Une fois dans la vie

      Услышав звуки с первого этажа, Сансон понадёжнее спрятал букет под кровать, заторопившись к лестнице. — Привет! — Самым первым домой зашёл Флоран, снимая уличную одежду едва ли не на ходу. — Здравствуй. Вы поздно сегодня… — Ага, заработались немного. Подожди в комнате, одно дело есть! — Дело? Эм, ладно… — Беглец хмыкнул, развернувшись.       Что вдруг могло случиться? Однако, к счастью, чужой голос был скорее весёлым и нетерпеливым, чем взведённым, поэтому ожидать следовало чего-то минимум забавного.       Усевшись на кровать, Шарль принялся ждать. Однако уже через секунду за ним забежал приятель, осторожно закрыв дверь и хихикнув. Так и оставшись стоять рядом с ней, тот сложил руки за спиной, после чего начал бегло объясняться: — В общем, какое дело! Я тут, эм… Подумал и решил, что хочу сделать тебе сюрприз! Потому что, ну, не всё ж время сидеть да грустить. — Сюрприз… Мне? — Конечно! Только… Только чтобы это был настоящий сюрприз, тебе нужно ненадолго глаза закрыть, хорошо? — Да, хорошо… — Для пущей убедительности Сансон накрыл лицо ладонями, чтобы точно не подсматривать. — Спасибо! Ну так вот…       В несколько аккуратных шагов друг подступил ближе, опустившись на свободное место рядом. — Всё, можешь смотреть!       Раскрыв глаза, подросток увидел перед собой… Булочку! Светло-бежевая, круглая и мягкая на вид, пахнувшая теплом, тестом и сдобой она походила на забавную шёлковую подушку, которую можно было съесть. — Это я для тебя сделал! — Гордо прошептал Флоран. — Ты… Ты серьёзно? — Лишь через мгновение Шарль понял, что ему преподнесли самый настоящий аристократский хлеб. — Конечно! Тебе — самую лучшую!       Приняв подарок, беглец смотрел на тот, словно на святую реликвию. — Просто, эм… — Друг отвел взгляд, смущённо затараторив. — Я вспомнил наш разговор и понял, что ты определённо заслуживаешь того, чем почуют важных шишек общества! В конце концов, их еда неспроста самая изысканная. И поэтому… Я, вот, для тебя испечь решил! Не знаю, честно, насколько ты к такой еде привычный, но лишний раз не помешает! — … Это правда мне? — С неверием переспросил Сансон. — Правда-правда! Всё для тебя! Всё полностью!       Монтагю осторожно взял в охапку чужие руки, чуть крепче сжав в них презент. От удивления не получилось даже испугаться от прикосновения другого человека. — Ты всё заслужил. Это именно для тебя. Честно-пречестно! — Эм… — Юноша не заметил, как голос задрожал, — Спасибо огромное… — Что-то случилось? — Нет, нет. Всё хорошо, правда… — Шарль глуповато заулыбался, почти плача.       Улыбка была самой что ни на есть искренней. Пусть с щеки и скатилась слеза, та нисколько не заставила огорчиться. Ведь перед ним всё ещё была смешная круглая булочка, которая сейчас отчего-то казалась в разы смешнее. Тёплые ладони друга всё ещё грели собственные, и отстраняться страшно не хотелось, словно без этого тепла замёрзнет всё вокруг. Флоран, к счастью, понял. С облегчением вздохнув, тот подсел чуть ближе. — Можно спросить? — Да, конечно. А что? — Уточнил пекарь. — Эм, я могу… С тобой поделиться? — Ась? — От неожиданности подросток округлил глаза. — Ведь… Именно ты всё приготовил! И ты придумал подарить… — Сансон постарался разделить хлеб как можно более ровнее, протянув половинку собеседнику. — Ты её тоже заслужил! — Ты уверен?.. — Уверен.       Прежде, чем попробовать, беглец мимолётно взглянул на собственный кусок. Светлая, буквально белая мякоть походила на изысканно-воздушные кружева, плавно переходя в корку, в сравнении казавшуюся более тёмной, создававшую впечатление фруктовой кожуры. Осторожный укус заставил уронить пару крошек на руки, но сейчас это ничуть не волновало. Самым замечательным был вкус: еле заметная солоноватость таяла во рту, словно изысканные деликатесы при дворе самого короля. Хотя, впрочем, и те казались самыми простыми закусками на фоне сегодняшнего подарка.

