Пристанище ветров

Снежная буря, свирепствовавшая всего несколько минут назад, обернулась проливным дождем. И вновь Джинн замерла в немом ужасе, изо всех сил стараясь унять дрожь в коленях. Шутка ли, в нескольких метрах над ней, объятое облаком густого пара, возвышалось нечто монструозное, отдаленно напоминающее человеческую женщину. Даже среди гигантских обломков древней статуи пылающая фигура выглядела до жути массивной и, стоило почувствовать давление чистой силы в момент её высвобождения из ледяной ловушки, как колючие мурашки пробежали по спине от страха. Тело окутывали зловонные черные миазмы, сквозь которые не было видно ни черт, ни выражения лица, только ярко-рыжие всполохи огня. Многострадальная каменная кладка в очередной раз изошла тонкими трещинами и, плавясь от жара, покрывалась темным, едким чадом. Ветер по-прежнему молчал, игнорируя все мольбы о спасении. Никакого ответа, никакого признака того, что Архонт поможет или хотя бы услышал их. Раз ужасающая провокация в виде массового убийства случайных граждан не стала поводом явиться своим людям, то что ещё должна будет сделать кровожадная сумасшедшая, чтобы привлечь, наконец, внимание их бога? Может быть, появившись в Мондштадте впервые за последние пятьсот лет, он больше беспокоился о драконе, чем о своем народе? Душа металась в груди загнанной птицей, не в силах смириться с внезапным прозрением: её внутреннее рвение, глаз бога и положение были бессильны перед угасающей глубоко в сердце верой. Тонкая нить, которая связывала каждого ребенка города свободы с лордом Барбатосом, с каждой секундой теряла яркость и силу. Девушка в отчаянии подняла глаза к ночному небу, но холодные, далекие звёзды продолжали равнодушно наблюдать за страданиями людей. Внезапно громкий треск разорвал тишину и Джинн, испуганно отпрянув, во все глаза вытаращилась на предвестницу. Женщина, двигаясь рвано, по-звериному оборачиваясь, прислушиваясь к окружающим звукам, принюхиваясь к человеческим запахам, ходила кругами в центре площади и утробно рычала на эхо собственных шагов, словно бешеная собака, посаженная на короткую, хлипкую цепь. Даже стоя вплотную к своим противникам, она не могла обнаружить их из-за собственной вони. Девушка чуть не подавилась слюной от страха, но вырвалась из оцепенения и нашла в себе силы подать соратникам сигнал трясущейся рукой. Лучники Ордо Фавониус немедленно направили на врага ряды стрел, стараясь двигаться как можно тише, а полные мрачной решимости рыцари схватились за рукояти мечей, оглядываясь на плотно захлопнутые окна собора и молча проклинали свою участь. Былая уверенность в победе уже давно успела иссякнуть, но желание выжить и спасти родных подталкивало отдавать в сражении последние силы. Нужда в скрытности отпала и лезвия вышли из ножен с характерным скрежетом, нарушив воцарившуюся тишину, что чуткий слух монстра моментально уловил; голова с хрустом развернулась. Десятки выпущенных стрел вспыхнули, сгорая в полёте, так и не достигнув цели. Шатаясь, Синьора слепо направлялась к источнику звука и непрерывный поток огня поглотил все вокруг, вырываясь из её обожжённой пасти, прогоняя тьму. Детальнее разглядев врага среди ярких всполохов, Джинн стиснула зубы, борясь с желанием отвернуться. Вокруг раздались всхлипы ужаса, стоило только людям узреть адскую тварь, в которой осталось ничтожно мало от прекрасной женщины. Покрытые ожогами руки с лопнувшими от потоков раскалённой лавы и смога венами неловко прощупывали пространство перед собой. Нежная кожа тлела, оставляя за собой красные полосы обгоревшей плоти, а черные ладони изошли трещинами, покрывая жидким огнем фаланги пальцев, заканчивающиеся неестественно длинными и острыми, как бритва, когтями. С каждым