Линии крови

      Несколько инерционных шагов в темноту на ватных ногах, в нос скользнул совершенно нейтральный, но свежий запах. От лязга замков тяжёлой, наверняка, особо защищённой двери, девушка вздрогнула — по душе точно проскрежетало железом. Непонимание и липкие страхи не делали собственное ослабшее состояние лучше. Храбриться не получалось, зато разум кое-как отдавал себе отчёт: это всё уже не так плохо, как могло бы быть. Лаконично щёлкнул выключатель, и Кива, прижимавшая к себе сумки как щит, болезненно прищурилась — слишком ярко. За месяцы отвыкла от таких ламп, что, на самом деле, берегли зрение. Но она, несмотря на резь, постаралась быстро окинуть взором пространство, куда мужчина привёл её по итогу. За небольшим коридором открывался вид на гостиную. Самую обычную гостиную, а не допросную или что-то эдакое. Большой телевизор на одной стене, просторный диван, журнальный столик и высокие окна. Матовый тюль в пол, кажется, из синтетической плитки под светлое дерево, наглухо опущенные рулонные шторы.       Очень просторно, наверняка из прихожей всё не видно. Однако девушка и так уловила нечто странное в обстановке, даже в мебели, что окружала её сейчас и ближе. Обувница, шкаф для верхней одежды, тумба. Всё выглядело нетронутым, как из мебельного салона, необжитым, безликим. И при этом она не могла сказать, что всё собрали на днях — новой мебелью не пахло. Тем временем позади неё Аккерман разувался. С нескрываемым блаженством стянул грязные сапоги, поставил их на полку. И Миллрайт как в прострации отметила, что даже оставляемая пыль и сор выглядят более живо, чем убранство. Его командный голос одёрнул её раздумья. — Не тормози, — спутник снял пальто и небрежно скинул его на верхнюю полку обувной стойки. — Раздевайся.       В шляпе он уверенно прошёл мимо, демонстративно звякнув ключами, убрал их в карман брюк. Ключи — выход наружу. Которых ей не видать. Будто бы он хотел этим щёлкнуть её по носу.       Девушка за неимением лучшего поставила сумки на пол, вплотную к себе, стянула куртку. Не самую лучшую, особенно на фоне чужого пальто, теперь бесформенно лежавшим. Не самую чистую, поэтому, поколебавшись, свернула её и тоже устроила на обувнице пониже. Казалось, что нетронутый шкаф она может запачкать или провонять. Зато обувь она аккуратно отряхнула на коврике и поставила на нижнюю полку с краю. Мужчина в гостиной уже чем-то занимался, прошёл в другую комнату, что была не видна с её места, и она аккуратно двинулась внутрь квартиры, держа сумки, прислушиваясь к чужой непонятной возне. Она отметила дверь слева, арочный проход впереди с той же стороны, а в противоположной стороне двустворчатую дверь. Обитали явно с комфортом. Открылся вид на остальную часть большой комнаты. Пристенная корпусная мебель, пара кресел с подголовниками, торшер. Прямоугольные, современные по стилю светильники на потолке. Из прохода раздался электронный писк, но не тревожный, не отвлёк её от созерцания. Ненавязчивый, светлый интерьер, где предметы выделялись тёмными гранями. И всё в сдержанном, классическом стиле, мужском и практичном, хоть вещи выглядели не дёшево. «Кажется, он тут живёт», растерянно заключила Кива, узнавая его характер в этих деталях, остановилась у дверного косяка, не зная, что делать дальше и как реагировать на такой вывод.       Такой вариант событий откровенно озадачивал и при всех невесёлых фактах оставался наиболее вероятным. Кенни вернулся из, судя по всему, кухни, устало потирая лоб, потом заметил её, стоящую в стороне, точно желавшую стать незаметной, и довольно ощерился. Она не решалась без его разрешения и пройти-то дальше пары метров. В отличии от того дня, когда она бросила его. Мужчина молча направился к стенке и, на удивление, открыл одну из замаскированных частей, выуживая на электрический свет бежевый плед. Швырнул его на диван. — Устраивайся, — издевательски усмехнулся он, сверля её серыми глазами, сейчас колючими, — после грязной марлийки хоть не жалко выкинуть будет. Диван тоже.       