***

      Даже к концу трапезы Флоран не осмеливался поднять смущённого, но радостного взгляда: приятель так и завалил комплиментами и благодарностями. Разделив еду вместе с ним, это было нетрудно понять, ибо хлеб действительно вышел отличным. — Кстати… Я хотел кое-что сделать, — Отвлёкся Шарль. — О, и что же? — Я… Тоже тебе сюрприз приготовил. Юноша едва не подавился, постаравшись скрыть шок. — Чт… Да? — Да. Только ты меня опередил. Мы как будто сговорились сегодня, — Усмехнулся друг. — Эм… Хочешь, я прямо сейчас его покажу? — Конечно, давай! — Монтагю оживился. — Мне глаза, это… Закрывать? — Можешь просто отвернуться. Думаю, так тоже пойдёт.       Последовав просьбе, подросток развернулся к окну, нетерпеливо сжав руки. Интерес так и подстрекал зыркнуть назад, благо воля не дала испортить подарок раньше времени. — Вуаля!..       Повернувшись, Флоран дёрнулся от неожиданности. В чужих руках покоился цветастый букет, будто бы только сошедший с картины. То там, то сям с зелёных стеблей смотрели цветы, интересно раскрашенные природой. С первого взгляда в голове не удавалось выцепить ни одного названия, кроме как для… Фиалок, сидевших по центру. Жёлтая серединка контрастировала с тремя светло-фиолетовыми, местами синеватыми лепестками, оттопыренными во все стороны. Характерный их аромат навевал воспоминания, окутывая собой, словно всеобъемлющее одеяло. Чуть дальше от них расположились ландыши с их белыми, вечно понуренными головами. Пурпурные колокольчики причудливыми трубами выпячивались из общей массы. Ирисы, своей яркостью не уступавшие солнцу, раскинулись с привычной им королевской вальяжностью. — Я… Запомнил, что ты говорил про любимые цветы. Хотел порадовать, — Шарль кротко улыбнулся. — Там, где они растут, такая поляна!.. Я бы очень хотел сходить туда с тобой.       Не получалось раскрыть рта, чтобы произнести хоть что-то внятное. Дрожащими руками приняв цветы, Монтагю прижал их к себе, будто Дева Мария распятого Иисуса. — Спасибо огромное, — Сдавленно пролепетал юноша. — Эм, всё хорошо? — Я… Да просто…       Не сдержавшись, всхлипнул. Напряжённо опустил голову, что лишь пуще взбесило плач. Яркие цвета смешались в один хаотичный ком, закрытый пеленой перед глазами. — Боже, прости, — Перепугано буркнул беглец. — Я не знал… — Не извиняйся. Пожалуйста. Это не ты. — Что случилось? Я… Я могу сделать что-то? — … Не знаю, — Флоран настырно утёр слёзы кулаком, что не помогло. — Мне…       В надежде не нервировать друга пуще, подросток глубоко вдохнул. — … Мне никогда такого не делали. — Не… Делали? — Н-Ну, вот подобное. Никогда. Вообще. — … Серьёзно? — Делать-то некому, — Пекарь уязвлёно шмыгнул. — Мне не от кого ждать. — Как это? — Посочувствовал приятель. — А друзья? Разве они… — Если б они были.       Поджав губы, Флоран мысленно выругался. Чёрт подери, надо держать язык за зубами. Он и так превратил вечер в трагедию, с которой Шекспир бы сон потерял. Реальность происходящего осела на шею, как петля. Ком в горле не давал по-человечески объясниться, заставляя чувствовать себя ещё более позорно. — … Можно мне им стать?       