неровным шагом пекло всё сильнее проникало вглубь её изуродованного тела. На почти голом черепе остатки скальпа с рваными клочьями соломенных волос пылали огнем, отчего мерзкое зловоние горящего мяса заставило с десяток многое повидавших воинов упасть на колени и опустошить желудок. Джинн загородила подругу от опасности, подавив дрожь и стараясь собраться с мыслями, но в голове то и дело звучали жестокие слова, не позволяющие сконцентрироваться на битве. Был ли вообще смысл сопротивляться? Как один отряд из простых смертных может дать отпор Предвестнице, если каждое её движение, каждый удар подкреплялись силой, едва ли не превосходящей божественную? Безопаснее было бы просто сдать город и выполнить все требования иноземцев, затолкав свою уязвленную гордость поглубже в глотку. Медленно, шаг за шагом Синьора приближалась, заставляя противников нервно переступать с ноги на ногу. Спустя мгновение, показавшееся вечностью, она, наконец, выглянула из клубов густого дыма. Точеные черты лица были искажены в бешенстве и до сквозных дыр разъедены кипящей кровью. Предвестница возвышалась над измотанными противниками, царапая многовековые стены города охрипшим от криков голосом. Десятки кривых, заострённых зубов щелкали в полости гниющего рта, пока из иссохших, не смыкающихся губ вырывались пылающие искры. Так и не дождавшись приказа, рыцари с боевым кличем бросились в бой, угрожающе направив оружие на врага. Огненный кнут прошелся по камню, оставив за собой расплавленную борозду и раскаленная лава брызнула в невнимательных воинов, оставляя ужасные ожоги. Невыносимый жар заставил многих сдать позиции и бежать, стараясь не попасться под смертельные удары. Синьора же наступала, подпитываемая яростью, все отчётливее осознавая свои действия. Земля гулко содрогалась под её атаками. Джинн, обречённо закрыв глаза, отступила к обессилевшей Ноэлль и заключила ту в объятья, укрыв от опасности. За её спиной всё сильнее бушевало сражение: мечи свистели в воздухе, часто промахиваясь, щиты звонко трескались под ударами нечеловеческой силы. Девушка никогда не чувствовала такого сильного стука сердца, как сейчас. Крупная дрожь страха сотрясала раненое тело и, прижавшись к подруге, она из последних сил извергла остатки своей элементальной энергии для создания хлипкого барьера, который разбился, стоило плети рассечь воздух над её затылком со звонким щелчком, от которого заложило уши. Вспышка огня пробилась сквозь веки, обжигая кожу, отчего тело запылало фантомной болью. Пара ещё сильнее вцепилась друг в друга, трепеща от ожидания следующего удара. Однако вместо предвещаемого треска пламени их окутала прохлада, сопровождаемая слабым дуновением ветра. Удушающий запах гниения рассеялся. Несколько мгновений нежный бриз призывал девушек открыть глаза и те, пересилив липкий страх в груди, осторожно ослабили хватку, затаив дыхание – под обожженными сапогами Джинн тускло сияло белое перо. Везде: на крышах домов, в глубоких трещинах, под ногами рыцарей лежали перья и, кажется, ничто не могло сравниться с обрушившимся на уставший разум облегчением при взгляде на них. – О-о-о явился, не запылился! – Синьора вскинула голову, изуродованное лицо раскололось в жуткой улыбке. – Я как раз собиралась сжечь этот жалкий город дотла со всеми его обитателями! Голуби ворковали, сгрудившись на карнизах, перилах и ступенях площади. Птицы совершенно не реагировали на угрозы разъяренной женщины, в шаге от которой, отбрасывая длинные черные тени, невозмутимо стоял знакомый силуэт, принимая на себя жестокие атаки. Десятки ударов обрушивались на хрупкое с виду тело и каждый из них отдавался тупой болью в сердце Джинн, пусть бог даже не поморщился. Наоборот, - по округе разносился сладкий