Оскорбление, может, заслуженное Миллрайт снесла молча, сжав зубы и отвернувшись. Разве она не знала, кто она такая? И из его уст это жалило ещё больше. Но всё же девушка взяла себя в руки — не позволит себя унижать, достать как-либо до таких чувств. Она была готова открыто, честно поговорить о них двоих — всё действительно сложно вышло, но раз он играет в свои детские игры в другой теме, то пускай.       Встряхнулась и спокойно прошла вперёд, подхватив сумки. Тоже уверенно, потом гордо взяла брошенный плед и придирчиво расстелила его по дивану, не обращая на мужчину никакого внимания, не смотря на него. Тот же молча наблюдал за её действиями, всё равно остался чем-то недоволен. Тем не менее уже поспокойней бросил ей. — Ванна там, сходи помойся, — кивнул головой на ближайшую дверь. — Полотенца там есть.       Кива лишь дёрнула плечом и без промедлений направилась в указанную комнату, забрав с собой все сумки. Упрямо — наперекор ему, и предусмотрительно. Там могла скрыться из вида, хоть немного перевести дух, и своё полотенце у неё имелось. Она закрыла за собой дверь и символично на показ заперла на простенький замок. Прислонившись к гладкой створке, тяжело выдохнула. Всю тяжесть и пыль, что могла ещё осесть в лёгких после гетто. «Даже не знаю, что лучше. Терпеть от него эти реплики или не знать, что он задумал. Но я в его квартире, тут безопасно. Он не из тех, кто станет у себя дома что-то устраивать. Грязное или опрометчивое. Хоть какие-то часы я в безопасности» — Миллрайт размашисто потёрла запылённое лицо ладонями, огляделась.       Здесь же всё исполнили больше в каменном, точно природном стиле, и освещение оставалось равномерно ярким. Пахло уже чистотой и химическими средствами. Тумба с врезной раковиной и ящиками, держатели с означенными сложенными полотенцами, сушитель, подставки с разными колбами и ёмкостями, стеклянная душевая, где виднелись и массажные направляющие в стенах и в потолке, сливной сток оформлен ненавязчивыми линиями. Унитаз в стороне. И вся сантехника блестела без единого развода. «Вряд ли он убирается сам, хотя-я» — скептично хмыкнула она и поставила рюкзак и сумку у массивной тумбы. Принялась доставать чистую одежду на смену, пакет для грязной, полотенце. Обида за себя и к нему, гордость всё же не давали усталости и прочим чувствам сразить её, лишить последнего самообладания. Как бы её ни тянуло к мужчине, расслабиться с ним она не может, как и высказать ему в лицо всё, что на душе. Чересчур опрометчиво. Да и полноценный душ, о котором она и мечтать-то не могла в ближайшие месяцы, отвлекал. Кива с облегчением зашла в просторную кабину, прихватив и чужого геля для душа и шампуня, и вскоре уже смывала с себя всю грязь.       Но выходило, что и лишние, и не лишние раздумья тоже. Хоть она и настраивала себя, что сперва ей надо бы разобраться, что происходит. Вода успокаивала. Журчание струй усыпляло. Теплота размаривала. Чистота пьянила. Она в самом деле с большим удовольствием приводила себя в порядок, пока кожа не побелела. И голова в один неуловимый миг приятно утихла. Она ни о чём уже не мыслила. И провела в ванной, вроде бы, довольно много времени. Выходить из-под струй даже не хотелось, и всё равно она заставила себя выключить душ, иначе рисковала просто заснуть стоя. Тишина свалилась камнем, казалось, перекликалась с усталостью, приятно гармонировала. Всё уже начинало казаться призрачным. Миллрайт вытерлась уже из последних сил, вяло подсушила волосы чужим полотенцем, прополоскала рот ополаскивателем и еле-еле одела чистую одежду. Домашняя рубашка, штаны. Просто, удобно и без всякого намёка для некоторых. Никаких посторонних звуков не долетало, она заторможено смотрела на себя в большое, в полный рост зеркало. Чувствовала себя впервые за вязкие недели человеком. Пускай и пахло от неё мужским запахом, но чистоты, бесспорной свежести.       