Чужой вопрос выбил из колеи, заставив ошарашено вздёрнуть голову. — Что?.. — Я понимаю, какого это, — Шарль придвинулся ближе, опустив взгляд и принявшись перебирать прядь волос. — И… не хочу, чтобы ты чувствовал то же самое. — … Прости пожалуйста, я скоро успокоюсь. Правда. — Дело не в этом. Я… — Я понимаю, это грубо очень. Ты… Так старался, — Монтагю дрожаще вдохнул и выдохнул, рукавом утирая лицо. — … Правда, спасибо тебе огромное за подарок. — Но ведь не букету же нужно выговориться, — Собеседник вздохнул.       С некоторым недоверием всхлипнув, подросток подвинулся от края кровати, прижав ноги к груди и обвив колени руками. — Ты уверен?.. — Полностью. Ты всегда слушал, когда я в этом нуждался. Я хочу помочь тебе тем же. — Просто… — Флоран наклонил голову, уставившись перед собой. — Дело в том…       Набрав больше воздуха, юноша продолжил. — … Что другие думают, будто одиночество — это когда ты на острове посреди моря. То, о чём они знают только понаслышке. Что до тех пор, пока ты находишься рядом с кем-то, у тебя такой проблемы нет… Одиночество — не какое-то место, не чувство даже. Это ты сам. Это другие люди. Потому что… Например, есть окружающие, а с ними есть я. И я не имею ни малейшего понятия, как почувствовать себя частью этого целого.       Друг слушал, не перебивая. В его глазах не было ничего, кроме немой скорби. — И это, знаешь, так нелепо, когда объясняю, в самом деле, — Монтагю нервно усмехнулся. — То есть… Я с людьми могу общаться. Я их вижу, слышу, понимаю, да и они меня тоже. Но этого недостаточно. Потому что всё, что ты чувствовал, пока был в компании, исчезает, как только ты зайдёшь домой. Да что уж там. Оно начинает пропадать уже тогда, когда ты теряешь тех людей из виду.       Утерев слезу, подросток отвернулся. — …Потому что ты можешь смеяться с их шуток, но ты никогда не узнаешь, как и откуда те появились. Потому что всё, что ты для других делаешь, всегда кажется поверхностным. Да, ты знаешь их любимый цвет, как их зовут и сколько им лет. Но ты не знаешь их самих. Ровно как и они не знают ничего серьёзного о тебе. Ты никогда не будешь так же важен для них, как они для тебя. И ты гадаешь…       Флоран на мгновение замолк, сомкнув челюсть. Как бы сильно он не хотел цедить это через зубы, пришлось довольствоваться расшатанным голосом. Перейдя на шёпот, заскулил: — Имя твоё хотя бы запомнят, когда уйдёшь? Как скоро им покажется, что ты и не приходил вовсе? И ответа у тебя нет. И не было никогда. А спросить опять не у кого. — … Мне жаль. Мне правда жаль, — Скомкано пробормотал беглец. — Я хочу стольким поделиться, — Юноша расхлябано запричитал. — Стольким… Я хочу другим помогать. Я хочу знать столько всего. Я готов о чём угодно говорить. Сутки напролёт, недели, месяцы… Но некому слушать. Либо же никто не хочет. — Тогда я тебя послушаю.       Повернув зарёванное лицо к другу, Монтагю шмыгнул. — Ты.? — Да. Я готов, — Шарль присел как можно ближе. — Я хочу тебя послушать. Я хочу узнать, что ты думаешь. Я хочу узнать, что тебе нравится. Я хочу узнать тебя.       Нужные слова не находились, либо же не существовали вовсе. — Точно?.. — Точнее некуда. Ты заслужил намного больше, чем подобное забвение.       Губы предательски задрожали. Зрение было всё таким же расплывчатым. — Я хотел спросить у тебя одну вещь. — Да?.. — Еле слышно поинтересовался Флоран.       Через мгновение чужая ладонь бережно накрыла собственную, большим пальцем смахнув беглую бусину слезы. — Можно ли стать тебе другом?       Юноша, тихо всхлипнув, прошептал: — Конечно.