аромат цветов и шум далекой пристани. Приятное тепло пронизывало расслабленные мышцы и девушка, с трудом отведя взгляд от душераздирающей сцены, удивленно коснулась своих ран - ожоги перестали болеть, а мелкие царапины и вовсе затянулись прямо на глазах, оставив на коже ряды бледных шрамов. Не ощущая никакого дискомфорта, она медленно поднялась на ноги, ощутив неожиданную легкость и свободу движений. Сконцентрировавшись, Гуннхильдр сжала онемевший кулак и выпустила волну мощной исцеляющей энергии, моментально растворившейся в превосходящей силе Архонта, которая струилась по площади, окутывая её и остальных рыцарей с головы до ног. Лекари, стоящие у коек тяжело раненых пациентов, не могли поверить в происходящее: один за другим люди, до сих пор бывшие на грани жизни и смерти, выздоравливали, начиная приходить в сознание. Они не замечали шокированных врачей, пока те не окликали их или не устанавливали физический контакт. Смутные воспоминания о невыносимой боли сменялись благоговением и исцелённые, стоило им увидеть за витражными окнами сотни снежно-белых перьев, под которыми мощёные улицы всё ярче сияли в бледных лучах луны, толпой выбегали из Собора, радостно крича и смеясь. Одни недоверчиво брали перья в руки, сомневаясь в реальности происходящего, другие просто обращали взгляды к небу и почтительно кланялись, охваченные священным трепетом. – Л-лорд Барбатос... – всё больше людей собиралось у стен Церкви, чтобы пасть на колени от счастья и облегчения. Сотни голосов звучали над городом, сплетаясь в единую радостную благодарность. Однако некоторые ошеломленно замирали, уставившись на Архонта, до последнего отказываясь верить, что вечно пьяный бард действительно оказался тем самым великим Лордом Барбатосом, истории о котором матери рассказывали своим детям перед сном. – Расслабьтесь, дети мои, больше вам ничего не грозит. – ветер заструился по земле и мягкий голос, казалось, укутал всех пуховым одеялом. Слова бога окончательно убедили граждан, что всё в порядке, и они расслаблено подошли ещё на несколько шагов. Венти напрягся, заметив темный, полный ненависти и презрения взгляд предвестницы, переставший метаться из стороны в сторону, направленный на склонившихся в молебных позах сестер. Внезапно плеть сверкнула опасно близко к неподготовленным людям и бог исчез в тени, успев появиться и отбить удар перед тем, как кто-нибудь пострадал. В следующую секунду он возник за спиной своей давно потерянной дочери, пронзая рукой гниющие кишки. Предвестница упала на землю, лицо её исказилось от боли и гнева. – Поверь, нам нужно многое обсудить, но сейчас... – бирюзовые глаза засияли решимостью и горькой, молчаливой скорбью. – боюсь, я не могу позволить тебе и дальше причинять вред моим детям. Когтистая рука сжалась в кулак, раскаленный пар хлынул из паутины разорванных вен, но Синьора не обратила внимание на боль – промелькнувшие мечты о мести и годы затаившейся ярости затмевали взор не хуже дыма. С безумным смехом она вновь и вновь полосовала кнутом не сопротивляющегося бога, оставляя красные, кровоточащие рубцы на оголённой коже. Языки пламени лизали края его плаща, но затухали, не в силах приблизиться к остальному телу. – Самый слабый Архонт, значит? – женщина чудовищно оскалилась. Сделав шаг вперёд, Венти резко втянул воздух – острая боль пронзила ногу. Огонь неестественно потемнел и обжёг его ступни, разъедая кожу вокруг, словно кислота. – Мы в равных условиях, Барбатос, так может не будешь трепать мне нервы и просто сдашься? Джинн нервно оглядела ожог и ощетинилась, чувствуя, как мрачное присутствие заполняет воздух, заставляя трепетать каждую частичку её души. Девушка настороженно подошла к Архонту и, глубоко вздохнув, протянула