***
На улицу опустилась звенящая тишина, лишь едва слышные хрипы и бульканье крови разбивали мертвое молчание, проникая в самые глубины человеческих душ. Мир застыл, весь город казался парализованным, затаившим дыхание перед реальной угрозой, будто само время замерло, пленив жителей в неуловимом мгновении. Ноэлль в ужасе смотрела на окровавленный труп, закрыв рукой глаза Флоры и Клорис, которые были одними из многих друзей Глории. Сестры любили часами болтать с ней о цветах и проблемах взрослых отношений, хотя некоторые темы, естественно, были запретными для маленьких девочек. Грейс часто прерывала их разговоры, сетуя на несносный нрав дочери, в глубине души молясь, чтобы, несмотря на свой недуг, та всегда оставалась такой же доброй и жизнерадостной. От нахлынувших воспоминаний сердце Ноэлль сжалось в комок. Теперь предсмертная агония бедной девушки казалась ещё ужаснее, ещё мучительнее. На глаза горничной навернулись слезы. Дети плакали и дрожали, пытаясь отвести руки Ноэлль от своих лиц, но та, охваченная страхом, наседала еще сильнее. Она не могла допустить, чтобы девочки увидели, как умирает их лучшая подруга. Предвестницу же совершенно не волновала гнетущая, тягостная атмосфера, повисшая вокруг. Застыв, она несколько секунд смотрела в совершенно чистое небо, но ожидаемой кары так и не последовало. – Ха, – то ли с восторгом, то ли с раздражением женщина захихикала. – ха-ха-ха! И без того испуганные заложники теперь смотрели на неё, как на сумасшедшую - с боязливым смятением. Даже некоторые Фатуи, стоявшие поодаль от своей командирши, в недоумении перешептывались друг с другом. На протяжении столетий Восьмая Предвестница не проявляла к окружающим ничего, кроме презрения и холодного безразличия. Видеть её смеющейся было чем-то из ряда вон выходящим, чем-то, что можно рассказать товарищам за бутылкой дорогой выпивки. – Приятно знать, что все эти годы я была права! – Синьора, отдышавшись, изящно поправила выбившуюся прядь. – Ты не только предатель, бросивший свой народ на произвол судьбы, – её лицо исказилось в гримасе ярости. – но и убийца. Иначе не смог бы так просто игнорировать мольбы собственных людей о спасении. Джинн стиснула зубы, сжав кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели. Она хотела напасть на Предвестницу, хотела помочь Глории, хотела сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти ситуацию, но за ней продолжали внимательно следить и любое неосторожное движение могло стоить десятка невинных жизней. Чувство безысходности все сильнее сжимало сердце девушки в тисках. На мгновение легкий ветерок ласково коснулся ее заплаканных щек. Джинн оглянулась, ожидая увидеть их архонта, душа её затрепетала в надежде на спасение. Секунды тянулись непомерно долго и каждый миг казался девушке решающим. Однако Венти так и не появился - помощь не пришла. Темнеющее небо оставалось безответным, только бледные звёзды холодно мерцали, становясь с каждой минутой все ярче. Фатуи, заметившие разбитое выражение её лица, гадко ухмылялись. Джинн радовалась, что их глаза были скрыты под масками и не излучали ту же извращённую радость, что и у Предвестницы. – Посмотрите, – женщина издевательски улыбалась, забавляясь призрачной надеждой Джинн. – кто-то ещё надеется на помощь этой крысы! Слушая мерзкий, зловещий смех Синьоры, девушка чувствовала, как решимость угасает, подобно огню свечи. Но могут ли слова предателей и подлецов вообще быть правдой? – Смирись, девочка, никто вас уже не спасёт. – Синьора отвернулась от Джинн, взмахом руки призывая своих прихвостней продолжить действо. Следом за Глорией агенты потащили к предвестнице изо всех сил сопротивляющуюся Донну, заломив ей руки. В истерике цветочница попыталась вырваться и ранить женщину своей заколкой, но та только холодно усмехнулась, с лёгкостью перехватив её руку. В следующее мгновение нож взметнулся к плечу жертвы и с невероятной скоростью перерезал сухожилие. Девушка раскрыла рот в немом крике, как умирающая рыба, выброшенная на берег и