Всё ещё Марлен

Вчера мы отлично провели вечер, вернувшись домой недостаточно поздно, чтобы на Прагу опустилось покрывало ночи и зажглись фонари, но вскоре после нашего перехода действительно стало смеркаться. Наша квартира оказалась всё же не такой тесной, как мне казалось до этого, ведь нам прекрасно хватало место для спокойного времяпровождения. Занавесив шторы в гостиной и включив телевизор, мы расположились напротив него. Я развернула две постели ближе к окнам, а Баки принёс несколько стульев. Сэм, сверившись с картой, сумел добраться до бара, откуда притащил целый ящик тёмного пива в бутылках. Охлаждённого, к тому же, что стало первым толчком для того, чтобы я действительно начала его уважать! Потягивая пенистое и пялясь в телевизор, который мы обычно даже не включали, мы хорошо проводили время. Экран отбрасывал разноцветные тени на наши сосредоточенные лица, Сэм шуршал упаковками с чипсами и другими побудителями для гастрита, а Баки открывал всем бутылки, прекрасно справляясь без открывашки. Мы немного разговаривали. В основном обсуждали то, что видели в телевизоре, или последние новости. Вообще-то, нам было довольно трудно говорить о новостях, ведь они так и источали мрак. Что мы могли друг другу рассказать? Сэм — о том, как проходит его служба государству и как мир воспринимает чернокожего Капитана Америку. Ванда — о том, как пыталась убить ребёнка и похитить детей из другой вселенной. Я — о том, как заведомо готовлюсь к смертной казни, если Ник Фьюри не сможет вытащить меня из того дерьма, в котором я погрязла. Баки — о том, как ежедневно посещает своего психотерапевта, сеансы с которым не может прервать из-за своей неустойчивости и глубины давней травмы; как он обсуждает с ней свои кошмары, опасения, и, убереги меня Дьявол, меня и мои проступки. Нам приходилось крайне тактично обходить темы личного характера, зная, что в личном всё настолько пыльно, грязно и затхло, что лучше это не трогать. Своего рода профдеформация. Мы разошлись лишь тогда, когда закончилось всё пиво, потому что не могли уйти раньше. Крайне редко выпадали такие моменты, когда мы могли просто-напросто посидеть, выпить, не думать о гнетущем, не тосковать и не продумывать планы работы, рутины и прочего. И мы должны были воспользоваться этой возможностью, ведь никто не знал, что может случиться дальше, в будущем. Вышло даже как-то по-семейному. И именно из-за того, как умело мы лавировали между новостями в мире, бытовыми вопросами, семьёй Сэма, организацией свадьбы и прочих вещей, можно было сказать, что это был такой вечер, о котором в будущем можно сказать «тот самый». Но только я крайне сильно ошибалась. Потому что «тем самым» был день нашей с Баки свадьбы. Тот, что настал сразу после расслабленного, ненавязчивого вечера в компании нужных людей. Мне не спалось. Мы разошлись довольно поздно, но я быстро выспалась. Мне не хотелось ёрзать в кровати, мешать Ванде перед важным — моим — днём, нагнетать. Именно нагнетать, ведь только в ночь перед свадьбой, когда мы с Баки оказались разделены тонкой стеной, я в полной мере осознала существенность, значимость и последствия принятого решения. Всё это повалилось на меня, как внезапная лавина. Потому мне и не спалось. Грядущие перемены заранее повлияли на меня. Не желая путаться в простынях и испепелять стены взглядом, я отправилась в магазин, прекрасно помня, что у нас закончился кофе. Я купила какой-то бельгийский и кенийский в ближайшем круглосуточном, а ещё немного продуктов. До рассвета ещё оставалось время, а мы по любому планировали ранний подъём, так что я решила приготовить всем кофе и завтрак к тому времени, как придёт время вставать. Странно, но я сделала это не включая света. Какое-то время из открытой спальни на кухню просачивалась луна, но после ушла и она, торопливо сменяясь золотистым светом восходящего солнца. Оно попадало к нам в квартиру не так часто, так что я сочла это за хороший знак, предвестник светлого дня. Дня, когда Марлен Каллен совершит очередное безумие, но на этот раз вполне себе законное, воскрешаясь