руку, собираясь исцелить его своей магией, однако тот спокойно отпрянул, скользнув пустым взглядом по зловонной ране. Такой же отвратительный запах миазмов исходил от лица Синьоры и все расширяющихся полых дыр, зияющих в её животе и обугленной одежде. Глаза женщины вспыхнули мрачным ликованием, словно из них двоих не она сейчас гнила заживо. – Какие равные условия? Ты ведь и сама понимаешь – использовать подобные средства, всё равно что заранее признать поражение. – Венти с жалостью смотрел на когда-то прекрасное лицо, разъеденное эрозией, изгнав с себя порчу лёгким движением руки. – Не недооценивай противников, Розалина, защищать свободу людей - мой главный приоритет. Изначально было ясно, что Архонт не настроен сдаваться, но его непоколебимое спокойствие вызывало в Предвестнице тревогу. Нахмурив лоб, она внимательно разглядывала обманчиво милого ребенка перед собой, истинная сущность которого, намного более мрачная и опасная, была надежно сокрыта даже от её глаз. В уме мелькнули сотни записей от очевидцев, описывающих, с какой легкостью тот отбросил в небо Дурина – драконоподобное порождение Рейндоттир и как, согласно древним преданиям, срезал горы взмахом кыла. – Заткнись! – Синьора зарычала, сверля бога настороженным взглядом. – Тебе давали шанс, так что не пытайся играть здесь святошу! Однако ее слова потерялись в реве пламени, да и, казалось, Венти не слышал ничего вокруг, пристально разглядывая увечья на пылающем теле. – Ни ты, ни эти несчастные не доживете до утра. – он горестно склонил голову, махнув рукой на залитую кровью площадь. Синьора надменно засмеялась, растянув рот в кровавой ухмылке, но все же обратила внимание на прятавшихся по углам соратников. Один их вид поднял в ней новую волну ярости. – Как вы смеете перечить приказам, трусливые крысы!? Выходите и сражайтесь, иначе я лично раскрою вам черепа! – жавшиеся по углам приспешники Царицы дрожали от страха, в смятении переглядываясь, словно не понимали её. Предвестница прекратила зловещее смеяться и заговорила с ними тихим, зловещим тоном. – Помните, инструменты легко заменить. Только я решаю, как и когда вы издохните. Барбатос вздохнул, разочарованно качая головой. – А я-то думал, ты уже всё поняла. – мрачно произнес он, скрестив руки за спиной и повернулся к замершим неподалеку рыцарям, которые смотрели на него во все глаза. – Освободите их. – Конечно, милорд, – ответил один из мужчин, очнувшись, и быстро подошел к пленникам, начиная развязывать их веревки. – А что, если они попытаются сбежать. – Джинн с растущим беспокойством наблюдала за действиями товарища и непрерывно наблюдавшим за ними врагом. – Именно на это я и надеюсь. – Венти усмехнулся. Сила бежала по кончикам белых перьев, срываясь на землю паутиной молний и одним взмахом былые крылья разогнали удушающую вонь, накрывшую улицу. Облики убитых людей начали таять, подобно дыму от погасшей свечи, который неспешно растворяется на ветру. Синьора отшатнулась, изумлённо распахнув глаза – тени, падающие от трупов убитых ею людей поднялись выше, принимая неестественные, изломанные формы. В воздухе витало предвкушение чего-то, что заставило предвестницу задержать дыхание. Тьма рассеялась и глаза людей в шоке распахнулись. В лужах крови лежали окоченевшие, скрюченные в ужасающих позах от конвульсий трупы агентов фатуи и, что удивительно — некоторые из них продолжали еле заметно дышать. У многих маски соскользнули, открыв совсем еще юные лица, искаженные предсмертными криками. Синьора попыталась открыть рот, чтобы издать хоть какой-нибудь звук, но слова застряли в горле, не находя выхода. Джинн машинально перевела взгляд на пленников и застыла от удивления — вместо Фатуи рядом с рыцарями, замерев от страха, стояли