комплекса? Или передавала кому-то сведения?» — осторожно рассуждала Миллрайт, ощущая на спине ношу, порой не удобную в её занятии. Однако снимать его она не рисковала, паковала как могла свои вещи. Которые с высокой вероятностью, почти что в «единицу», ей больше не понадобятся. Никогда и ни для чего. Кенни нашёл не все её тайники, и она молча встала от сумки, прошла к одному углу, к другому, встав на ящик. Пара дорогих плат для её техники, флакон дешёвых духов. Запаковала и их, работая медленно, будто это могло отстрочить неизбежное.       Идей не пришло, да и чувствовала она себя очень опустошённой. И больно, и плохо. Комнатка уже наполнилась тяжёлым дымом и запахом сигарет. Наконец Кива выпрямилась, у её ног собранная сумка. Определённо, количество вещей после прибытия в гетто сократилось. Подняла тяжёлый в ожидании взгляд на молчащего мужчину. Он стоял, привалившись к стене обманчиво расслабленно, курил. Огонёк сигареты мерцал красным, добавлял своего мрачного блеска в серых глазах. Смотрел на неё, не мигая. Контролировал и следил. Оба не двигались пару секунд, потом Аккерман резко скинул окурок на пол, придавливая сапогом, и устремился к ней. Девушка подавила подсознательное желание отступить от него — бежать некуда. Ни от правды, ни от беды, ни от сердца. Если бы это был не он, ей было бы проще. Между ними натянулись покорёженные друг другом чувства, поломанные обстоятельства. Она скучала по нему и сейчас, когда он появился из ниоткуда, не могла ему и сказать об этом. Закрыт в понятной злобе, недоступен по причинам разума, да и смысла не имело. Он приехал сюда не мило поболтать. Кенни крепко ухватил её повыше локтя и поволок к двери, она успела лишь подхватить сумку.       Спуск по лестнице прошёл куда быстрее подъема. На улице Аккерман уверенно потащил её в сторону, и Кива старалась не отставать, чтобы не раздражать его. Он шагал решительно, широко, но не стремглав. Вокруг гетто всё ещё жило своей ночной жизнью. И по крайней мере, девушка могла ощущать, что этот фрагмент безрадостного пути более безопасен с ним. К Кенни лучше не соваться. Она видела, что он выглядит как убийца с местных улочек, что он именно так и вписывается, ведёт себя в этих проулках. Легко и непринуждённо. Возможно, она всегда чувствовала эту его сторону, припрятанную под благочестивой работой, как он осязал её осторожное поведение, взращенное гетто, а не мифическим обучением в университете. Марлийка посматривала с тщетностью на то, в какой район её насильно уводил мужчина, которого она любила, который ей не принадлежал и которому нечего было ей сказать кроме ругани и недовольства. Несколько кварталов миновало, и Миллрайт отметила, что идут они не в глушь, не в дно, где её тело легко затерялось бы среди прочих трупов. И после очередного поворота Кива вовсе напряглась, дыхание спёрло где-то в области живота. Автомобиль, внедорожный и практично чёрный. В этом мире гетто тот выглядел каким-то диковинным сооружением будущего. В этом месте ни у кого не было машин. И Кенни предсказуемо направился к нему, чтобы увезти её. Далеко.       И куда, зачем — она могла лишь догадываться. Снятие блокировки, он открывает багажник. Куда, впрочем, сама девушка легко бы поместилась. Но мужчина лишь дёрнул её за руку: — Ставь всё сюда, — отрывисто распорядился Аккерман, недобро щурясь.       Кива без опасных промедлений послушно поставила сумку. Старалась не делать резких движений, хотя очень хотелось просто убежать, пока было куда. Но она оценивала шансы вырваться из его хватки как нулевые. Он сильнее, выше, вдобавок, ожидает какого-нибудь трюка с её стороны. И хотя бы пока не выворачивает ей руки и ноги. Кенни же выждал для чего-то пару секунд, а потом сердито захлопнул багажник. Вышло очень громко. Проволок марлийку к дверце переднего пассажирского места. Машина пахла ничем хорошим. В обычном запахе эмали, сплава и шин она различала вновь зов дороги. На сейчас раз в действительно неизвестный конец, и это заставило содрогнуться. — Садись, — смотрел цепко, откровенно давил своим присутствием, не щедрясь на слова.       