и меняя имя на Марлен Барнс. Я расставила тарелки по столу, раскладывая нужные приборы. Напротив каждого набора даже стоял стакан с водой, а уровень её во всех ёмкостях совпадал, настолько всё оказалось критично. Поджарив хлеб и посыпав его корицей, которую я до этого дня даже не видела у нас дома, положила его на тарелки, прекрасно понимая, что тостам ещё предстоит остыть. И пока всё это дожидалось на столе, я решила приготовить яичницу с местными национальными колбасками, потому что вряд ли сумела бы сделать что-то другое. В любом случае, в мой план никак не входили пытки своей едой и презрительные взгляды за отказ её пробовать. Мне просто нужно было занять руки, раз уж мирный сон так просто закончился. — Почему не спишь? — прошуршал голос немного вдали, а после скрипнула дверь. Такой характерный звук издавала та, что вела в гостиную. Это был Баки. Впервые за крайне долгое время я встала намного раньше него, так что это тоже оказалось некоторой переменой, чем-то непривычным для нас обоих. — Недавно встала. Решила приготовить завтрак, — отозвалась я, не оборачиваясь и тараня яичницу взглядом. Яйца хлюпали в масле, а колбаски стали источать слишком приторный, аппетитный аромат с нотками пряности. — Ты же не умеешь готовить. И ненавидишь, — напомнил мужчина, будто я сама этого не знала. Теперь его голос звучал ближе, а вскоре его рука легла на столешницу в метре от меня. Почему-то мне хотелось оттянуть тот момент, когда я впервые взгляну на него в этот день. Вероятно, потому что сегодня он — мой жених, а уже через несколько часов станет мужем. Этот день не должен зваться историческим, но он точно должен стать «тем самым», так что даже первая встреча с утра должна быть значимой, осознанной, что ли. — Да, — кивнула я, соглашаясь с его словами. Барнс замолчал, но я знала, что он внимательно смотрит на меня. Его взгляд точно прошёлся по профилю, потом задел волосы со всеми выбившимися прядями, потом одежду, а потом руку, в которой я держала лопатку, тыкая ей в яичницу. Мне не нужно было видеть, как бегают его зрачки, чтобы разгадать этот уже истоптанный, изучающий, анализирующий маршрут. — Сегодня наша свадьба, — вдруг произнёс он. Тихо, таинственно, будто бы в этом было нечто сакральное, запрещённое. Так, словно мы не готовились к этому дню и никому ничего не говорили. Это звучало как новость, но непонятно для кого: для него или для меня. В этой фразе и крылось всё значение, весомость и реальность события. — А ты так и не сделал нормального предложения. Типа, «ты выйдешь за меня замуж, Марлен Каллен?» — наклонила голову вбок я, и, немного помедлив, наконец взглянула на мужчину, легко улыбаясь. Не зря я выбрала именно этот момент. Сзади его крупного стана уже взошло солнце, которое обогнуло его золотистым ободком. Заспанные глаза сменились чистым и чётким взглядом, глядящим на меня так, будто бы я — жительница волшебного мира. Но лицо его всё ещё оставалось сосредоточенным и изучающим, улавливающим каждое движение, каждую эмоцию и слово. Он тоже пытался сделать так, чтобы этот день стал «тем самым». — А ты ни разу не сказала «да», — парировал он, немного придвигаясь. Теперь мне пришлось слегка поднять голову, чтобы видеть его. — Есть такое, — с прищуром ответила я, признавая недочёт. — Люблю тебя, — снова тихо произнёс он, но вместо того чтобы приобнять, поцеловать, улыбнуться, или что там делают по утрам люди, у которых вот-вот свадьба, легко, будто бы нечаянно, коснулся моей руки, вновь отстраняясь. — Неужели пахнет едой? — появился новый голос, принадлежащий Ванде. Баки отошёл в противоположную от меня сторону, а я смогла увидеть подругу. Протерев глаза, она приветственно кивнула нам, распуская волосы, собранные сверху. Максимофф подошла к столу, обходя его вокруг и рассматривая тосты. Выбрав себе стул, она залезла на него с ногами, подавив зевок. — Не помню, когда в последний раз просыпалась дома, где уже пахнет едой. И где не нужно ничего делать, — произнесла она, не скрывая истины, что означало, что она в прекрасном расположении духа. — Это