её соотечественники, живые и невредимые. Люди на площади даже не моргали, изо всех сил пытаясь поверить своим глазам, пока тихие всхлипы не вырвали их из оцепенения. Грейс выбежала на площадь и со слезами на глазах бросилась обнимать свою дочь, произнося сотни сбивчивых благодарностей. Неудавшиеся жертвы Синьоры, очнувшись, бросались в объятия друзей и родных, плача навзрыд. Неожиданно громкий свист и последовавший за ним глухой стук отвлекли людей от созерцания чуда. Удар кнутом отбросил бога на тротуар, оставив кровавый рубец на его щеке. Вскрикнув, Венти завороженно коснулся саднящей раны кончиками пальцев и кровь, свернувшись, моментально остановилась. Синьора скрежетала зубами от злости. Внезапно меч с фирменной гардой Ордо Фавониус, сверкнув перед лицом Архонта, принял на себя сразу несколько атак. Лезвие прогнулось и задребезжало, оплавившись по краям, но стойко выдержало, гордо отбрасывая янтарные лучи света. Джинн стояла, закрыв собой изумленного друга и готовилась к новой битве, трепетно сжимая в руке подобранное перо. Взгляд её сиял непоколебимой верой, от которой сердце мальчика переполнялось невыносимой нежностью. Неотрывно смотря в глаза разъяренной Синьоре, девушка твердо и уверенно отражала с каждым разом слабеющие атаки. Несмотря на окружающие разрушения и осевший в лёгких запах разложения, впервые за этот день она могла дышать полной грудью. За спиной магистра Барбатос стоял, не замечая собственных слез, наблюдая за каждым движением отощавшего тела. Ноэлль закусила губу, заметив, что темная рана на его лице ничуть не поблекла и уже протянула руку, надеясь привлечь внимание, как впереди прогремел тяжелый удар. Резко обернувшись, горничная увидела гигантское крыло, укрывшее замешкавшуюся Джинн от огненной плети. Несколько белых перьев выпали и покрылись запекшейся кровью. – Я разберусь, – бог вытер рукавом застывшие слезы. – прошу, идите к остальным. – М-мой Лорд... – Джинн хотела что-то сказать, но, подумав, промолчала и подчинилась, уводя за собой застывшую подругу. Стоило только им отойти, как ярко-очерченные потоки анемо энергии закружилась вокруг, заполнив собой каждую щель и каждый уголок города. Синьору окружил непроницаемый барьер, защитивший взволнованных людей от очередной атаки, еле видно мерцая под натиском грязно-лиловой порчи. Повисла тишина: опутанная силой тысячи ветров, Синьора присмирела, поняв тщетность своих попыток, однако безумный блеск в её глазах ничуть не померк. Плеть взвилась, зашипела, словно пламенная змея и рассыпалась в прах, последний раз сверкнув раздвоенным языком. Пламя погасло и густая тьма хлынула с небес, ложась на землю живым полотном: облака, деревья, отражения в лужах от растающего снега – всё окрасилось в черный. Только диск луны в кромешном мраке бросал на землю бледный свет, напоминая бездонный колодец, окруженный мириадами звезд. Венти грустно улыбнулся. В шелесте листвы, в шуршании перьев птиц, в дыхании людей послышался тихий, нежный шёпот, от которого предвестницу, однако, пробрало до костей. – Это было заслуженно. – неясно, относились ли его слова к себе самому или к трупам чужеземцев. – Сдавайся. Я не хочу причинять ещё больше боли. – Оставь пустые угрозы! – презрительно оскалилась предвестница. – Тебе просто повезло, что я не попала в глаза. В следующий раз буду целиться лучше! – Почему? – вопрос звучал почти шепотом. – Зачем вообще уничтожать Мондштадт? Даже если я выполню бессмысленный каприз Царицы, тебе и твоим людям... – Да плевала я на неё! - женщина процедила проклятье сквозь стиснутые зубы. Архонт, всё ещё прижимая руку к ране на лице, тихо проговорил. – Так почему, Розалина? Что я сделал? Венти решительно шагнул вперед, вызывающе глядя в её ледяные