Она выдохнула, чуть улыбнувшись себе, и повернулась к запертой двери, за которой могло ждать не самое приятное. Грёза и кошмар. Её боль на сердце, правда, понимание, что для Аккермана она теперь лишь презренная марлийка. Он теперь ближе, чем когда-либо, и дальше. Однако сонное умиротворение не нарушилось. За одну эту помывку она была готова простить Кенни, по самой крайней мере, его насмешки и грубоватое обращение. Во всяком случае, на ближайшее время. Привёз же её сюда — не в тюремный блок, и за это можно благодарить. И осталось последнее, что предстоит сделать, на большее она просто не способна. Она взяла пакет с грязной, дурно пахнущей одеждой, сумку, рюкзак и вышла обратно в гостиную. Кенни там не оказалось, и девушка настороженно в одиночестве добрела до «дарованного» дивана. Села, расставляя вещи, а потом и легла. Спина радостно заныла от приятной поверхности, в меру упругой. Гораздо лучше, чем всё то, на чём она спала за последние месяцы. Сон тут же начал одолевать, шёл из позвоночника, который наконец получил разгрузку, волнами. Сковывать цепенеем всё тело, несмотря не на самую удобную позу. Помогало даже ощущение той безопасности, что она уже не в гетто. В другом мире, пускай и в гнетущей неизвестности.       И всё же когда Аккерман через полчаса высунулся из кухни, держа в руках чашку дымящегося кофе, Кива в бессознательной тревоге дёрнулась, ощутив чужой взор, открыв глаза, и перевернулась на бок. Поудобнее. В конце концов, она не знала, чего от него, недовольного и злого, ждать, пусть и любила по-прежнему, но не могла ему довериться. Тот сварливо цыкнул и прошёл мимо в неизвестные ей комнаты. Пока его шаги затихали, отстранёно девушка подумала о том, что ему может быть нужно от неё? Ведь очевидно наблюдал за ней, и она подтянула к себе свой рюкзак. Обняла его, самое ценное и нужное. Так было и привычнее, и как-то надёжней. Нервные инстинкты на этом совсем успокоились, утихли. И прислушиваясь к тишине, какую Аккерман больше не нарушал, девушка уже неотвратимо проваливалась, соскальзывала в сон. Всё глубже и глубже. Сил на собранность и бдительность не осталось, требовался большой и долгий отдых. В один момент исчез и свет с потолка, и она не смогла отделить это от грёзы. Может, сознание просто отключалось, может, Кенни выключил освещение. Потом всё растворилось в черноте. Мерности дыхания. На часы, подточенная переживаниями, усталостью, Кива совсем отключилась, как компьютер от сети, от этого мира. Сложного, со множеством нерешённых вопросов и проблем, которые сон не мог устранить. Лишь отложить до сложного разговора. Или разговоров.       Прошло часа полтора после помывки, и Аккерман, сидя в своём рабочем кабинете, заключил, что девушка, вероятнее всего, уже глубоко провалилась в сон как в пропасть. Он рассчитывал, что она уснёт сразу, однако она проснулась, когда он вышел из кухни. Заставила его раздражаться ещё больше. И ему вновь пришлось ждать. Устал сам как чёрт за эти месяцы поисков, последняя неделя выдалась нелёгкой даже по его меркам. Он делил свои дела и дела комплекса, успевая нырять и в гетто, и выезжать на военные базы. Сейчас лишь кофе помогало держаться и не уснуть раньше времени. «Завтра ещё много дел. С ней тоже, но надо ехать в «Сину-Розу-Марию». Планировать операцию в Шиганшине, испытания оружия» — кивнул он себе и откинулся на спинку рабочего кресла, прислушался к квартире. Тихо. Очень тихо. Уже пару раз на пробу ходил для вида на кухню, и Кива не просыпалась, не дёргалась, а дыхание оставалось мерным. Рисковать он не смел, поэтому терпеливо ждал наверняка. Он откинул голову на подголовник, закрыл натруженные глаза. Отсчитывал про себя минуты.       