Свободная улица против замкнутого пространства. Кива попыталась растянуть момент, который неумолимо отсекал её ещё больше от мнимой свободы, но мужчина не стал ждать, грубо подтолкнул её в спину. Она оказалась в салоне, повернулась к нему лицом, присев боком на сидение. Спрашивать что-либо она не осмелилась, хотя хотелось, требовалось на глубине души. Хотя бы услышать от него что-то кроме обрывочных фраз. Что-то ему не понравилось, однако вслух на этот счёт он ничего не сказал. — Сиди здесь смирно, — почти что по слогам приказал Аккерман и громко захлопнул дверь, заблокировал всё электронным ключом и, сунув руки в карманы пальто, пошёл в один из проулков.       Миллрайт провожала его взглядом, не имея сил просто оторваться от его фигуры. Знакомой, приятной. Но отклик сердца легко заглушал и обесцвечивал разум и чужие действия. Однозначно нацеленные именно на её поимку. «По крайней мере, он оставил меня одну. И я не в багажнике, лучше, чем ничего. Или чем ехать в каком-нибудь ящике» — напряжённо выдохнула она, когда образ убийцы скрылся за углом.       Он подавлял силой, какую она как женщина признавала, принимала и уважала. Однако сейчас та обращалась против неё. Обстановка не располагала к тому, чтобы тешить себя мнимыми надеждами. Их просто не существовало. Ни последним вечером в Митре, ни сейчас. Кива начала шустро, затравленно оглядывать салон, современную приборную панель. Хоть что-нибудь, чем она сумеет воспользоваться, пока она одна, предоставлена сама себе. «В теории я могу попробовать подсоединиться к машине. Если добраться до проводов. Могу вскрыть, соединить с переходником, если разберусь, подсоединить к ноутбуку, тогда смогу управлять. Но может и не получится. Надолго ли он отлучился?» — девушка встревоженно огляделась насколько позволяли окна. На улице картина не менялась, и марлийка судорожно выдохнула, прошлась на пробу пальцами по панели. Просто так не снять, да и ножом тоже. Займёт много времени, а потом ещё перебирать электронику, чтобы подсоединится к бортовому компьютеру. Ей не доводилось очень уж часто иметь дела с автомобилями. С ходу ничего не выйдет, надо найти нужные программы и коды. Вдобавок, имелась вероятность, что она просто напросто сломает транспорт. Едва ли Кенни не будет этому взбешён, и вдруг он специально наблюдает за ней.       Хоть машина и не выглядела как его собственная. Ничего лишнего или личного: ни в отсеках, ни бардачке. Разве что запах терпких сигарет, грязь на ковриках. Мужчина готовился основательно. И в эти секунды сердце забилось тяжелее, медленней — ей взаправду не выпутаться в этот раз. Безнадёжность и определённость навалилась камнем, грудная клетка разламывалась, и Кива закрыла глаза. Она не может это изменить, остаётся смириться. Он выследил её, он забрал её и отвезёт туда, куда пожелает. Нарушительницу закона и обманщицу. Она может лишь попросить не мучить её. Если начальник безопасность военно-исследовательского комплекса вообще захочет что-либо от неё слышать. Девушка в сидении обмякла — усталость и горечь от всего догоняли, победили. «Нужно поберечь силы» — уже равнодушно подумалось ей. Миллрайт стянула рюкзак и поставила его у ног. Некое преимущество — уже неплохо, но оно ровным счётом ничего не меняло в данную минуту и ближайшие. Она закрыла лицо руками. Если бы просто перестать быть, чтобы не чувствовать от дорогого мужчины ту враждебность, не страдать. Разве она виновата в том, что хотела чего-то хорошего в жизни? Тишина висела звоном, время шло.       