глаза, которые исподлобья смотрели в ответ, с каждой секундой становясь всё мрачнее. – Ты ещё тупее, чем я думала. – яростно выплюнув оскорбление в лицо бога, Синьора до крови впилась когтями в ладони. – Можешь попытаться еще раз всех обмануть, но я знаю, кто ты на самом деле – чёртов предатель! Он вздрогнул, стиснув зубы, когда осознание острой иглой пронзило сердце. Резкие слова задели за живое, пусть Архонт и сам долго рефлексировал на тему своей немалой доли вины в произошедшем столетиями ранее. Мальчик заметно побледнел, но сохранил стоическое выражение лица, прекрасно понимая, как сильно людям в этот момент нужны поддержка и решимость. Нечеловеческий взгляд жадно следил за выражением его лица, а зубы щелкали, желая сомкнуться на незащищенном горле. – В отличие от некоторых я была вынуждена пережить весь тот ужас! – неистовое рычание царапало тлеющие ребра изнутри. – Мне и сотням невинных людей пришлось принести бесчисленные жертвы лишь потому, что тебе не хватило смелости вовремя прибить одну привилегированную суку! – И почему ты решила, что сама имеешь право лишать жизни невинных людей? – он прищурился, осуждающе сложив руки на груди. Что-то в изуродованном лице изменилось, неестественно перекосилось и предвестница оскалилась, упав на четвереньки, когда кости ног, чуть ли не пропускавшие через себя свет, совсем истончились. Глаза, ранее ясные и проницательные, наполнились черной, как смоль, кровью. Останки ещё живого тела распадались и стремительно загнивали. – Потому что любой из них также был бы готов потратить остаток своей жалкой жизни, чтобы убить тебя, – раскалённая жижа хлынула из разорванного рта, Синьору согнуло пополам от боли. – Как бог свободы, я никогда не смогу отобрать жизнь человека, даже великой грешницы и, признаю, – это непростительная слабость. – горькие слова звучали будто бы отовсюду, эхом отдаваясь среди опустевших улиц. – Но твоё желание отомстить мне за тех, кто ценой своей жизни защитил Мондштадт – не повод убивать невинных, не имеющих к этому никакого отношения. Широко распахнув глаза от услышанного, люди с трепетом наблюдали, как ладонь бога нежно легла на обожжённую грудь. Взмах гигантских сияющих крыльев поднял в воздух тучу пыли, отгородив пару от любопытствующих и не позволяя более приблизиться. – Даже сейчас, находясь на грани срыва, я просто не могу заставить себя причинить тебе боль. – он тихо засмеялся и несколько соленых капель упало на разложившееся туловище. – Хоть ты и вернулась в родные края лишь для того, чтобы устроить геноцид. Лицо Предвестницы исказилось в агонии, а глаза наполнились слезами, когда дрожащая рука медленно сместилась с ее изуродованной шеи на почти отсутствующую щеку. Безжизненная пепельная кожа была покрыта раскаленной лавой, сгорая под воздействием адского пламени, однако тонкие пальцы оставались всё такими же нежными. – Отнюдь. Я пришла... – Синьора медленно расставалась с последними вздохами, уже не удерживая воздух в разорванных легких. – открыть глаза этим раболепным, безмозглым слепцам на то, каков ты на самом деле... – её почти оторвавшаяся конечность с трудом поднялась, ложась на плечо архонта. – слабый, лживый, двуличный идиот. И в эту секунду, казалось, изломанный разум сковало нечто, что он был не в силах осознать. Мысли рассеялись в голове, словно клочки тумана, отказываясь складываться в цельную картину. Женщину захлестнуло пугающее чувство потери контроля, отданного во власть кому-то чужому, инородному. Она уже не осознавала, каким образом изломанное тело смогло метнуться вперед, из последних сил вцепившись в мягкую ткань плаща. Острая боль вспыхнула в районе груди и Венти опустил взгляд, ошеломленно наблюдая, как его насквозь пронзают острые когти.