ты сделал? Переглянувшись с Баки, я пожала плечами, выключая яичницу, пока та не сгорела. — Это Марлен, — покачал головой Барнс. — Ты же ненавидишь готовить, — покосилась подруга, беря в руку свой новый камень, который не снимала со вчерашнего дня. Повертев его перед глазами, вновь опустила качаться на шее. — И в очередной раз убеждаюсь в этом, — закатила глаза я, снимая сковородку с плиты и неся к столу. — Будь добр, налей всем кофе, он уже сварен. Сэм! Поднимай свой зад, пора! — Вы видели, который час? — раздалось приглушённо из гостиной. Я разделила яичницу лопаткой, кладя каждому по кусочку. — Тут есть еда, — шутливо добавила Максимофф, втягивая аромат завтрака носом. — Нет, я не об этом, — отозвался Сэм, возникая в дверном приёме и спешно натягивая футболку. — До церемонии ещё полно времени, а под окном будто делегация. Вновь переглянувшись с Баки и не найдя в его глазах ничего полезного, я перевела вопросительный взгляд на Сэма. Тот уже спешил к столу. Схватив с тарелки тост, он откусил приличный кусок, закатывая глаза от наслаждения. Значит, моя внезапная стряпня на что-то и сгодилась. Хотя Уилсону могло бы что угодно сойти, будь то порция корма для щенков. Барнс поставил на свободный участок стола четыре дымящиеся кружки, а я тут же всунула ему в руки сковородку, чтобы он унёс её на кухню. — Там две огромные машины. И из них выходит полно людей. Не рассмотрел, кого, но, кажется, они в эту парадную, — пояснил Сэм, беря самую большую кружку и без проблем отхлёбывая горького кипятка. Его пищевод вообще был бессмертным. — ФБР? — осторожно вопросил Баки, возвращаясь к столу и садясь на один из стульев. Я заняла соседний, тревожно оглядывая присутствующий. Визит служб именно в этот день был весьма некстати. — Нет, они на таком не ездят. — Может, из Ваканды? — предположила Ванда. — Шури и Земо? — Слишком рано, — покачала головой я, указывая Баки на одну из кружек, стоящих на другом конце стола. Он передал одну из них мне, заодно беря и себе. — Вот скоро и узнаем, — бодро произнёс Уилсон, который уже переключился на свою яичницу. — Как ваш настрой? На сегодня — понятное дело, но что насчёт будущего? Решили, что будете делать? Я не собираюсь покрывать преступников, если что. — У меня есть план, всё нормально, — отмахнулась я. — Тебе-то уж точно не за что волноваться. — Что ты! Я даже не собирался. Баки снова поморщился. Я подумала, что это вызвано горечью кофе без сахара, сливок и молока, но Барнс всё время пил именно такой. Его бионическая рука дёрнулась, будто бы хотела дотянуться до висков, но он вовремя остановил себя, сжимая челюсти и расслабляя мышцы настолько, насколько это было возможно. По крайней мере, с его лица ушла измученная гримаса. В дверь раздался стук, а у меня возникло лёгкое чувство дежавю, ведь вчерашний день начинался таким же образом. Только этот звук уберёг Барнса от моего внимательного взгляда и дальнейших наблюдений за его состоянием. Я поднялась со стула, дожёвывая кусок сладкого тоста. — Если опять голова, то прими таблетку, — бегло произнесла я, облизывая пальцы. — И не пей столько пива, особенно перед важными днями. Не успела я добраться до прихожей, как стул Барнса шумно отодвинулся, а он пошёл следом за мной, чтобы я не открывала дверь в одиночестве. Что бы там ни было, его собственные предостережения не отпускали, так что он решил удостовериться, что мне не заломают руки в собственной прихожей именно сегодня. Я была почти у входной двери, когда Баки опередил меня, словно это было соревнование. Закатив глаза, я прислонилась к стене, позволяя ему принять гостей, и когда он открыл, это действительно оказались гости, которые прибыли слишком уж рано. Впрочем, ровно также, как и предыдущие. На пороге стояла Шури. Волосы, заплетённые в мелкие косички с алыми лентами, были убраны в высокую причёску. В уши вставлены огромные серьги-кольца из слоновой кости. Её стройное, но уже более женственное тело, было в прямом платье без рукавов. Серебристая ткань с элементами тёмно-синей сетки, едва приоткрывающей