Через минут десять Аккерман вернулся, молча разблокировал авто, сел на водительское место. Коротко осмотрел всё на предмет мельчайших перемен и без лишних слов завёл, возвращая блокировку на дверях. Двигатель заурчал, пока Кива без движения просто смотрела через лобовое на капот и подобие дороги. По которой ей предстоит проехать. Кенни поправил полы плаща, чтобы те не мешались, и повёл вперёд. Смотрел мрачно, собрано. Девушка сглотнула украдкой и постаралась смотреть на дома, сфокусировать внимание на них. Они выезжали из гетто по переулкам, в которые иногда превращалась дорога. Мужчина уверенно и знающе стремился к границе города с основным Парадизом. Показались электрические фонари и заграждение с колючей проволокой по верху. Один из военных пунктов, а не официальный. Не могло не вызывать плохих догадок. Миллрайт сидела тихо, недвижимо, точно лишний жест мог привлечь к ней фатальное внимание. Впрочем, собственная усталость лишь усиливала это. У неё был тяжёлый день и будет не легче. Хотя рядом с Аккерманом хотелось просто расслабиться, позволить ему хотя бы эту часть пути не быть её врагом напоследок. Пункт военных они проехали без проблем и остановок — мужчина замедлился, лишь показал пропуск, и их пропустили. Не досмотрели, не опросили. Это тоже частая практика для тех у кого есть связи. Ну или деньги.       Как только шины зацепились за выложенную асфальтом дорогу, Кенни тут же вдавил педаль газа, и машина резво устремилась на восток по пустому шоссе. Кива отмечала, что это государственная дорога для особых нужд. Она о ней знала от других взломщиков и, разумеется, из сплетен. Быстрее, удобнее, иногда идёт под землёй, а потом неприметно выруливает на одну из больших трасс. Порой так похищали марлийцев для опытов или просто забав. Движение транспорта стало гудящим, молчание между двумя только усиливалось. Мужчина даже не включал радио, не подсоединял телефон, чтобы получить дорожную сводку. Не хотел, видимо, отвлекаться. А может, наказывал её за обман этой гнетущей обстановкой. В любом случае, они ехали куда-то. И после всех этих потрясений Кива начала откровенно засыпать. По-началу ещё посматривала на фонари, указатели с непонятными ей аббревиатурами, потом начала застывать в дрёме. Вовсе безотчётно проваливаться в сон, из которого всё же иногда вырывалась, содрогаясь телом в тревоге, что неумолимо просачивалась в подсознание.       Они выехали на общую дорогу, и машина лекго затерялась в общем движении. В промежутках мучительного бодрствования Кива думала, что может, стоит хоть что-то сказать Кенни. Не по делу, что привело его к ней в гетто. По-людски, как женщина мужчине. Извиниться за себя. Всё вышло столь нехорошо, обман после их доверия на работе и общения, не лучшее расставание. От него она ничего не ожидала, не рассчитывала на спокойные слова. Но каждый раз, когда касалась взором лица Аккермана, то не решалась. Эта потребность и желание покрывались опасением и унынием. Он не смотрел на неё, хоть очевидно и прислушивался к редкому шороху со стороны её сидения. Глаза следили за дорогой, за зеркалами. А выражение лица всё ещё сердитое. «Ему тоже стоило определённых усилий всё это провернуть» — с тоской отмечала она и его усталость. Синяки под глазами, запылённая кожа, а тот всегда следил за собой, та же небритость. Зла к нему за то, что он делает свою работу, не появлялось. И ей хотелось второй раз, может, провести пальцами по его скуле, сказать, что не стоило себя так изводить. Что она скучала. Однако не могла найти в себе той храбрости, боясь и его раздражения на неё. Поэтому Миллрайт просто сидела в кресле, держалась за пустоту в голове, а обстановка монотонностью погружала дальше в дрёму.       В машине, несмотря ни на что, достаточно уютно. Гораздо лучше, чем в её комнатке. Чисто, удобно. Себя она ощущала грязной в кресле, вдыхала запах алкоголя от одежды. Но делалось до этого всё равно. Постепенно сон стал чаще и глубже. Теперь бодрствование напоминало суматошные обрывки безумного сна. Они продолжали ехать куда-то. Накатывала вновь тьма без сновидений. Покой. Гул двигателя, шум за дверцами, оживлённое шоссе. А потом вдруг сквозь сон затрепетала непонятная бесформенная тревога. Кива дёрнулась со сдавленным вскриком, открывая глаза. Они больше не ехали. Она начала хватать жадно воздух, борясь с чистым из-за сна страхом, возвращая и подгоняя рациональное сознание. Тело после отключки ощущалось ватным. Девушка быстро огляделась. Аккерман недобро щурился прямо на неё, облокотившись двумя руками на руль, а сами они, кажется, на заправке. Ещё длилась ночь. Интуитивно Миллрайт поёрзала — рюкзак на месте. Должно быть, проснулась из-за этой остановки. Утёрла лицо, чтобы унять тот неконтролируемый всплеск эмоций, а мужчина сжал губы в кривой усмешке и вновь завёл машину. Кива провожала взором здание заправки, закусочной, машины. Потом посмотрела на панель. Бак заправлен. «Значит, он успел выйти, заправиться и зайти обратно. И я не проснулась» — она покачала головой. Организм подводил.       