корчилась в агонии, схватив драгоценную культю. Синьора снова взмахнула ножом, на этот раз рассекая живот девушки, отчего ее кишки вывалились наружу с тошнотворным хлюпом. Предвестница бесстрастно смотрела в небо, ожидая хотя бы намек на внимание бога, хоть какой-нибудь знак. Однако безбрежная гладь оставалась прежней, не внимая ни её желанию, ни отчаянным мольбам людей. Само небо, ослепляя лучами заходящего солнца, казалось, отрицало собой факт совершенных зверств. Нечаянно наступив на склизкие внутренности, женщина, скривившись, пнула безвольное тело, отбросив его на пару метров. Кровь стекала ручьем, заливаясь в щели между камнями. От дрожащей, все ещё цепляющейся за жизнь девушки тянулась ужасающая дорожка пульсирующих внутренних органов, один взгляд на которую заставлял людей жмуриться в страхе и отвращении. Агент, получив подтверждение Предвестницы, поднял голову Донны за волосы, свалявшиеся в комок от налипшей грязи, смешанной с кровью и сильно ударил ее о камень. Раздался тошнотворный хруст и через несколько секунд девушка окончательно замолчала. Воздух наполнился запахом страха и воплями отчаяния. Никто не ожидал, что ужас окажется так близко, проберется так незаметно. Город, прежде казавшийся святым и неприкосновенным, теперь погрузился в хаос. Архонт, с давних времён оберегающий народ Мондштадта, бросил их. Надежды на спасение не осталось. В глазах людей, наполнившихся слезами, с каждой секундой рос священный ужас. Не схваченные агентами мирные граждане бежали в панике, крича и моля о помощи. Фатуи в растерянности бросались вслед за беглецами, но их было значительно меньше. К тому же массовый беспорядок позволил рыцарям Ордо Фавониус освободить ноги изо льда, разбив его копьями и напасть на захватчиков. Женщин с детьми оперативно уводили в собор, а мужчины, хватая все, что было под рукой, вставали на страже у дверей и окон. Ноэлль, Диона и Розария отважно возглавили оборону Собора, когда на улице не осталось женщин, детей и стариков. Фатуи, не собирающиеся так просто менять свои планы, бросились в атаку и девушки внезапно оказались в самом эпицентре опасности, окружённые неустанно наступающими врагами. Ноэлль почти сразу взяла на себя передовую роль, окружив вход в церковь плотным щитом. Умело маневрируя и отражая каждый удар, она держала своих врагов на расстоянии от дверей церкви. Из-за её спины периодически выбегала Диона, бросая крио-коктейли, замораживающие и обездвиживающие противников, вынуждая их отступать, чтобы не получить тяжёлый удар двуручного меча. Однако, когда ее товарищи получали раны, кецляйн временно покидала линию огня, чтобы подлечить их и уменьшить усталость. Искусству создания лечебных зелий она обучалась у Лизы, так что целебная магия Дионы была столь же продвинутой, как и боевые навыки. Она с легкостью устраняла почти любые травмы и накладывала особое заклинание, дающее всем её товарищам новую энергию для продолжения битвы. Среди толпы агентов невидимо скользила Розария, позволяя остальным полностью отдаться сражению. Монахиня мастерски владела копьём и стремилась не только отражать атаки врагов, но и активно атаковать сама. Аура холода следовала за ней, бросая во врагов смертоносные пронзающие шипы. Они наносили сокрушительные удары со спины, не давая никому шанса защититься. Люди Мондштадта объединили свои силы и навыки, чтобы защитить свое будущее и не допустить ещё больше смертей. Встав единым фронтом, они были готовы пойти на самопожертвование ради спасения города.***