спину, живот, ключицы. Открыто, празднично, но я соврала бы, если бы сказала, что не по-королевски. Прежде чем заметить, как она повзрослела, а беззаботных черт едва коснулась ответственность и собранность, я рассмотрела именно её наряд, ведь девушка, улыбнувшись, покрутилась вокруг, будто бы показывая себя во всей красе. Только после её платья, закрытых туфель, экзотической причёски и глаз, подведённых серебром, я обратила внимание на четырёх амазонок, что стояли у неё за спиной. Королевская охрана, в отличие от неё, оставалась неизменной. — Оставайтесь тут, теперь со мной вряд ли что случится, — произнесла Шури, оборачиваясь на сопровождающих её женщин, вооружённых копьями. Вновь повернувшись на нас, она издала звук, похожий на довольный визг. Девушка проскользнула в квартиру, беря Баки в захват — я не шутила, когда говорила это. Она притянула его к себе одной рукой, а потом, сильно спеша, проделала то же самое со мной. — Вот уж как бывает! Берёшь двух больных на голову, которые готовы перегрызть друг другу глотки, в медицинский плен, а они вместо того, чтобы убить тебя, зовут на свою свадьбу! — восторженно и перевозбуждённо произнесла она, глядя то на меня, то на Барнса. Тактично улыбнувшись, я хлопнула её по спине, отстраняясь и поправляя одежду. — Извините, что так рано. Мне придётся уехать сразу после церемонии, так что я решила, что побуду с вами до неё. Так много новостей за последние годы, да? И не одного звонка, — сверкнула на меня острым взглядом королева. — Поздравляю. — Спасибо, что приехала, — вежливо отозвался Барнс, наконец-то выбираясь из её хватки и скрещивая руки на груди. Будто бы закрываясь от слишком активной и непривычной тактильности, что было само по себе весьма забавно. — Баки, — протянула Шури, тепло глядя на него. Обычно так смотрят дальние родственницы вроде тётушек, когда видят подросших племянников. — Новая причёска? Тебе идёт. Вы, ребята, теперь ещё больше не внушаете доверия. — Мне стоит кланяться перед королевой? — раздался возглас Сэма, у которого явно был набит рот. Я бы не удивилась, если бы за те короткие минуты моего отсутствия он украл мой завтрак. — Это ещё кто? — вопросила Шури, проходя дальше так, будто бы бывала тут каждый день. Я, обернувшись, хотела что-нибудь сказать амазонкам, но, не найдя нужных слов, решила не закрывать двери и промолчать. Повернувшись на пятках, продолжила глядеть на гостью. — Сэм, — отозвался Баки. — Ах, ваш новый Капитан Америка, — понятливо кивнула королева, маша нашим гостям. — Значит, все уже в сборе, и мы не так уж рано. — Кстати о вас, — окликнула я девушку. — Ты никого не потеряла по дороге? — Уже испугалась? — раздался голос за спиной, а я снова развернулась, оказываясь в нескольких сантиметрах от Земо. Гельмут Земо, собственной персоной, в нашей квартире, причём подкрался он так незаметно, что на минуту я подумала, что меня вот-вот попытаются прикончить, и пора бы вызывать Служителей. Но я сделала шаг назад, а мужчина поднял закованные в наручники руки, виновато глядя на меня. — Я бы пожал тебе руку, но сама видишь, — произнёс Барон. — Может, меня можно уже отпустить? Мы же так хорошо летели без этих фетишистских причуд. Я не смогла сдержать смешка и, покачав головой, отошла в сторону, чтобы амазонки могли освободить нашего гостя. Притом, что он был в наручниках и оставался одним из опаснейших преступников, в деятельности которого я не жаждала разобраться, он оставался Бароном. Относился к охране и заключению с простотой, практически безразличием. Будто бы это всего лишь украшение, которое ничего не стоит и не значит. Гельмут оставался всё таким же простым, дерзким, да и просто таким же, каким нравился мне и раздражал Барнса. Как оказалось, за охраной Шури как раз-таки стоял Земо с его охраной, в которую входило столько же человек. Две амазонки вошли в квартиру, освобождая мужчину. Он потёр слегка покрасневшие запястья, расправляя плечи. Я обратила внимание, что мужчина был в тёмно-синем костюме крайне приличного свободного пошива и льняной рубашке, что так хорошо подходила для августовской