Кроме того, девушка понимала, что просто не знает, где они сейчас. В какой части Парадиза. «Но определённо не глушь, много машин» — рассудила она, вернувшись в прежнее положение. Потревоженный сон не шёл ещё тридцать минут, но потом начал возвращаться. Правда теперь глубоко в него девушка не проваливалась. Зато сознание сделалось от этого менее внятным. Ехали они очень долго. Успело наступить и утро, и головная боль. Однако мужчина всё вел автомобиль, кажется, не собирался вновь останавливаться. К тому моменту как они въехали в город, Кива уже слабо отдавала себе отчёт в происходящем. Но теперь приходилось останавливаться из-за светофоров, и она с усилием признала Митру. Неужели догадки об её участи верны? Её будут допрашивать, потом посадят, отправят на каторгу или отведут на подземные этажи комплекса, куда она обманом устроилась. Улицы и дома меняли друг друга, а чистый мир равнодушно ослеплял. Мирные граждане, деревья, пострадавшие из-за осени. Попасть сразу после гетто сюда было невыносимо мучительно. Этот контраст душил. И эта невероятная усталость — она так старалась держаться перед мужчиной. Миллрайт на этот раз не сразу осознала, что они вновь остановились. Она поморгала, но светофора перед ними не разглядела. Аккерман припарковался у обочины, и девушка как могла огляделась, пытаясь заставить себя привычно думать.       Остановка — ещё одна возможность перед неизбежным, перед коим сердце сжималось в судороге. Но вокруг оказалась не хорошо знакомая площадь перед «Синой-Розой-Марией». Жилой квартал. Причём из элитных. Четырёхэтажные дома могли вместить в себя гораздо больше этажей, классический стиль, и каждое здание отделялось от соседнего небольшим парком. Кива заторможено смотрела на деревья, по которым скучала. Всё казалось просто сказочным. Не выглядело и как полицейский участок — никаких вывесок в её состоянии не бросилось в глаза. Не понимая где и зачем находится, она сидела, сжавшись в кресле, а Кенни вдруг вышел, обошёл чёрный капот и открыл её дверцу. — На выход, — бросил он, небрежно смотря на неё, а в позе угадывалось что-то расслабленное.       Марлийка аккуратно сцепила руки, принялась плавно вылезать из транспорта, но подхватила рюкзак, прижав его к груди. До того, как его мог бы взять мужчина. Он же взял её вновь под локоть и отвёл к багажнику, чтобы она приняла и свою сумку. В столичном утре хлопок багажника затерялся и уже не звучал столь громко и чуждо. Аккерман повёл девушку через дорогу к одной из парадных. Подъём по лестнице, и он отпер входную дверь магнитным ключом.       Кива даже не сопротивлялась и не пыталась выцепить момент, чтобы вырваться и сбежать. Сил на это не осталось. Она могла посматривать из стороны в стороны в ожидании подвоха. Но они миновали безлюдный холл, прошли к лифту. Третий этаж, и вновь коридор. По количеству квартирных дверей Миллрайт отстранёно прикидывала, что да — жилое здание, что да — народу тут обитает не много. Не понимание по-прежнему клубилось, а сознание против воли всё же радовалось тому, что это пока не тюрьма, не лабораторный блок. И всё очень чисто и красиво. При всём том, что её вели против воли и в неизвестность. Наконец мужчина остановился у двери, начал открывать её ключами. В эти мгновения пальцы на её руке стиснулись сильнее, точно предупреждая, чтобы она не смела ничего выкидывать. Но она и так не смогла бы убежать дальше, чем на метров триста. Без рюкзака на шестьсот. Даже не глядела в стороны коридора, пустой взор перед собой. Он могла лишь постараться реагировать. Дверь открылась, и Кенни втолкнул её внутрь, зашёл следом. И на этот раз закрыл дверь окончательно. Они прибыли к пункту назначения.