Лёд таял, вода стекала с черных ботфортов. Кипящая ярость бежала по жилам Дилюка, угрожая в любой момент вырваться наружу огненным штормом. Толпа агентов все настойчивее окружала его, не давая сделать и шага в сторону. Было ясно, что под пристальным взглядом Синьоры они не отступят, даже если мужчина разрубит мечом первые ряды. Большинство агентов вступило в бой и теперь, когда внимание Фатуи к заложникам и пленным понизилось, настало время действовать. Удовлетворённый смешок сорвался с губ Дилюка, когда в его голове сложился рискованный план. Быстро оглядевшись, мужчина увидел Эмбер, которая, оказавшись вне поля зрения врага, подкрадывалась к Синьоре со спины. К тому моменту почти все агенты были отправлены усмирить народ. Оставшиеся подле Синьоры не смотрели по сторонам, предпочитая положиться на товарищей и сосредоточится на испуганных заложниках, так что разведчица смогла подобраться довольно близко, направив стрелу прямо в спину Предвестницы. Не веря в свою удачу, Дилюк замер, невольно помешав опасной авантюре. Приставленные к нему охранники заметили резкое изменение в поведении и, проследив за взглядом мужчины, быстро обнаружили разведчицу. Синьора отреагировала мгновенно, бросив в Эмбер ледяной шип, но та, ловко отскочив в сторону, достала из-за спины несколько бомб и подбросила их в воздух. Девушка исчезла в череде ярких вспышек, заставив врагов отвести взгляд и заткнуть уши. Их промедление не осталось незамеченным – Дилюк с рёвом кинулся в бой, сметая окруживших его фатуи. Двуручный меч полыхал огнем, эффективно уничтожая любую защиту Предвестницы, отчего ей пришлось спешно уклоняться, на ходу отбиваясь ледяными копьями. Однако, нанеся всего несколько ударов, Рагвиндр остановился и больше не спешил нападать, садистски ухмыляясь кому-то на другой стороне площади. Запах озона витал в воздухе, небо внезапно почернело, заставив Синьору остановиться в поисках угрозы, но времени среагировать у нее уже не осталось – молния ударила прямо в один из ледяных шипов, мгновенно перескочив на остальные и окружив её электрической сетью. Из темноты по-кошачьи сверкнули зелёные глаза. – Попалась! – Лиза, победно усмехнувшись, махнула рукой Дилюку. – Если архонты не вмешаются, она наша! Рагвиндр не ответил, отбиваясь от атак зеркальной девы, но подал знак Эмбер, которая для лучшего обзора взобралась на крышу "Хорошего охотника". Агенты пытались добраться до разведчицы, но девушка была быстрее. Она метко целилась по ногам, выводя каждого из строя. Под ее пылающими стрелами они падали и извивались от боли, прячась за трупы своих товарищей. Вспышки огня озаряли тьму ночи, ослепляя и друзей, и врагов. Одежда подстреленных фатуи начала тлеть, а их жалобные крики заполняли воздух. Оз, верный спутник Фишль, кружил вокруг, ожидая своего момента. Ворон парил над мертвыми, подобно предвестнику смерти. Его голос во тьме подбадривал Эмбер и предупреждал её об атаках вражеских стрелков. Принцесса осуждения – хозяйка ворона, стояла в тени здания, наблюдая за полем брани его глазами. У нее был свой план, своя роль в этом безупречном танце смерти. Она выжидала момента, который откроет лучший шанс для атаки по горящим целям, чтобы нанести урон взрывами огня и молнии. Внизу Джинн и Лиза стояли спина к спине, отражая атаки тех немногочисленных Фатуи, которые ещё могли сражаться. Остальные сидели по углам, либо раненые, либо сдавшиеся во власть рыцарей Ордо Фавониус. Фишль взобралась на крышу и подошла к Эмбер, взяв её за руку. Взгляды двух девушек пересеклись, наполненные пониманием и благодарностью. Битва ещё не была окончена, но в воздухе уже витал запах победы. Пока же они будут твердо стоять на защите свободы людей Мондштадта. *** Заключенная в ледяной клетке, охваченная болью, Синьора находилась в безвыходной ситуации, из последних сил пытаясь защититься от бьющих в нее молний, ощущая каждую всем телом. Разряды проносились через обездвиженное тело, скрутившееся в невыносимой боли, отчего Предвестница все яростнее пыталась освободиться, но все попытки были безуспешны. Она чувствовала себя мухой, попавшей в паутину. Холод ледяной клетки сковывал движения, только усиливая страдания. Онемение распространялось по телу от ступней до груди. В конце концов женщина окончательно обмякла, а разум начал отключаться. Вся жизнь проносилась перед её глазами. Не в силах вырваться из заключения в этом ледяном аду, предвестница отчаянно держалась за обрывки сознания, надеясь выжить. В ее памяти мелькали встречи с таинственными