Ему нужно сделать ещё два дела перед тем, как отойдёт ко сну. Телефон он уже вытащил из чужой куртки. Как же его бесило то, что нельзя было просто оставить девушку дома, что нужно было страховаться. Его нервы не выдержат, если ему придётся второй раз искать и ловить её. «И всё же теперь она здесь. Как бы не выкручивалась» — удовлетворённо кивнул он и вернулся к успокаивающему чтению. Особых книг дома не было. Может, дюжина тех, что он запомнил из молодости и считал приемлемыми, сносными среди всей элдийской классики. Однако грузиться ими он сейчас не желал, поэтому читал новый выпуск журнала о наручных часах. Способствовало лёгкому коротанию времени. Без лишних волнующих мыслей. Самая главная проблема почти решена — Кива рядом с ним, остальное детали. Не недоводящие до злобы. До сих пор не мог простить ей того, что она бросила его тем вечером, пусть и понимал по-человечески. Думала ли она все эти недели о том, чтобы, может, связаться с ним? Хотя если бы хотела, то наверняка сделала бы это. А был ли он ей вообще нужен после того расставания или она просто перелистнула его, как и он сейчас глянцевую страницу журнала? С кем проводила вечера? Ему не понравился даже её работодатель, который продал её и помог лучше обозначить место обитания в районе.       Аккерман неплохо забурился в гетто, благо уже не раз делал так в молодости, воспользовался связями и много, очень много искал среди марлийцев. Без чужой крови не обходилось, впрочем его совершенно не беспокоило — он шёл к тому, чего хотел. Найти Киву и вернуть её. Что удалось. Кенни потёр переносицу, снова прикрыл глаза. Конечно, хотелось её и проучить хорошенько, но мужчина не стал так делать. Для начала им надо обсудить пару моментов. Когда она придёт в себя и когда он остынет немного. Но это будет завтра вечером. «Думаю, пора» — встал с нагретого кресла и потянулся, направился в гостиную, на ходу разминая пальцы и кисти. Полутемень и спинка дивана надёжно загораживала девичью фигуру. Мужчина ступал бесшумно, прислушивался к тишине. Ничего. Он остановился у дивана и какое-то время смотрел на Киву сверху вниз. Успокаивался — с ней всё хорошо, он привёз её к себе, с остальным они разберутся, что бы потом их ни ждало. Но вот то, что она сжимала рюкзак, заставило его закатить глаза и поморщиться. Беззвучно ругнуться в очередной раз. Он не нашёл среди её вещей то, что помогало ей сбегать. И те, без сомнений, находились внутри рюкзака. Её инструменты жизни, которые надо было изъять. Причём лучше так, чтобы она и не проснулась.       Аккерман оценивал её сон как глубокий, она и так засыпала с ним в дороге, но когда он потянулся к её рюкзаку — всё же проснулась. Чуяла, что всё не так просто. Кенни отсчитал про себя до десяти. Разумеется, бесился, что не мог просто взять то, что требовалось, хоть девушка слаба сейчас как котёнок, полностью зависела от него. Да и объяснения с ней сейчас закончатся бестолковой руганью. Он это знал по себе, видел и по ней. Как она старалась держать расстояние с ним, но и подчинялась, чтобы не выводить из себя. Злоба ушла, и Аккерман вновь полностью контролировал себя, потянулся к её сумке. Сперва просто взял пальцами, чтобы девушка через прикосновение привыкла к новому ощущению. А потом начал миллиметр за миллиметром сдвигать, чтобы поднять и бесшумно вытащить. Знал, что у трущобных крыс чуйка работает и сквозь сон, но всё же Кива по-настоящему устала. Её вид ему не особо нравился, и он хвалил себя за то, что врач будет здесь уже завтра с утра. Пока она ещё не пришла в себя, чтобы сопротивляться так или иначе. В один момент она дёрнулась, почувствовав какую-то перемену — и мужчина легко замер — но лишь сжалась плотнее. Не проснулась. Кенни терпеливо стоял не в самой удобной позе и, беззвучно ругаясь, думал, чем он, Аккерман, занимается в своей же квартире. Крадёт у марлийки её вещи, чтобы обезопасить всё. Свои подозрения, справедливо основанные на чужой сноровистости, в первую очередь.       Наконец он продолжил хищение у спящей и через три минуты уже держал на весу весьма увесистую ношу. Легко поднял, завёл над диваном и отступил. Потом на ещё пару шагов. Девушка по-прежнему спала. «Отлично, тишина — то, что мне нужно. Одно дело сделано» — мужчина направился к себе в кабинет. Закрыл дверь и довольно выдохнул, широко улыбаясь. Сел в кресло и отодвинул пустую чашку кофе, журнал. Начал доставать чужие вещи. Ноутбук, в котором он приметил рукотворные перемены, был сразу отложен в сторону. Его следовало изолировать от Кивы без сомнений. Туда последовали провода, переходники. Поколебавшись, он всё же отложил в ту кучу и платы. Мало ли что она попробует провернуть в его отсутствие. Дальше вещи, тряпки, которые скидывал на пол — они ему без интереса. И Кенни начал уже тщательно ощупывать стенки, карманы выпотрошенного рюкзака. Нашёл деньги в непромокаемом зип-пакете. Увесистая стопка. Он хмыкнул. Были ли там средства, которыми он рассчитался с ней за труды в комплексе? Вероятней всего. Поставил к ноутбуку. Ещё минута возни и прощупывания. И вот он обнаружил скрытый отсек. Повозился и сумел его открыть.       