погоды. Светлые волосы были опрятно уложены, а лицо — идеально выбрито. — Он у вас не слишком похож на заключённого, — скептически вопросила я. — Может, мне напроситься в вашу тюрьму? — Я привёл себя в порядок, так как есть повод. Точнее, я себя и не запускал, — деловито произнёс Земо, разводя высвобожденные руки. — Обнимемся? — Нет, — отрезал Баки, встревая и заставляя нас повернуться на него. Одно лишь предложение пробудило в нём взгляд Зимнего Солдата, наличие которого до сих пор заставляло меня сомневаться, избавился ли он от программы. Я видела его, когда был активирован код. Так вот сейчас, стоя у другой стены и глядя из-под бровей глазами человека, убившего сотни других, мне казалось, будто эта программа вернулась. Вместе с Земо, который одиножды активировал программу. Вместе с Шури, которая избавила его от этого кода. — Что, даже с тобой? — предложил ему Гельмут, поворачиваясь, а я проскользнула в столовую, где на моём стуле уже восседала Шури. — Нет, — повторил Баки, а голос его раздался у меня за спиной. — Как скажешь, дружище. Привет, Сэм. — Земо, — кивнул Уилсон, наконец-то поднимаясь из-за стола и начиная забирать опустевшую посуду со стола. — Вообще-то, я с подарком. Знаю, вы не хотели, но всё-таки я королева и у меня должны быть хоть какие-то привилегии, — закатила глаза Шури. — Занесите сюда, пожалуйста! — Поздравляю с коронацией. Жаль, что так сложилось, — произнесла Ванда, которая до этого сидела тихо, наблюдая за тем, как наша квартира становится всё оживлённее. Она имела ввиду то, что Шури пришлось стать королевой столь рано из-за смерти Т’Чаллы. Он, как и многие из нас, покинули этот мир слишком рано. Одна из амазонок вошла в квартиру, внося ящик из красного дерева. Приткнув его туда, откуда Сэм только что убрал посуду, она открыла его, поворачивая ко мне. Королева по-хозяйски положила на него руку, немного толкая привезённое ко мне. На лице у неё было истинное нетерпение. — Не стоило, — произнёс Барнс, расположившийся у меня за спиной и кладя руки на спинку стула. В ящике, обитом изнутри красным бархатом, лежала винная бутылка в разводах глины, а возле неё — два бокала. — Это красное вино одного из наших племён, выдержанное в пещерах. Мы не экспортируем подобное в другие страны, — пояснила Шури. — А бокалы из вибраниума. Я сделала на них гравировку своими новыми лазерами. Заодно проверила, как они работают. Довольно взглянув на девушку, я взяла один из бокалов, который оказался довольно тяжёлым и практически ледяным. То, что он был из вибарниума, делало эту посуду очень ценной, но не из-за того, сколько стоил данный металл, а из-за того, что мы сталкивались с ним каждый день. Баки жил с протезом из вибраниума, а я каждый раз касалась его. Наверное, нам стоило привыкнуть к нему, но он не терял своей особенности и оставался всё таким же значимым, особенным, ассоциирующимся только с Вакандой. Под ободком бокала были высечены жирные, каллиграфические буквы, но не на нашем, даже не на чешском языке. — «Любовь до гроба». На вакандийском, — пояснила Шури, а я слегла улыбнулась, пусть моя улыбка и померкла слишком быстро. Я передала бокал Баки, благодаря девушку. «Любовь до гроба». Иронично, учитывая, что сегодня мы связываем нашу любовь узами брака, а уже завтра меня могут убить как потенциально опасного преступника, единственным приговором которого может быть смертная казнь. — Вообще-то, это очень достойный подарок. Если бы мне не нужно было идти сегодня под венец, я бы попробовала вино уже сейчас, — призналась я, сглатывая слюну. — У меня тоже есть подарок, — произнёс Земо, подходя к столу и беря второй бокал, с неподдельным интересом рассматривая, как какую-то реликвию или ценнейший антиквариат. Уверена, что через пару десятков лет эти бокалы такими и станут. — В общем, мне приходилось с вами иметь дело, так что я знаю, как обычно у вас всё быстро и чётко. Вы думали о свадебном путешествии? — Путешествии? — переспросил Баки, который даже не допускал мысли о том, что мы можем покидать свой дом. — Так и думал. В общем, с меня недельная