***
После вчерашнего дождя лес, казалось, стал лишь красивее. Кое-где на листьях поблёскивали бусины не успевшей высохнуть росы. Не сворачивая с единственной протоптанной тропы, Шарль оказался у того самого дуба, под которым они с другом беседовали. Приняв тот за ориентир, искатель отправился на поиски. В зарослях непонятной зелени, раскинувшейся недалеко от дерева, ничего нужного не было. Похоже, выход был только один: ступать глубже в чащу. Дотошно подмечая малейшие особенности на коре и листве, юноша в то же время разглядывал траву под ногами, в надежде усмотреть хотя бы один яркий лепесток. Река уже была далеко позади, но фиалок так и не было, словно те попрятались неведомо куда. Но цель, мёртвой хваткой укрепившаяся в голове, не позволила бы уйти отсюда с пустыми руками. Внимание привлёк смешной ландыш, вылупившийся из земли в случайном месте. Однако, похоже, тот был не один: чуть в стороне от него росли такие же. Двинувшись к ним, юноша вскоре обнаружил ещё больше ярко-белых цветов. Подняв голову и взглянув точно вперёд, взгляду открылось ничто иное, как поляна, примостившаяся в паре десятков шагов. За считанные секунды преодолев расстояние, беглец раскрыл рот от удивления. Деревья, словно бы почтенно расступившись в стороны, открыли широкое пространство, сплошь залитое солнцем. Сколько же здесь всего! Красный, жёлтый, фиолетовый, синий, белый цвет смешались с фоном травы, будто беглые мазки кисти по холсту. Все возможные ароматы смешались в воздухе, создавая поразительное впечатление. На каждом шагу окружали растения, сражавшие наповал своей красотой. Затаив дыхание, Шарль продолжил поиски. Рука почти своевольно потянулась сорвать причудливый пурпурный колокольчик — в конце концов, букет он ничуть не испортит. От обилия красок глаза прямо-таки разбегались, благо искатель не забыл, ради чего сюда пришёл. И, словно по волшебству, уже через миг тот глядел на самые настоящие фиалки, укромно сидевшие под древесной тенью, вдали ото всех. Гордо добавив те в пёструю вязанку, подросток присел, крепко прижав находки к себе. Подставив лицо солнцу, Сансон довольно зажмурился, уяснив для себя одно: он обязан привести сюда друга!Глава 11.
27 июля 2023 г. в 20:50
Вчерашний день никак не уходил из головы.
Точно ли друг не оговорился? Видимо, Шарль так долго не слышал такого обращения, что оказался без труда сбит с толку. Всё же, несмотря на первое впечатление, от чужих слов стало… Лучше, что-ли? Не пришлось лить слёзы из-за очередных размышлений о семье, ибо разум был сконцентрирован лишь на той самой фразе.
Хотя собственная реакция показалась слишком сильной, Флоран о ней ничего и не сказал. Может, не заметил? Беглец готов молиться всему святому, чтобы так и произошло: объяснять что-то подобное было бы в разы труднее, чем просто проигнорировать.
Однако, — во всяком случае, до вечера, — поговорить об этом не получится. Дом остался полностью в распоряжении нового постояльца, ибо друг ушёл в пекарню. Признаться, без него здесь скучно, даже тоскливо. В воздухе звенела тишина, которую не могли разбавить шуткой или забавным рассказом; книги на полке и бумаги на столе казались простыми предметами, а не крупицами чьей-то жизни, за каждой из которых была своя история.
Вздохнув, Сансон сжал руки в замок, удобнее усевшись на краю кровати. Как бы не старался, не получалось отделаться от прогорклого чувства, что тот постоянно делает слишком мало. Ведь если рассудить, то совершенно случайные люди позволили остаться у себя, помогать по работе, жить на свои средства… По сравнению с ними все попытки «заслужить» временное пристанище казались не более, чем ребяческими. Это заставляло стыдиться и бояться одновременно. Неизвестно, сколько ещё он сможет пребывать вне дома. Неизвестно, сколько ещё его смогут терпеть здесь.
Шарль не хотел уходить. Как бы не любил свою семью, как бы не боялся последствий. Не хотел просыпаться от криков, а не от солнца; не хотел давиться очередным ужином, лишь бы на него перестали глазеть, как на голодающего; не хотел менять звенящую тишину на оглушительное молчание родного дома.
Шарль не хотел уходить. Хотя бы потому, что здесь он чувствовал себя живым.
Здесь его считали за равного, за полноправного участника любого дела. Даже незнание здесь считали исправимым пустяком, а не личным преступлением. Самое забавное, что с чужой помощью действительно можно было понять что-то новое. Слабость, за которую дома разорвали бы, воспринимали с удивительной, от непривычки пугающей терпеливостью. Не удавалось поверить в то, что всё происходящее — реально.
Поверить в реальность нового друга давалось ещё труднее. Тот, со всеми своими знаниями, умениями и характером походил на самого настоящего героя мифов и преданий. Только вот его сила не заставляла почувствовать себя ничтожеством, упав на колени и благоговея, даже напротив. Флоран, осознанно или нет, преображал всё вокруг. Любое слово, сказанное им, резонировало в душе, словно музыка; любое его действие имело под собой тихую, несгибаемую уверенность; любой взгляд на него был сравни изучению замысловатого и оттого ещё более интересного произведения искусства; его радость была более заразительной, чем собственная тревога.
Юноша почувствовал на губах мимолётную улыбку. Даже простая мысль, сосредоточенная на Монтагю, заставляла вмиг повеселеть, отметая все заботы. Хотелось вечно слушать его разговоры обо всём на свете, узнавать новые, удивительные факты, делиться с ним всем, что вздумается, без страха осуждения. А в более близкой и реальной перспективе хотелось хотя бы поблагодарить за всё то время, что они проводят вместе. Но как?
Беглец принялся размышлять над всеми возможными вариантами. Ограничиться словами? Нет, этого будет мало, да и в выразительности тот не силён. Ещё сильнее помогать с работой? В последнее время её не так уж и много…
В голову пришла мысль, резкая, словно укус пчелы: фиалки!
Вся задумка стала до невозможности простой. Стоило всего-то собрать букет! Вдохновлённый своей идеей, Сансон бросился вниз. Привычный страх наткнуться на родню всё ещё сидел в груди, заставив помедлить и едва ли не отступить от двери, как только та оказалась на расстоянии вытянутой руки. Однако разум взял верх — через мгновение подросток был на улице, усердно вспоминая дорогу.