На свет появились завёрнутые ампулы и фольгированные блистеры. Аккерман раздумчиво посмотрел одну из стекляшек на свет. Вот то, что помогало ей проникать в элдийские города Парадиза. Потакало её обману. Без препарата в крови она и шагу не сделает из его квартиры. Даже если каким-то чудным образом взломает его входную дверь. Куда она побежит здесь, в столице? Без денег, без средств в виде техники с марлийской кровью в венах. Он пересчитал ампулы. Тридцать штук, довольно солидно. Их он тоже убрал к стопке того, что запрёт в сейфе, но одну отложил в выдвижной ящик. Таблетки оставались неизвестными по назначению. Маркировки не было, и это лишь заставляло его недобро хмуриться. Оторвал одну, отправил в ящик к ампуле, остальные тоже решил припрятать. На всякий случай. Наконец нашёл и последнее, что искал. Вытащив, выдохнул. Пальцы сжимали старую регистрационную карту, какие давали в марлийском гетто для банального учёта и контроля. Небольшой прямоугольный кусок пластика. Бросались в глаза цифры. Шесть, шестьсот двадцать пять, девятьсот двадцать. Номер регистрации. А уже под ним, небольшими буквами, словно формальный номер имел куда большее значение, вручную было вписано. Кива Миллрайт.       Кусок настоящего девушки. И мужчина выдохнул, неотрывно смотря на её почерк, на её настоящее имя и фамилию. Что-то в этом клубке выживания было подлинным. Ему очень не хватало её всё это время и в эту минуту. И ему нужна была она без всякой это лжи. Через пару минут Аккерман выписал номер, фамилию на лист, убрал в ящик стола с тем, чтобы завтра заняться на досуге. Если выдастся минутка. В рюкзаке больше ничего не было, и он убрал всё ненужное обратно. Просто чтобы Кива не сразу заметила и спохватилась. Потом Кенни, довольный и теперь успокоенный встал с кресла, зевнул. Прошёл к сейфу, встроенному в стену, открыл. Его важные документы, деньги, вещи и уже её телефон. Он загружал туда теперь и прочие чужие вещи, зная, что сейф девушка никак не вскроет. Тот был механическим и надёжным, а в самой квартире не лежало ничего такого, чем можно было бы пробовать выломать всё. Дверца плотно закрылась без стыков, и мужчина расслабился. Теперь всё. Вернулся в гостиную, чтобы положить заметно полегчавший рюкзак на место. Киву не потревожил и прошёл обратно, уже в свою спальню. Теперь он мог причислить день к законченному. Девушка была рядом с ним и теперь не удерёт, и они потолкуют. Хотя на его взгляд всё было достаточно очевидно, раз он привёл её к себе в дом. Это он сделал, а не просто сказал.       Аккерман взглянул на часы: четыре часа дня. Ему хватит, чтобы выспаться. Впервые за долгие дни по-настоящему. Спокойно и тоже крепко. Силы нужны для следующего дня. Лёг на кровать, не раздеваясь. Решил, что сменит одежду и примет душ завтра на работе. Пока его квартира с его же подачи стала спорной территорией. Расслабил ворот рубашки. Хотя и так чувствовал, что дышать стало заметно легче. Довольно закрыл глаза, начал дышать мерно, очищаясь с каждым выдохом. И вскоре уже начал дремать. Напоследок думал о том, что проделал очень большую работу. В таком состоянии даже не бесился из-за марлийки, с которой хотел быть. Несмотря ни на что. Ведь чувствовал, даже так, сквозь их взаимные обиды и справедливые недоверия, что она к нему всё ещё неравнодушна. «Как-нибудь решим наши недопонимания» — улыбнулся он в потолок, позволяя себе спокойно и безмятежно уснуть. Будильник на телефоне стоял, и он не сомневался, что проснётся значительно раньше уставшей Кивы. А там всё возьмёт в свои руки.