***
Безучастно вытаращившись перед собой, Монтагю вздохнул. Никогда раньше ему не приходилось делать подобного. Да, люди расстраивались, люди боялись, но чтобы такое… Похоже, у знакомого не всё так просто. Диалог был не сказать, что приятным, но и не ужасным. Наибольшую роль, наверное, сыграла его неожиданность. Подросток старался найти нужные слова и не ляпнуть чего-то критичного, однако гарантировать ничего не мог. Оставалось лишь надеяться, что постояльцу стало лучше. Учитывая, что они друг друга так-то и не знают даже, подобная эмоциональность казалась мерой вынужденной. Если очень долго замалчивать такие тяжёлые чувства, то любой, готовый выслушать, кажется посланником Божьим. И винить Шарля за это не позволила совесть: человек просто пытается разобраться в себе. Взаимоотношения с семьёй — история отдельная. Похоже, чужие родители только и знают, как ругать. Если смотреть с этой стороны, то побыть вне дома было не самым плохим решением. Но потом, естественно, придётся вернуться. Что тогда? От размышлений отвлекли, осторожно похлопав по плечу. — Я тебя не дозовусь никак, — Заметила мама с усмешкой. — А?.. Извини, задумался. — Ничего, бывает. Я предупредить, что завтра у нас день не такой загруженный будет. Вы двое сегодня очень хорошо постарались, спасибо. — Всегда пожалуйста. Так значит, эм… — Завтра, если хочешь, можешь дома остаться. — О, хорошо. Подумаю тогда. Может, наконец руки дойдут мои записи поучить, — Флоран подпёр щёку рукой, хихикнув. — Как тебе лучше. Думаю, не заскучаешь. Двинувшись к лестнице, мама напоследок напомнила: — Только не засиживайся допоздна. — Хорошо. Постараюсь! — Обнадёжил подросток. — Умница. Доброй ночи, солнце. — Ночи… Через мгновение послышался звук отдаляющихся шагов, а после — скрип двери. Монтагю с радостью бы оторвался от раздумий и закончил бы на этом день, только вот непонятно-тревожное чувство в животе никак не унималось. Поди с таким поспи! Надувшись, скрестил руки на груди, пытаясь перевести мысли в более весёлое русло. Стоило бы действительно придумать для себя занятия на завтра, а то он со скуки умрёт. Но ничто не казалось достаточно привлекательным развлечением: ни чтение, ни учёба, ни что-то ещё. Голова начинала болеть, заставив неприязненно поморщиться. Видимо, он действительно устал за сегодня. Протерев глаза, юноша поднялся со стула, придвинув тот к столу. Может, если сделать над собой усилие и хотя бы лечь в кровать, то это противное состояние пройдёт? В любом случае, стоит хотя бы попытаться, дабы не волноваться из-за всего подряд.Глава 7.
27 июля 2023 г. в 20:50
После диалога со знакомым Сансон, вымотанный, но несколько успокоившийся, решил лечь пораньше — уж лучше выспаться, чем сидеть допоздна и тревожиться обо всём на свете.
Однако раздумья не позволяли расслабиться. В убаюкивающей тишине ночи те — словно громогласный оркестр, стоявший под окном. Стоило попытаться закрыть глаза и прогнать одну из таких мыслей, как на её месте появлялись ещё несколько более назойливых, игнорировать которые ещё труднее.
Беглец перевернулся на спину, уставившись в потолок. Чужие слова никак не уходили из головы. То есть, всё это время он не был трусливым плаксой, ревевшим из-за малейшей неприятности? Родители преувеличивают, лишь бы не утруждаться успокоить? В голове не укладывалось.
Пусть юноша и бросал то, чем занимался, стоило взрослым зайти в комнату, пусть и чувствовал нужду прикидываться кем-то другим, будучи рядом с ними, пусть больше смерти боялся их разозлить… Они, всё же, были семьёй. Они давали ему кров, еду, они обучали его медицине и анатомии, они оберегали его от нападков других горожан…
Шарль не мог их ненавидеть. Не мог выкинуть из головы те моменты, когда действительно радовался, когда действительно чувствовал себя частью семьи. Не мог по щелчку пальцев вырвать из себя горькое ощущение грусти и сочувствия, стоило кому-то из родных попасть в передрягу. Не мог забыть времена, когда был по-настоящему неправ, но продолжал стоять на своём, как самоуверенный ребёнок.
Разногласия случаются у всех, так? У кого-то они маленькие, у кого-то значительные. Разве есть в мире те, кто ни разу ни с кем не ссорились? Конечно же нет. И родители — не исключение. Да, временами они могут прикрикнуть, сказануть что-то обидное в порыве эмоций, но ведь они не желают зла.
Но по какой-то причине беглец всё равно чувствовал, что… Что-то было не в порядке. Если ему говорят, что его любят, и если его любят в самом деле, почему он этого не чувствует?
Сансон запаниковал. Вдруг в этом виноват он сам? Что, если проблема в нём? Может, причина та же, что и в неприязни к «светскому этикету»? Может, он просто чего-то не понимает? Казалось, что невозможно зайти так далеко с его уровнем незнания: в нём подавно должны были узнать притворщика, если не узнали уже. Что, если другие люди из жалости закрывают глаза на его ошибки?
Мозг тараторил и тараторил, не желая униматься. Болезненно зажмурившись, будто бы прячась от яркого света, Шарль развернулся на бок. Эти размышления ничем хорошим для него не закончатся. Если так и дальше пойдёт, он попросту не сможет заснуть. Напоминать о собственной никчёмности не требовалось: эта мысль всегда жила на задворках сознания, норовя напасть со спины, когда её ждешь меньше всего.
Юноша сжал челюсть до боли в ушах. Господи, только бы суметь заснуть.