Une fois dans la vie

      В дверь бегло постучали три раза. — Войдите, — Откликнулся Матиас, не поворачиваясь.       Совсем недавно к нему пришло пополнение в коллекцию, прямиком с Канарских островов. Молодой человек потряс морилку с данаидой хризипп, помещённой внутрь, после чего еле заметно улыбнулся. С каждым днём его карманный энтомологический музей разрастался, вбирая в себя всё больше и больше экспонатов. — Мсье, добрый вечер, — Голос подчинённого раздался за спиной. — И вам того же. Я понимаю, Вы пришли ко мне по делу? — Вы правы. Всё, что просили, у меня есть. — Что ж, не тяните, — Беранже кивнул на свободную часть стола, не занятую принадлежностями.       В несколько шагов мужчина приблизился, уложив пару бумаг на указанное место. — Благодарю. — Вы… Не будете их проверять? — Буду, — Кратко произнёс Шеро. — Тогда я могу идти? — Нет.       Ответ, весьма встревоженный, прозвучал лишь спустя пару секунд: — Но… Ведь Вы-… — Я помню, что говорил. Однако сейчас мне нужно закончить работу. Вы можете присесть… Куда-нибудь.       Не решившись спорить, собеседник нашёл ближайшее место к столу, беззвучно усевшись.       Матиас наконец открутил крышку, планируя достать экземпляр из банки. В нос ударил запах мышьяка, исходивший ото дна. Сидевший рядом, видимо, тоже это заметил. — Мсье, позвольте… Что это? — Яд. Для насекомых. — … Для чего он Вам? — А не видно? — Снисходительно спросил молодой человек.       Аккуратно вынув бабочку и уложив её перед собой, тот поспешил закрыть морилку, дабы не дышать смрадным воздухом, после чего принялся ближе рассматривать образец. Оранжевые крылья, темневшие кверху; иссиня-чёрная кайма вокруг них; тёмное тельце, покрытое белыми пятнами. Действительно, поставщик не подвёл. — Что ж молчите? — Матиас хмыкнул. — Я занят, а не оглох. — О чём я могу говорить?.. Всё, что Вам требуется, на бумаге. — Я не могу читать прямо сейчас, как видите. — … Вам рассказать? — Было бы очень кстати. — Эм…       Собеседник придвинулся ближе, оглянувшись по сторонам. Понизив голос, тот заговорил: — Сын той женщины живет на Рю де Шато. Самый последний дом, перед поворотом на Бюшри. — Так значит, всё ж сын… Продолжайте. — Я, клянусь, посмотрел везде и всё, что только можно, дабы не вызвать подозрений, и… Не нашёл никаких упоминаний мужа или отца.       Ремарка заставила по-настоящему удивиться. — В каком смысле «не нашли»? — В прямом, — Подчинённый пожал плечами. — Будто бы… И не было никогда. — Значит, плохо смотрели. — Почему Вы так уверены?       Щепетильно принявшись раскрывать крылья бабочки, Шеро ответил: — У меня есть свои причины. — При всём уважении, поймите: в Париже нет ни одного человека, который действительно существует, и о котором… Нет вообще ничего. — Так может, он и не в Париже? — … О чём Вы?       Умерив порыв назвать собеседника идиотом, Матиас, как можно более спокойно, произнёс: — Монтагю приехала из Ангулема. Она не местная. — В таком случае, мужа с ней не было. Живи они вместе, я бы об этом узнал. — Почему эту информацию тебе сообщаю я, а не наоборот? — … Мсье, Вы не просили так подробно рассматривать и её. Я думал, Вам известно всё, что требуется. — Чем больше информации, тем лучше, — Процедил молодой человек. После, вдохнув и выдохнув, продолжил. — … Я закрою глаза на эту оплошность. Первый и последний раз.       Наконец, крылья были полностью раскрыты. Их величие будет прекрасно смотреться в «музее». Да, видимо, сетовать на цену ранее было и впрямь неразумно. — Прошу прощения… — Ещё что-то есть? Сколько лет её отпрыску? — Пятнадцать, мсье. — Пятнадцать? — Саркастично повторил Беранже, едва не усмехаясь. — Ну и ну.       План, что был почти готов в голове, оказался ещё проще! Такому мелюзге хоть расскажи о чём-то страшном, он неделю спать не будет. По сути, ему даже и вредить не нужно. Чем меньше следов, тем лучше. — Это имеет какое-то значение? — Неважно… Можешь быть свободен.       Подчинённый, не сказав ни слова, поднялся с места, проследовав к двери. — Эм, я кое-что вспомнил, — Неожиданно оповестил тот. — Этого… Нет в документе. Узнал совсем недавно. — И что же это? — Незаинтересованно уточнил Матиас.       Экспонат был почти готов. Нарыв энтомологическую булавку, Шеро цепко сжал её меж пальцами. — Тот мальчик, он…       Молодой человек прищурил один глаз, сфокусировавшись на данаиде. Придвинувшись ближе, занёс руку с булавкой. — … Ошивается с сыном Сансона.       Остриё вперилось в твердь стола, пройдя через крыло, порвав то, словно дешёвую тряпку. — Он что?.. — Я, честно, не знаю, почему. Уверен лишь в том, что это был палач.       Беранже почувствовал, как мысли разгневанно и тревожно поутихли. — … Быть того не может. — Я не вру. Я хочу Вас предостеречь. — … Деньги на бюро. Синяя лента на мешочке. — Но мсье… — Иди, — Скомандовал Матиас.       Ничего не ответив, собеседник забрал вознаграждение с характерным звоном, после чего вышел.       Попытки ненавязчиво выудить булавку из крыла оказались тщетны: оно раскроилось по сегментам лишь сильнее, словно витраж, треснувший от удара кирпичом.       Чёрт его подери. Каким боком здесь вообще замешан Сансон?! Неужели, его дружок? Словно этой проклятой семейке не хватает сечь чужие головы, они решили напополам разломить и план, который складывался, аки музыка. Пакость. Просто мерзость.       Отвернувшись от стола, молодой человек с сокрушением сомкнул руки на груди. Если перейдёт дорогу им, его проблемы могут стать не столько финансовыми, сколько намного, намного более серьёзными. За палачами неспроста закрепилась дурная слава. Одного прикосновения хватит, чтобы сломать человеку жизнь.       Нужно думать. Сворачивать с пути уже не имело смысла. Зафиксировав нанизанную данаиду, осторожно оторвал действовавший на нервы ошмёток, втыкая булавку в положенное место. Через мгновение трёхкрылая бабочка, лишённая дефекта, покоилась на предназначенном месте в «музее».       Он ни за что не проиграет.