личностями, путешествия по далёкой пустыне, всполохи пламени, пожирающие залитый слезами пергамент и ярость. Чистая, белая ярость. Впервые за много лет сердце Тлеющей Алой Ведьмы наполнилось огнем праведного гнева. Кем бы ни был тот, кто причинял ей эту боль, она ясно чувствовала и осознавала его присутствие, хоть и не видела лица. Синьора не собиралась так легко сдаваться. Впервые за многие века в пылающей душе возник образ человека, чьи любовь и смерть толкнули её на путь мести и безумия. Однако воспоминания блекли, не давая понять, кем же был этот мужчина, из-за которого боль разрывала серце на части. Женщина никак не могла вспомнить его имя. Желание выбраться из этой ледяной клетки и найти ответ на свой вопрос мучило ее. Медленно, но настойчиво, Синьора начала восстанавливать контроль над телом. Она направила все внимание на свою дыхательную систему, сосредотачиваясь на каждом вдохе и выдохе. Медитация всегда была лучшим источником внутренней силы и покоя. С каждой секундой разряды, сковавшие её тело, становились слабее. Предвестница ощущала, как ее сила растет, преодолевая волю молнии. Ледяные копья распадались, электро энергии вокруг становилось все меньше и онемевшее тело обретало прежнюю чувствительность. В конце концов молнии перестали сверкать и Синьора, все ещё живая, заторможено поднялась на ноги, стряхнув с себя иней. Эмбер выстрелила, но глаза предвестницы уже остановились на ней. Словно в замедленной съёмке та подняла руку, возведя перед собой стену льда. Стрела со звоном отлетела. – Забудьте про план! – Фатуи обернулись на хриплый рев командирши. – Убейте их! – в тот же миг с десяток мертвых тел упали, залив площадь кровью. Воздух наполнился запахом железа. Все заложники были мертвы. Синьора, порядком уставшая и раздражённая своей невнимательностью, занесла руку над головой, собираясь пробить защиту Ноэлль, но тут же почувствовала чье-то приближение – с правого бока на неё бросился Кэйа, почти попав в плечо остриём меча. Снова не успев увернуться, женщина остановила лезвие рукой, из которой вместо крови начали вырываться клубы горячего пара. Кэйа в шоке отскочил, почти выронив меч, с непередаваемым выражением лица осматривая её ладонь. Синьора подняла голову, собираясь что-то сказать, но в тот же момент рядом раздались взрывы. На противоположной стороне улицы стояла Кли, бросая в воздух взрывчатку. Рядом с ней Джинн и Сахароза создавали воздушный поток, направляющий искрящиеся бомбочки в нужном направлении. С трудом избежав новых ранений, женщина в ярости зарычала. Быстро осмотревшись, она поняла, что все пути к отступлению были закрыты: справа атаковал Альберих, слева продолжали лететь бомбы, впереди велась полноценная борьба двух сторон, в которую вступили освободившиеся из ледяной ловушки рыцари, успешно отбиваясь от оставшихся Фатуи. В отражении окон Синьора заметила Эмбер и Лизу, снова подбирающихся к ней со спины. Ситуация развернулась на сто восемьдесят градусов. Её отряд разбежался, словно кучка перепуганных цыплят. Силы Мондштадта были в меньшинстве, так с чего бы опытным бойцам бояться гражданских? Как эти трусливые крысы вообще смогли пополнить её ряды!? Однако думать времени не было – со всех сторон женщину окружали враги, с каждым шагом сужая круг и загоняя её в ловушку, словно дичь. Звон в ушах не давал сосредоточиться на битве, ярость продолжала наполнять вены давно забытым пламенем. Отчаянный крик вырвался из горла Синьоры, сотрясая землю. Все застыли в изумлении, когда вокруг начал собираться снежный тайфун, окружая её все большим количеством льда. Получившийся кокон, окруженный вихрем энергии крио, нарос на статую Архонта, отчего трещины поползли по древнему камню. Ветер кружил вокруг ледяной глыбы. Мороз, такой же жгучий и смертельный, как на Драконьем Хребте, начал затягивать улицы города. От усталости у Ноэлль подкосились ноги, щит упал. Людям от стремительно наступавшего холода становилось все хуже, да и сама она ощущала, как посинели губы, как пальцы на руках онемели от