поездка в Швейцарию. Смените обстановку, сходите в СПА, горы, свежий воздух, северная природа. Всё для вас, — улыбнулся Гельмут, а я удивлённо вскинула брови. Это звучало как настоящий медовый месяц или отпуск, что отличалось от всех наших поездок. Обычно мы либо бежали, либо спешили на миссии. — В горы? — переспросила Ванда, с сомнением глядя то на меня, то на Баки. — Что не так с горами? Они впечатляют, — пожал плечами Барон. — Я потерял руку в горах. Меня сбросили с поезда, — напомнил Барнс, но сделал он это без драмы и злости. Словно это было всего лишь воспоминание, а не событие, навсегда перевернувшее его жизнь. — А меня заперли в психушке в Альпах, — присоединилась я, постукивая ногтями по столу. — Да и пока что у меня трудно с документами. Наверное, где-то гуляет моё свидетельство о смерти. — Согласен. Мне лучше не покидать город, после того случая с Флагодробителями, — произнёс Баки, поджимая губы. Тогда он покинул Чехию, а это было строго-настрого запрещено. — Я не очень люблю людей, — добавила я. — Я тоже, — кивнул мой жених. — Могу отдохнуть и тут, дома. — Я тоже. — Мой самолёт в вашем распоряжении. Никаких документов, шумных аэропортов, — вскинул рукой Земо. — Всё равно мне нельзя им пользоваться. — Это транжирство, — покачал головой Баки. — Да. И подозрительно любезно для тебя, Земо. — Да. — Вы так и будете поддакивать друг другу? — нервно вопросил Сэм, глядя то на меня, то на Джеймса. — Да, — в унисон произнесли мы с Баки, что заставило нас переглянуться. — Вам просто нельзя жениться. Это будет катастрофа. Вы уже заранее сами не свои, — категорично заявил Уилсон, усмехаясь. — Поездка будет, в ней нет ничего такого. В Швейцарии достаточно безлюдно, а в самолёте — тем более. Никто не будет знать, где вы и кто вы, не нужно документов, это частный перелёт. Им достаточно знать, что это мой самолёт. Приземлитесь недалеко от отеля и делайте, что хотите, — твёрдо произнёс Земо, а тон его не терпел возражений. — Можете даже не неделю. Хотя бы пару дней. — Может, это и имеет смысл, — всё же согласилась Ванда, кусая заусенец. — Не хочу нагонять тоску, но никто не знает, что будет дальше. Воспользуйтесь этой возможностью. «Ведь она может стать последней, если не сработает план» — наверняка хотела сказать Максимофф, но не договорила, понимая, что все присутствующие сами всё понимают. Всем известно, почему свадьба была подготовлена так быстро, почему она не поддаётся большой огласке и почему это очень закрытая церемония. Почти все приглашённые, вместе с новостью о церемонии, получили известие о том, что я вообще жива. И ни для кого не было секретом, что если я вновь заявила о себе, значит была готова ко всему, чего бы это ни стоило. — Только если мы перестанем говорить о последствиях и будущем. Хотя бы на несколько часов. А лучше — до конца дня, — нервно произнесла я, ставя своеобразный ультиматум. — Потому что это должен быть «тот самый» день без капли траура и всего этого дерьма! — «Тот самый»? — переспросил Баки, а я была оскорблена до глубины души тем, что он не понимает, сколько смысла кроется в этих двух словах, учитывая, как серьёзно он подходил и готовился к нашей свадьбе. — Если я ничего не путаю, то церемония через четыре часа, пора шевелиться, — хлопнул в ладоши Земо. — Я снял номер в гостинице недалеко от центра и собора, так что, если мы хотим успеть привести в порядок жениха, то надо уходить. Я забираю Баки и Сэма, есть возражения? — Когда ты успел снять номер? — вскинула брови Шури. — Я много и оперативно делаю, вот и всё, — отозвался мужчина. — Давайте, шевелитесь. — Вообще-то, я в порядке, — отозвался Баки, дёргая плечом. — Я только из тюрьмы, и то лучше выгляжу, дружище. А ты, уж прости, как ветеран войны, — поморщился Гельмут. — Может, тебе в самый раз, но нужно соответствовать невесте. Уверен, сегодня она будет превосходна. — Не думал, что когда-то снова соглашусь с Земо, — усмехнулся Сэм, с тоской отставляя пустую кружку от кофе и двигаясь в сторону прихожей. — Вперёд. Только попробуй ещё раз так посмотреть на невесту моего друга. — Как он посмотрел? — обернулась я, но увидела только три удаляющиеся мужские спины. — Как он посмотрел? — Никак. Нам тоже пора готовиться, — произнесла Шури, когда я попыталась найти ответ хотя бы в её глазах. — Эй, Марлен? — окликнул меня Барнс из прихожей, глядя в глаза. Пронзительно, холодно, с надеждой. — До встречи. Он прощался со мной, потому что в следующий раз мы увидимся уже на нашей свадьбе, в церкви, при нарядных гостях, священнике. Мы наденем друг другу кольца, а нам выдадут бумажку, где имена наши окажутся под одной фамилией. Он не просто прощался, ведь если бы хотел, то мог просто сказать «пока». Он говорил «до встречи», потому что рассчитывал, что мы обязательно встретимся в Соборе Святого Вита, и я не сбегу. Не так, как делают волнующиеся и сомневающиеся невесты, а как это делаю я, бегущая и сбегающая при каждом удобном случае. Исчезающая. — До встречи, — отозвалась я, слегка ему кивая, будто бы давая знать, что на этот раз всё пройдёт гладко. Не успела я моргнуть, как дверь за мужчинами захлопнулась. Они взяли свои костюмы, забрали кольца и часть амазонок, уходя готовиться. Я не была уверена, что им действительно нужно столько времени, чтобы переодеться, ведь, по сути, в большем они и не нуждались, но нам действительно требовалось время, чтобы собрать меня. Не слишком мудрёно, заумно и вычурно, но, тем не менее, я обязана быть на высоте. — Схожу за платьем, — произнесла Ванда, исчезая в спальне. Оставшиеся амазонки прошли в квартиру, занимая гостиную, будто бы королева была в опасности, оставаясь наедине со мной и Максимофф. Хотя, чисто в теории, она оставалась и с Пожирательницей Душ и Алой Ведьмой, а о них весь мир наверняка был наслышан. Я довольно быстро сменила свою одежду на платье. Ванда притащила и зеркало из спальни, чтобы мы не теснились там, так что я могла сто раз оглядеть себя и убедиться в том, что всё нормально сидит и нигде ничего не помялось. Но платье было лишь половиной проблемы, ведь мне требовалось придумать хоть что-то с волосами и, возможно, сделать макияж. Самое поразительное было то, что я могла сделать это всё сама лучше, чем кто-то, так что моим подругам оставалось лишь наблюдать за мной, делать комментарии насчёт платья и идей с причёской и макияжем. Мне хотелось быть на высоте, но при этом не так, словно я слишком старалась и напрягалась. Хотела, чтобы всё было по-настоящему, а не искусственно доведено до лоска и блеска. Пока я покрывала бледную кожу тоном, выделяла брови и подбирала матовую помаду, которая была бы тёмной, но не настолько, словно я пришла на чьё-то отпевание, Шури раздобыла в холодильнике шампанское, а Максимофф решила убраться в квартире, что вовсе не обязана была делать. Не зная, чем помочь и занять себе руки, она вымыла посуду, собрала постель и убрала всё то, что оставили после себя Сэм и Баки. Королева Ваканды разлила шампанское по трём бокалам, отдавая два нам и приземляясь на краешек обеденного стола. — Ты уже думала над клятвой? — вдруг спросила Ванда, которая разглаживала своё платье, в котором собиралась идти. — Клятвой? — переспросила я. — Дерьмо, что за клятва? — Ну, знаешь, такая, какие дают жених и невеста перед свадьбой. В любви и горе, болезни и здравии и всякое такое. Особенно, если церемонии проходят в церкви и перед Иисусом, — усмехнулась Шури, отпивая шампанского, которое вообще чёрт знает откуда взялось. — Мы не будем перед Иисусом. Мы просто будем в соборе, перед вами, — поправила её я, избегая каких-либо религиозных моментов, буквально связывающих мне руки. — Не будет никакой клятвы. Уверена, у Баки её тоже нет. — А если есть? Вчера с Сэмом они долго болтали, — предположила Ванда. — Значит, придумаю на ходу. Мне всегда есть, что сказать, — закатила глаза я. — Поможешь с волосами? Хочу собрать сзади, но ничего не вижу. — Думаю, у него есть клятва. Потому что он выглядит абсолютно готовым, — вставила своё слово Шури. — Не думала, что он вообще так может. — Ты это о чём? — изогнула бровь я, косясь на королеву и закрывая тушь. — В последний раз я видела его