холода. Дышать стало невозможно – воздух раздирал горло. Тех, кто стоял ближе всего к Синьоре, принесли в лазарет первыми – все до единого они были в особенно тяжёлом состоянии. В обледенелых комнатах расставляли факелы, хотя их было немного, так как горючего и материалов катастрофически не хватало. Целители боролись за жизнь каждого человека, но усилия казались безнадежными. Тела пострадавших окоченели и покрылись инеем, не подавая признаков жизни и, несмотря на все старания врачей, их состояние только ухудшалось. Факелы гасли один за другим, и комната окутывалась мрачной тенью. Рыцари Ордо Фавониус продолжали оттаскивать людей внутрь, где Барбара, Беннет и Джинн изо всех сил пытались исцелить пострадавших. Страх и отчаяние царили в воздухе. Окна покрылись угловатыми ледяными узорами. Мороз кусал Ноэлль за щеки, пробираясь внутрь, царапая кости своими острыми когтями. Она пыталась согреть руки теплым дыханием и растирала их друг о друга, но это мало помогало, так как одежда на ней была лёгкой и не удерживала тепло. Девушка стояла перед обледенелой статуей, покрытая снежинками. Ветер обдувал ее волосы. Впереди что-то ярко загорелось, пробившись сквозь снежную завесу. Ноэлль подошла ближе, аккуратно ступая по скользкому тротуару, стараясь не упасть и не замерзнуть окончательно. Вихрь стягивал снег, отчего тот неестественно падал лишь в центре площади, не касаясь Собора, что, несомненно, только усугубило бы обморожение. Проведя пальцами по льдине, девушка с тревогой обнаружила тонкую трещину, идущую до самого верха. Изнутри пробивался свет, пульсируя, словно под слоем инея билось огненное сердце, сотрясающее грудную клетку. Казалось, кокон впитывал в себя все окружающее тепло. Её руки все больше немели. Могла ли Синьора забрать огонь их душ и тел? Несмотря ни на что Ноэлль не собиралась позволить врагу, спрятавшемуся внутри ледяной глыбы, заморозить всех до смерти. Девушка взмахнула своим клеймором, собрав в нем всю оставшуюся энергию, зажмурившись, когда пыль под ногами людей поднялась и закрутилась в воздухе, сплавляясь с калёной сталью. Лезвие сверкало, покрываясь желтым золотом, увеличиваясь с каждой секундой. Ледяные кристаллы, усеявшие покрытую снегом поверхность, трескались под действием мощного поля силы. Ноэлль широко открыла глаза, не в силах поверить – она впервые смогла довести свое оружие до предела. Опустив меч вниз, девушка провела по воздуху мощным ударом, оставив сияющий след. В мгновение ока свет, исходящий от огромного меча, озарил город, словно солнце поднялось на небе в самую холодную ночь зимы. Люди стояли на улицах, задыхаясь от морозного воздуха, наблюдая за девушкой, чья сила была сравнима с самой природой. Редкое зрелище такой мощи вызывало у всех трепет и изумление. Казалось, сам Гео Архонт пришел к ней на помощь. Ноэлль смотрела на ледяную глыбу, которая казалась маленькой в сравнении с ее оружием. Зеленые глаза ярко сверкали от радости и просачивающейся наружу силы. В этот момент она точно знала, что способна не только сразиться с Синьорой, но и выйти победительницей. Взгляд девушки остановился на трещине, которая выделялась во тьме огненной полосой. Достаточно сильный удар по ней разрубит лёд на части, а при удачном попадании и тот, кто прячется под коркой льда, может быть обезврежен. – Время уборки! – решительно замахнувшись, рассекая запах крови, застывший над городом, одним мощным рубящим ударом Ноэлль попала точно в цель. Льдина не разбилась, только изошла паутиной новых трещин, выпустив больше пламени. Разлом перешёл на древний камень и медленно, с хрустом распространился дальше. Статуя разваливалась, её части с грохотом падали на площадь, заваливая ледяное укрытие Синьоры. Девушка стояла на месте, не в силах оторвать глаз от разлетающихся обломков древнего, священного символа Мондштадта, олицетворения единства и могущества города свободы. Веками он воспевал их историю и культуру, объединял жителей и давал силы для борьбы в темные времена. Теперь же перед горничной остались лишь руины, некогда бывшие древнейшим подтверждением любви и веры людей. Ее сердце сжималось от чувства вины, непростительной неудачи и слабости. Покрытый остатками золотой гео пыли меч вернулся к нормальному размеру, с треском развалившись на части от жара и напряжения. Пальцы Ноэлль дрожали, ощущая теперь резкие, ломанные края своего верного оружия. Казалось, каждый его кусочек пронзал душу девушки. Было ли это её карой? Она была соучастницей разрушения и, несмотря на все свои усилия, не смогла одолеть защиту Синьоры. Ноэлль зажмурила глаза, чтобы сдержать болезненное разочарование. Девушка старалась выровнять дыхание, ресницы слиплись от пота и слез. Преодолевая усталость и боль от обморожения, Джинн подошла к горничной, положив руку ей на плечо, чтобы не упасть. Ноэлль вздрогнула, увидев, как обычно сильная и уверенная в себе женщина еле передвигает ногами, почувствовав кожей оцепеневшие пальцы. Её медленные движения напоминали ребенка, который вот-вот научится ходить. Однако все было лучше, чем то состояние, в котором находился Кэйа или Дилюк. Неловко утирая выступившие слезы, действующий Магистр смотрела на разбросанные камни, словно это были осколки её сердца. – Это не твоя вина, Ноэлль. – она тихо, но твердо промолвила, пытаясь сдержать кашель. – Ты сделала то, что должна была сделать. Не каждый решился бы на такое. Девушка отвела глаза, сгорая от смущения. Она часто принимала благодарность людей в ответ на помощь по дому или выполнение поручений, но это всегда казалось чем-то обыденным. Похвала и поддержка за собственное решение, не увенчавшееся успехом, да ещё и от своего кумира, наполнили грудь горничной доселе неизвестным теплом, доходящим до самого сердца. Однако холод всё ещё оставался пронизывающим и колючим, из-за чего вышедшие на площадь люди прижимались друг к другу, пытаясь спастись от этой зловещей стужи. Рыцари, давно сбросившие железные доспехи, усердно пытались контролировать ситуацию на площади, сжигая шторы и ковры, чтобы согреть раненых. Барбара и ее команда продолжали лечение, несмотря на усталость и кончившиеся запасы горючего. Вначале не было видно никаких изменений, но постепенно тела жертв начали оживать. Между тем, вне лазарета взоры людей устремились на величественную льдину, верхушка которой по-прежнему выглядывала из-под обломков. Трещина становилась все шире, словно он не выдерживал давления внутреннего пламени. Ноэлль не могла оторвать глаз от этой картины - она казалась ей необычайной, таинственной и притягательной. Казалось, что внутри кокона скрывается что-то прекрасное, будто сейчас на свет появится прекрасная бабочка, которая взмахнет своими огненными крыльями, улетит далеко-далеко и унесет с собой холод и страх. Разумом девушка понимала, что все не так. Время шло против них - сейчас кокон разобьётся, но то чудовище, которое вырвется из этой тюрьмы, не будет ни красивым, ни добрым и точно сделает все, чтобы уничтожить остатки оборонных сил города. Внезапно вокруг стало невыносимо жарко, словно под полуденным солнцем. Ноэлль встревоженно огляделась. Оставалось надеяться, что это вырвалось наружу накопившееся внутри льда тепло, ведь, если температура продолжит подниматься с той же скоростью, все они могут свариться заживо. Впереди послышался гулкий удар, сотрясший площадь. В отчаянии пара наблюдала, как из-под плавящихся обломков все яснее виднеются языки огня. Джинн обречённо улыбнулась, собираясь бороться до победного, даже если нутром чувствовала приближение конца. Холод отступил, но даже так – уставшие и травмированные люди не были готовы к новой битве. Конечно, жители города свободы ещё не сдались перед трудностями, но оставшихся сил просто не могло хватить для победы. Огромный кусок камня, бывший раньше частью головы статуи Барбатоса, отлетел в сторону, с грохотом оставив гигантскую вмятину и расколовшись. Наконец, наступил момент, когда кокон Синьоры разверзся, а ее тело ожило, возвышаясь над смертными, разворачиваясь, подобно новорожденной огненной бабочке.