очень давно. С тех пор он здорово изменился. Каждый раз, встречаясь с ним, я вижу, как он выбирается из своего футляра старых травм и ранящих воспоминаний. Это удивительно, — объяснила девушка, потягиваясь, словно кошка, и протягивая мне самую подходящую помаду из отложенных. — Она права. Я всё ещё хорошо чувствую эмоциональное состояние. Он будто ожил, — согласилась Ванда, подходя ко мне со спины и беря в руки волосы, внимательно рассматривая. Недолго думая, она взяла две шпильки для волос, которые завалялись в моих вещах с незапамятных времён. Они были длинные, прямые, рельефные, будто бы спирали. А кончики их напоминали скрюченные змеиные хвосты. Эти вещицы действительно были у меня достаточно давно и служили знаком из прошлого, определяющим будущее. Я мельком взглянула на свои руки, больше не шевелясь, чтобы не мешать Ванде. Она заплела мои волосы в небрежную косу, оставляя короткие пряди свободными. Свернув косу в улитку, заколола шпильками крест-накрест. — А вообще, я знала, что вы сойдётесь. Я это ещё тогда поняла, в Ваканде, — оголила белоснежные зубы Шури, опустошая свой бокал. — Но никак не думала, что когда-то всё дойдёт до свадьбы. — Что, так уж это неправильно? — вопросила я. — Дело не в этом. Это правильно и нормально. У людей, которые давно вместе и даже не думают, что могут быть порознь, так и должно быть, — покачала головой Ванда. — Просто вы оба весьма нелюдимые, социопатичные. — Отстранённые, — кивнула Шури. — Иногда враждебные. — Я поняла, — прервала их я, вскидывая ладонь и поднимаясь со стула. — Понятно. — Выглядишь превосходно, — произнесла королева, наконец-то слезая со стола и кружась вокруг меня, рассматривая. — Господи, да там небеса и иконы падут, как только ты зайдёшь! Ванда ушла в спальню, чтобы переодеться в своё платье. Оно было лазурным, бархатным, коротким и подчёркивающим её глаза. Последний раз я видела Ванду в платье на похоронах Тони Старка, но то было к месту и невзрачно, а это — празднично и идеально женственно. Кажется, она сама была довольна тем, как была хороша в этом платье, в котором её бёдра округлились. Её острые черты лица и высокие скулы прекрасно подчеркнули плечи наряда. Я прокручивала в голове тот процесс, когда надевала это платье, приводила в порядок лицо, а Ванда заплетала мои волосы. Пыталась застыть в том моменте, когда Максимофф отлучилась, чтобы собраться к церемонии. Но она уже была готова и выносила мне мой небольшой букет с бордовыми георгинами и чёрными, слегка серебрёными гвоздиками. А если моя подруга была собрана, а букет был в её руках, значит, сборы закончились и нужно было ехать. Вероятно, всё это произошло слишком быстро. Немного разговоров, спешное переодевание, подлитое Шури шампанское, выуженные королевой оценки от каждой из амазонок и примерные слова для клятвы, если вдруг это действительно пригодится. Я нисколько не выпила, но все эти события стали такими мимолётными, что я не могла подробнейшим образом описать их и даже вспомнить, восстанавливая порядок. В какой-то момент я словно попала под воду, а всё, что происходило, оказалось на суше. Всё крутилось, быстро сменялось. Мысли, эмоции, этапы сборов… Вероятно, я просто не ожидала, что всё произойдёт так мгновенно, а равнодушие и умиротворённость как рукой снимет. И вот, всё готово. Амазонки смирно стояли со своими копьями на выходе. Шури поправляла подводку на глазах, а Ванда замерла, дожидаясь меня, чтобы проводить в собор, где должна пройти моя свадьба. Где я встречусь с Баки и стану его женой. Изменю ход истории и впервые поступлю правильно, как бы волнительно и сложно это не давалось. Все ждали меня в прихожей. Я, под множеством взглядов, тоскливо посмотрела на свой нетронутый бокал, смиряясь с тем, что это всего лишь шампанское, а не водка. Подняв его, я опрокинула всё содержимое за раз, звучно проглатывая и звонко возвращая фужер на место. Прикрыв глаза, я размяла шею, слыша характерный хруст. — К чёрту, — произнесла я, снимая с пальца помолвочное кольцо и оставляя рядом с опустошённым бокалом. — Я готова, поехали.